***

  Стивен не впал в глупый ступор и чётко понимал, что вряд ли имеет к дочке нынешней Эмброуз причинно-следственное отношение. За несколько месяцев выносить ребёнка, родить и взрастить до способности звонить и говорить по телефону не может даже Хелен. Естественно, логичнее всего было бы поинтересоваться, откуда у бывшей Бёртон взялась дочь. Но неоднократная вдова явно ожидала этого вопроса, и Харт не хотел подыгрывать ей. Сама всё объяснит, рано или поздно.
  Ему пока и так найдётся, о чём подумать. Например, о том, существует ли загробная жизнь. И ничего смешного. Это не пустые философские измышления, а самый что ни на есть насущный вопрос для человека, сидящего в машине, которую ведёт Хелен. Причем ведёт, спеша и постоянно пытаясь до кого-то дозвониться по мобильному телефону.
  Они быстро, реально быстро, выехали за пределы Окленда, оказавшись в пригороде. Природа вокруг была изумительная, но промелькивала так скоро, что полюбоваться не удавалось.
  Приморская улица с рядами небольших, в основном двухэтажных, аккуратных домиков, находящихся на приличном расстоянии друг от друга, дышала уютом и спокойствием. До тех пор, пока по ней не пронеслась машина Хелен, визжа шинами. Потом, наверное, снова наступил мир и безмятежность.
  Автомобиль остановился сбоку от простенького деревянного коттеджа, крыльцом «повёрнутого» прямо на пустынный пляж и море. Хелен выскочила из машины и понеслась к входной двери, Стивен тоже. Женщина, молниеносным движением распахнув дверь, влетела внутрь.
  - Лин! – Стремительно прошагала через гостиную, осматриваясь по сторонам. – Лин! – Направилась в сторону ванной.
  Стивен тем временем нашёл кухню и взялся за осмотр плиты и прилегающих конструкций. Десяти секунд хватило, чтобы понять, что газ перекрыт и нет угрозы ни взрыва, ни отравления.
  - Лин! – Хозяйка жилища добралась до второго выхода, располагавшегося по другую сторону коттеджа.
  В саду Хелен и Стивен оказались одновременно.
  - Лин!
  - Я здесь, - раздался голосок, на который взрослые обернулись в едином порыве.
  На деревянных ступеньках небольшой беседки обнаружилась девочка в полосатой зелёно-белой футболке и джинсовых шортах. Сидела, положив книгу на колени, в колени же уткнувшись локтями, а ладошками подперев подбородок и щёки. Рядом с ребёнком стоял домашний огнетушитель.
  - Каролина?! – опешил экс-лаборант.
  Маленькая блондинка, мгновением раньше оторвавшаяся от чтения, посмотрела на Хелен чуть виновато.
  - Прости, я хотела приготовить что-нибудь, но горелка вспыхнула. По-моему, я перекрыла газ, но не знаю точно. На всякий случай вышла сюда. – Девочка поглядела на Харта, пребывающего в состоянии лёгкого шока, улыбнулась. – Привет, Стивен. Хорошо, что ты приехал, я рада. – И снова попыталась уткнуться в книжку.
  - Почему ты не отвечала по сотовому? – Хелен присела перед Каролиной, упёршись рукой в ступеньку. – Почему позвонила мне на работу, а не на мобильный?
  - Я не помню твоего номера наизусть, а мой телефон куда-то делся.
  Хелен на мгновение возвела глаза к небу, затем вновь обратилась к девочке:
  - Ты не поранилась, не обожглась?
  - Нет.
  Шатенка медленно облизнула губы, покивав.
  - Хорошо.
  - Ты оставила её одну дома, а сама подалась в горы?! – наконец, прорвало Харта. Конечно, это было не совсем то, что интересовало его в первую очередь, но вопрос тоже немаловажный.
  - На ночь с ней оставалась наёмная няня, а днём Каролина прекрасно обходится без лишней опеки.
  - Она ребёнок!
  - Ей одиннадцать лет!
  - Как она вообще к тебе попала?! – Вот! Наконец-то вопрос по существу.
  Каролина внимательно смотрела то на одного взрослого, то на другого, даже позабыв об интересной книжке.
  - Я её удочерила. Почти законно.
  Стивен тряхнул головой. Сейчас бы обратно в дурдом, хоть на полчасика.
  - Ты даже не знала о ней!
  - Нет, она тоже ко мне приходила, только без тебя, - вклинилась в беседу Каролина, смутно подозревая, что если не вмешается, то выяснение отношений затянется надолго.
  - И ты молчала? – Теперь укоризна предназначалась девочке.
  - Ни один из вас не спрашивал про другого, - пожала плечиками блондинка. – Я не знала, надо говорить или нет.
  - Лин рассказала мне, только когда я спросила, хочет ли она поехать со мной, - вставила женщина.
  Стивен вновь направил всё недовольство – и это ещё мягко выражаясь – на Хелен.
- Я думал, что больше не увижу Каролину, я скучал по ней! А ты, оказывается, просто взяла и забрала её!
  - Будто я сделала это назло тебе! Она переживала, что уедет, не попрощавшись с тобой. Но я сказала, что ты сам приедешь к нам, если захочешь.
  Стивен дёрганно усмехнулся, прикусив нижнюю губу – верный признак того, что мужчина сейчас выложит все свои мысли не в дипломатичной форме.
- Пойдём, я покажу тебе дом! – оживилась вдруг Каролина, схватила Харта за руку и несильно, но настойчиво потянула за собой. – Вы же проверили газ?
  - Он перекрыт, ты молодец.
  …- Вот это гостиная, здесь мы сидим по вечерам, и иногда днём.
  …- Это кухня, здесь мы всегда завтракаем, потом Хелен отвозит меня в школу.
  - И как тебе местная школа, нравится?
  Девчушка вновь пожала плечиками.
  - Нормально.
  …- Тут моя комната.
  - Красиво. – Стивен улыбнулся, увидев на аккуратно заправленной постели старого знакомого – плюшевого медведя.
  Коттедж производил приятное впечатление. Здесь не было ничего лишнего и в то же время имелись мелочи, создающие уют. А сад, в который двое снова вышли, при повторном рассмотрении тоже оказался весьма интересным местом. Видно было, что никто в этом доме не питает страсти к садоводству – растения росли свободно и недисциплинированно. В то же время сад не казался заброшенным.
  - Хочешь увидеть что-то интересное? – заговорщически предложила Каролина.
  - Давай, - так же хитровато согласился Харт.
  Девочка скрылась в доме, потом вернулась, держа в одной руке неглубокое блюдце, в другой – бутылку молока. Поставила посудину на землю недалеко от ступенек, наполнила и поднялась на крыльцо, позвав Стивена за собой.
  - Чего мы ждём? – спросил мужчина через пару минут.
  - Не чего, а кого. – Личико девочки просветлело, когда она кивнула в сторонку. – Его.
  Из-под веток папоротника вынырнул маленький сопящий комочек и, довольно-таки громко топая, направился прямиком к блюдцу. Остановился и принялся лакать молоко, при этом смачно и звучно причмокивая.
  - Ёж? – глазам своим не поверил Стивен. – Откуда он здесь взялся?
  - Не знаю. Он сам нас нашёл. Стал прибегать, почти сразу после того, как мы сюда переехали. – Каролина немножко помолчала, что-то обдумывая. – Мне жалко, что я не попрощалась с тобой тогда.
  Ну не мог Стивен обижаться на ребёнка, не мог.
  - Ты не виновата. Скажи, Хелен часто к тебе приходила?
  - Чаще тебя, - без всякого желания обидеть произнесла блондинка. – В первый раз она пришла в тот же день, что и ты. И тоже принесла конфеты… - Задрав голову, девочка поглядела на собеседника.
  - Почему она называет тебя Лин?
  - Она почему-то не очень любит полное имя «Каролина», говорит, что оно напоминает ей о какой-то…дуре. – Блондинка опять глянула на шатена снизу вверх, будто проверяя, будет ли он ругаться из-за последнего слова. Не обнаружив тревожных признаков, продолжила: – Хелен не просит, чтоб я называла её мамой.
  - Это хорошо?
  - Да. Потому что она не моя мама. Но всё равно Хелен мне нравится. И ты мне нравишься. Ты ведь останешься?
  Что за народ эти женщины? Даже самые юные постоянно норовят перескочить с одной темы ну другую, минуя подготовительно-вступительные связки.
  Девочка снова взяла мужчину за руку.
  - Разве я могу оставить тебя одну с ней? – усмехнулся он. Вздохнул. – Останусь.
  Каролина по-настоящему улыбнулась.
  Ёжик расправился с молоком, и ребёнок подлил ещё.
  - И всё-таки, как он здесь очутился? В Новой Зеландии не водятся ежи. – Стивен прекрасно знал, что ежей в эту страну давно уже завезли европейцы, но понимал, что Каролине будет приятно объяснить ему это.
  - А вот и водятся, - отозвалась девочка не совсем так, как ожидал взрослый. Взяла своё детская логика. – Сам же видишь.
  - Впрямь, не поспоришь, - рассмеялся мужчина. – У него есть имя?
  - Нет. Он просто Ёжик.
  - Мы хотели назвать его Стивеном, но он ни в какую не откликался. - Хелен, успевшая переодеться и, кажется, даже принять душ, стояла в дверях, засунув руки в передние карманы тёмных брюк. Босая женщина чуть склонила голову набок, пристально всматриваясь в двух людей перед собой. – Скоро вечер, я собираюсь заказать ужин. Есть пожелания?
  - Готовкой ты себя не утруждаешь? – Харт традиционно нашёл, чем поддеть.
  - Я похожа на рабыню или трудоголика? У меня и без того двойная работа в университете.
  - Скоро ты не сможешь этим оправдываться.
  - Не перестанешь умничать - останешься без еды. Или будешь грызть одни брокколи. – Хелен, усмехнувшись, вернулась в дом.
  Каролина и Стивен переглянулись.
  - «Мы едим, чтобы жить, а не живём, чтобы есть», - процитировала первая.
  - Где ты это вычитала?
  - В газете. Там было написано о генномодифицированных продуктах и вообще о всякой современной еде, люди спорили по этому поводу.
  - Ты и газеты читаешь?
  - Каждый день. Ты помнишь, что обещал научить меня кататься на велосипеде?
  - Помню.
  - Можем попробовать, пока не привезли ужин. Велосипед есть, стоит в гараже, но я с него всё время падаю.
  - С велосипеда или с гаража? – не удержался Стивен.
  - С велосипеда, - на полном серьёзе ответила Каролина. – А на гараж могу залезть без проблем. Я иногда забираюсь туда на крышу, чтобы почитать или просто посидеть.
  Харт ещё раз подумал о том, что это самый необычный ребёнок, которого ему доводилось встречать.
  - Ладно, пойдём в гараж. - И уже внутри коттеджа мужчина произнёс: - Нет, серьёзно, откуда в Новой Зеландии ёжики?

***

  Первый урок велосипедной езды закончился разбитой коленкой, но это ничуть не убавило энтузиазма Каролины, которая твёрдо решила обуздать двухколёсного железного коня. Девочку еле-еле удалось затащить на ужин, а покончив с оным, она снова помчалась во двор, уведя с собой Стивена. Только когда стало темнеть, ребёнок согласился на технический перерыв до завтра.
  - Завтра тебе в школу, - напомнила Хелен, - так что сейчас – марш спать.
  - Можно мне ещё немножко посидеть здесь? – попросило белокурое создание, устраиваясь на диване в гостиной и опять берясь за книжку.
  - Десять минут, не больше. – Шатенка перебросила волосы через плечо и двинулась на кухню.
  Хелен терпеть не могла домашние дела и по возможности сводила их для себя к минимуму. Серьёзную еду заказывала в проверенном ресторане, два раза в неделю приглашала наёмную уборщицу, и раз в месяц – садовника. И всё-таки кое-что приходилось делать самой, например, собирать полдник для Каролины. Однако экс-Каттер по-прежнему не сомневалась, что чем питание проще, тем лучше, посему сборы много времени не занимали. Нужно было лишь вымыть несколько фруктов, положить небольшую бутылку молока (купленного у фермера, а не в магазине) и упаковать кусок хорошо проваренной рыбы или мяса.
  - Зачем тебе это? – Стивен встал неподалёку от раковины, сложив руки. В его голосе не было ни осуждения, ни одобрения.
  - О чём ты? – Шатенка продолжала мыть яблоко и грушу, не глядя на собеседника.
  - О Каролине. Ты же не мать по натуре.
  - Я и не пытаюсь играть в мамашу. Я просто взяла к себе ребёнка, который никому не был нужен.
  - Она была нужна мне.
  - И что ты сделал? Приходил пару раз в месяц, приносил книжки? – Хозяйка дома, наконец, выключила воду, повернувшись к мужчине.
  Без того рассерженный Стивен рассердился ещё больше, главным образом потому, что Хелен, кажется, была права.
  - Какой нетипичный порыв благородства, - пробубнил Харт.
  - Называй, как хочешь. Я забочусь о Каролине, и она мне дорога.
  - До первых трудностей.
  - Трудности у нас уже были, и мы неплохо справились. Скажи прямо, что тебя злит? Что я забрала Каролину, не предупредив тебя?
  - Да. И то, что раньше ты ни словом не обмолвилась о том, что навещала её.
  - Ты тоже не говорил.
  - Не хотел бередить... – Он на миг застопорился, потом немного понизил голос. – Мне казалось, она будет напоминать тебе об Эрике.
  - Она напоминает, - помедлив, произнесла Хелен, ненадолго опять уставившись в раковину. – Как любой другой ребёнок. Но, знаешь ли, на свете много детей, и я не могу везде ходить с завязанными глазами, чтобы не видеть… Мне легче от того, что хотя бы одной девочке, пусть и не Эрике, стало лучше.
  - У тебя, наверное, нимб уже раскалился. – Он покачал головой. – Ты всегда берёшь то, что заблагорассудится, не думая о других.
  …И никаких признаков конца тихой ссоры, тем более счастливого. Они могут стоять и целый час так припираться, несмотря на то, что оба не слишком-то этого хотят. Видимо, Хелен не хотела больше. Аргументов в свою защиту у неё было не особенно много, поэтому пришлось прибегнуть к старым проверенным методам, которыми, кстати, она что-то давненько не пользовалась.
  Хелен, стряхнув воду с кистей, подтупила к Харту, одну ладонь поместила на щёку мужчины, вторую – пониже его затылка. Сама потянулась к Стивену и поцеловала, без фанатизма, легонько, но убедительно. Объёмная обвинительная речь уже выстроилась в мозгу экс-лаборанта, фразы стояли в очередь, ожидая своего выхода. Всё сие великолепие за секунду рассыпалось в пыль.
  - Нечестно, - глухо выдохнул мужчина. В синих глазах зажглись беззаботные огоньки.
  - А чего ещё ты от меня ожидал? – Она вскользь провела рукой по его груди, отходя.
  Вернулась в гостиную, чтобы отправить Каролину спать, но юная блондинка уже спала, свернувшись калачиком и в обнимку с книжкой. Шатенка дотронулась до плеча ребёнка.
  - Не надо, не буди её. – Стивен подошёл следом. Наклонился, бережно взял девочку на руки.
  Девочка что-то просипела, но осталась в царстве Морфея.
  - Помнишь, где её комната? – тихо спросила Хелен, мимолётно коснувшись локонов, а потом спины ребёнка.
  - Да. – Стивен направился к переходу на второй этаж.
  Харт поднялся по лестнице, а экс-Каттер осталась в главной комнате. Ненадолго.
  Женщина вышла через главную дверь, остановилась на крыльце, изучая пейзаж перед собой. Вечерняя темнота постепенно превращалась в ночную, так что видимость оставляла желать лучшего. И всё же можно было разглядеть море, сейчас оно напоминало огромное живое существо, дышащее, поблескивающее в свете наполовину спрятанной за облаками луны. Оно не только виднелось, оно ощущалось – воздух был наполнен свежей солоновато-горьковатой влагой, а шум волн был сильнее любых других звуков в округе.
  Шатенка спустилась с крыльца, босыми ступнями почувствовав тепло нагревшегося за день и ещё не успевшего остыть песка. Она тряхнула волосами и присела на нижнюю ступеньку. Неряшливо похлопала по ногам, потом обняла себя за плечи, а потом, подтянув к груди и обхватив колени, уткнулась в них подбородком.
  Привкус соли, витавший в воздухе и легкой прохладой оседавший на обнаженных руках, недолго оставался столь чистым и однородным, уже минут через десять Хелен ощутила знакомый, едва уловимый мускусный аромат одеколона Стивена, которым Харт пользовался всё то время, что они с Хелен были знакомы. Хотя в последние годы женщине не так часто удавалось уловить этот привычный запах и засечь присутствие Стивена еще до «официального» появления. Экс-лаборант не позволял себе такой роскоши как необдуманный риск; не хватало ещё подставлять себя или товарищей под удар какой-нибудь очередной хищной твари из-за такой мелочи, как аромат одеколона.
  Экс-Каттер прикрыла глаза, немного отведя голову назад, тут же ощутила, как крепкие руки обвиваются вокруг её плеч и груди, а подбородок мужчины утыкается в линию её плеча.
  Очередная волна с шелестом прошлась по песку и опала.
  - Не спросишь, как Ник? – Теплые губы коснулись кожи Хелен, согревая дыханием, а ноги, согнутые в коленях, прижались к её бокам, вызывая непрошеные мурашки, понесшиеся по телу.
  - С какой стати мне это делать?
  Харт тихонько ухмыльнулся, не подозревая, что невольно копирует ухмылку, мелькнувшую на губах Хелен. Сдвинув в сторону ворот майки, вновь поцеловал чуть солоноватую от оседавшей из воздуха влаги кожу.
  - Он отказался от наследства в пользу Центра и университета.
  - Я даже не удивлена. Вряд ли бы Ник согласился взять хоть что-то от той, кто лишила его восьми лет жизни и бесценной Браун в придачу. – Откликнулась Эмброуз как-то мельком, совершенно не акцентируя свое внимание на бывшем супруге и его делах, что не ускользнуло от внимания Харта.
  - Меня ты тоже многого лишила, но я не отказался, - хмыкнул Стивен.
  - Я тобой горжусь, - фыркнула шатенка, чувствуя, как губы мужчины продолжают свое неспешное продвижение по её телу. – В любом случае, это была минимальная компенсация, которую я могла тебе дать за погибшие нервные клетки. - Снова ухмыльнулась, помолчала, прежде чем задать очередной вопрос, и самой-то ей казавшийся идиотским в данный момент и при подобном развитии событий, но всё же. - А на сей раз ты носил цветы на могилу? Не вениками и охапками, но хотя бы пару захудалых гвоздик или лютиков?..
  Острые зубы Харта не сильно, но ощутимо впились в её плечо, пронзая Хелен, словно разрядом тока, и крайне обостряя восприятие.
  Кажется, съязвить не получилось. И, кажется, её сейчас утопят раз и навсегда! По крайней мере, рык, что следом сорвался с уст Стивена, в момент подхватившего Хелен на руки и зашагавшего в сторону водной глади, свидетельствовал именно об этом.
  И Стивен бы, наверное, утопил, если б не ожидал от экс-Каттер именно такого поведения. Ну, а зачем она ему, спрашивается, нужна другая, не похожая на саму себя? Нет, насчёт новоявленной Хелен Эмброуз в данную минуту у Харта были совершенно иные планы…
  …Вы не представляете, как загадочно могут сиять по-настоящему довольные, нет, даже счастливые женские глаза, обращенные на того, кого женщина действительно любит. Они сверкают так, что в сравнении с ними самые редкие бриллианты смотрятся тусклыми и бледными стекляшками.
  Длинные волосы Хелен темными шоколадными струйками развевались в водяных потоках, посеребрённые свечением лунного диска, время от времени проглядывавшего из-за туч. А загорелое тело казалось белым и словно фарфоровым, особенно, контрастируя с прокалённой солнечными лучами  и от природы более темной кожей Харта. Одежда, за исключением двух-трёх валявшихся на песке вещей, причудливым узором распласталась на поверхности и постепенно уходила под воду, частично кружась возле пары, частично медленно-медленно расползаясь на все четыре стороны.
  Мягким перебором руки Стивена то спускались, то поднимались по спине шатенки, удерживая подле себя и лаская одновременно. От длительности поцелуев кружилась голова, превращая все пространство вокруг в один сплошной вихрь ярких вспышек, пропитанных насыщенным оттенком синевы. Синевы, что искрящимся водным покровом смыкалась над головами, пока отчаянная нехватка кислорода в легких не вынуждала подняться на поверхность, распугивая сонное блаженство ночи чередой следующих искр- брызг.  Каскады соленых капель разлетались с волос чуть приподнимаемой Хартом Хелен, тогда как он любовался её горделиво откинутой назад головой, плавным изгибом шеи, силуэтом плеч… И после окунался под горьковатый дождь, спускаясь поспешной дорожкой поцелуев по нежной коже, пока тонкие пальцы, путающиеся в его взлохмаченных волосах, не побуждали приподнять лицо и вновь раствориться в жаре её губ.
  Переплетенные на какое-то время пальцы рук; ноги, обвитые вокруг его торса, и вскоре вновь искрящаяся синева, скрывающая в своей глубине не только любовников, но и те стоны, что порождало их единение. Неистовое и нежное, заставляющее закусывать губы от накатывающего наслаждения, словно сливаться с окружающей, такой тихой на вид, но безумно мощной стихией.
  Время таяло, будто растворяясь в этой водной стихии, завороженное происходящим. Мир продолжал сверкать серебряными блёстками, которыми его щедро обдавала луна, набирающая яркость.

