Плакса
1
  В детстве Баффи Саммерс была редкой плаксой. Действительно редкой – такой вид плакс среди малышей встречается нечасто. В садике она удивлённо смотрела на ревущих сверстников, ясно осознавая, что ревут они из-за ерунды. Сама она всегда плакала лишь по разумным причинам. Рано смекнула, что слезами многого можно добиться, и научилась впечатляюще рыдать. Это была не подлость, а расчёт. Есть чёткая грань. Расплакаться перед одногруппником и разжалобить его, чтобы он отдал тебе своё пирожное, - подлость. А расплакаться перед воспитательницей, когда увидишь одногруппника, который вечно отбирает у тебя твои пирожные, - расчет.
  Если Баффи вредили, она мигом зверела, пусть даже речь шла о мелком щипке или лёгком подзатыльнике. Ещё горячее она реагировала на попытки причинить моральную боль – обидеть, унизить.
  В начальной школе, когда одноклассник Сэм Тайлер стал смеяться над её именем, она заперлась в туалете для девочек и рыдала так, что собралась толпа сочувствующих во главе с перепуганной учительницей и ещё несколькими подоспевшими педагогами. Баффи выла и всхлипывала, кричала, что Сэм прав, что у неё смешное имя и она сама это знает, а под конец вывела, что лучше ей сейчас же выпрыгнуть из окна, потому что никто никогда не полюбит девочку с таким именем. Тут она, конечно, перегнула палку, но нельзя же достичь совершенства сразу, а Баффи, на минуточку, было всего восемь лет. Она душераздирающе плакала, размазывала слёзы по лицу и попутно смотрела в окно да считала пролетающих мимо птичек. С Сэмом провели воспитательную беседу, его маму вызвали в школу, а потом месяц другие ученики обходили Сэма стороной и вполголоса обзывали уродом. Баффи жалела о двух вещах. Первое: что у учительницы, миссис Юджин, наверняка прибавилось седых волос в ходе концерта за закрытой дверью туалета. Второе: что родителям пришлось беспокоиться из-за её «потенциальных суицидальных наклонностей», о которых в приватной беседе аккуратно поведал школьный психолог. Но в целом она осталась довольна результатом и окончательно взяла методику на вооружение.
  К подростковому возрасту Баффи освоила искусство слёз в совершенстве. Плакала так, что можно было залюбоваться. Никаких противных всхлипов, раздражающих истеричных ноток, мерзкого фырканья и грубого шмыганья носом. Большие светлые глаза наполнялись слезами, похожими на бриллианты, и зрителю казалось, что сейчас он сам утонет в этих глазах и том горе, которое они выражают. Баффи не слишком часто прибегала к данному методу (всё-таки надо знать меру), однако если уж пользовалась им, то неизменно получало желаемое.
  Но когда её единственным желанием было уменьшить нестерпимую боль, слёзы не помогли. Они попросту не пришли, как ни старалась она выдавить хоть одну.
  Легкомысленная, немного капризная, чуточку хитрая, однако в целом добродушная болтушка-кокетка Баффи Саммерс в одночасье лишилась всего. Родителей. Младшей сестры. Полноценного здоровья. Спортивного будущего – спасибо ещё, что в итоге смогла двигаться нормально, но о настоящих интенсивных тренировках, а следовательно и о профессиональном фигурном катании, которому Баффи посвятила свою сознательную жизнь, пришлось забыть.
  Какие у неё были перспективы! Она выиграла несколько чемпионатов штата, заняла второе место на национальных соревнованиях, достойно показала себя на международном уровне. Ей было пятнадцать лет – самое время покорять высочайшие вершины. Ей прочили великое будущее. Кто же знал, что оно превратится в дым? Что мечтой Баффи станет не Олимпийское золото, а расставание с инвалидной коляской, возможность снова ходить самостоятельно? После реабилитации, продлившейся не один год, Баффи достигла мечты, но счастливой не стала.
  Её родные лежали рядом друг с другом на городском кладбище. Мама. Папа. Дон. Они погибли, когда в их автомобиль на полной скорости врезалась другая машина. Выжила только Баффи. А за рулём той другой машины сидела девица, разругавшаяся со своим парнем, психанувшая и покатившая куда глаза глядят. Мало того, она звонила подруге и расписывала, как ей плохо, как она готова въехать в первое попавшееся авто. На суде девица, разумеется, отрицала, что сделала это намеренно, адвокат пытался доказать, что его подзащитная не заметила машину Саммерсов, что она сама жертва, не справившаяся с эмоциями, а заодно и с управлением транспортным средством. Судья не купился, девице дали двадцать лет тюрьмы.
  Всего двадцать лет! Да мама и папа могли прожить ещё по сорок, у Дон вообще вся жизнь была впереди! Будь Баффи тогда здорова, она бы своими руками уничтожила дрянь. Перерезала ей горло лезвием конька. И нельзя сказать, что за последующие шесть лет Баффи полностью отказалась от этой идеи.

2
  По старой дружбе Баффи разрешали приходить на каток поздно вечером, а то и ночью, включали ей минимальное освещение. Она не любила кататься в толпе. Лучше без музыки, но в одиночестве и покое. Всё равно теперь Баффи настолько погружалась в процесс, что не слышала и не видела ничего вокруг. Словно скользила не по льду, а по времени, возвращаясь в прошлое. Представляла, что скоро за ней приедет отец вместе с Дон, которую он недавно забрал из художественной школы, они втроём отправятся домой, а там ждёт мама.
  Рассекая грёзы, Баффи не заметила, что она уже не одна. К борту ледовой арены подошёл молодой мужчина в чёрных штанах, чёрной футболке и чёрном кожаном плаще. Зато волосы у него были белые. Баффи приглушённо вскрикнула, когда, наконец, увидела его.
  - Извините, не хотел Вас напугать. - Вроде он вёл себя вежливо, но сразу чувствовалось, что реверансы не его тема.
  - Что Вы здесь делаете? Кто Вы? – Чисто теоретически сюда могли захаживать и другие любители полуночного катания, но до сего момента Баффи была единственной.
  - Просто проходил мимо, вдруг понял, что никогда не бывал на катке ночью. Решил это исправить. Дал взятку сторожу. И вот я здесь. – Он развёл руками.
  - То есть ты явился, повинуясь порыву вдохновения? – ухмыльнулась Баффи.
  Он тоже ухмыльнулся.
  - Можно и так сказать. Получится даже красивее. Ладно, серьёзно. Я не маньяк, не похититель, не преступник. Ещё раз: извини, не хотел напугать. Не против, если я побуду здесь немного?
  Баффи пожала плечами.
  - Это не моя собственность, я никому не могу запретить быть здесь.
  - Как великодушно!
  - Да, у меня иногда случаются приступы великодушия. Ты собираешься кататься?
  - Кататься?.. Пожалуй, нет. Я хотел только посмотреть.
  Баффи настороженно прищурилась.
  - Ты точно не маньяк?