***

  Дети сгрудились вокруг Сары, каждый норовил обнять египтолога или хотя бы потеребить за одежду. Края просторной футболки, которую брюнетка полчаса назад надела впервые в жизни, уже были вытянуты. Но девушка ничуть не расстраивалась по этому поводу. Она сама горячо прощалась со своими маленькими друзьями, к которым успела привязаться за минувшие недели, в течение которых дети и учёная скрашивали друг для друга серые больничные будни.
  - Я обязательно приду навестить вас всех, - побежала Пейдж.
  - И расскажете ещё историю?
  - Даже не одну, даю слово.
  - Сара, нам пора. – Беккер, тоже от всей души улыбаясь малышне, показал на свои часы.
  В палате Пейдж ждали медсёстры, которые не только принесли Робина, давно обходящегося без кювеза, но и переодели мальчика в одёжку, привезённую капитаном. Синий костюм оказался великоват, но лучше уж так, чем наоборот.
  Младенец, чьё личико за последнее время разгладилось и стало смуглее, брыкался в переносной кроватке, которую держал Бёккер. Сара пыталась возражать, объясняла, что её состояние позволяет нести ребёнка, но капитан в итоге лишь отдал невесте кроватку, взяв сына на руки.
  За полторы минуты, которые длился переход от отделения до выхода из больницы, капитан приковал к себе не меньше сотни весёлых, растроганных и понимающих взглядов. Сразу было видно, что молодой отец имеет дело с первенцем - военный гордо нёс ребёнка, по неопытности держа обе свои руки на одном уровне, отчего Робин приобретал сходство с подарочным свёртком.
  - Вот они! – радостно воскликнула Эбби, первой подбегая к друзьям, только что перешагнувшим порог больницы и едва успевшим спуститься по ступенькам на залитый солнцем тротуар.
  Следом за экс-Мейтленд подошли Коннор, Каттеры, Дженни, Джесс и Денни.
  - Какой хорошенький! – Дженни заглянула в личико младенца. – Сара, да у него твои глаза!
  - Хилари тоже так говорит, - улыбнулась брюнетка, принимая от друзей один букет, три воздушных шарика и две коробки конфет, стараясь не выронить это всё.
  - Славный парень, - тепло похвалил Ник.
  – Жаль, тебя не встречает твой крёстный, - Пейдж тоже посмотрела на сына. Как и всякий раз от одного только взгляда на Робина в груди становилось так тепло, что хотелось плакать и жарко благодарить кого-то там, наверху, за то, что всё хорошо.
  - Да, крестный, конечно, не вовремя решил податься в путешественники, - щёлкнул языком Беккер. Затем улыбнулся малышу. – Ничего, мы это ему ещё припомним. А поскольку крёстный у нас миллионер, его чувства вины вполне хватит тебе, скажем, на оплату обучения в колледже.
  - Хилари!
  Паркер тоже подошла к капитану, только с другой стороны. Сара без вопросов и возмущений немного отошла, позволив координатору протиснуться между ней, Пейдж, и Беккером и, привстав на носочки, посмотреть на Робина.
  - Красивый малыш. Очень похож на вас обоих.
  - Мы хотели попросить тебя стать его крёстной матерью. – Сара всё думала, как же лучше это предложить, а в итоге попросту озвучила.
  Брови Паркер выгнулись, в синих глазах явственно читалось удивление.
  - Серьёзно?
  - Разве такими вещами шутят? - ласково промолвил Беккер, тоже глядя на шатенку.
  Сара тем временем обратилась к другим девушкам:
  - Надеюсь, никто из вас не обидится? В любом случае, крёстная мама может быть только одна. Мы любим всех вас. Джесс спасла мне жизнь…
  - Милая, никто не собирается тебя упрекать, - заверила Дженни. – К тому же, скоро откроется ещё одна вакансия на место крёстных родителей. – Льюис красноречиво посмотрела на Эбби.
  - Предлагаю вообще устроить круговую крёстную поруку, - ухмыльнулся Коннор. – Давайте все перероднимся таким способом.
  - Ты сейчас пошутил? – скосила брови экс-Мейтленд.
  - Если ты в плохом настроении, считай, что да.
  - Так ты согласна? – Беккер продолжал смотреть на Джессику, с которой не сводила глаз и Сара.
  - Я… Господи, конечно, согласна! – Джесс улыбнулась.
  - Здорово, - просиял капитан. – В таком случае, предлагаю больше не стоять посреди улицы, а отправиться к нам домой и устроить небольшой праздник.
  - Простите, - вздохнула Джесс. – Лестер требует, чтоб я вернулась на работу через час, так что я не буду долгой гостьей.
  - Зато будешь почётной. – Исхитрившись переместить все подарки в одну руку, второй рукой Пейдж приобняла координатора.

***

  Уилкинсон считал себя обеспеченным парнем, у него имелось целых два транспортных средства – велосипед и роликовые коньки. Хм, если задуматься, то поскольку коньков две штуки, то транспортных средств даже три. Если серьёзно, у лейтенанта была машина, водить он умел, но обычно предпочитал общественный транспорт. Так спокойнее, а нервов Джеку хватало и на работе.
  Блондин медленно расхаживал по платформе метро, поджидая поезд. И всё было как всегда – толпы людей, суетливо снующих из вагонов и в вагоны или стоящих и нетерпеливо посматривающих на часы. Тысячи голосов сплетались в сотни разговоров, сливающихся в мирный гул.
  - Помогите! – Гул словно разрезало ножом. – Помогите!
  На платформу выбежала растрёпанная, не очень опрятная, не очень ухоженная и не очень чистая женщина. Скорее всего, одна из бездомных, живущих в закрытых для движения поездов старых туннелях. Обычно эти люди стараются не показываться лишний раз. Определённо произошло что-то из ряда вон.
  Женщина отыскала полицейского и бросилась к нему, принялась отчаянно что-то тараторить, цепляться за рукава его формы. Полицейский сначала пытался вслушиваться, но, судя по мимике и жестам, почувствовал запах алкоголя. Отстранился, посоветовав дамочке проспаться как следует.
  - Пожалуйста! – сбивчиво повторяла женщина заплетающимся языком.
  Ни полицейский, ни окружающие больше не обращали на неё внимания. Проходили мимо. Она стала невидимкой. Для всех, кроме одного.
  - Что у Вас случилось? – Уилл дотронулся до предплечья женщины, ненавязчиво развернув её к себе.

***

  Хрясь! Дзынь.
  - Ой…
  Эмили понуро смотрела на дело своих рук и не особенно ему радовалась. Прекрасный цветок, розовый куст, теперь возвышался на полу нелицеприятной кучкой, припорошенной поверх зелени комьями земли и осколками горшка. Шатенка горестно вздохнула и присела перед погубленным растением, осторожно выбирая особо крупные осколки.
  - Что произошло? – Голова Андерсона просунулась в дверной проем. На лице мужчины были написаны волнение и опаска. – Ты в порядке?
  - Я-то да, а вот про цветок такого, увы, не скажешь. И не только про этот. – Мерчант оглянулась на стол, который был усеян различными растениями, которые также подверглись безуспешным попыткам пересадки.
  - Что ж, - откликнулся Мэтт, старательно подбирая слова, - зато ты сама не пострадала, не порезалась. И мы точно знаем, что садоводство – это не твоё.
  - Да. Так же как и бухгалтерия, работа секретаря, цирюльника и актрисы! – Мерчант тоскливо передернула плечами и оперлась поясницей на подоконник. Девушка тоже оставила работу в ЦИА. Не потому, что та ей не нравилась, просто с исчезновением аномалий её опыт больше не к чему было применять. – Может быть, я вообще не годна ни на что, кроме как ждать супруга, готовить ему обед из трех блюд и вышивать крестиком?
  - Какой абсурд, - фыркнул мужчина. – Всё вышеперечисленное у тебя неплохо получалось!
  На секунду Мэтт приостановил хвалебные речи, припоминая Эмили, фурией влетающую в дом и по пути кричащую о том, что все журналисты - маньяки, а кофе со льдом - это просто извращение. Или Эмили, старательно выводящую монолог Анны Карениной в современной обработке, и, словно бревно, падающую на сцену. Тогда, кажется, от шока пару дней отходил не только он, но и весь коллектив ЦИА. По крайней мере, в глазах ребят после спектакля колыхался ужас и непонимание реальности. А комплименты, высказанные в адрес шатенки, были произнесены с настолько фальшивыми улыбками и такими дрожащими голосами, что девушка без лишних драм или переживаний поняла: сцена - не её конек. Да и близкие люди ей куда больше пригодятся в здравом уме и трезвой памяти. От одних только воспоминаний у Андерсона вдоль позвоночника прошелся холодок, и мужчина передернул плечами, совсем как его невеста только что.
  Вот парикмахером или стилистом, по мнению Мэтта, Мерчант могла бы стать. Все клиентки за двадцать пять в том салоне, куда она устроилась на испытательный срок, не могли нарадоваться на вкус и умения этой девушки. Но работа с подрастающим поколением, настойчиво требующим леопардовые перья или синие дреды на голове, не сложилась, и Эмили пришлось покинуть уже пятое место работы за два месяца.   
  - Мэтт?..
  - Что? – Андерсон, только сейчас расслышавший обращенный к нему вопрос, вынырнул из глубин воспоминаний. – Что такое?
  - Ты меня не слушаешь!
  - Извини, задумался. О чем ты говорила?
  - Я сказала, что есть ещё один вариант работы, и мне хотелось бы выслушать твоё мнение.
  - Точно. Я, кажется, это даже расслышал. – Шатен налил себе кофе и аккуратно передвинул ворох цветов на столе. – Так что за вариант?
   - Тренер по аэробике! – Глаза шатенки взволнованно засияли, преисполненные интересом перед новой возможностью попробовать себя, а Мэтт мастерски подавился обжигающим напитком. – Правда, я ещё не совсем разобралась, что это такое, но одна из моих новых знакомых по бюро занятости уверяла, что для этой работы я подхожу по всем параметрам. Что скажешь?
  - М-м-м… Эмили…
  Телефонная трель прервала его ответ, давая секундную передышку. На экране мобильного светился номер ЦИА.
  - Давай, обсудим это чуть позже. Хорошо? Главное, ни на что не соглашайся без меня, договорились? – И мужчина скрылся за дверью, выходя в коридор для разговора.
  - Хорошо, - передразнила его Эмили. Окинула взглядом разруху на кухне и, вздохнув, вновь вооружилась секатором, приближаясь к единственной уцелевшей бегонии и давая садоводству последний шанс.

***

  - Группа уже выехала, скоро они прибудут к тебе, - сообщила Джесс, когда удалось подключить разговор, который Уилкинсон вёл по мобильному телефону, к коммуникационной сети ЦИА. Теперь лейтенанта могли слышать все, у кого был соответствующим образом настроен коммутатор.
  - Ага, -  откликнулся Уилл.
  С его стороны явно происходило продвижение.
  - Лейтенант, Вы что, идёте туда? – строго спросил Лестер, пристроившийся среди солдат, которых не отправили на выезд.
  Внимание начальства к происшествию было объяснимо, учитывая, что этот случай стал самым непредсказуемым происшествием за последние несколько недель.
  - Да.
  - Я запрещаю.
  - Я не при исполнении, у меня сегодня выходной.
  - И что Вы собираетесь делать? У Вас даже нет оружия при себе!
  - Она сказала, твари утащили её сына.
  - Если это так, его уже нет в живых. – Мэтту, что ехал на машине в ЦИА, тяжело было такое говорить, очень тяжело, но пришлось. – А если всё – плод больной фантазии, подогретой алкоголем, то мальчику ничего не грозит. Мы даже не знаем, существует ли он, возможно, женщина окончательно тронулась от спиртного. Ты сам сказал, что от неё разило на всю платформу.
  - Женщина описала существо, похожее на Предхищника. – Судя по отзвукам, Джек не останавливался. – Серая кожа, когтистые лапы, огромная пасть, быстро бегает, ловко прыгает, может перебираться по стенам.
  - Вполне себе среднестатистический плод белой горячки, - констатировал Лестер. – Повторю за мистером Андерсоном: Ваш приход в любой ситуации не станет решающим фактором, а в случае реального присутствия Предхищника Вы лишь сделаете твари одолжение, добавив к съеденному ребёнку другое блюдо, покрупнее.
  Джесс чуть зажмурилась, но ничего не сказала. Её мысли странным образом выразились в последующих словах Уилла.
  - Как бы ни было, где-то там в темноте маленький мальчик, которому наверняка жутко, а может, и очень больно.
  - Лейтенант, не глупите! В лапах Предхищника ребёнок не прожил бы и пяти секунд.
  - Мы не знаем наверняка.
  - Это всё может быть бредом, из-за спиртного!
  - Вы не представляете, как я надеюсь, что Вы правы. Я отключаю телефон. Предхищник всё равно меня услышит, но с беседой это произойдёт гораздо быстрее.
  - Джек, не отключайся, - попросила Паркер. – Не обрывай соединение, просто положи телефон в карман.
  - Ладно. – В голосе лейтенанта ощущалась полуулыбка.
  Звучный шорох свидетельствовал о том, что аппарат куда-то положили, а мерное непрекращающееся пошаркивание – о том, что ткань, теперь прилегающая к сотовому, шевелилась, следовательно, владелец двигался.
  Людей вокруг давно не виднелось, теперь стало постепенно пропадать и освещение. Лейтенант понимал, что, скорее всего, шаг за шагом приближается к самоубийству, но иначе он не мог. Не потому, что был чрезмерно отважным или сильно хотел покрасоваться перед сотоварищами и Джесс. Так уж вышло, что Уилл намного лучше, чем большинство его сверстников, а тем более старших людей, помнил, каково быть ребёнком, какой страшной кажется темнота, и как отчаянно хочется, чтобы хоть кто-нибудь появился, дабы разделить её с тобой. Если где-то в этой черноте впрямь притаилась смертельно опасная тварь, остаётся только надеяться, что она не сожрала мальчика, и молиться, чтоб существо также не проявило гастрономического интереса к Джеку.
  Его поступь была осторожной, но в тишине заброшенного туннеля казалась оглушительнее громовых раскатов. Парень задел ногой не то камень, не то обломок кирпича, и поднял свою случайную находку. Не пистолет и не автомат, конечно, но лучше, чем ничего. На ощупь «оружие» всё-таки больше напоминало кирпич.
  Уилл едва не врезался носом в стену. Провёл по ней ладонями, прошёл вдоль, убедился, что дальше хода нет. Туннель закончился, значит, мальчик и предполагаемый Предхищник где-то здесь.
  - Дин! – Да, не очень умно подавать голос, с другой стороны, тварь обнаружит человека, даже если он будет молчать в тряпочку. – Дин, ты здесь? Меня прислала твоя мама. Дин!
  Тишина.
  Джек смолк и закрыл глаза, хотя на картинку перед ними это никак не повлияло - как была кромешная тьма, так и осталась. Он пытался сосредоточиться и хорошенько прислушаться. Бесшумно вдыхал тяжёлый воздух, пропитанный пылью и влагой одновременно.
  Наконец, слух лейтенанта уловил поскрёбывание слева.
  - Дин?
  Снова без ответа.
  Уилл сглотнул и шагнул влево, отчаянно надеясь, что не угодит в пасть Предхищника. Не угодил, но постороннее движение стало ощущаться отчётливее. Уилл достал из нагрудного кармана телефон и нажал первую попавшуюся клавишу, лишь бы появилось освещение. «Освещение» - однозначно слишком сильное слово для слабенького пучка света, исходившего от экрана. Пучка этого не хватало и на полтора метра, он бесславно растворялся мо мгле.
  Выбор был небогатый – убежать, стоять на месте или подойти ближе. Первое Уилл отмёл, поскольку твёрдо решил узнать, что стало с мальчиком. Второе представлялось бесполезным. Таким образом, выбор обеднел окончательно.
  Ещё один шаг.
  Скребущие звуки оборвались, видимо, некто насторожился. Будь это Предхищник, он бы уже давно набросился, успокаивал себя лейтенант, вытягивая руку с мобильным. Свет вяло скользнул по серому бетону пронизанной мелкими трещинами стены. На самом краю светового пятна что-то дёрнулось и метнулось прочь. Не то тень, не то живая плоть.
  Когда-то Джек не просто боялся темноты, от неё он приходил в неописуемый ужас, сковывающий всю грудную клетку, заставляющий леденеть руки и ноги. На мгновение мелькнул шлейф этого давнего ужаса. Продержался секунду, не больше. Опять переглотнув, лейтенант направил свет туда, где исчезло нечто. Вновь ничего. Парень придвинулся ближе к стене и тут же ощутил, как что-то двигается прямо возле его левой ноги. Молниеносно подставил туда сотовый. Два круглых, беспросветно чёрных глаза сверкнули отражением экранного света, из пасти вырвалось сипение, не лишённые когтей лапы впились в землю, выступающую из проплешин в бетоне.
  Спустя мгновение крыса ретировалась.
  Военный подумал, что только что потерял минимум год жизни. По крайней мере, нервных клеток погибло немало.
  На всякий случай он громче позвал мальчика, потом постановил, что, видимо, прошёл мимо Дина раньше, и надо вернуться.
  - Дин! Не бойся меня. Меня зовут Джек, я знакомый твоей мамы.
  - Правда? – пропищала темнота.
  - Правда. – Уилл сменил направление, идя на голосок и по-прежнему освещая путь телефоном; опять же, «освещая» - слишком громко сказано.
  Вскоре бледный свет явил лейтенанту худенькое чумазое личико с испуганными глазами, раскрасневшимися от слёз, теперь размазанных по щекам. Военный присел перед Дином.
  - Ты в порядке, парень?
  - На… наверное, - неуверенно пробормотал мальчик, всхлипнув.
  Уилл огляделся, заранее зная бесполезность такой процедуры.
  - Чудовище здесь?
  Ребёнок и так не пылал отвагой, вопрос испугал его сильнее.
  - Чудовище? – Дин почти заикался. Он тоже принялся всматриваться в темноту.
  - Твоя мама рассказала, что тебя утащило чудовище.
  Без того огромные детские глаза стали ещё больше.
  - Тут нету чудовищ. Я сам убежал.
  - От мамы?
  - Да.
  - Почему?
  - Она опять стала… - Ребёнок не мог найти подходящего слова. - …Не такая. Она часто бывает не такой.
  - Ясно. – Уилл пытался понять, каков возраст его маленького собеседника. На вид не больше четырёх годиков, но возможно, что из-за плохого питания Дин выглядит моложе своих, с позволения сказать, лет. – Давай уйдём отсюда?
  - Давайте.
  Лейтенант взял ребёнка на руки, не просто удивившись, а почти ужаснувшись тому, насколько мальчик лёгкий и тощий. Дина спокойно можно было удерживать одной рукой. Во второй по-прежнему находился сотовый, теперь приложенный военным к уху.
  - Джесс, найди номер социальной службы, позвони им и объясни ситуацию. Пусть либо подъедут на станцию, либо я сам привезу к ним Дина.

***

  - Ублюдок! Будь ты проклят, будь проклят! – надрывалась бездомная женщина, вопя в спину военному, только что передавшему Дина работникам социальной службы. – Скотина!
  До приезда специалистов Уилл не спускал мальчика с рук. Позволил матери обнять сына, но не отдал его. Купил шоколадку, которую Дин проглотил с такой скоростью и такой жадностью, что у лейтенанта исчезли последние сомнения в правильности собственных действий. Его коллеги уже подъехали на платформу, однако их помощь не пригодилась, Уилл и сам справился с задачей – сдерживанием натиска обезумевшей мамаши. Так что другие военные вместе с прочими посетителями станции смотрели на сцены, которые закатывала пьяная родительница.
  Нет, она не кривила душой, не притворялась. Она искренне верила, что сын спасся от чудовищ. Она любила его. И мальчик её тоже любил, и тянул к ней руки, но всё-таки не отбрыкивался от лейтенанта и не просился к матери.
  Социальные работники забрали Дина, предложив его маме поехать в центр, созданный специально для женщин, находящихся в тяжёлой жизненной ситуации. За что были посланы по длинному и витиеватому маршруту, не отличавшемуся изысканностью. Однако это было пустяком в сравнении с теми ругательствами и проклятьями, которые посыпались на Уилла.
  Когда Дин и соцработники скрылись с глаз, женщина набросилась на лейтенанта с кулаками. Просто удивительно, что с таким количеством спиртного внутри она могла ещё проявлять хоть какую-то физическую активность и относительно связно разговаривать. Самая приличная часть монолога звучала так:
  - У тебя нет сердца!
  - А чего нет у Вас? – прорычал блондин. – Не представляю, чего должно не хватать у женщины, чтоб она могла найти спиртное себе, но не еду своему сыну!
  - Много ты знаешь! Со стороны легко судить!
  - Я никого не сужу. Я лишь озвучиваю то, что вижу. – Уилл, наконец, схватил бездомную за руки и отвёл их от своей грудной клетки, в последние полминуты активно использовавшейся в качестве барабана. – А вижу я женщину, которая губит и себя, и своего ребёнка.
  - Ты ничего обо мне не знаешь!
  Взгляд голубых глаз пробежался по русоволосой. В них не было надменности, но не было теперь и жалости.
  – Мне и не хочется.
  Он развернулся и пошёл прочь. Тот факт, что его телефон по-прежнему транслирует всё в ЦИА, в данный момент начисто вылетел из головы блондина.

***

  Утро давненько прокралось в комнату, но до этого момента скромно ожидало случая напомнить о себе. И вот, случай представился, даже не один. Во-первых, за открытым окном энергично запела птичка, во-вторых, на прикроватной тумбочке нагло зазвенел будильник.
  Несколько секунд сии признаки наступления нового дня игнорировались. Затем из-под смятого непонятно по какому принципу «воздушного» белого одеяла высунулась женская рука, потянулась к тумбочке, прошлась по поверхности, нащупала будильник, схватила и запустила прямиком в окно. Послышался шелест-треск веток, потом финальное позвякивание часового механизма, слабый грохот. Птичка тоже заткнулась, напоследок выведя обиженную ноту.
  Ещё пару-тройку мгновений в комнате царила тишина, потом её нарушил чуть загрубевший спросонок, но весёлый мужской голос.
  - Ты всегда держишь окно открытым?
  - В основном перед буднями.
  Мужчина кашлянул, придавая своему голосу обычное звучание.
  - Давай вставать, не зря же будильник принял мученическую смерть.
  - Не хочу, - протянула шатенка, отбрасывая одеяло.
  Теперь было видно, что она, по-прежнему не открывая глаз, лежит на боку, уютно устроившись в объятьях шатена, прижимающегося к ней со спины и обнимающего обеими руками. Понятно, почему так не хотелось менять это на трудовые будни.
  - Нехорошо опаздывать в первый же рабочий день.
  Выждав секунду и поняв, что его довод не возымел действия, мужчина пустил в ход щекотку.
  - Стивен! – возмущённо содрогнулась экс-Каттер, быстро проведя ладонями по лицу, продолжением этого движения кое-как пригладив волосы и повернувшись к бывшему студенту. Губы двукратной вдовы иронически скривились. – Можно и опоздать немного. – Она округлила честнейшие глаза, словно вглядываясь в пустоту. – «Да, мистер Лэйн, иногда я впрямь могу проспать из-за усталости, но ведь я работаю на двух вакансиях сразу, не мне Вам рассказывать, как непроста преподавательская доля».
  Харт прекрасно помнил, что мистером Лэйном кличут декана университета. Экс-лаборант, полностью развернув к себе лицом женщину, едва уловимо покачал головой и почти серьёзно усмехнулся.
  - Ты реально им вертишь, да?
  Хелен только скромно хлопнула глазками и рассмеялась. Харт снова покачал головой, куда ощутимее, сделал вдох и всё же поднялся со словами:
  - У тебя, возможно, и прокатит, но у меня-то таких оправданий нет.
  - Оправдания – не главное, важнее уметь строить глазки. – Хелен опять повернулась на бок, правда, уже на другой, подпёрла рукой висок, с просто-таки неприличным интересом глядя на одевающегося собеседника.
  - На свете ещё нет такого рабочего места, ради которого я бы стал строить глазки мужчине, – мимоходом хмыкнул Стивен, уже разобравшись с надеванием джинсов. Как и вся немногочисленная одежда, «уцелевшая» вчера, они ещё не просохли, поэтому годились лишь в качестве временной меры, чтобы было, в чём дойти до гостиной, где лежала его дорожная сумка со «свежими» вещами.
  - Жаль, ты бы мог достигнуть успехов, у тебя удивительные глаза. - Хелен снова попыталась привести в порядок жёсткие от морской воды волосы. – Тогда можно вызвать чувство вины. Или разжалобить.
  - Проще всего встать и начать собираться, - мудро посоветовал Стивен.
  На последнюю реплику Хелен не обратила внимания. Женщина приподнялась, придерживая на груди одеяло, на её лице не было и следа былой весёлости, скорее уж задумчивость, тоска даже грусть.
  - Однажды мне удалось невольно разжалобить преподавателя, когда я ещё училась на первом курсе университета. – Шатенка помолчала. – Я сдавала экзамен по химии, к которой у меня никогда не было особенных способностей. Уже к середине ответа стало ясно, что я не дотягиваю до положительной оценки, мне светила пересдача.
  Стивен бы посмеялся, если б сама Хелен не стала вдруг такой вдумчивой.
  - …Но мне было всё равно. Когда пришла пора выставлять оценку, преподаватель спросил, считаю ли я, что ответила хотя бы на «удовлетворительно». Я мотнула головой, расплакалась, расплакалась перед всей аудиторией, расплакалась так, что меня не могли успокоить минут пять. Потом пришлось рассказать, что у меня вчера умерла сестра. – Она перевела пустой взгляд на Харта.
  Но эту игру в гляделки экс-Каттер проиграла. Стивен подозрительно прищурился.
  - У тебя ведь не было никакой сестры?
  - Конечно, не было! – мигом преобразившись, расхохоталась Хелен и откинулась обратно на подушки. – Но преподаватель-то этого не знал! Я – единственный ребёнок в семье, может, потому и выросла такой эгоисткой. – Она хихикнула, немного приподнявшись на локтях, чтобы получше видеть Стивена, упирающего руки в бока с видом а-ля «это неизлечимо».
  - Это ты называешь «невольно разжалобить»? – Харт уговаривал себя не смеяться.
  - Ну да, я не планировала устраивать спектакль, просто очень уж боялась пересдачи, а поскольку слёзы из глаз всё равно хлынули, я решила, что этим надо воспользоваться. Преподаватель настолько расстроился и растрогался, что поставил мне «хорошо», а вся группа ещё неделю одолевала со своими соболезнованиями. Пришлось даже отпроситься на денёк, якобы на похороны.
  - Никто ничего не заподозрил?
  - Только Ник, но он был в доле – на тот денёк мы вместе махнули к морю. – Поскольку Стивену вряд ли сейчас хотелось выслушивать сии милые воспоминания, женщина быстро и незаметно увела разговор от нежелательного поворота: - В общем, метод оказался весьма эффективен, жаль только, им нельзя было пользоваться почаще, а то к окончанию университета я бы осталась круглой сиротой.
  Стивен почесал ухо, потом демонстративно подёргал, нахмурившись. Действия были столь явными, что шатенка не могла не спросить:
  - Что случилось?
  - В ухе что-то зудит. – Харт как бы прислушался. – А, да. Это инстинкт самосохранения надрывается из последних сил, советует бежать как можно дальше и как можно скорее.
  - Прямо так, в одних джинсах? – ехидно уточнила бывшая Бёртон. Стивен не ответил, опять терзая ухо и «прислушиваясь». – И ты последуешь совету?
  - Подожди, сейчас как раз идёт голосование. – Мужчина выдержал достаточно напряжённую паузу и объявил: - Итак, три к двум, большинством голосов решено, что я  остаюсь.
  - Кто голосовал и как распределились голоса? – озорно поинтересовалась шатенка, опять полностью улегшись на подушки, в то время как Харт приближался к ней.
  Бывший лаборант вернулся на кровать, вытянувшись и чуть приподнимаясь на руках над Хелен, которой от его взгляда резко расхотелось ехидничать. Просто глаза у Стивена и впрямь были удивительные.
  - За немедленное бегство были чувство самосохранения и здравый смысл. – Он немного наклонился к ней. – Против – ответственность, тяга к приключениям и…
  - И?.. – Экс-Каттер сама подалась навстречу, приподнимая голову.
  Расстояние между их губами не превышало двух миллиметров, на мгновение-другое оба так и замерли.
  - И чувство юмора. - Стивен резко поднялся и через миг снова стоял на полу. – Вставай и одевайся, или я попросту поеду один. Уверен, Мэри с удовольствием покажет мне университет. – Мужчина без проблем увернулся от метательного снаряда в виде подушки, развеселившись ещё больше. – Глядишь, и другие девушки-студентки подтянутся.
  - Ты хоть представляешь, чем чреваты такие заявления? – Обернувшись покрывалом, Хелен встала и скорее уж подскочила, чем шагнула к бывшему студенту.
  - У тебя же сейчас нет скальпеля под рукой, - бесшабашно отмахнулся Харт. Только что язык не показал, ну что за мальчишество!
  - Мне он и не нужен, - убедительно хмыкнула вдова, ещё не зная, что делать дальше. Не впадать же в детство и не вестись на такую глупую провокацию. Как бы ни хотелось.
  Но Стивен не стал дожидаться её хода, сгрёб шатенку в объятья, развернув спиной, одновременно удерживая оба её запястья; при этом нагло веселясь.
  - Будешь буянить – вызову тебе «Скорую»! – пригрозил Харт.
  - И санитаров со смирительными рубашками? – съязвила Хелен, под конец прикусив язык… - Прости, я… - Она как-то обмякла и прекратила даже шуточное сопротивление. Да и Харт больше не придуривался. – Прости, - повторила женщина, оборачиваясь к нему.
  «Всё нормально», - гласило выражение лица бывшего сотрудника ЦИА, но гласило нарочито спокойно.
  Повторять «Прости» в третий раз было бы глупо. Хелен провела тыльной стороной ладони по щеке мужчины, потом рука, не прерывая касания, спустилась к его шее, где начинался один из больших шрамов, проследовала вдоль отметины, остановилась там, где «заканчивались» рёбра. Вторая ладонь взяла руку Стивена, приподняла. Сам он не спрашивал, зачем, не возражал. На обоих его запястьях, внимательно присмотревшись, можно было увидеть нечто, напоминающее слабые следы от браслетов, бесцветные, практически не выступающие, просто иногда проявляющиеся при загаре, а в последние дни Стивен как раз порядочно обогатился загаром. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, от чего остались эти пусть слабые, но отметины. От ремней или верёвок, которыми связывали пациентов, чтобы зафиксировать на время электрического «лечения».
  - Я всё-таки вернула того врача в его время. – Она смолкла, держа руку Харта уже и второй своей рукой, задумчиво изучая едва заметные следы.
  - Хорошо, - ответил Харт без особых эмоций. Он знал, что Хелен уж если мстила, то на всю катушку, и сейчас даже в какой-то, хотя и весьма малой, степени испытывал к своему бывшему доктору жалость. – Долго он пробыл… там?
  - Семнадцать лет.
  Ничего себе срок! Степень жалости увеличилась, Стивен слегка вскинулся, покачал головой.
  - Не нужно было так долго.
  - Будь моя воля, я бы вообще оставила его гнить там до конца жизни. – Удивительно, столько спокойствия и столько ненависти одновременно. А взгляд по-прежнему не поднимает. – Но раз ты попросил.
  Стивену вспомнилось, при каких обстоятельствах он требовал, чтоб Хелен вернула доктора, куда полагается. Вспомнилось то, что было незадолго до этого. Лицо со следами ударов, изодранные руки, спина, на которой не было живого места.
  - Я бы его убил. – Не громко, не яростно, не сдавленно. Не выпалил. Сказал и всё.
  - Это было бы слишком просто, он не заслужил возможности так легко отделаться.
  - Я не о докторе.
  Хелен, наконец, вскинула взор, устремив его прямиком в синие-синие глаза. Мужчина не стал ничего объяснять, лишь обнял, скользнув ладонью по спине шатенки, одновременно ослабляя «крепление» покрывала на груди, обнажая спину вдовы до поясницы. Экс-Бёртон быстро выпрямилась, не то дёрнулась, не то вздрогнула.
  - Не надо, Стивен. – Какой женщине понравится, когда так неприкрыто изучают её шрамы?
  - Тс.
  Его пальцы быстро нашли самый свежий из шрамов – небольшой, под правой лопаткой, заработанный благодаря Дереку. При одном только воспоминании об этом типе Харт машинально стиснул зубы. Потом рука Стивена коснулась других шрамов, полученных после падения. Хелен опять выгнулась, но противиться не стала. Он провёл по сетке шрамов костяшками пальцев, одновременно легонько целуя плечо женщины, в то время как она запустила свои пальцы в его взъерошенные волосы.
  - Хелен, уже восемь часов утра! Я опоздаю в школу! – раздался из-за двери голосок Каролины.
  Шатенка бесшумно усмехнулась, слегка закатив глаза.
  - Ничего, я напишу тебя записку.
  - Я не хочу опаздывать!
  - Можешь вообще сегодня не ходить в школу.
  - Я не хочу не ходить!
  - Вот уж впрямь нестандартный ребёнок, - негромко произнесла вдова, глядя на Харта. – Другие дети были бы в восторге от возможности прогулять.
  Экс-лаборант только улыбнулся и пожал плечами, словно говоря, что стандарты – это скучно.
  - Хелен! – вновь напомнила о себе Каролина. – Собирайся быстрее. И Стивену скажи, чтоб поторопился.
  Тут мужчина слегка оторопел, но не столько с удивлением, сколько с искоркой юмора; а женщина улыбнулась шире.
  - С чего ты взяла, что Стивен здесь?
  - В других комнатах его нет, а где-то же он дожжен быть!
  - В логике девочке не откажешь, - прыснула шатенка, поправляя и снова потуже закрепляя покрывало.
  - Ладно вам, я уже достаточно большая, - заявила Каролина.
  - Мы рады, что не раним твою хрупкую детскую психику, - хихикнула Хелен.
  - Она будет ранена, если вы не поторопитесь и я опоздаю на первый урок. Одевайтесь скорее, я сделала вам кофе.
  Судя по резвому топоту, Каролина вскоре сбежала вниз по лестнице.
  - Используешь детский труд? – ухмыльнулся Стивен, глядя на переместившуюся ближе к шкафу женщину.
  - Ничего не поделаешь, приходится крутиться. – Хелен, на несколько секунд задумавшись, выбрала легкую безрукавную кофточку кораллового цвета и узкую чёрную юбку. – Я ведь теперь не обладательница миллиардного состояния, а всего лишь скромная миллионерша.
  - Да, скромность прёт из всех щелей. – Мужчина потёр плечи. – А мне, похоже, придётся в таком виде спуститься в гостиную, ведь остальные мои вещи там. И вообще, после моря не помешало бы принять душ.
  Хелен воодушевилась от такого предложения, но Харт жестоко разбил все её надежды, быстро добавив:
  - По отдельности. Иначе точно опоздаем. Мы же не хотим навредить хрупкой детской психике.
  Шатенка демонстративно сузила глаза.
  - Не боишься сегодня ночью остаться спать на диване в гостиной?
  - Не боюсь, - беззаботно ответил Стивен уже из-за порога.