  - А если маньяк, по-твоему, я признаюсь?
  - Не знаю. Я плохо разбираюсь в маньяках.
  - Я тоже. Потому что я не маньяк.
  - Чертовски убедительно. – Баффи плавно устремилась к центру ледовой арены.
  - Может, познакомился? – бросил ей в спину блондин.
  Баффи притормозила и развернулась. Несколько мгновений разглядывала собеседника в тусклом свете.
  - Ну, ты предложил, ты и начинай.
  - Я Уильям. Но друзья называют меня Спайк.
  - Странные у тебя друзья. Или ты сам странный?
  - Почему сразу странный? Есть же куча других эпитетов. Оригинальный. Нестандартный. Не вписывающийся в привычные рамки. Между прочим, ты не сказала, как зовут тебя.
  После секундной паузы она улыбнулась.
  - Баффи, - и снова развернулась к нему спиной.
  Опираясь локтями на борт, Спайк смотрел, как в сумраке двигается миниатюрная светловолосая девушка – будто плывёт, грациозно и непринуждённо.
  Он соврал ей. Не о том, что не маньяк, а о том, что просто проходил мимо. Спайк знал, что она бывает здесь по ночам, и ему показалось, что в такое время лучше начать знакомство – ночью люди, как правило, более спокойные и открытые. По крайней мере, если не сталкиваются с незнакомцем в пустом полутёмном помещении. Теперь Спайк понимал, что сглупил, но уже ничего не поделаешь. У него есть цель, и он не собирается отступать.
  Спайк был тем самым парнем, с которым поругалась девушка, убившая семью Баффи.

3
  В жизни нельзя получить всё и сразу, от чего-то приходится отказываться. Лиам Вольфрам, в узких кругах широко известный как Ангел, давно принял эту истину. И отказался от надежды приучить свою секретаршу к порядку. Корделия опаздывала на работу с регулярностью, достойной и восхищения, и лучшего применения. Умудрялась потерять не только бумажные, но и электронные документы в собственном компьютере. Располагала записи и папки по системе, не доступной пониманию ни одного смертного.
  Поначалу Ангел не хотел принимать её на работу, он недоумевал, как она прошла предварительный отбор. Такая молоденькая – ясно же, что без хорошего профессионального опыта, а сунулась в одну из крупнейших юридических фирм страны. И не просто сунулась - дошла до финального этапа, представ пред высшим руководством. Высшее руководство в лице Ангела опешило и собралось немедленно отказать чересчур самоуверенной и явно недисциплинированной девице. Однако та упросила: «Дайте мне шанс, мистер Вольфрам! Всего один испытательный день, о большем я не прошу!» Он согласился и не пожалел.
  Корделия плохо владела стенографией. Ругалась с ксероксом, словно впрямь собиралась его переспорить. Делала посредственный чай и отвратительный кофе. Но когда она с этим кофе входила в кабинет или зал для совещаний, все мужчины (а таковых подавляющее большинство и среди работников, и среди партнёров, и среди клиентов, и среди пришедших на переговоры конкурентов) замолкали и впивались в неё взглядами. Она неспешно подходила к столу, ставила на него поднос и начинала грациозно раздавать блюдца с чашками да ложками. И мужчинам было всё равно, что за напиток в этих чашках, будь там даже керосин, они бы выпили его до последней капли. «Хорошего дня», - пленительно улыбалась Корделия и выходила за дверь, поцокивая каблуками, покачивая бёдрами. После пары кофейных пауз визитёры были готовы подписать любые документы. Нет, это, конечно, преувеличение, но всё-таки Корделия ощутимо настраивала мужчин на мирный лад, с ними становилось значительно проще договориться. К чёрту стенографию и ксерокс, решил Ангел; в конце концов, можно нанять ещё одного помощника, фирма не разорится. Корделия Чейз стала его личным секретарём.
  Платили ей вдвое меньше изначально обещанного. Она сама сознавала, что на большее её квалификация не тянет; да и этой зарплаты вполне хватало на жизнь.
  Дарла, увидев Корделию, устроила Ангелу скандал, но скандалила она постоянно по любому поводу, так что он пропустил это мимо ушей. Женская – меньшая - часть коллектива любовью к Корделии не прониклась, зато мужская её обожала. Корделия никогда не вела себя пошло или вызывающе, давала понять, что она девушка не легкодоступная и в интрижках не заинтересована. Просто она была умилительно хорошенькой, хрупкой и глупенькой, рядом с такой легко чувствовать себя умным и сильным. А ещё она была очень молодой и вместе с тем очень женственной – редкое сочетание.
  Все приближённые к руководству сотрудники не сомневались, что мистер Вольфрам спит со своей секретаршей. Ангел никого не переубеждал хотя бы потому, что отрицание усилит уверенность. Народ посплетничал, посплетничал и успокоился. Многие даже отмечали, что сия связь к лучшему – начальник стал отзывчивее и доброжелательнее. За это действительно надо было благодарить мисс Чейз, но работала схема иначе. В мире офисных сплетен Корделия чувствовала себя как рыба в воде, а ещё она обладала поразительной наблюдательностью во всём, что касалось внешнего вида людей. И подсказывала Ангелу – кого за что похвалить, у кого о чём участливо осведомиться, кому какой сделать комплимент. Ей было нетрудно, а он зарабатывал имидж внимательного и осведомлённого руководителя.
  Ангел позволял своей секретарше некоторые вольности, а она знала, что есть граница, которую нельзя пересекать. Друг для друга они были приятными собеседниками, «поднимателями настроения». Корделия, как положено, величала босса мистером Вольфрамом, но знала, что некоторые кличут его Ангелом. Когда она спросила, откуда взялось прозвище, он объяснил:
  - Младшая сестра в детстве называла меня так. Не знаю почему. Она и сама теперь не знает – забыла, когда подросла. – Он грустно ухмыльнулся. Сестра была для него больной темой.
  Однажды Корделия осмелела настолько, что полюбопытствовала, почему он женился на Дарле. Правда было интересно – другой такой истерички Корделия не встречала, как разумный, уравновешенный Ангел уживается с эдакой мегерой?
  Ангел мигом её осадил, указав, что она лезет не в своё дело. Но всё-таки ответил:
  - Вольфрамы и Харты давно были партнёрами. Объединиться ещё и семейными узами для большего укрепления этого партнёрства – логичная идея.
  - То есть вы с Дарлой с младенчества были предназначены друг для друга? Две семьи заранее договорились о браке своих детей? Средневековье какое-то… А Уильяма и Друзиллу тоже так свели?
  - Нет. Моя сестрица и братец Дарлы сами хорошо поладили, их к этому никто не подталкивал. Но наши родители обрадовались – семейные узы будут в два раза толще.
  Он опять помрачнел, вспомнив о сестре, сидящей в тюрьме, и Корделия попробовала его если не развеселить, то отвлечь:
  - Всё-таки хорошо, что в обеих семьях есть дочери. А то пришлось бы тебе жениться на Спайке. В смысле, на Уильяме.