Дорогие  читатели!
  Не у каждого из нас, авторов 6-го (виртуального) сезона «Первобытного», сейчас хватает времени на творчество, то есть на заключительный, 13-й эпизод. Вместе с тем, написано уже немало, да и хочется порадовать вас продолжением-окончанием, пока сюжет не позабылся. Поэтому мы решили выкладывать последнюю главу постепенно, по частям-блокам. Всего будет три блока – по одному от каждого автора (если в блоке использовано то, что написано другим соавтором, этот отрывок выделен пунктиром с указанием имени «создателя»). Истории в каждом блоке завершены, так что можно не бояться, что они оборвутся «на самом интересном месте». Итак, приятного прочтения!

- В лётной школе снимали?
  - Снимков - завались, - зашевелилась Линда, фотограф, прыткая и смешливая девушка лет двадцати пяти. – Самолёты, вертолёты, инструкторы, ученики; пилоты во всех позах - в самолётах, в вертолётах, в помещениях, за работой, за обедом, в форме, без формы… Почти шестьсот фоток, выбирай не хочу.
  - Угу, - удовлетворённо промычал редактор, несколько секунд посвятив раздумьям. – Вот что, Хантер. Факт отменяется, Бетти, я попрошу тебя сделать это.
  - Ладно.
  - Для меня есть другое задание? – заинтересовалась блондинка.
  - Пожалуй. Раз уж получилось так, что ты заранее подготовила несколько материалов, значит, сможешь выкроить пару-тройку дней для выездного репортажа.
  - Куда усылаете теперь? Пожалуйста, только не в коммуну чистильщиков, как в прошлый раз! – Девушка содрогнулась, припомнив ту командировку.
  Нина любила природу, знала о проблемах окружающей среды, ценила и уважала людей, которые брались эти проблемы решать. Однако двое суток прожить даже не возле, а фактически на одном из самых больших полигонов твердых бытовых отходов в стране – явный перебор! Хантер тогда собирала материал о деятельности общины, члены которой добровольно занимались рассортировкой мусора вручную, желая помочь поскорее «разобрать» свалку. Статья вышла что надо, но прежде, чем её написать, вернувшаяся домой Нина четыре часа отмывалась, отмокала и снова отмывалась в ванной, до последнего момента не подпуская к себе Денни, у которого, по твёрдому убеждению девушки, в противном случае был бы весомый повод подать на развод.
  - Не волнуйся и более того – утешься, дитя моё. В качестве моральной компенсации за предыдущую командировку мы посылаем тебя в Мэйпл-Граунд.
  - Мэйпл-Граунд? – переспросили несколько журналистов и Нина в том числе.
  - Это же один из самых дорогих загородных отелей, - озвучил Эштон.
  - Скорее, элитный клуб отдыха, - поправил редактор. – Но не переживай за наш бюджет, управляющий Мэйпл-Граунд сам пригласил туда кого-нибудь из журналистов и обещал даровое проживание.
  - С чего такая щедрость?
  - Всё просто. Мы бесплатно делаем хвалебный материал об этом клубе, разумеется, по закону, с пометкой «На правах рекламы» (кстати, Хантер, ты и напишешь), только он будет не основным, и вообще, разместим его отдельно, так, чтобы не прослеживалось связи. Основной же материал – о сердцеедах-аферистах. Сейчас поднимается новая волна, очаровательные жулики вышли на амурную охоту, пудрят мозги состоятельным барышням от восемнадцати до девяноста лет, выкачивают деньги. Случаев тотального разорения таких барышень я не знаю, однако из ухоженных ручек уплывают немалые суммы. Мэйпл-Граунд – идеальное место для «охотников», их там, по слухам, целые стаи. Было бы неплохо, если б ты, Нина, приехала туда, прикинулась богатой дамочкой, а потом в своём фирменном стиле описала, как тебя пытались охмурить. Естественно, в этой статье никоим образом не должно фигурировать ни названия Мэйпл-Граунд, ни каких-либо других опознавательных признаков.
  - Когда нужно ехать?
  - Сегодня вечером или завтра утром. Я позвоню управляющему, обговорим детали. Организуем тебе псевдоним, а наши компьютерщики тиснут в Интернет статейку-другую об избалованной богачке с твоим лицом.
  - Ваше счастье, что Денни тоже в командировке, иначе я бы упиралась. Серьёзно. Иногда я боюсь, что он разведётся со мной, приревновав к работе.
  - Мой муж уже восемь лет каждый божий день грозится развестись из-за работы, - ухмыльнулась Бетти. – Ничего, живём.
  - Кто-нибудь может приходить ко мне выгуливать и кормить Ланса?
  - Я даже могу взять его к себе, - проявил невиданную доброту Эштон, заговорщически глянув на светловолосую коллегу. – Соседская такса вечно забегает в мой двор. Если Ланс её съест, я с удовольствием приму его в свою семью. А уж если вместе с таксой загрызет и соседку, я готов взять его на пожизненное содержание!
  - Номер не пройдёт, Ланс не ест других собак и вообще он мирный.
  - Может, хотя бы попугает? – с надеждой вопросил Стилз.
  - Если только не преднамеренно – кинувшись играть; он даже с кошками не дерётся, только загоняет их на деревья.
  - Что насчёт фоток? – вклинилась Линда.
  - Верно, - подхватила Нина. – Я могла бы взять с собой фотоаппарат, поснимать, но фотограф из меня посредственный, а нам, насколько я понимаю, нужны снимки как можно лучше.
  - Значит, Линда едет с тобой. – При этих словах фотограф изобразила восхитительную и заразительную ужимку, равную троекратному «Ура!», редактор же невозмутимо продолжал: - Придумаете что-нибудь.
  - Давайте я скажу, что собираюсь писать автобиографию и для подготовки книги наняла фотографа.
  - Типа, поснимать будни миллионерши? – озорно выгнула бровь Линда.
  - Полный бред, - покачал головой Арчер. – Самое то для двинутых богачей. Версия одобрена. Главное, Нина, не забудь, что в конце недели ты выступаешь перед советом.
  - И помни, Золушка, - театрально кося под добрую фею, продекламировал Эштон, - ровно после четырёх часов вечера пятницы все твои усилия превратятся в прах, если ты опоздаешь на заседание.
  - Помню, - показала язык блондинка. – Ну, будем надеяться, что до вечера четверга на меня хоть кто-нибудь, да клюнет.
  - Главное, не забывай, Хантер: ты теперь замужняя женщина, - не выходил из образа феи Эштон.
  - Кстати, - редактор приподнял указательный палец, - не забудь на время командировки снять обручальное кольцо. Хотя… Наверное, замужняя миллионерша для жулика ещё более желанная добыча, такую в случае чего можно и пошантажировать. Нина, кольцо оставляешь.
  - Как бы я вообще жила без Ваших советов?
  - Сам боюсь представить.

***

  Мэйпл-Граунд представлял собой добротное и крупное каменное строение, стоящее посреди жиденьких лесов (где притаилось несколько домиков для любителей уединённого отдыха) и отменных полей для гольфа; здесь даже имелась площадка для вертолётов и частных самолётов. Строго говоря, вся эта территория называлась Мэйпл-Граунд, но чаще так величали лишь основное здание, о котором упоминалось выше. Оно было трехэтажным и снаружи неброским. Светлые стены, в меру пышный сад и дорожка, ведущая к главному входу. Внутри же посетителей помимо вышколенного персонала встречало роскошное убранство: лестницы с красными ковровыми дорожками, золотистые перила, огромная хрустальная люстра на потолке и множество светильников-подсвечников по стенам с шикарной красно-серебристой отделкой.
  Нина приехала в полдень, вместе с Линдой, которая отлично вжилась в роль фотографа-подхалима. Сама Хантер чувствовала себя неуютно. Благо, богачи далеко не всегда стремятся выпендриться с помощью дорогущих шмоток, поэтому не эксклюзивная, но вполне качественная одежда журналистки ни у кого не вызвала подозрений. Другие постояльцы тоже были одеты не кричаще. Но вот необходимость носить туфли на высоких каблуках девушку огорчала, а отвертеться от этого пункта не представлялось возможным, поскольку редактор был уверен, что шпильки – непременный атрибут богатой женщины.
  В холл Нина вошла, нацепив на лицо самое требовательное выражение, остановилась у стойки, за которой маячил администратор, окинула беднягу взыскательным взором и слегка лениво выдавила:
  - Беатрис Мэдисон, мне должны были подготовить номер, или как это здесь называется.
  Администратор вытянулся по стойке смирно, одновременно пробегаясь взглядом по своим записям.
  - Да, миссис Мэдисон. Ваши апартаменты на втором этаже. – Мужчина знаком подозвал к себе портье, который подошёл, дабы взять чемодан Хантер.
  - Прихватите сумку моего фотографа, - велела Нина, указывая на Линду, уже болтавшую о чём-то в сторонке с помощницей администратора.
  К удивлению портье, сумка фотографа оказалась гораздо тяжелее чемодана. Ещё бы, набор хорошей аппаратуры весит немало.
  - Линда, Вы идёте? – подняла бровь Хантер.
  - Чуть позже, миссис Мэдисон, если Вы не возражаете.
  - Как хотите. Только не потеряйтесь потом. Уточните у администратора, где находится Ваша комната, или номер, или что там ещё.
  - Так где мне оставить сумку? – немного растерялся портье.
  Нина капризно закатила глаза, но не стала мучить малого.
  - В моих апартаментах, для начала. – «Надо же, «мои апартаменты» - а хорошо звучит».
  Журналистка и портье направились к лифту, фотограф осталась.
  Линда занималась полезным делом: завела разговор под каким-то предлогом и уже успела сообщить, что нанялась фотографом к этой избалованной миллионерше, которой взбрендило написать автобиографию. Помощница администратора, повидавшая немало избалованных богачей, прониклась к фотографу пониманием и симпатией. Таким образом, Линда убила двух зайцев одним выстрелом: установила доверительные отношения с персоналом (а персонал – незаменимый источник информации в любом деле), и заодно впрыснула необходимые сведения о «Беатрис Мэдисон», которые должны были теперь быстро распространиться: богата, взбалмошна, замужем, но святость брака блюдет не регулярно и не прочь поразвлечься.

***

  Некогда рассиживаться, нужно действовать. Едва закинув вещи в шкаф-купе, Нина, пригладив волосы перед зеркалом, устремилась на охоту. Спустилась на первый этаж и направилась в то крыло здания, где располагалось подобие кафе, а также ресторан.
  Ресторан в столь ранний час был пуст, а вот в кафе недостатка посетителей не наблюдалось. Люди собирались в небольшие группы по интересам за столиками или у стен либо окон, болтали о том о сём, часто и много смеялись. Источником особенно звонкого смеха были дамы от двадцати до пятидесяти лет, обступившие одного-единственного мужчину в элегантном белом костюме без излишеств, но чрезвычайно эффектном. Мужчина не растерялся от всеобщего внимания, он умело веселил своих собеседниц, чьи звучные голоса зачастую перекрывали его собственный.
  «Может, это как раз один из донжуанов? Прорабатывает варианты, подыскивает жертву?» - заинтересовалась Нина, приближаясь.
  - Мистер Кэмпбелл, вы такой смешной! – надрывалась фигуристая брюнетка, будучи не в силах перестать хихикать.
  - Вы меня смущаете, мисс Митчелл, - отозвался мужчина с галантной скромностью.
  Нина нахмурилась, сделала шаг ближе, подступив к толпе поклонниц мужчины в белом. Мужчина стоял спиной к журналистке, пока Хантер могла лишь оценить его приличный рост, да полюбоваться на тёмно-русую шевелюру с лёгким оттенком рыжины.
  - Нет-нет, не отказывайтесь от заслуженных комплиментов.
  - Только потому, что Вы настаиваете.
  Брови Нины сдвинулись сильнее, она пролезла вперёд, оказавшись в первом кольце поклонниц. Кашлянула.
  Мужчина обернулся. Глаза его округлились, как и очи  самой Хантер. Но оба быстро взяли себя в руки.
  - Добрый день, - после крохотной паузы растянул губы Денни, добавив в голос удивлённо-вопросительные интонации. – Кажется, с Вами мы ещё не знакомы.
  - Кажется, нет, - пару раз моргнула Нина.
  - Кевин Кэмпбелл, - протянул ладонь Денни.
  Нина плавно подала свою, отметив, что Куинн без обручального кольца.
  - Беатрис Мэдисон.
  - Раз познакомиться. – Полицейский галантно поцеловал руку жены. В глазах его светилось недоумение вкупе со строгостью и опасением быть разоблачённым.
  - А уж я-то как рада, мистер Кэмпбелл.