4
  Уильям Харт, он же Спайк, в отличие от Ангела не возражал, чтобы к нему по прозвищу обращались все подряд. Де-факто в «Вольфрам и Харт» он не работал, де-юре же числился на непыльной должности, посему время от времени появлялся в офисе.
  - Мистер Вольфрам, к Вам мистер Харт, - церемонно объявила Корделия, хихикнула, забрала со стола документы и вышла из кабинета.
  Сегодня она надела не самое короткое – с подолом ниже колена, - зато облегающее красное платье; а у Корделии было что облегать. Спайк и Ангел молча проводили её взглядами.
  - Да уж, - изрёк Спайк, когда дверь закрылась.
  - Сам не нарадуюсь, - хмыкнул Ангел. Отвернувшись от двери, он требовательно посмотрел на Спайка. – Получилось?
  - Не совсем.
  - То есть?
  - Пока я даже не сказал ей, кто я. Нельзя было так сразу огорошить её предложением: «У моей невесты скоро слушанье о досрочном освобождении, давай ты, как пострадавшая сторона, попросишь суд о снисхождении, а мы за это дадим тебе много денег».
  Ангелу пришлось согласиться - подобное вряд ли бы настроило мисс Саммерс на миролюбивый лад. Они заранее договорились, что Спайк будет ориентироваться по обстоятельствам.
  - И что ты сделал?
  - Пригласил её на ужин в ресторан. Сегодня поведу.
  - Она подумает, что это свидание.
  - Пускай думает что угодно, главное, чтоб у меня хватило времени обработать её.
  - Говоришь так уверенно, как будто вопрос уже решён и остались лишь формальности.
  Спайк ухмыльнулся.
  Обычно его самоуверенность раздражала Ангела, но сейчас он очень надеялся, что Спайк действительно не переоценивает себя. Слишком многое зависело от этого.
  Друзилла была взбалмошной, избалованной, эгоистичной; но могла быть внимательной и ласковой. А главное – она была младшей сестрой Ангела, и он её искренне любил, несмотря ни на что. И ненавидел себя за то, что не помог ей по максимуму. Да, выделил лучших адвокатов, да, позаботился, чтоб у неё была отдельная камера со всеми удобствами. Однако при его связях он мог сделать куда больше – добиться освобождения или хоть условного срока. Только не сделал, потому что тогда разразился бы скандал, способный нанести непоправимый ущерб фирме, ради нынешнего успеха которой трудилось не одно поколение Вольфрамов и Хартов. Не потому, что действующие и потенциальные клиенты возмутились бы беспринципностью руководства – о нет, для клиентов это было бы лишь плюсом. Однако многие из них, будучи публичными персонами, не могли официально сотрудничать с фирмой, скомпрометировавшей себя.
  Но теперь у Дру появился шанс выйти на свободу – шанс, в который и Вольфрамы, и Харты намеревались вцепиться мёртвой хваткой.

5
  Ресторан был дорогой, известный, и Баффи оделась соответственно. В первую секунду Спайк её пожалел – старалась, прихорашивалась, а скоро узнает, что зря. С другой стороны, пусть радуется, что попала в такое заведение, вряд ли она часто посещает подобные места. Во вторую секунду Спайк решил получать визуальное удовольствие, потому что выглядела его спутница замечательно. На ней было длинное серебряно-зелёное платье, наверное, не особо дорогое и уж точно не вычурное, но именно благодаря своей простоте оно смотрелось более чем достойно. Ничего замысловатого и не требовалось, у Баффи красивая фигура, такую фигуру не обязательно выпячивать, главное – не испортить её нелепым нарядом, и Баффи не испортила. В распущенных вьющихся волосах поблескивал серебристый обруч, а сами они казались чистым золотом. Ну и макияж не назовёшь неудачным, тот, кто его наносил, явно знал толк в этом деле. Спайк аж порадовался, что в кои-то веки надел белую рубашку, отглаженные брюки и классический пиджак; правда, обошёлся без галстука, ибо галстук это уже выше его сил.
  - Хорошо выглядишь.
  - Спасибо, - улыбнулась Баффи.
  Их проводили к столику. Спайк отодвинул для Баффи стул. В роли джентльмена он ощущал себя неуверенно, но успешно это скрывал.
  Рассудив, что лучше сначала накормить Баффи, чтобы она, сытая, стала сговорчивее, Спайк развлекал её приятным остроумным разговором до десерта включительно. Хотя сознавал, что этим загоняет себя в ловушку. Чем больше времени проходит вот так, в непринуждённой болтовне и обмене шуточками, тем больше Баффи убеждается, что интересна ему. Ей и в голову не придёт, что интерес может быть какой-то другой кроме романтического. А когда Спайк выложит карты на стол, удар для неё получится вдвойне неожиданным и болезненным, никакая сытость не поможет.
  - Я говорил тебе, что меня зовут Уильям.
  - Я помню. – Баффи коснулась наполовину полного бокала с красным вином, стоявшего подле её тарелки, но поднимать и пить не стала.
  Спайк мысленно зажмурился.
  - Но не говорил, что моя фамилия Харт.
  Сперва Баффи не отреагировала, она ведь ненавидела фамилию Вольфрам, а не Харт. Но вот она настороженно-растерянно моргнула.
  - Харт?.. – Насупилась. – Ты из «Вольфрам и Харт»?
  - Да.
  Баффи посмотрела на него так, что Спайк очень удивился, в следующий миг не обнаружив у себя в глазу ни ножа, ни вилки.
  - Больше того, я жених Друзиллы Вольфрам, - на свой страх и риск продолжил он. – Мы должны были пожениться вскоре после того, как… в смысле, если бы Дру не…
  - Не психанула и не врезалась на своей машине в нашу машину? – неожиданно холодно усмехнулась Баффи. Она отвернулась, прикрыв глаза, но почти сразу вновь глянула на Спайка, упрямо, будто он с ней спорил. – Богатенькая девочка расстроилась и не придумала ничего лучше, чем угробить ни в чём не повинных людей?
  - Это был несчастный случай, она не собиралась…
  - Не ври!
  Он понял: продолжить утверждать, что Друзилла врезалась в машину Саммерсов непреднамеренно, будет верхом лицемерия. Они оба знают, что Дру сделала это нарочно.
  - Она хотела покончить с собой, - сказал Спайк, словно это было оправданием.
  - Так врезалась бы в дерево, чёртова безмозглая кукла! – выпалила Баффи. Люди за соседними столиками уставились на них, но она не обратила внимания. Впрочем, в руки себя взяла. Окинула Спайка каким-то новым взглядом, точно видела его впервые. – В суде говорили не о женихе, а просто о парне. По крайней мере, при мне. – Она часто отсутствовала из-за тяжёлого состояния; потому во время судебного процесса они со Спайком ни разу не видели друг друга.
  - У нас не было официальной помолвки.