***

  - Что ты здесь делаешь?! – Вопрос был задан хором, едва пара оказалась наедине, в апартаментах «мистера Кэмпбелла» (апартаменты, кстати, не хуже, а то и лучше Нининых). Ответ тоже вышел хоровой, с синхронным упирательством рук в бока: - Работаю! – Двухсекундное сердитое молчание и вновь одновременное выдыхание: - Значит, вот она, твоя командировка!
  Нина тряхнула головой, Денни дёрнул плечами и более дипломатично вымолвил:
  - Так мы ни до чего не договоримся. Давай по порядку, по очереди. Почему ты здесь?
  - Ты первый тут засел, вот и отвечай сначала.
  - Я на задании! – Денни потёр ладонью затылок. – Вроде как под прикрытием. Решили, что для этого задания понадобится кто-то, не слишком засветившийся в полицейских рядах, а поскольку я вернулся в полицию недавно, но при этом у меня достаточно опыта, мою кандидатуру приняли единогласно.
  - И кого вы здесь ловите?
  - А ты что вызнаёшь?
  - Я не вызнаю, я только подмечаю приёмы амурных аферистов, чтобы потом об этом написать. – И девушка коротко рассказала о своём поручении.
  - У нас дело посложнее, - покачал головой Куинн. Он уселся на огромную кровать, снял галстук. – Женщин здесь облапошивают легально, а вот богатых мужчин натурально грабят – в отсутствие хозяев воруют деньги и некоторые ценности из номера.
  - Да? – удивилась Нина, присаживаясь рядом. – Я ничего не слышала о том, что в Мэйпл-Граунд по-настоящему обкрадывают посетителей.
  - Кто же такое расскажет? – ухмыльнулся Куинн. – Администрация держит всё в тайне, но они не могли не обратиться в полицию. Лишь попросили, чтобы дело было провёрнуто тихо. Видимо, кто-то из моего начальства что-то им задолжал, раз согласился. Мы взяли показания, в номере сняли отпечатки пальцев, но без особого толку. Осталась только ловля на живца.
  - Сколько было ограблений?
  - Два.
  - Много, - издевательски фыркнула Нина.
  - Для такого престижного места как Мэйпл-Граунд – это катастрофа, не мне тебе объяснять. Думаешь, почему им понадобилась хвалебная статья? Начинают ползти слухи.
  Нина побарабанила пальцами по коленям.
  - Ты отлавливаешь злодеев в одиночку?
  - В ближнем лесном домике сидит целая группа моих коллег. Кстати, можешь с ними поздороваться, в этом номере полно жучков, есть даже видеокамера.
  - Привет, ребята, - неуверенно огляделась по сторонам Хантер. – Это всё очень интересно, маньяк, только мне не очень-то нравится, что мой муж заигрывает со всеми подряд.
  - Какое совпадение! Мне не очень-то нравится, что моя жена ждёт, когда её начнут охмурять.
  - Ты в ней сомневаешься? – Журналистка выразительно склонила голову набок. – Она хотя бы не снимала обручальное кольцо.
  - Я же не виноват, что на свободных мужчин клюют лучше, чем на женатых, - простодушно вывел Денни. – По крайней мере, моё начальство уверено, что, по мнению воров, неженатые мужчины возят с собой больше ценностей.
  Нина поневоле улыбнулась. Она уселась удобное.
  – Что ж, расскажите мне о себе, мистер Кэмпбелл. Кто Вы, чем занимаетесь? Насколько богаты?
  - Я богат неприлично, - поведал Куинн, хихикнув. – У меня несколько нефтяных скважин и алмазные прииски.
  - Не перебор?
  - Зачем мелочиться? Как говорят, если уж мечтаешь, то ни в чём себе не отказывай.
  - А откуда костюм, часы, прочее?
  - Что-то взято напрокат, что-то одолжили ребята из участка, а что-то позаимствовано из участкового хранилища.

***

  - Улыбнитесь. Нет-нет, миссис Мэдисон, сохраняйте естественную позу, у Вас же изумительная осанка! – Линда была великолепна.
  Никому бы и в голову не пришло, что на самом деле эта девушка ничуть не заискивает перед «Беатрис». Вместе с тем поведение фотографа оставалось таким органичным и естественным, что на неё практически не обращали внимания, русоволосая полностью слилась с обстановкой.
  В данный момент Линда фотографировала Нину, ужинающую в окружении своих новых друзей – двух женщин среднего возраста и четырёх мужчин лет от двадцати пяти до сорока.
  - Достаточно, - царственно махнула рукой Хантер. – Дайте нам поесть спокойно. Ступайте.
  Линда еле-еле удержалась, чтоб не ответить: «Как прикажете, госпожа Мачеха. Мне уже начинать перебирать зёрна?» Впрочем, искорку в глазах русоволосой Нина прекрасно подметила и верно расшифровала. Состоялся маленький разговор, где вместо слов использовались взгляды, определить смысл которых для посторонних не представлялось возможным. «Ты ведь мне это припомнишь, да?» «Ещё бы! Так что радуйся и командуй, пока есть возможность!» «Ну я ведь не очень лютую». «Твоё счастье, а то бы потом тебе пришлось отдуваться по полной». «Ты лучше всех!» «Не подлизывайся».
  Денни, сидящий за соседним ресторанным столиком, оперативно проводил удаляющегося фотографа взглядом, не отвлекаясь от беседы, которую приходилось вести со своим окружением – тремя девушками, одним тучным пожилым джентльменом и чинной жёнушкой сего джентльмена.
  - Могу я задать нескромный вопрос? – кокетливо изрекла мисс Митчелл.
  - Буду благодарен. – Голос Куинна лился медовым потоком, к которому прибавились и пикантные нотки. – Нескромные вопросы – они ведь самые интересные. – Мужчина чуть склонился в сторону брюнетки; что прекрасно видела Нина.
  Нина, которая уже начинала всерьёз недолюбливать эту мисс Митчелл.
  - Вы одиноки, или же Ваша вторая половинка просто отсутствует здесь?
  Краем глаза уловив мрачно-ожидающее выражение на лице жены, Денни, тем не менее, не отступился от заданной роли.
  - Один-одинёшенек.
  Вооружившись ножом и вилкой, Нина начала зверски разделывать кусок курицы на своей тарелке.
  - Как это возможно? Такой галантный, воспитанный, утончённый мужчина – и один?
  - Мне не везёт с девушками, - горестно вздохнул полицейский. – Все они были либо жадными, либо глупыми. Вернее, не везло. – Он многозначительно взмахнул ресницами в адрес брюнетки.
  Журналистка удивлялась тому, что ещё худо-бедно исхитряется поддерживать разговор за своим столом. Она продолжала терзать несчастную курицу.
  Митчелл довольно хихикнула, слегка покраснела.
  - …, а, Беатрис?
  Хантер не сразу разобралась, что ей только что адресовали прямой вопрос.
  - Простите, - рассеянно моргнула «Мэдисон». Выдала глупенькую ужимку. – Я задумалась. Вы не могли бы повторить?
  - Я спросила о мистере Мэдисоне, - милостиво воспроизвела миссис Челси, сухонькая дама с острым носом. – Почему Ваш супруг не с Вами?
  - Он занят.
  - Чем же можно быть занятым настолько, чтоб оставить такую красавицу? – вопросил Андреас, фамилии которого журналистка не знала. Кажется, этот человек был самым молодым в их компании, и, похоже, решил подластиться к «Беатрис». Наконец-то, что-то по существу. – Что делает Ваш муж?
  - Он в Исландии, - неожиданно для самой себя произнесла Нина. Она не всегда могла контролировать полёт собственной фантазии. – Охотится на оленей. – Блондинка утайкой взглянула на Митчелл. – Или на лис.
  Кусок курицы уже превратился в пюре.

***

  Коридор утопал в электрическом свете, от окон в это ночное время практической пользы не было никакой.
  Стук.
  Дверь открылась, из-за неё выглянула Нина. С распущенными волосами, волнистым водопадом рассыпавшимися по плечам. В коротком синем халатике с небрежно завязанным пояском и воротом-вырезом несколько более открытым и глубоким, чем одобрили бы поборники морали.
  - Андреас? – удивилась девушка, туже завязывая пояс и плотнее запахивая сам халат.
  - Не спишь? – чарующе произнёс молодой шатен.
  - А ты сам не видишь? – хлопнула ресничками блондинка.
  - Я подумал, вдруг ты тоже не можешь заснуть. Решил зайти, попытать счастье.
  В глубине апартаментов что-то невнятно зашуршало. Парень не обратил внимания.
  - Очень мило с твоей стороны.
  - Пригласишь меня зайти?
  - Зависит от того, какие у тебя намерения, - проникновенно понизила голос журналистка, лишь на секунду молниеносно оглянувшись назад.
  - Ну… - Андреас залихвацки оперся локтем на дверной косяк. – Твой муж охотится на оленей, видимо, ценит рога. Не хочешь устроить ему парочку собственных?
  Резкий треск, прямо-таки наэлектризованный возмущением, заставил Нину обернуться снова, а Андреаса настороженно вытянуть шею.
  - Что там у тебя?
  Журналистка вновь обратила взор на, судя по всему, только начинающего Казанову. Хитро улыбнулась.
  - Цех по производству рогов. Прости, тебя опередили. – Она ненавязчиво, но решительно упёрлась ладонью в грудь соблазнителя, заставляя того отступить на полшага. Профессионализм взял своё, и Нина игриво добавила: - Но это не значит, что всё потеряно. – Подмигнула. – Просто в следующий раз будь пошустрее, мой мальчик. – Блондинка потрепала Андреаса по щеке и захлопнула перед ним дверь.
  Прислушалась. Парень быстро ушёл.
  Взамен перед Ниной появился Денни, из смежной комнаты.
  - Цех по производству рогов? – раздул ноздри полицейский, облачённый в длинный махровый халат и мягкие тапочки наподобие домашних.
  - Первое, что пришло на ум, - виновато поморщилась журналистка. – Не переживай.
  - Я и не переживаю. С чего бы мне переживать? Я сейчас вообще охочусь на оленей в Исландии.
  Нина ещё виноватее вздохнула, подступила к мужу, подхалимски обняла.
  - Не злись, маньяк. Тебе воздастся.
  - Скажи ещё, в загробной жизни. – Куинн пытался казаться обиженным.
  - Почему же в загробной? – Хантер прошлась пальчиками вдоль белого махрового пояса. – В этой, и, может быть, очень скоро.
  Денни ухмыльнулся, сцепил руки за поясницей журналистки, склонился, целуя её…
  И тут, само собой, зазвонил мобильный телефон Нины. Поскольку вряд ли кто-нибудь станет звонить в столь поздний час по пустякам, пришлось ответить.
  - Слушаю. – Приложившая аппарат к уху девушка недоумённо взглянула на мужа. – Секунду. – Протянула Куинну телефон. – Это тебя.
  Полицейский вскинул брови.
  - Алло. – Брови устремились к переносице, но тут же расправились. – Бингли? А при чём здесь это? Какая разница, где я? Пустой номер – лучшая приманка! Что? Так и сказал? – Мужчина покачал головой. – Ладно, вернусь. – Отключив связь, Куинн возвратил внимание к жене. – Приказ – немедленно вернуться в свой «номер».
  Нина грустно поджала губки.

***

  На следующее утро Линда уехала в Лондон, наснимала она с лихвой, ей здесь нечего было больше делать. В отличие от Нины, которую никто так и не попытался «развести на деньги». На Андреаса в этом плане надежды было мало, он после вчерашнего как-то стушевался. А другие воздыхатели-вымогатели на Хантер почему-то не клевали, даже обидно. Девушка утешала себя тем, что истинные профессионалы, должно быть, всё-таки поняли, что с неё много не возьмёшь. Зато среди богатых тётенек нашлись опытные «соблазнённые», которые, собственно, только за тем и ездили в места наподобие Мэйпл-Граунд. Некоторые охотно поделились опытом с Ниной, которая якобы тоже жаждала приключений, что называется, на свои вторые девяносто. Так что материала журналистка набрала порядочно, пусть собственного опыта и было маловато. Информация из первых уст – тоже неплохо. В общем, день прошёл не зря.
  И не только у Нины. Куинн тоже не терял времени. Паре человек словно мимоходом рассказал о своей коллекции безумно дорогих марок, с которой никогда не расстаётся, другой парочке поведал о подарке делового партнёра из Арабских Эмиратов – талисмане из чистого золота. Оставалось лишь ждать, вернее, надеяться, что слухи расползутся, и злоумышленник на них поведётся.

***

  Нина вышла из номера, сладко потягиваясь. До чего же приятно выспаться в будний день! Ну ладно, может, не поспать вволю, но хотя бы не вскакивать в семь утра, а то и раньше.
  Девушка взглянула на свои наручные часы. Без пятнадцати десять. Всё-таки сегодня она порядком побаловала себя сном.
  Хантер и не замечала, что за ней наблюдают из-за угла.
  Наблюдатель бесшумно и стремительно направился к блондинке. Схватил, развернул к себе… Она даже вскрикнуть не успела.
  Зато стукнула мужа кулачком по плечу.
  - Ты впрямь маньяк! Нельзя же так пугать!
  - Прости, не удержался, - состроил гримасу невинности Куинн. Расплылся в довольной улыбке мартовского кота. – Отличные новости – меня ограбили.
  - Серьёзно? – смягчилась и обрадовалась Нина. – Поздравляю! Вора нашли?
  - Поймали с поличным, плюс есть видеозапись. Заметь, никакого шума или суеты, всё тихо, без лишних свидетелей.
  - Кто оказался злодеем?
  - Горничная.
  - Как неоригинально.
  Денни покачал головой «от плеча к плечу».
  - В общем-то, с самого начала все подозревали, что это, скорее всего, кто-то из персонала. Но уволить кого-либо без доказательств руководство Мэйпл-Граунд не могло – уволенный мог поднять скандал, привлечь ненужное внимание.
  - В каком сложном мире мы живём, - притворно вздохнула Нина. Рассмеялась и набросилась на законного супруга с поцелуями.
  Как раз в этом момент по коридору дефилировала Фиона Митчелл. Увидев целующихся «Кэмпбелла» и «Мэдисон», брюнетка лишилась и дара речи, и возможности идти дальше.
  - Кевин… - Удивление перемешалось с негодованием, жаждой объяснений и напускной небрежностью. – Миссис Мэдисон?..
  - Да-да? - оторвавшись, невозмутимо откликнулась Нина, окидывая брюнетку деловитым взглядом. – Вы что-нибудь хотели?
  - Я… Нет… - Как вести себя, когда в ситуации, предполагающей объяснения и оправдания, тебе не дают ни того, ни другого? – Я лишь удивлена.
  - Жизнь вообще удивительная штука! – радостно поведала журналистка, хитро поглядывая на Куинна, который из последних сил сдерживал смех.
  Фиона обратила взор на Денни.
  - Мистер Кэмпбелл!
  - Ну, знаете, такое иногда бывает. - Кончики губ полицейского предательски подрагивали. – Отдыхаешь, прекрасно проводишь время, а потом вдруг вспоминаешь, что женат и уже отохотился на оленей.
  Маловероятно, что Фиона поняла смысл его слов, однако это не помешало черноволосой девушке с умным видом тряхнуть чёлкой, закатить глаза и уйти прочь.
  - Признайся, Денни Куинн, ты будешь по ней скучать?
  - Слёзно, - пылко выдохнул полицейский. – Я каждую ночь буду прятать её фотографию под своей подушкой.
  - И это всего через пару месяцев после нашей свадьбы! Ты разбил моё хрупкое сердечко!
  - А кто был в этом сердечке? – Шутливо-грозно вопросил Куинн. - Уж не притаился ли в нём некий хлыщ по имени Андреас?
  - Что значит «притаился»? Он там на почётном месте!
  - И ты ещё попрекаешь меня? Сейчас возьму и сам обижусь!
  Действия полицейского прямо противоречили его словам – руки Куинна обвились вокруг талии журналистки, подбородок Денни ласково коснулся виска Нины.
  - Ничья? – предложила девушка, поуютнее устраиваясь в объятьях мужа. – Мир?
  - Так и быть, - якобы пробурчал мужчина. Затем отстранился и учтиво подставил руку. – Не желаете ли, чтоб Вас сопроводили на завтрак, миссис Хантер?
  - Отчего же, - хихикнула девушка, берясь за его руку. – В сопровождение своего мужа отправлюсь куда угодно с огромным удовольствием, мистер Куинн.