  - Какое несчастье, - холоднее прежнего усмехнулась Баффи. – Из-за чего вы поссорились?
  - Теперь это не имеет значения.
  - Моя семья погибла из-за этого, так что это очень даже имеет значение. – Она говорила по слогам, процеживая каждый сквозь стиснутые зубы. – Из-за чего вы поругались?
  - Накануне была вечеринка, я слегка пофлиртовал с малознакомой девицей, на следующий день одна добрая душа рассказала об этом Дру, - бесцветным тоном произнёс Спайк. – В подробностях, включая те, которых на самом деле не было. Одно зацепилось за другое, мы припомнили друг другу все обиды и косяки, наговорили глупостей…
  - И ранимая Друзилла в расстроенных чувствах села за руль?
  Баффи давно перебесилась на тему того, что поводом для не состоявшегося самоубийства Друзиллы Вольфрам была такая ерунда – ссора с парнем. Поначалу в голове не укладывалось: как, как из-за этого можно захотеть расстаться со своей жизнью и, что гораздо страшнее и подлее, отнять жизни других людей? Людей, которые не сделали тебе ничего плохого, людей, которых ты даже не знаешь. Баффи много, тяжело, мучительно думала об этом и пришла к выводу: Друзилла – избалована донельзя, она привыкла всегда получать желаемое, потому не повзрослела по-настоящему. В чём-то она осталась ребёнком. Капризным, жестоким ребёнком, не задумывающимся о последствиях своих действий и действующим порой по принципу «Пускай я наврежу себе, зато и вам будет плохо, будете потом жалеть, что обидели меня!» Иного объяснения Баффи не видела.
  - Что тебе нужно? – спросила она уже не яростно, а устало.
  Спайк кое-как, с претензией на деликатность, изложил просьбу: выступить перед комиссией по условно-досрочному освобождению, попросить о снисхождении для Друзиллы, убедить всех, что простила её; разумеется, не забесплатно.
  Баффи не ответила. Кажется, поначалу она лишилась дара речи. Прикусила нижнюю губу, выдохнула и опять усмехнулась. По её щеке скатилась слеза. Баффи вскочила и кинулась к выходу. Поразмыслив, Спайк пошёл за ней, по пути попросил официанта записать ужин на его счёт – благо в этом ресторане Хартов знали.

6
  На стене маленькой гостиной висело большое фото. Чем сильнее Спайк старался не смотреть на него, тем сильнее взгляд сам собой к нему тянулся. Сдавшись, Спайк подошёл ближе и стал разглядывать людей на снимке. Баффи он узнал сразу, хотя она тут был подростком. Девочка лет восьми с широкой улыбкой, обнажающей не только зубы, но и брекеты, - Дон Саммерс. Мужчина с упрямо сжатыми губами и женщина с добрыми глазами – родители девочек, Хэнк и Джойс.
  - Мы сфотографировались за неделю до аварии, - раздался позади голос Баффи.
  Она стояла в дверном проёме; уже без макияжа, волосы рядом с лицом были влажными после умывания.
  - Тебе лучше?
  Когда Спайк нагнал её на улице, Баффи, трясущаяся то ли от рыданий, то ли от бессильной злости, словно не замечала ничего вокруг. Шагнула на дорогу, по которой вовсю ездили машины, и Спайк едва успел выдернуть её обратно. Отпустить Баффи в таком состоянии он не мог. Она, похоже, способна была вытворить любую глупость. Дело не в том, что он за неё беспокоился. Если девчонка покончит с собой, не видать Дру досрочного освобождения как своих ушей. Пришлось провожать Баффи до дома, напроситься к ней в квартиру. Надо было убедиться, что она впрямь оклемалась.
  - Пожалуй, - Баффи не сводила взгляда с фотографии.
  - Ты ненавидишь меня? – Этого вопроса Спайк сам от себя не ожидал. – С Дру всё понятно, но что на мой счёт? Меня ты тоже считаешь виноватым?
  - Нет, - Баффи еле заметно покачала головой. – Ненавидеть тебя было бы глупо. Люди постоянно ругаются, для нормального человека это не повод делать то, что сделала Друзилла. Вы поругались, но ты-то не прыгнул в авто и не помчался губить первую попавшуюся семью. – Баффи опустила голову, словно ей стало стыдно смотреть в глаза родным. – Мне нужна очередная реабилитация. Дорогая. У меня нет на неё денег, и если они не появятся, я могу снова оказаться в инвалидном кресле. – Чувствовалось, что каждое слово даётся ей неимоверно тяжело. – Сколько вы готовы предложить?
  - Сто тысяч долларов. – В каком она, должно быть, отчаянии, подумал Спайк. Наверное, самоуспокаивается тем, что родных в любом случае не вернёшь, но ненавидит и презирает себя. – Однако мы морально готовы к торгу. При желании можешь вытянуть из нас двести, а то и триста тысяч.
  Баффи горько ухмыльнулась. Вздёрнула подбородок, но на снимок уже не глядела.
  - Я сделаю это. Только у меня два условия. Первое – деньги вперёд.
  - Нет, после того, как выполнишь обещанное.
  - Половину вперёд.
  - Треть.
  - Чёрт с вами.
  - А второе условие?
  - Сделайте всё возможное и невозможное, чтобы Друзилла со мной не пересекалась. Никогда, нигде, даже случайно. Если я увижу её, то убью.

7
  - Дежавю. – Подъехав к борту катка, Баффи затормозила. – Что ты здесь делаешь?
  - То же, что в прошлый раз. – Спайк положил ладонь на борт. – Пришёл увидеть тебя.
  - Зачем? Я сделала то, что от меня требовалось. Ваша драгоценная Друзилла уже два месяца как на свободе. Что вам ещё надо? – Нельзя сказать, что тон её был радостным, можно сказать, что он был воинственным.
  - Нам – ничего. А мне… А я просто хотел тебя увидеть.
  - Зачем? – повторила Баффи, уже менее агрессивно.
  Он пожал плечами.
  - Наверное, соскучился. – В её квартире ему было неуютно, потому он снова пришёл на каток, когда ночной сторож дал знать, что Баффи опять там. – А может, переживал за тебя. – Спайк кашлянул. – Но ты, кажется, в порядке.
  Вместо ответа Баффи описала на льду полукруг на одной ноге, изящно прогнув спину, и, по завершении сего элемента, названия которого Спайк не знал, сделала реверанс.
  - Реабилитация сработала. – Она вернулась к борту. – А ты что-то не особенно радостный для человека, чья несравненная невеста вышла на свободу после шести лет заточения. Что, всё не так, как было в мечтах?
  Баффи даже не представляла, насколько права.
  Одно дело – видеть человека периодически, навещая в тюрьме. Другое – проводить с ним много времени, имея возможность быть рядом хоть круглосуточно. Друзилла умудрилась и измениться, и остаться прежней. Изменилась она в том, что стала по-настоящему жестокой. В тюрьме она видела много гадостей, но была ограждена от них, чувствовала если не вседозволенность, так защищённость, вошла во вкус. Не изменилась она в своём детском эгоизме, инфантильности, стремлении получить желаемое любой ценой, уверенности, что все вокруг должны потакать её капризам, отсутствии привычки задумываться о других людях. До освобождения Друзиллы Спайк и не сознавал, что сам за минувшие шесть лет повзрослел и даже поумнел. А она осталась ребёнком – любимой единственной дочерью, обожаемой младшей сестрой, которой никогда ни за что не приходилось бороться, ей всё преподносили на блюдечке.
  - Не буду злорадствовать. – Баффи поправила волосы. – Но и врать не буду: мне не нравится, что ты появился опять. Я не хочу, чтобы что-то или кто-то напоминал мне о Друзилле и обеих ваших семейках.
  - Я понимаю. Но, не знаю почему, ты единственный человек, рядом с которым мне легче.
  - Легче? Позволь спросить, какая такая непосильная ноша тяготит тебя, мальчика из богатой семьи, симпатичного и здорового?
  В глазах Спайка блеснуло довольство.
  - Считаешь меня симпатичным?
  - Это всё, что ты услышал?
  - Нет. Ещё я услышал явный сарказм.
  - Хорошо. Значит, слух у тебя в порядке.
  Спайк потёр затылок.
  - Видимо, речь в стиле «Богатые тоже плачут» тебя не проймёт.
  - Ни капли. Но мне любопытно, с чего ты собрался плакать, так что рассказывай.
  - Плакать я не собираюсь. – Спайк помолчал, прежде чем признаться: - Но мне страшно.
  - Из-за Друзиллы?
  Он кивнул.
  - Мне кажется, с ней что-то не так. По-настоящему не так, - он коснулся виска кончиками пальцев, - понимаешь?
  - А что, раньше всё было в идеальном порядке?
  - Нет, но раньше казалось, что она попросту чудачка, и её чудачества были безобидными.
  - А теперь?
  - А теперь она пугает всех нас.
  - Что, уже не жаждешь на ней жениться?
  Проигнорировав эту шпильку, Спайк рассказал:
  - Дарла, моя сестра, подала на развод и уже съехала от Ангела.
  - Это как-то связано с Друзиллой?
  Нечто смутное промелькнуло в разуме Спайка, но столь быстро, что он не успел ухватиться.
  - Напрямую. Позавчера ночью они проснулись, когда Дру стояла в их спальне, над ними, с кастрюлей кипятка наготове.
  - Она собиралась вылить его на них?
  - Дарла считает, что да, и я ей верю. Дарла сама не без греха, но между обыкновенной вспыльчивостью, - Спайк не хотел называть сестру истеричкой, - и кастрюлей кипятка огромная разница… Недавно Дру где-то достала щенка…
  - Господи! – встрепенулась Баффи. Пускай Друзилла хоть из шланга поливает кипятком всех Вольфрамов и Хартов, но беззащитное животное… У Баффи волосы встали дыбом.
  - И кинулась с ножом на соседа…
  - К чёрту соседа! – Наверняка тоже не обездоленный и не святой. – Что со щенком?!
  - Ангел спас его в последний момент.
  Баффи с облегчением выдохнула, а у Спайка в голове опять сработал сигнал – не тревоги, скорее, несоответствия. Но он вновь не успел разобраться – отвлёкся на слова Баффи.
  - Я так понимаю, вы сами теперь не рады, что Друзилла на свободе, - сказа она, не пытаясь скрыть торжество.
  Спайк смолчал, и Баффи добавила:
  - А ведь вы ещё и отвалили за это триста тысяч баксов. Купили свободу своей Дру, теперь расхлёбывайте последствия этой покупки.

8
  Ангел отменил все встречи и целое утро не выходил из кабинета. Никого не вызывал, не отдавал распоряжений, ничего не заказывал. Ближе к полудню Корделия, ведомая беспокойством и любопытством, зашла в его кабинет. Ангел сидел спиной к двери, лицом к окну. Отстранённо смотрел на небоскрёбы за стеклом.
  - Всё нормально? – Корделия предчувствовала, что он огрызнётся, но не спросить не могла.
  - Да! – резко, как она и ожидала, ответил Ангел. Легче ему не стало, наоборот, к стае кошек, скрёбших душу, прибавилась ещё одна особь. – Извини, - произнёс он, прежде чем Корделия ушла. – Я не хотел обидеть тебя.
  - Я знаю.
  Она сбегала к себе и принесла ему кофе с пончиком. Отхлебнув, Ангел поморщился.
  - Спасибо, в сравнении с твоим кофе мои проблемы кажутся не такими страшными.
  - Рада, что ты оценил. Теперь попробуй пончик, он божественен, особенно после этого кофе.
  Пончик впрямь показался необычайно вкусным.
  - Не будешь допытываться, почему я такой угрюмый?
  - Нет, - Корделия забрала у него чашку с кофе. – Если сам захочешь рассказать, выслушаю. Но сейчас меня интересует лишь один вопрос – что у тебя с шеей?
  - Порез. – Ангел осторожно дотронулся до неровной красной линии сантиметров на пять ниже левого уха.
  - Это я вижу. От чего он? Или лучше спросить: от кого?
  - Ты лезешь не в своё дело.
  - Друзилла? – Никто не заподозрил бы Корделию Чейз в гениальности, но тут гениальность и не требовалась.
  - Да.
  - Я бы предположила, что тебе досталось, когда ты оттаскивал её от соседа. Но случай с соседом приключился позавчера. А вчера этой царапины у тебя не было. – Корделия сделала небольшую паузу. – Она совсем неуправляема? – Куда лучше подходил термин «невменяема», но применить его Корделия не отважилась.
  - Да.
  - Это безумие! - Пускай он её уволит, но она выскажется! - Она опасна для всех окружающих, включая тебя!
  - За ней присматривают. Я нанял специально обученных людей.
  - Ага, и они суперпрофессионалы, судя по твоему порезу!
  - Дру сообразительная.
  - Иными словами, умудряется ускользать от надсмотрщиков. А если она в следующий раз перережет тебе горло?!
  - У тебя будет новый босс.
  - Ангел, это не смешно! – Корделия с опозданием прикусила язык, сообразив, что обратилась к начальнику слишком неформально. Она впервые назвала его Ангелом в лицо.
  А он, похоже, не заметил. Или не возражал.
  - Если не смеяться, останется только плакать и рвать на себе волосы.
  - Верни её обратно в тюрьму! Или сдай в психушку!
  Его глаза сверкнули холодным блеском.
  - Я не спрашивал у Вас совета, мисс Чейз.
  - А я не спрашивала, спрашивал ли ты у меня совета! Захочешь уволить меня – пожалуйста! Но сначала я скажу: Друзилла может тебя убить! Она может убить кого угодно! Ей не место на свободе!
  - По-твоему, я сам не знаю?! – вспыхнул Ангел.