***

  Постояльцы завтракали в кафе. Нина поела крайне быстро, нужно было успеть подготовиться к отъезду, притом поскорее. Ведь в четыре часа дня она должна быть уже в мэрии, а до Лондона ещё надо добраться. Было бы жестоко отрывать Денни от хорошего завтрака и торопить только потому, что Хантер торопится сама. Поэтому она возвратилась к себе в одиночку.
  Зайдя в апартаменты, журналистка первым делом двинулась к шкафу, чтобы начать укладывать вещи. Однако едва открыв дверцу, заметила, что вещи до неё кто-то похватал. Вернее, перевернул и не слишком аккуратно затолкал обратно. В ту же секунду в зеркальной шкафной вставке мелькнула рука, точнее, форменный рукав красного цвета. Хантер моментально обернулась.
  - Что Вы…?..
  Пшик, пшик.
  Из светлого флакончика на лицо Нины метнулись два прохладных облачка, от которых помутнело в глазах и зазвенело в ушах. Горло стиснулось, и связь с реальностью оборвалась.

***

  Подумать только, нет ни драгоценностей, ни прочих дорогих вещичек, даже кредитной карты не имеется, одна наличность и то немного. Что это за богачка такая?! Портье гневно глянул на Нину, аккуратно уложенную на кровать и производящую впечатление просто отдыхающей барышни. Утомилась, решила прилечь; подумаешь, ничего особенного.
  Стук в дверь поверг мужчину в ступор, а потом поспособствовал убыстрению поисков чего-либо ценного. На двери значок «Не беспокоить», визитёры сами должны уйти.
  Однако стук повторился, а потом дверь и вовсе открылась, хотя была заперта. Видимо, у гостя имелась вторая карта-ключ.
  Нарисовался мистер Кэмпбелл. Поначалу даже не заметил портье (или тому лишь показалось так), сразу двинулся к кровати, схватил Мэдисон за руку и отчего-то назвал другим именем.
  - Нина? Нина! – Проверил пульс, быстро и практически профессионально.
  Только-только успел облегчённо выдохнуть, поняв, что блондинка лишь спит, как на его шею и спину с приличным ускорением опустилась деревянная резная подставка для ног, изначально, вообще-то, нацеленная на затылок Кэмпбелла.
  Однако портье не учёл двух вещей: во-первых, мебель здесь была больше красивая, чем прочная; во-вторых, Куинн был парнем крепким и натренированным, об него и не такое ломали. Пускай удовольствия от удара Денни не получил, боль почувствовал, но лишаться сознания и не подумал. Выпрямился, одновременно встряхнувшись, развернулся к портье, который тут же схватил стул.
  - Что ты с ней сделал? – прогремел полицейский, идя в наступление.
  Вместо ответа портье знатно размахнулся и со всей силы ударил Куинна стулом. Денни успел отвести удар одной левой, давая сдачи одной правой. Стул прогромыхал в угол, портье улёгся там, где стоял.

***

  Голова гудела, словно трансформаторная будка. Слух и зрение будто переплелись, и по мере того, как гул отступал, взор прояснялся. Нина поняла, что моргает. Напоследок хорошенько сжав веки, девушка окончательно разомкнула их, одновременно приподнялась на локте и огляделась. Она по-прежнему была в своих апартаментах.
  Сидевший тут же, на краю постели, Денни мигом придвинулся ближе. Опустил свою большую тёплую ладонь на плечо жены, тем самым осторожно мешая девушке резко подняться.
  - Как ты? – Голос был наполнен и облегчением, и остатками беспокойства.
  Давно Денни не пугался так, как в то мгновение, когда попытался разбудить Нину и понял, что не получается. И пусть здравый смысл быстро указал на ровное дыхание и чёткий пульс девушки, но давняя, формально теперь не существовавшая сцена в автомобиле «Скорой помощи» ожила перед полицейским вопреки всякому желанию.
  - Вроде, ничего. – Хантер потёрла лоб, помассировала виски, сощурившись. – Портье…
  - Знаю-знаю. Оказалось, они с горничной были заодно. Она хлопотала в моём номере, портье решил порыскать в твоём.
  - Он ушёл?
  - От меня? – хмыкнул полицейский. – Как же! Уже сидит в наручниках. Ты точно в порядке? – Он коснулся щеки журналистки левой рукой, и от внимания Хантер не ускользнул знакомый золотистый отблеск на безымянном пальце полицейского. – Врач сказал, опасности нет, но не исключены временные побочные эффекты.
   - Я в норме, - тепло улыбнулась блондинка. – Только… - Странное чувство, словно что-то забыла, упустила…  А как долго она была в отключке? - Сколько сейчас времени?
  - Три часа, - мужчина сверился с наручными часами, - пятнадцать минут.
  Нина натужно опустила и подняла веки. Озарение снизошло.
  - Заседание!!! – Хантер вскочила, как ошпаренная. – Заседание в мэрии, оно в четыре часа!!! Я опоздала… Опоздаю… опаздываю!.. Чёрт!!! – Она кинулась к открытому шкафу, но, не добежав, рванула к стоящей в углу распотрошённой сумке, однако сменила направление, ударившись в поиски туфель.
  - Какое заседание? – стоически спросил Денни, понимая, что если и он ударится в лихорадочные сборы, лучше не будет никому.
  - По рассмотрению проекта о пристраивании бездомных животных! Проклятье; пятница, вторая половина дня, в городе будут сплошные пробки!
  Об этом проекте Нина уже рассказывала, Денни помнил. Суть была довольно проста: предлагалось отдавать животных из приютов в семьи, которые изъявят желание, на испытательный срок длиной в месяц. Новые владельцы смогут в любой момент вернуть питомца, однако если оставят его на все эти четыре недели с хвостиком, им возместят расходы на питание собаки или кошки за эти дни, а также стоимость услуг ветеринара, если в таковых возникнет необходимость. А если люди продержат собаку целый месяц – гораздо больше шансов на то, что они к ней привяжутся и решат оставить насовсем. Понятно, что в противном случае для животного возвращение в приют будет стрессом, но цель стоит риска. К тому же, ветеринарным работникам поручат регулярно навещать четвероногих, проверяя, хорошо ли с теми обращаются. Нина была задействована в проекте как представитель общественности, вернее, немуниципальных организаций, оказывающих информационную и прочую поддержку (Арчер лично отрядил Хантер на это дело, сказав, что её энергии для одной газеты слишком много). На заседании ей нужно было сказать небольшую речь.
  - Почему ты паникуешь? Это же отличный проект, неужели ты думаешь, что его не примут только потому, что ты не явишься?
  - Комиссия может пойти на принцип. Проще говоря, не принять проект в отместку за неуважение – а моя неявка именно так и будет рассматриваться! Пропади всё пропадом!
  Денни поднялся, в два шага очутился рядом с Хантер и, теперь уже положив обе руки на её плечи, заставил остановиться, притихнуть.
  - Без паники.
  - Легко тебе говорить!
  - Тс. Глубокий вдох, выдох. Переоденься и жди меня, я вернусь не позднее, чем через пятнадцать минут.
  - Но…
  - Не беспокойся. Просто готовься. – Поцеловав её, Денни вышел из комнаты.
  Полицейский направился прямиком к управляющему. Накануне Денни приметил на взлётно-посадочной площадке Мэйпл-Граунд вертолёт. Пилота, правда, не виднелось. Если таковой всё же в данный момент наличествует в Мэйпл-Граунд – отлично; а если он в отлучке, то…

***

  - Денни!
  - Спокойно! Я опытный пилот, у меня было целых три занятия, одно из них – крайне экстремальное.
  - А то, что мы летим с креном, это нормально?
  - Мы же не падаем, значит, порядок. Где-то здесь должен быть навигатор…
  Полицейский нажал на пару кнопок на приборной панели. Летающая машина резко подался вниз.
  - Денни!
  - Спокойно! – Мужчина быстро выровнял вертолёт. – Всё под контролем!
  Нина облизала губы, поглубже вжавшись в своё кресло рядом с пилотским; сосредоточенно, хотя не злобно и не сильно, насупилась.
  - Я не против умереть с тобой в один день, но не раньше, чем лет через пятьдесят-шестьдесят.
- Спокойно, никто не умрёт. Но лучше застегни ремень безопасности.

***

  Охранники здания мэрии повидали многое, но вертолёт на служебную парковку при них садился впервые.
  От переизбытка впечатлений Нина, открывшая дверцу,  не сразу сообразила отстегнуть ремень безопасности. Потом она всё-таки щёлкнула застёжкой ремня, в котором благополучно запуталась, и неизвестно, сколько бы пришлось выпутываться, если б не Денни.
  Охрана подоспела к вертолёту как раз тогда, когда Куинн высвободил жену и помог ей вылезти.
  - Стоп-стоп, ребята, - увидев нацеленное на них оружие, Денни примирительно выставил руки вперёд. – Я из полиции. Сейчас ме-е-едленно достану удостоверение. – Он плавно полез во внутренний карман пиджака.
  - Мисс Хантер?.. – Поскольку Нина бывала в мэрии нередко, охранники узнали девушку.
  Журналистка поздоровалась, предъявляя собственное удостоверение. Удостоверение – вообще такая вещь, которую желательно всегда носить с собой, и Денни, и Нина прекрасно знали это.
  Посмотрев на оба удостоверения, а также уважительно обыскав нарушителей спокойствия на предмет оружия, охранники пожали плечами и позволили супругам пройти.
  Только вот Куинн и Хантер не шли, а бежали. Они уже опаздывали на двадцать минут.
  - Какой зал?
  - Четыреста седьмой, это четвёртый этаж!
  Дверь в вышеназванную аудиторию была плотно закрыта, но не заперта, посему журналистка и бывший сотрудник ЦИА беспрепятственно проникли внутрь, почти не привлекая к себе внимания.
  - …рассмотрении и взвешивании, - вещал мужчина аккурат под экраном, на который выводились данные опросов и каких-то других исследований. – От имени немуниципальных организаций, задействованных в подготовке проекта, выступит, - мужчина сверился с программой, которую держал в руках, - Нина Хантер, специальный корреспондент еженедельной газеты «Аут».
  «Вовремя мы ворвались, - мелькнуло в мозгу девушки, пока она, выдавив более-менее уверенную улыбку, шагала в переднюю часть небольшого зала между несколькими рядами сидящих слушателей. – Знать бы ещё, о чем здесь говорили до нашего появления. Не исключено, что озвучивали минусы проекта. В принципе, нетрудно сообразить, какие».
  Мужчина уступил место журналистке, отошёл.
  - Добрый день, дамы и господа. Поскольку меня уже представили, пропущу вводную часть и не буду долго рассказывать вам о том, какое значение имеет забота о бездомных животных, и не стану напоминать общеизвестную истину, гласящую: настоящий характер человека можно познать по тому, как этот человек относится к братьям своим меньшим. Давайте сразу о практической стороне дела. Конечно, проект сопряжён с материальными затратами: на подготовку документации, на доплаты сотрудникам приютов или ветеринарных служб, которые возьмутся помочь. Но суммы не настолько значительные, более того, расход на одного конкретного пса или кота будет ниже, чем обходится месячное содержание в приюте. Конечно, дешевле всего попросту избавиться от животного, но, я надеюсь, мы здесь обсуждаем не это? На всякий случай уточняю, что подразумевается под словом «усыпить»…
  Далее Нина коротко, но красочно рассказала о процедуре, от некоторых деталей которой передёрнуло даже прожжённых политиков. После чего журналистка вернулась к позитивному экономическому эффекту, а также психологическому аспекту, ведь всем известно, что животные положительно влияют на психику.
  - А учитывается ли потенциальная угроза, исходящая от животного? – спросил круглолицый мужчина из зала.
  - Разумеется. Но от потенциальных угроз не застрахован никто.
  - Скажете об этом человеку, которому собака отгрызёт руку или кошка выцарапает глаза?
  - Позволите слово? – громко оживился Денни, понимая, что жена оказалась в тупике и разрывается между язвительным и отступным ответами.
  Присутствующие оглянулись на него, и Куинн самовольно принял это за согласие. Встав рядом с обескураженной Хантер, представился:
  - Дэниэл Куинн, полицейский с пятнадцатилетним опытом, если это кому-то интересно. - Впился взглядом в круглолицего мужчину. – Вы правы, высказывая опасения. Не знаю насчёт кошек, но собака является источником повышенной опасности, равно как и автотранспортное средство. В судебной практике, насколько мне известно, собаки расцениваются как оружие, то есть по своим свойствам и качествам приравниваются к специальному средству. – Даже не глядя на Нину впрямую, он почувствовал её взгляд: «Кому ты помогаешь, Денни Куинн?» Ничего-ничего. Полицейский знал, что мало что повергает людей в растерянность так же, как набор специализированных терминов из уст того, от кого таких высказываний меньше всего ожидаешь. Теперь надо не дать оппоненту опомниться. – Другими словами, собака в чём-то равноценна машине или, положим, пистолету. Однако почти за все годы службы я ни разу не замечал, чтобы количество людей, пострадавших от укусов животных, хотя бы отдалённо приблизилось к количеству человек, пострадавших в дорожно-транспортных происшествиях или перестрелках, даже если брать последние две категории по отдельности. И, сказать по совести, на моей памяти нет ни единого случая, когда собака кому-нибудь что-нибудь отгрызала, а кошка – выцарапывала; хотя я, разумеется, допускаю, что в мировой истории такие ситуации имели место быть. В конце концов, я не сотрудник ветеринарных служб. Но, возвращаясь к степени риска, хочу спросить: если власти позволяют людям приобретать оружие и автомобили, почему такие опасения из-за животных?
  - Потому что животные – это животные, - пояснил чиновник. – Никогда не знаешь, чего от них ожидать, что взбредёт им на ум.
  - То же самое можно сказать о любом человеке. Откуда Вы знаете наверняка, что эта милая леди, сидящая рядом с Вами, не прячет в сумочке нож и в данный момент не обдумывает Ваше убийство? Мои извинения, мадам, это был лишь пример, не нужно выворачивать сумочку. Пистолет может случайно выстрелить, у автомобиля могут отказать тормоза. Здесь мы говорим о том, чтобы отдавать бездомных собак в семьи с испытательным сроком. – Он бросил быстрый взор на журналистку, будто спрашивая, действительно ли они тут говорят именно об этом. Нина лихо кивнула. – Во-первых, далеко не все собаки способны нанести весомый физический ущерб, есть ведь некрупные особи, которые если и могут загрызть, то лишь любимые тапочки хозяина. Во-вторых, насколько я понимаю, с потенциальными хозяевами будут проведены специальные беседы, инструктаж. И сомневаюсь, что кто-нибудь додумается, скажем, отдать собаку бойцовской породы в семью с маленькими детьми, а если и додумается, то только после полного разъяснения и с подписями взрослых членов семьи в документе об уведомлении-согласии. Со мной могут не согласиться, но лично я вижу дело просто: есть проблема, и её пытаются решать. Решать хорошим, гуманным способом. У кого-нибудь есть альтернативы получше?
  Опять же не глядя, бывший сотрудник Центра ощущал, как сердитость стоящей рядом блондинки сперва сменялась приятным удивлением, а затем и вовсе восхищением.

***

  - Ты был великолепен!
  - Ладно тебе, Нина. Хотя, признаюсь, мне самому понравилось.
  - И с вертолётом ты придумал здорово.
  - Давай, хвали меня, хвали. Я это люблю.
  Пара покинула здание гораздо более стандартно, чем попала в него. Вертолёт по-прежнему стоял на парковке, но это вскоре должны были уладить.
  Нине позвонил Эштон Стилз. Коллега спрашивал, можно ли оставить у себя Ланса на выходные, поскольку пёс не только отвадил соседскую таксу, но и отвлекает на себя двух маленьких племянников, которые неожиданно нагрянули погостить вместе с братом журналиста, – и Эштону спокойно, и племянникам весело, и Лансу не скучно. Нина согласилась.
  - Когда будет известно, утвердили эти заседатели проект или нет? – дождавшись конца телефонного общения, спросил Денни.
  - Когда закончится совещание с соблюдением всех формальностей. Скорее всего, через пару часов. – Нина обняла себя за плечи. И она, и Денни были без курток или пальто, а на дворе стоял декабрьский день; пусть не особенно холодный, без осадков, но всё-таки декабрьский.
  Полицейский снял свой пиджак и не просто накинул на жену, а заставил надеть по всем правилам, застегнуть до последней пуговицы.
  - Денни, замёрзнешь! – пыталась протестовать Нина, но мужчина лишь поднял воротник пиджака так, чтоб тот максимально плотно прилегал к шее девушки, защищая от прохлады.

- Так лучше?
  Секунду Хелен поразмыслила, что ответить – капризное «Нет!» или жалобное «Да», в итоге остановившись на втором варианте. И добавила:
  - Спасибо. – Увидев, что Харт если не польщён, то приятно удивлён таким ярым проявлением благодарности, решила окончательно поступиться своими принципами. – Прости.
  - Извини, не расслышал, - беспардонно уставился на неё Харт.
  - Прости, - громче произнесла женщина, давая понять, что если он «не расслышит» ещё раз, то пускай пеняет на себя, – что выгрузила на тебя своих бесценных студентов, завалив работой. Я не думала, что ты впрямь пойдёшь на это. – Поёрзав на ступеньке в тщетной попытке устроиться удобнее, Хелен в итоге прислонилась плечом к стене и медленно провела пальцами по щеке Харта. Вздохнула. – Я знаю, что была не права. Мне жаль. Доволен?
  - Счастлив, - буркнул шатен. Но глаза, постепенно зажигающиеся типичной хартовской весёлостью, с головой выдавали владельца.
  - Хочешь, я сейчас прокричу что-нибудь такое, от чего у всех студентов поотвисают челюсти? – предложила вдова, заставив собеседника вздрогнуть. – Восстановим твой авторитет. – Она закусила губу, борясь с шаловливый улыбкой.
  - Не думаю, что преподавательский авторитет надо зарабатывать таким способом.
  Стивен поднялся и аккуратно поднял Хелен следом, сначала держа её за предплечья, а после приобняв за талию.
  Женщина воспользовалась положением, положив руки на плечи шатена.
  - Мне тебя не хватает.
  - Конечно, где ещё найдёшь другого психа, готового жить с тобой? – Отголоски былой обиды пока улавливались, но таяли стремительнее, чем мороженое в сорокоградусную жару.
  - Мне не нужен другой. – Она придвинулась ещё ближе, не сводя с него глаз, в которых не осталось и намёка на ехидство. – Харт, ты, может, и псих, но ты мой псих, я тебя ни на кого не променяю.
  - У тебя нет при себе платка? А то я уже готов всплакнуть от умиления. – Это был последний бастион, явно.
  Но Хелен устала от затянувшейся ссоры не меньше, чем Харт. Она наклонила голову, прижавшись лбом к его скуле, закрыла глаза. И стояла так, пока он не прижал её крепче одной рукой. Вторая рука мужчина поднялась к локонам бывшей Анжель, заправила за ухо одну выбившуюся прядь и спустилась по каштановому шёлку к лопаткам женщины.
  - Ты что-то говорила про ужин.
  - Стивен! – вскинулась профессор. – Я тут выворачиваюсь наизнанку, а тебя интересует еда!
  - Я неделю питался пиццей, забыла?
  - Кто тебе мешал сходить в ресторан?
  - Гордость!
  - Зачем гордости нужна язва желудка?
  - Ладно, может, я хотел посмотреть, дрогнет ли в итоге твоё суровое сердце, - хихикнул мужчина. – Если окажется, что я всё-таки заработал язву, ты будешь приходить ко мне в больницу?
  - Обязательно, каждый день, чтобы исправно напоминать тебе, что ты сам во всём виноват.
  - И зачем мне язва желудка? У меня есть язва пострашнее – ты.
  - Ах так?! Ужин будешь есть один! И можешь продолжать спать в комнате для гостей! И…
  Стивен слушал и ухмылялся, но в какой-то момент решил прервать эти гневные излияния. Угадайте, каким способом? Само собой, поцелуем. Хелен, уже успевшая распалиться, что-то пискнула, энергично зажестикулировала, убрав руки с плеч Харта и старательно выражая возмущение. Потом махнула рукой, вернее, руками (не только в переносном смысле) и возвратила их на прежнее место, а вскоре запустила пальцы в и без того взъерошенные волосы Харта.
  - А как же ужин? – не слишком внятно спросила Хелен, когда губы мужчины переместились на её скулу.
  - Подождёт… - В конце-то концов, он тоже соскучился.
  Губы шатенки растянулись в блаженной улыбке… Но было ещё одно маленькое дельце… Собрав волю в кулак, женщина чуть отодвинулась и бросила в сторону закрытых дверей:
  - Каждый, кто немедленно не уйдёт от аудитории, завтра будет писать проверочную работу!
  Если за дверями и был кто-то, то он никак не отреагировал.
  - И защитит её устно, с дополнительными вопросами, - добавил Стивен, после чего послышался приглушённый топот, постепенно отдаляющийся и растаявший. – Если у преподавателя останутся сомнения, придётся составить доклад по теме, не менее чем на пятьдесят страниц!
  Одинокое цоканье каблучков возвестило о том, что за дверями теперь никого не осталось.
  - По-моему, это было очень авторитетно, - ухмыльнулась профессор. Неудачно переступила с ноги на ногу и невольно ойкнула от боли.
  - Может, отвезти тебя к врачу? – предложил Стивен.
  Повреждённая коленка синела и распухала на глазах.
  - Разбежался! Когда ещё я подобью тебя на столь вопиющее нарушение университетской дисциплины?
  - Можно подумать, в английском университете у нас таких нарушений не было, - весело проговорил Харт, убирая со лба собеседницы ещё одну непослушную прядку, любуясь карими глазами, из-за томного, чуть отрешённого взгляда сейчас казавшимися как никогда тёмными и большими; и чувственно приоткрытыми губами.
  Губы эти на мгновение скривились в ухмылке.
  - Ну, тогда ты был студентом. У преподавателей другие ощущения.
  - В интересах науки обязательно попробуем, - пообещал Стивен. Осторожно подхватил её и пошёл к дверям. – Но в другой раз. А сейчас я доставлю тебя в ближайшее медицинское учреждение.
  - Это просто разбитая коленка, - попыталась воспротивиться шатенка.
  Но мужчина был непреклонен:
  - Не стоит рисковать. И потом, я давно мечтал сдать тебя какому-нибудь врачу.

***

  - Осторожнее, не дрова несёшь! – Вопреки порицательному назначению фразы, тон шатенки был беззаботным. Стивен даже сказал бы, клинически беззаботным. Едва он с Хелен на руках пересёк порог дома, как женщина швырнула прочь обе свои туфли, которые до этого держала в руках. - Хьюстон, пять секунд, полёт нормальный! – звонко рассмеялась Эмброуз. Посмотрела на далёкого от её энтузиазма Харта, как раз исхитрившегося закрыть дверь. – Тебе не весело?
  - Знаешь ли, не особенно. – Добравшись до дивана, мужчина переложил на оный свою капризную ношу и с облегчением выдохнул.
  - Ты сейчас намекнул на то, что я тяжёлая? – попыталась оскорбиться Хелен, но получилось плохо.
  - Ты не тяжёлая, ты злющая. – Он строго глянул на женщину. - Зачем ты обозвала врача дилетантом и недоучкой?
  - Какого чёрта он спросил о моём возрасте? Можно подумать, для лечения, - она коснулась тугой перевязки на своём колене, - нужна точная цифра.
  - Раз спросил, значит, нужно. Незачем было хамить бедняге.
  - Разве я хамила? – картинно расширила глаза шатенка. – Я вполне вежливо спросила: «А Вам?»
  - Ага, и когда он ответил: «Тридцать восемь», ты сказала, что до тридцати девяти он не доживёт, если не завяжет с дурацкими вопросами.
  Как на грех врач тогда попытался отшутиться и поинтересовался у Стивена: «А Вы делали ей прививку от бешенства?» Стивен сразу понял, что несчастному медику это ещё аукнется, и ведь аукнулось. Когда не чувствующий беды доктор присел перед сидящей на кушетке Хелен, стал осматривать колено и надавил на повреждённую область, шатенка ойкнула и распрямила до того чуть согнутую ногу, да так стремительно, что врачу самому, кажется, после этого не помешала бы медицинская помощь.  «Простите, очень больно», - хмыкнула Хелен, не утруждая себя убедительностью. «Ничего», - прохрипел согнувшийся в три погибели врач, после чего, чуть оклемавшись, стал делать строптивой пациентке укол. «Скажите, если в глазах вдруг посинеет», - всё же не отрёкся от любви к ближнему пострадавший врач. «Посинело», - мгновенно отрапортовала профессор на полном серьёзе. «Как? Уже?» «Да, собственно, с того самого момента, как мы вошли», - пожала плечом женщина и демонстративно оглядела стены, обделанные синей плиткой, и голубую форму врача. Что именно медик вколол, Харт не знал, но очень хотел бы узнать. Через две минуты после инъекции Хелен преобразилась до неузнаваемости – пропиталась эйфорией до кончиков пальцев, эйфория, правда, выразилась весьма оригинально. Врач наложил повязку и выписал лекарство, Стивен повёл шатенку на выход (усаживаться в кресло-коляску экс-Каттер не хотела ни за что), она же по пути прихватила вазочку с шоколадными конфетами. Напрасно Харт напоминал ей об её же аллергии на шоколад…
  - …А тебя ещё потянуло на эти конфеты! – продолжил строго выговаривать Харт, включая настольную лампу.
  - Я же старалась не для себя, - хихикнула женщина, укладываясь вдоль дивана и блаженно растягиваясь. – Я отдала их народу.
  - Ты бросалась ими в медсестёр!
  - Зато сколько непередаваемых эмоций.
  - Особенно у охранника, которому досталась вазочка.
  - Я в него не попала.
  - Только благодаря мне.
  - Испортил всё веселье, - показала язык Хелен, поднимая повреждённую ногу на «дальний» подлокотник.
  Стивен сразу по приходу приметил накрытый стол, венцом которого была бутылка дорогого вина. Однако сейчас Харт равнодушно прошагал мимо сего великолепия на кухню и вернулся с простым стаканом, который подал Хелен.
- Держи, капитан Сильвер*.
[* Джон Сильвер – персонаж романа Роберта Льюиса Стивенсона «Остров сокровищ», одноногий пират; прим. авт.]
  - Хочешь, чтоб я ещё что-нибудь приняла?
  - Ты сейчас в таком состоянии, что принять можешь только буддизм. Это просто вода, выпей, должно помочь.
  Хелен ухмыльнулась, резво поднимаясь и усаживаясь на спинку дивана, причём «задом наперёд», чтоб поставить ноги на пол, а заодно оказаться лицом к мужчине.
  - Помочь чему?
  - Тебе. Прийти в себя.
  - По-твоему, меня нужно приводить в себя?
  - Ты всю дорогу сюда доказывала мне, что нам необходимо купить пианино. – Харт выразительно приподнял брови.
  - Я и сейчас не отказываюсь от своих слов. Хочу пианино.
  - Зачем?
  - Не знаю. Но хочу.
  Стивен покачал головой и всучил женщине стакан. Сам вернулся к столу, откупорил бутылку и наполнил вином бокал, из которого тут же сделал глоток.
  - Значит так, да? – Хелен отпила из своего стакана. – Сам пьёшь вино, а меня пересадил на хлеб и воду? Хотя, хлеба и того нет.
  - Ты голодна? – Стивен с бокалом вновь подошёл к ней, не считая нужным озвучивать опасение - вряд ли вино хорошо подействует вперемешку с лекарством.
  - Нет, но это вопрос принципа.
  Свет от лампы подрагивающим мерцанием отражался в глазах женщины, заставляя казаться прозрачными, несмотря на их тёмный цвет. Умело нанесённые светло-голубые тени придавали лицу если не сказочность, то мягкую таинственность. А уж с появлением белоснежной улыбки бывшая Бёртон вовсе сделалась очаровательной. Невыносимой, но очаровательной.
  Она взяла шатена за руку.
  - Не отпускай. – С этими словами отклонилась назад, спиной перегнувшись через диван и поставив стакан на пол. Потом вернулась в исходное положение, с существенным пополнением чертят в глазах.
  - Было красиво, - постановил Харт немного насмешливо, однако правдиво.
  - Не зря же я пятнадцать лет занималась фигурным катанием, - небрежно выдохнула вдова, полукивком заставив волосы мягко колыхнуться. Взяла вторую руку Стивена, сильнее приближая его к себе. – Нелегко тебе со мной, да? – Она стала серьёзнее, хотя игривость никуда не делась, лишь отступила перед какой-то детской виноватостью. – Знаю, я тот ещё фрукт, от меня уйма проблем, и вообще, быть с такой, как я, трудно. Но ты отлично справляешься, честно. – Её пальцы юркнули в ладонь Харта, смотрящего не без скептицизма. – Давно хотела сказать тебе: спасибо.
  - За что? – подивился бывший лаборант.
  Шатенка  неплотно сжала губы.
  - За то, что ты здесь, со мной. За то, что приехал и остался. За то, что продержался тогда в том отсеке с тварями. Просто за то, что ты когда-то родился, за то, что ты есть на свете. – Мерцание в глазах задрожало сильнее. – Мне очень хорошо с тобой.
  Для неё это и впрямь было непривычным чувством – благодарность за то, что кто-то попросту существует. Даже за то, что родители Стивен когда-то встретились, познакомились, решили создать семью. За то, что его мать не сделала аборт или не навернулась с лестницы во время беременности. Чистейший бред, конечно, но экс-Каттер с этими мыслями поделать ничего не могла, да и не хотела. Бедный Стивен. Наверняка постоянно интересуется у мироздания, что же сделал такого, чтоб получить столь суровое наказание, как Хелен. Но и она нет-нет да и спрашивала, что сделала, чтоб получить такого человека, как Харт. Совершенно не типичные мысли для Хелен Каттер или Анжель Бёртон. Вот ведь знала, что он плохо на неё влияет! Надо было насторожиться, ещё когда расхотелось ходить в ЦИА и портить жизнь тамошней братии.
  Стивен удивился пуще прежнего. Растерялся. Он привык к иронии и сарказму Хелен, прекрасно с ними справлялся, теперешние же её слова поставили его в тупик. Не придумалось ответа лучшего, чем:
  - Ого, как тебя накрыло этим лекарством.
  Что удивительно, она не обиделась даже на такое, лишь грустновато ухмыльнулась:
  - Да нет, на самом деле меня уже отпустило. – Включила свою фирменную искорку в глазах. – Хотя потом я, возможно, и стану утверждать обратное. – Искорка потухла, точнее, утонула всё в том же трепещущем мерцании. – Я люблю тебя.
  Хорошо быть женщиной. Не знаешь, что ответить – хлопай ресницами, рассеянно улыбайся да пожимай плечиком. Мужчинам труднее. Стивен вот совершенно не представлял, что сказать на такое признание. Логичнее всего было бы: «Я тебя тоже», но…
  Она ведь уже говорила: «Я люблю тебя». Во взрывающемся ЦИА, через непробиваемую перегородку. Для красоты момента, для эффектности действа, наверное, и не заботясь о том, с какой садисткой настойчивостью эти слова будут по ночам вертеться в голове её бывшего студента, считающего, что она мертва.
  И теперь Стивен не хотел, да просто не мог отделаться от мысли, что и это не по-настоящему. Как будто ему на ум никогда не приходило подобное признание! Да сколько раз он в последний момент закусывал губы, чтобы не ляпнуть то, что уже вовсю рвалось с языка. Чтобы не произнести, не воскликнуть, не прошептать: «Я люблю тебя», когда целовал её по утрам, когда встречался с ней вечером после занятий, когда держал её в объятьях ночью. С Хелен, как с полицией – всё, что ты скажешь, может быть использовано против тебя.
  Кто-то когда-то (причём нынче Стивен ни за что не вспомнил бы конкретнее, кто и когда) советовал: не знаешь, что сказать женщине – сделай ей комплимент или поцелуй её, должно помочь.
  - У тебя красивые глаза. – Пускай не в тему, зато искренне.
  Он погладил её по щеке, умудрившись куда-то деть бокал. Провёл пальцами по шее женщины, придвинулся ещё ближе, поцеловал.
  Шатенка ответила на этот поцелуй с тёплым винным привкусом, её ладони заскользили по спине мужчины,  жадные прикосновения тонких пальцев чётко ощущались через нетолстую ткань тёмно-синей рубашки.
  Забавно: Хелен не удивилась, не разозлилась, не расстроилась. Этот человек был слишком дорог ей, чтоб устраивать скандалы из-за слов, хоть сказанных, хоть, наоборот, не сказанных. Стивен ещё в Лондоне знал назубок название всех её лекарств и расписание, по которому она оные принимала. Если он находился поблизости во время очередного редкого приступа, то успевал среагировать быстрее самой Хелен – подхватывал её, не давая свалиться подобно тряпичной кукле, и держал, пока женщина не начинала чувствовать свои ноги снова. «Всё хорошо, потерпи. Тебе больно?» Притом, если такая неприятность случалась в людном месте, умудрялся поддерживать Хелен так, словно просто обнимал её, будто ничего особенного не происходит. …Хелен предпочитала спать на правом боку. Когда на утро не нужно было рано вставать, Стивен мог из вредности перевернуть её на левый бок раз десять-пятнадцать за ночь. Харту нравилось, как забавно шатенка отбрыкивается и возмущённо шипит в полудрёме. Зато под конец он обычно обнимал уже совсем готовую возмутиться, окончательно проснуться и учинить разборки женщину; и в этих тёплых объятьях она успокаивалась за считанные секунды, желание поскандалить резко уступало место приятной расслабленности во всём теле, а затем и глубокому сну. Всё это было куда важнее каких-то там слов.
  - Совсем забыла, ты же у нас голодающий, - улыбнулась женщина по окончании поцелуя. Дёрнула подбородком в сторону накрытого стола. – Угощайся.
  - Хелен…
  - Смелее, а то у меня перед глазами так и стоит образ тебя, давящегося пиццей.
  Всё же он не отошёл ни на сантиметр. Окинул её тёплым взглядом, в котором под конец засветилось беспокойство.
  - Ты всё ещё носишь при себе электрошокер?
  Теперь изогнулись брови Эмброуз.
  - Тебе продемонстрировать? – насмешливо предложила она. – В чём дело?
  - Сегодня звонил Ник. Эбби пропала.
  - То есть?
  - Исчезла, уже два дня никто не знает, где она, поиски не приносят никаких результатов. Куинн и другие полицейские допускают, что это может быть месть за что-то, связанное с аномалиями. В таком случае не исключено, что мстить будут нам всем. И нашим близким.
  Хелен едва заметно кивала в такт его словам, а потом напомнила:
  - Мы на другом краю света. Я вообще официально мертва. До нас не доберутся.
  Мужчина покачал головой.
  - Я бы не был так уверен. Эбби не какая-нибудь девочка-простушка, ты сама знаешь её, видела в деле. Считаешь, её было бы легко похитить или…? – Он прикрыл на миг глаза, не желая договаривать. - Тот, кто это сделал, хорошо подготовился, у него есть возможности, и нам неизвестно насколько эти возможности велики. Мы даже не в курсе, с кем имеем дело. – Его ладонь легла на скулу шатенки. – Не хочу, чтоб что-нибудь случилось с тобой или с Каролиной.
  - Ну, насчёт Лин всё ясно, но в моём-то случае за кого ты беспокоишься? За похитителей? – Чёртики в карих глазах опять завели хоровод.
  - Ничего смешного, - не поддался Харт.
  Хелен притушила улыбку, облизнула губы, беглым движением отбросила назад волосы.
  - Хорошо, мы будем осторожны. Хочешь, нацепим на себя радиомаячки?
  - Было бы неплохо.
  - Господи, Стивен, где твоё чувство юмора?
  - Хотя бы установите на телефоне функцию отслеживания.
  - Чтоб ты всегда знал, где мы находимся? Где нахожусь я? Нет!
  - Я установлю и на свой телефон. Мы не будем пользоваться этой системой без чрезвычайной необходимости.
  - Тогда уж сразу надень на меня кандалы и колокольчик.
  - Не искушай, я и так периодически возвращаюсь к этой идее.