  - Очень похоже, что нет! – Корделия упёрла руки в бока.
  - Я прекрасно всё понимаю!
  - Тогда почему ничего не делаешь?
  - Потому что делать нужно было раньше! – Ангел встал, навернул круг по кабинету, вернулся к столу. – Раньше! Когда Дру ещё была ребёнком, когда её характер только начал портиться! Нельзя было надеяться, что всё пройдёт само. Нужно было разговаривать с ней, объяснять, обращаться к профессиональным педагогам или психологам. Нельзя было закрывать глаза на её выходки.
  - Если ты продолжишь закрывать глаза, проблема не решится.
  - Она не решится, даже если я буду выпучивать глаза до посинения. – Ангел снова сел в кресло и устало проронил: – Теперь уже поздно. Теперь её не исправить. Всё, что я могу сделать, это постараться, чтобы она больше никому не причинила вреда.
  - Тогда надо было оставить её в тюрьме. – Корделия совсем осмелела, уже не сомневаясь, что сегодня же вылетит с работы.
  - Она моя сестра. – Ангел пристально посмотрел на неё. – Ты ведь единственный ребёнок в семье?
  - Ага.
  - Тогда ты не представляешь, каково иметь сестру, тем более младшую. Какой бы она ни была, я не могу позволить ей гнить в тюрьме.
  - Гнить в отдельной камере с телевизором, кондиционером и холодильником не так уж плохо. Ты подвергаешь опасности прежде всего самого себя!
  - Она моя сестра. Моя младшая сестрёнка. – Других доводов у Ангела не было.
  - Что ж… - Бессмысленно дальше обсуждать ситуацию и убеждать босса поступить благоразумно. – Ты уволишь меня с выговором и позором или позволишь написать заявление по собственному желанию?
  Посверлив её суровым взором страшного начальника, Ангел махнул рукой.
  - Лучше постарайся хотя бы неделю приходить на работу вовремя, без опозданий. – Стоило бы уволить Корделию, она явно перешла границы дозволенного секретарше. Но без неё ему было бы совсем тоскливо.
  Расцветшая Корделия элегантно двинулась к двери, дабы в приёмной имитировать бурную рабочую деятельность. Однако у самого порога обернулась.
  - Может быть, Друзилле стоит уехать?
  - Уехать? – переспросил Ангел и удивился, что сам до этого не додумался.
  - За границу. Если по условиям освобождения можно.
  - Разумеется, нельзя, - фыркнул Ангел. – Но устроить, в общем, реально.
  - Как начёт Мексики?
  - Потому что она близко и в случае чего будет легко прибежать обратно?
  - Точно. А ещё потому, что там живут родители твоей скромной, чуткой и милой секретарши.
  Ангел хмыкнул.
  - Секретарша сама хочет слетать в Мексику, навестить родителей?
  - В яблочко! Они в пригороде Гвадалахары, и секретарша подумала, что ты наверняка отправишь любимую сестру на своём частном самолёте и там найдётся место для ещё одной девушки, маленькой и хрупкой.
  - Не боишься лететь с Друзиллой?
  - Я вообще жутко боюсь летать, но перспектива экономии на билетах меня успокаивает. А ты не отпустишь Друзиллу одну, отправишь с ней охрану. Правда?
  - Правда, - вздохнул Ангел. – Я подумаю. Иди, пока я всё-таки не решил тебя уволить.

9
  Узнав, что Спайк ни разу в жизни не стоял на коньках, Баффи вознамерилась исправить это безобразие. Она затащила его на каток днём, заставив взять напрокат коньки и выйти на лёд. Выйти-то он вышел, но дальше дело не продвинулось. Спайк не понимал, как двигаться, и стоял, держась за борт. Радовало, что он такой не один – несколько человек по периметру боялись отстыковаться от ограждения.
  Баффи оттащила его от борта, хорошенько проинструктировала, после чего он таки сделал подобие шага. Одно, второе. На третьем повалился, вдобавок увлёк за собой Баффи, которая, страхуя, держала его за предплечья. Спайк растянулся на льду, Баффи растянулась на Спайке.
  Они расхохотались. Она поднялась и помогла подняться ему.
  - По правилам этикета должно быть наоборот, - усмехнулся Спайк.
  - По правилам этикета вообще не надо ронять даму на лёд, - Баффи поправила чёлку.
  - Но-но! На лёд я уронил только себя, а ты упала на меня.
  - И ушибла всего тебя.
  - Да!
  - Мне нет прощения.
  - Никакого!
  - Ужас!
  - Кошмар!
  - Жуть! – Баффи хихикнула. - Слушай, что ты делаешь в ближайшее воскресенье?
  - Это ты мне скажи – похоже, ты собираешься пригласить меня куда-то.
  - Значит, в ближайшее воскресенье ты приходишь в «Стэйплс-центр», к шести часам вечера.
  - И что там будет?
  - Сразу видно, что ты далёк от фигурного катания. В воскресенье будет финал чемпионата штата по этому самому фигурному катанию.
  - Ты участвуешь?
  - Куда уж мне. - Грустинка в голосе Баффи звучала лишь секунду, однако кольнула Спайка в самое сердце. – Я выступаю, но не соревнуюсь. Перед церемонией открытия будет несколько номеров вне программы, от спортсменов-не-участников. Один из номеров мой. Меня пригласили - то ли из сочувствия, то ли из солидарности. Удивительно, что обо мне вспомнили. Номер будет простенький, но, надеюсь, красивый. Придёшь посмотреть?
  - Обязательно.

10
  Спайк и правда нисколько не разбирался в фигурном катании. Не различал техники, не знал названия движений, понятия не имел о системе баллов. Но он умел воспринимать прекрасное, а происходящее было прекрасно.
  Тысячи людей, затаивших дыхание. Музыка, сильная и пробирающая до костей. Баффи в блестящем красном платье-костюме, скользящая по льду, то замедляясь, то ускоряясь, то взмывая вверх...
  Единственное, что мешало Спайку наслаждаться зрелищем на всю катушку, это тревога. И такой номер Баффи назвала простеньким?! Он боялся, что она оскользнётся, запнётся, упадёт. Что-нибудь себе сломает, а ведь здоровье у неё не ахти, неудачная травма может вернуть её в инвалидную коляску. Впервые он со жгучей ненавистью подумал о человеке, ставшем причиной этих несчастий Баффи, - о собственной невесте.
  Обошлось без падений и, кажется, без помарок – насколько Спайк мог судить, Баффи исполнила всё идеально. Зрители вознаградили мисс Саммерс бурей аплодисментов. Спайк тоже аплодировал, чуть ладони себе не отбил. Он сидел подле пустующего места – они с Баффи договорились, что после номера она переоденется, поднимется сюда и они вместе посмотрят основную программу.
  - Как тебе? – вполголоса поинтересовалась Баффи, присев рядом.
  - Класс! – Он внимательнее присмотрелся к ней. Глаза у неё блестели, но что-то в выражении лица выдавало физическую боль. – Ты в порядке?
  - Ничего страшного. Некоторые элементы даются не так легко, как раньше, только и всего.
  - Тогда зачем ты их делала?
  - Затем, что это выступление. Если бы им требовалась девочка, просто рассекающая на коньках по льду, они могли позвать кого угодно. Да и зрители пришли посмотреть на профессиональное фигурное катание, а не любительское.
  Спорить Спайк не стал, но осуждающе поджал губы, чтобы она поняла, что он не одобряет подобный риск. Баффи рассмеялась, похлопала его по предплечью и тут же отдёрнула руку, словно спохватившись.
  Даже не смысля в элементах и прочих вещах, Спайк с удовольствием смотрел выступления – чтобы понять, насколько это красиво и потрясающе, специальных знаний не требовалось. И ему нравилось, что рядом Баффи. Чувство настораживало, однако бороться с ним совершенно не хотелось.
  Выступления шли долго, потом был перерыв, заполненный новой порцией внеконкурсных номеров, и подведение итогов, а следом толкучка в очереди к выходу. На улице Баффи и Спайк оказались за полночь.
  - Ну как, не решил стать фанатом фигурного катания? – озорно осведомилась Баффи, когда они шагали к парковке.
  - Фанатом – вряд ли, а поклонником – пожалуй.
  - Но поклоняться будешь на расстоянии?
  - Почтительном.
  - Спасибо, что составил мне компанию сегодня.
  - Тебе спасибо, что пригласила. – Каким бы почтительным ни было расстояние, Спайк смекал, что чемпионат штата – это круто.
  - На здоровье.
  Он взял её за руку, готовый к тому, что Баффи сразу высвободится. Баффи вроде собралась, да не стала. Она остановилась, Спайк тоже. Не успев подумать – точнее, не дав себе времени передумать, - он обнял Баффи и поцеловал. Ждал, что уж этого-то она не стерпит – оттолкнёт его, влепит пощёчину, наорёт. Но Баффи, после мимолётного ступора, ответила на поцелуй.
  Время для них обрело собственный ход. Казалось, что где-то там, «снаружи», бегут года и тысячелетия, а здесь, между ними, густым сиропом текут секунды и минуты, мягко, осторожно, чтоб не прервать.
  И всё-таки Баффи прервалась.
  - Извини, - выдохнула она. Помотала головой. – Слишком… Слишком странно.
  Не согласиться Спайк не мог. Для него происходящее тоже было странным, пусть и приятным.
  - Понимаю. – Он выпустил Баффи из объятий, напоследок проведя ладонями по её спине. – Я отвезу тебя домой.
  - Я пройдусь.
  - Не глупи. Не хочешь ехать со мной – не надо, но болтаться в одиночку по ночным улицам я тебе не дам.
  Он вызвал такси, усадил Баффи в машину, а через полчаса позвонил ей, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до дома. Сам себе удивлялся. Он никогда не был склонен к подобной заботе.
  Спайк не представлял, что будет делать, когда они увидятся в следующий раз, наверное, он немного боялся этой встречи, но ему хотелось, чтобы она поскорее наступила.
  …На следующий день он несколько раз звонил Баффи, однако её телефон был отключен. Вечером Спайк приехал к ней и безрезультатно звонил и стучал в дверь. Никто ему не открыл, и внутри было тихо.

11
  Само путешествие Друзиллу радовало, а вот приставленные братом бугаи – нет. Хотя забавно, что им нельзя причинять ей боль, а она может вредить им как угодно. Но всё равно, почему её не оставят в покое, не дадут поразвлечься вволю?! Ещё и секретарша Ангела увязалась с ними. Такая красивая… Несправедливо красивая. Друзилла в мельчайших деталях представляла, как подправит смазливую мордашку ножом, едва подвернётся возможность; да исполнению мечты мешали бугаи. Была надежда добраться до секретарши ночью, поскольку на ночь та осталась в арендованном Ангелом особняке, чтобы рано утром уехать на вокзал, а оттуда – к родителям, куда-то в пригород. Но наученные горьким опытом и поднабравшие в численности бугаи и ночью не ослабляли бдительность. Хорошо хоть, не лезут к ней в комнату; зато снаружи обложили со всех сторон.
  Засыпала Друзилла в отвратительном настроении, но сквозь сон оно постепенно смягчилось. Приятно лежать на мягкой постели в умеренно прохладной комнате, когда на улице жара. После полуночи Друзилла даже стала улыбаться, по-прежнему не просыпаясь.
  Пробуждение тоже было приятным – её гладили по волосам. Друзилла потянулась, улыбнулась шире, и вдруг её пронзила мысль: кто это может быть? Бугаи не осмелились бы. Неужели пришла смазливая секретарша, сама?
  Друзилла распахнула глаза и почти сразу зажмурилась - в комнате был включен свет. Всё же она успела разглядеть, что возле неё на кровати сидит не секретарша, а неизвестная блондинка.
  - Пора вставать, Дру, - проворковала блондинка. – И платить по счетам.
  - Кто ты? – Друзилла не особенно испугалась. Стоит крикнуть, и примчится дюжина охранников. Спросонок она не сообразила, что, будь охранники в порядке, посторонний до её постели не добрался бы.
  - Не узнаешь меня? – Баффи подняла брови. Она ведь была на нескольких судебных заседаниях, Друзилла её видела. – Не удосужилась запомнить человека, чью жизнь разрушила? Чью семью убила?
  Вспомнила Друзилла или догадалась – но до неё дошло, кто перед ней.
  - Охрана! – завопила она во всё горло. – Охрана!!!
  - Охрана! – поддержала Баффи. – Скорее сюда, наша девочка в беде! Я бы даже сказала, в опасности.
  Только тут Друзилла заметила в правой руке Баффи бейсбольную биту, чрезвычайно увесистую на вид.
  - Не надейся, что это будет быстро и безболезненно, - процедила Баффи.
  - Охрана, охрана!!!
  - Хватит орать попусту. Всё равно они тебя не услышат. Они больше никого и ничего не услышат. – «Как минимум до полудня, когда снотворное перестанет действовать».
  Друзилле сроду не требовался повод, чтобы напасть, а сейчас сам бог велел накинуться на Баффи – самооборона в чистом виде. Как многие ненормальные, Друзилла была гораздо сильнее, чем казалась. Но выяснилось, что и противнице сил не занимать. Даже без биты, одним ударом кулака Баффи отправила Друзиллу в нокдаун. Впрочем, Друзилла не привыкла легко сдаваться. Удар подстегнул её ярость, прилив адреналина сделал своё дело, и она вскочила, жаждая мстить, калечить и убивать.
  Понадобился ряд добротных ударов с обеих сторон, чтобы Друзилла осознала, что Баффи всё-таки сильнее, ловчее и быстрее, а прикроватный светильник не заменит биту; и испугалась так, как ещё никогда не пугалась за всю свою максимально облегчённую жизнь.
  Неким чудом Друзилле удалось выскочить за дверь. Она едва не упала, споткнувшись о храпящего охранника, но удержалась и рванула прочь.
  Чтобы попасть к выходу, надо было спуститься на первый этаж, а до лестницы предстояло добираться по длинному коридору (Ангелу пришлось выбрать особняк побольше, дабы разместить всех охранников с минимальным дискомфортом для сестры).
  Хотя сама Друзилла была тем ещё кошмаром, у неё кошмары тоже случались, и происходящее напоминало один из них – когда бежишь изо всех сил, спасаясь от опасности, и понимаешь, что движешься слишком медленно. А двигаться быстрее было проблематично, учитывая, что Баффи прошлась битой по её коленям.
  Останавливаться Друзилла не собиралась. Она сжимала зубы, чтобы не скулить от боли, она втягивала голову в плечи, потому что ей казалось, будто Баффи уже догнала её, но нельзя было терять время на остановку и проверку.
  Чья-то рука схватила её за ночную рубашку, но не сзади, а сбоку. И рванула тоже вбок. Друзилла очутилась в небольшой нише – непонятно зачем сделанной, однако сейчас весьма пригодившейся, - лицом к лицу с секретаршей Ангела.
  - Она убьёт меня! - пропищала Друзилла.
  Ладонь Корделии, дотоле державшая ткань дорогущей ночнушки, резко переместилась на горло Друзиллы, пальцы сомкнулись без слабины и колебаний.
  - Конечно, убьёт, - преспокойно подтвердила Корделия. – А зачем, по-твоему, ты здесь?

12
  Происходящее казалось Ангелу сном, но сей сон он воспринимал удивительно чётко и бесчувственно. Друзилла умерла – он принял информацию к сведению, он сожалел, он скорбел, но не сходил с ума от горя. С гибелью сестры Ангел смирился в то же мгновение, когда узнал о ней. И ему хватило честности признаться себе, что это стало для него облегчением. От той Друзиллы, которую он любил, - милой ласковой девочки, называвшей его Ангелом, давно не осталось ничего, кроме воспоминаний. Они, вкупе с виной и долгом, побуждали его защищать сестру, но не могли заставить любить чудовище. Хотел бы он узнать, что произошло? Да. Хотел бы он отомстить? Да. Хотел бы он вернуться в прошлое и спасти Дру? Нет.
  Покоя Ангелу не давала Корделия. Тело Дру нашли в сгоревшей машине недалеко от особняка, пришлось провести генетическую экспертизу, дабы убедиться, что это она. Убедились. Что произошло – загадка, но хотя бы ясен итог: Друзилла мертва. Что же с Корделией? Охранники, спавшие под лошадиными дозами снотворного, никуда не делись, а Корделия исчезла без следа. Испугалась и сбежала? Или стала ещё одной, пока не найденной, жертвой? Второй вариант приводил Ангела в отчаяние. Версию «Корделия сама причастна к смерти Друзиллы» он рассматривал, но сразу отмёл – нелепость!
  Он попытался связаться с родителями Корделии. Ангел знал их имена, знал, что полгода назад их выпустили из тюрем, где они отбывали сроки за махинации с налогами, знал, что почти сразу после освобождения мистер и миссис Чейз уехали в Мексику. Но найти их не сумел.

13
  В своё время «Вольфрам и Харт» собрали целое досье на Баффи Энн Саммерс, помимо прочего - адреса всех известных мест жительства. Спайк решил наведаться в дом её детства. Вряд ли она вернулась туда, но, возможно, нынешние жильцы или соседи поддерживают с ней связь. Тонкая ниточка, да ничего лучше у Спайка не было – Баффи будто сквозь землю провалилась.
  Район был приличный, улица не блистала роскошью, но ласкала взгляд чистотой. Теперешние владельцы дома понятия не имели, где Баффи, но посоветовали сходить к соседке, миссис Карлайл, та вроде дружила с Саммерсами.
  Миссис Карлайл оказалась благообразной седовласой любительницей поболтать. Она выгребла на свет божий стопку фотоальбомов, толщина и количество которых привели Спайка в отчаяние. Он представил, как почтенная дама загрузит его своей биографией, начиная с детского сада и заканчивая выходом на пенсию. Однако миссис Карлайл взяла один-единственный альбом и стала листать в поисках нужного снимка. Ей подумалось, что лучше «проиллюстрировать» рассказ.
  - Я очень хорошо помню Саммерсов. Милые люди, особенно Джойс. Она тоже работала, но бывала дома гораздо больше, чем её муж, Хэнк чуть ли не жил на работе, хотя умудрялся уделять время девочкам. Обычно привозил их с занятий (Баффи каталась на коньках, а Дон рисовала) и возвращался в офис. Баффи я тоже видела редко, она постоянно пропадала то на тренировках, то на сборах, то на соревнованиях. А Дон чаще была возле матери, они о чём-то секретничали, затевали какие-то домашние дела. В общем, как я сказала, милое семейство. Жаль, у меня нет их фотографии в полном составе. Хэнка трудно было застать дома, так что есть только снимок Джойс с девочками. – Миссис Карлайл протянула Спайку альбом, раскрытый на нужной странице, и для надёжности ткнула пальцем в фото. – Вот они.
  Спайк приготовился глотнуть коктейля из любопытства и вины, а хлебнул смеси непонимания и удивления.
  - Кто это? – Он ошарашенно таращился на снимок.
  - Как кто? Джойс с девочками. Вот Баффи, вот Дон, вот Корделия.
  - Корделия?.. Корделия тоже её дочь?.. – Спайк не мог отвести взгляд от фотографии. Фотографии, на которой Джойс Саммерс, приятная женщина с добрым лицом, обнимала сразу трёх доверчиво прижимающихся к ней девочек – Баффи, младшую сестру Баффи и секретаршу Ангела!
  Тут Спайк вспомнил-осознал, что его насторожило в разговоре с Баффи в их вторую встречу на катке. Спайк тогда, рассказывая о выходках Дру, по привычке назвал Ангела Ангелом - не Лиамом, а Баффи не переспросила: «Кто-кто? Какой ещё ангел?..» Ведь должна была удивиться. Но не удивилась – потому что знала о прозвище.
  - В некотором смысле. Корделия – соседская девочка, жила через два дома от Саммерсов, ходила в один класс с Баффи. Родители Корделии совсем ею не интересовались, а Джойс заботилась о ней, да и Баффи с Дон любили не меньше, чем если бы она была им родной сестрой. Мне кажется, Корделия проводила больше времени в доме Саммерсов, чем в своём. Часто оставалась у них ночевать. Джойс говорила, что Корди ей как третья дочка, и это было не для красного словца. Это было правдой.
  Где сейчас Баффи или Корделия, миссис Карлайл не знала. Спайк выпросил у неё снимок на время – сделать копию и вернуть.
  Выйдя на улицу, он столкнулся с Ангелом, который разыскивал дом, некогда принадлежавший Чейзам.