***

  Первая неделя пролетела, как сон, с постоянным ощущением того, что ты вот-вот проснёшься и поймёшь, что на самом деле всё хорошо. Следующие недели тянулись вязким дёгтем отчаяния, заволакивающего в себя. А потом пришла пустота.
  Эбби бы вернулась, если б могла. Но она не возвращалась. Значит…
  Странно и мучительно было повсюду видеть её вещи, предметы, которые ей нравились. Даже Рекс теперь воспринимался как нечто, принадлежавшее Эбби и напоминающее о ней.
  Джек Мейтленд примчался после первого же звонка Коннора. Прожил в Лондоне почти полтора месяца, участвуя в поисках, вместе с Темплом не позволяя расслабляться полицейским, раздавая листовки, размещая объявления в Интернете, газетах, на телевидении, опрашивая сначала лишь жителей улиц, вблизи которых в последний раз видели Эбби и её машину, потом всех подряд. В конце концов, Джеку позвонил его начальник и поинтересовался, надолго ли ещё затянется сей непредвиденный отпуск, и намекнул, что лучше бы Мейтленду поскорее появиться, поскольку на его место уже есть кандидаты. Джек хотел послать босса куда подальше, сестра-то важнее, но Коннор устало убедил не пороть горячку. «Возвращайся. Твоё присутствие всё равно не изменит ничего. Это хорошая работа, Эбби радовалась, когда ты туда устроился. Не теряй место. Я буду звонить и сообщать новости».
  Все связи и возможности ЦИА, а также парочки министерств были задействованы в поисках, но это не приносило ни малейших результатов. Друзья Темплов и родные Коннора пытались помочь изо всех сил, а Лестер неотступно преследовал своих руководителей с просьбами о содействии в том или ином виде поиска, но всё было напрасно. Эбби не было нигде, словно она растворилась в воздухе. Никаких следов, никаких зацепок. Ник и Клаудия пока отменили своё венчание, поскольку праздничного настроения не было ни у кого.
  Периодически Коннора вызывали на опознания. Лишь в двух случаях речь шла о пациентках больниц, остальные разы приходилось наведываться в морг. Молодому человеку казалось, что его сердце останавливается, всякий раз, когда равнодушный работник поднимал покрывало с тела. Поначалу Темпл испытывал лишь невероятное облегчение, пялясь на незнакомые черты, но со временем к облегчению стала примешиваться… нет, не досада, но какое-то смутное, неопределённое чувство, призрачно гласившее: «Сколько можно мучиться? Лучше бы точно знать, что всё закончилось». Он ни в коем случае не сдавался. Он просто устал.
  Устал от догадок, безрезультатных поисков, постоянно разбивающихся хрупких надежд, но больше всего – от собственных мыслей и предположений. Никогда в жизни Коннор не чувствовал себя таким беспомощным, таким слабым. Он – учёный с большой буквы, да попросту гений, не в последнюю очередь благодаря ему мир спасён, а что толку? Какой смысл во всём этом, если Коннор не может помочь самым дорогим и близким своим людям – жене и ребёнку?!
  Ребёнок… Он ведь должен бы вот-вот родиться. Вдруг уже родился? Или, наоборот, никогда не родится? Эти размышления были ещё одной причиной, по которой Коннору Темплу хотелось выть раненым волком.

***

  Мир смотрелся забавно через толщу стаканного стекла и виски. Или это коньяк? Или ликёр? Один дьявол. Коннор сощурился и хихикнул, сделав очередной глоток.
  - Может, уже достаточно?
  Кое-как сфокусировав зрение, Темпл распознал того, кто сидел с ним рядом за столом.
  - Профессор! – радостно протянул брюнет. Поглядел в другую сторону. – Денни! Как вы попали в квартиру?
  - Дверь была открыта.
  Пока Куинн отвечал, Каттер незаметно взял стоявшую под локтем Коннора полупустую бутылку и спрятал.
  - Да? – искренне удивился Коннор. – Странно, мне каз… казалось, я её запер. – Парень идиотски улыбнулся, при этом его глаза окончательно превратились в щёлочки. – Становлюсь та-а-аким  рассеянным, это что-то!
  - Только посмотри на себя, - не выдержал Каттер. – На кого ты похож?!
  - Мне всегда говорили, что на маму с папой, ик. Неужели подло обманывали?
  - Алкоголь не решает проблем.
  - О… Уверен, когда пропала Хелен, Вы стойко переносили горе, в ясности и трезвости. С другой стороны, Ваша жена не ждала ребёнка, так что про… проваливайте со своими нра-во-у-че-ни-я-ми туда, откуда пришли.
  У Денни, в силу профессии, было больше опыта в общении с подвыпившими молодчиками, поэтому полицейский без лишних слов схватил брюнета за рукава футболки, поставил на ноги и повёл в ванную. Ник зашагал следом.
  - Денни, эт… это безобр… Короче, отвали! – Вялые попытки высвободиться ни к чему не привели. – Так нечестно, у меня сегодня пра… здник!
  - Какой? День трезвости? – Куинн открыл дверь ванной и попытался впихнуть Коннора внутрь, но тот неожиданно прочно замер, упёршись руками и ногами в дверные косяки.
  - Не-е-е-ет. Сегодня я, по идее, должен был стать отцом. – Он перестал запинаться в словах. – Врачи ещё три месяца назад определили Эбби предварительную дату родов, и это как раз сегодня. Классно, правда? Присоединитесь к празднованию?
  Денни сглотнул, Ник болезненно поморщился и принялся помогать трезвому другу вталкивать в ванную пьяного. Но с Коннором оказалось не так-то легко справиться.
  - Отстаньте! – Темпл в один присест высвободился и оказался в небольшом коридоре. – Идите домой, к жёнам, у вас-то они есть! Идите и берегите их, глаз не спускайте, не оставляйте одних ни на минуту! Чёрт бы вас подрал! – Он вмиг развернулся на сто восемьдесят градусов, и со всей силы (а силы, как выяснилось, было немало) впечатал кулак в стену.
  Ударил ещё раз, опять и снова. Поначалу Ник и Денни не мешали, надеясь, что это поможет парню выпустить пар, но когда увидели красные пятнышки на кремовых обоях, остававшиеся после каждого удара, поняли, что надо прекращать. Насели на Темпла вдвоём, но молодой учёный будто осатанел, с лёгкостью, неожиданной бы даже для трезвого человека, растолкал бывших коллег в разные стороны и обрушил на стену взрыв ярости.
  Стена, надо признать, реагировала спокойно, а вот руки Коннора вызывали опасение, впрочем, не у владельца, а у его друзей.
  - Коннор, перестань, это не поможет! – Денни кое-как всё же ухватил парня за запястья, прервав сеанс самоистязания.
  - Ничто не поможет! – выпалил Коннор и застыл. – Ничто не помогает! Ничто… - Опустил руки, потом, повернувшись и упёршись спиной в стену, запустил пальцы в свои волосы. Медленно сполз на пол.
  Ни Куинн, ни Каттер не представляли, как себя вести. Поэтому просто уселись по обе стороны от Коннора, осторожно приобняв того за плечи.
  - Где она, профессор? – Брюнет обратил на блондина беспомощный взгляд, наполненный по-детски искренним отчаянием. – Где?..
  - Я не знаю.
  Темпл повернулся вправо.
  - Денни? – Точно такой же, убийственно беспросветный взор.
  - Я тоже… Но мы же не сдадимся, Коннор! Мы найдём её! – Денни горячо надеялся, что его сомнение в собственных словах не проскальзывает в тоне.
  - И ты понадобишься ей в трезвом уме и твёрдой памяти, - добавил Ник.
  Коннор только хмыкнул и упёрся лбом в плечо Каттера.

***

  Профессор и полицейский не могли оставить Коннора в таком состоянии, поэтому вернулись домой только утром. После того, как упихали-таки Темпла под холодный душ, заставили переодеться и немного поспать. Затем брюнет, влив в себя лошадиную дозу кофе, ушёл на работу, сказав, что там лучше, чем дома.
  - Ник? – Клаудия в наброшенном поверх ночной рубашки халате появилась в прихожей. – Как Коннор?..
  Блондин только покачал головой, а потом, быстро шагнув к рыжеволосой, заключил в кольцо тёплых рук.
  - Не ходи по малолюдным улицам.
  - Ладно. – Не та ситуация, когда стоит припираться, нужно просто поддакивать.
  - И не броди по вечерам и ночам одна.
  - Ни за что.
  - И носи при себе какой-нибудь сигнальный передатчик.
  - Обязательно.
  Ник глубоко вздохнул, погладил жену по плечу, по спине.
  - Умница моя.
  - Стивен снова звонил. Спрашивал, чем ещё может помочь и не нужно ли всё-таки приехать.
  - Что ты ответила?
  - Что у нас достаточно всевозможных ресурсов, а его присутствие навряд ли что-то изменит.
  Профессор горько усмехнулся, услышав последнюю часть предложения.
  - Как часто нам приходится повторять эту фразу.

***

  Недавно прошёл дождь, образовав на земле густую грязевую кашу. В такие дни хочется ходить не по тропинкам, а по травке, недавно прорезавшейся и робко зеленеющей, в данном случае – на просторах парка.
  - Споки! Споки, дружок, ко мне!
  Мальчик лет двенадцати сначала пробовал угнаться за своим щенком, теперь уже пытался хотя бы углядеть четвероногого негодника.
  Пушистый рыжий хвостик мелькнул среди веток кустарника и исчез в них.
  - Споки! – Паренёк помчался за питомцем. Пролез через кустарник, увидел мохнатого сорванца, улыбнулся. – Вот ты где! – Затем взгляд мальчика устремился в ту сторону, куда смотрел и остановившийся с одной приподнятой лапой Споки. – Ох…
  Первое, что бросилось в глаза, это тонкая исцарапанная рука, белеющая на тёмном травяно-грязевом фоне. К руке примыкало перепачканное женское тело, поначалу показавшееся мальчику обнажённым. Но тут же стало ясно, что не то одежда, не то нижнее бельё на теле есть, просто они почти того же цвета, что и кожа. Тело лежало без движения, с широко раскинутыми руками и повернутой вбок головой. Спутанные белые волосы полностью закрывали лицо.

***

  Неудивительно, что у входа в больницу Коннора поджидали Денни и Питер, ведь служитель порядка и медик давно поставили на уши своих коллег и стали первыми из бывших сотрудников ЦИА, кого оповестили о находке. Куинн и Остин позвонили Темплу с разницей в одну минуту.
  Выбежав из машины, которая так и осталась косо припаркованной да ещё с открытой дверцей, брюнет ринулся в здание, не задержавшись возле Питера и Денни, которые сами помчались следом, на ходу делясь обрывками информации.
  - Её нашли час назад.
  - И сразу доставили к нам.
  - Что с ней? – Коннор уже спрашивал об этом по телефону, но сейчас из всего ответа помнил одно слово – «жива».
  - Без сознания, пока не приходила в себя. Сюда, Коннор. – Врач осторожно подкорректировал траекторию движения брюнета. – Результаты анализов пока не готовы, однако, похоже, что её накачали наркотиками. Организм молодой и сильный, она выкарабкается.
  - Что с ребёнком? – Помнится, об этом Коннор тоже спросил, но не получил внятных объяснений.
  - Его нет. – У Питера перехватило дыхание от необходимости говорить такое. Коннор встал, как вкопанный, впившись во врача взглядом. – Ребёнка с ней не было. Судя по всему, роды прошли день, максимум, два назад.
  …После того, как открылась дверь палаты, молодому учёному понадобилось лишь полсекунды, чтобы оказаться возле постели.
  Его Эбби была здесь! Бледная, с осунувшимся лицом, посеревшей кожей, не пойми какими волосами, но живая! Её грудь медленно поднималась и опускалась, а дополнительным подтверждением жизнеспособности служили многочисленные датчики, выводившие размеренные звуковые сигналы, а также практически одинаковые волнистые линии на мониторах. Под закрытыми глазами залегли синеватые тени, губы были плотно сжаты.
  - Эбби… - Коннор произнёс это настолько тихо, что и сам не расслышал. – Эбби. – Уже громче. Он опустился на кстати подставленный Куинном стул, взял жену за руку, которую тут же прижал к губам, плотно зажмурившись на мгновение-другое.
  Вскоре принесли результаты анализов. У Питера глаза вылезли на лоб. Понимая, что друзья ждут доступных пояснений, врач сразу перешёл на непрофессиональный язык:
  - Транквилизаторы и другие наркотические средства; и доза приличная, и смесь сама по себе гремучая.– Он лишь мельком посмотрел на полицейского, сосредоточившись на учёном. – Мы немедленно начнём курс лечения, выведем из неё эту дрянь. – Для пущей убедительности медик кивнул и ушёл раздавать срочные указания.
  Не считая дыхания, Эбби не проявила никакой двигательной активности. Не шелохнулось, когда ей вкалывали препараты, ставили капельницы. Никак не реагировала ни на слова Коннора, ни на появление друзей. Пролежала бревном весь день, всю ночь и почти целое утро.
  Лишь ближе к полудню Коннор, всё это время не отпускавший руку жены, ощутил, что её пальцы зашевелились. Следом за пальцами шевельнулись и веки, но глаза девушка открыла далеко не сразу, а открыв, почти моментально закрыла, после чего наступило долгое и затяжное моргание.
  Эбби всматривалась в мир, не понимая, реальность это или видение, не представляя, где находится, даже не очень помня, кем является. Но лицо, что было перед ней, она знала и не спутала бы ни с каким другим обликом. Губы разомкнуть оказалось ещё труднее, чем веки.
  На заднем плане, за стеклом, появились Андерсоны, Остины, Куинн с Хантер, не так давно сменившие Беккеров, Каттеров и Паркер. Но Эбби не смогла этого уловить, сосредотачивая все зрительные силы на муже.
  Его имя она проговорила негромко, неуверенно, словно сомневаясь, не напутала ли чего.
  - Да, моя хорошая, это я. – Коннор нежно провёл второй рукой по лицу девушки, и экс-Мейтленд ощутила прикосновение не только плоти, но и загрубевших бинтов.
  Кое-как посмотрела на ту ладонь Коннора, что была возле лица, затем на ту, что сжимала пальцы самой блондинки. Обе кисти были перевязаны.
  - Что… у… тебя… с… руками?..
  - Ерунда. – Брюнет сделал быстрый вдох. – Случайно поранился дома.
  Его голос, наконец, полностью дошёл до сознания девушки, убедив в реальности происходящего, заставив вспомнить о своей жизни, и о той жизни, которую Эбби носила в себе.
  Взгляд и ладонь экс-Мейтленд медленно проследовали к животу.

***

  - Не помнит? – зачем-то переспросила Дженни, хотя слова Питера прекрасно расслышала и поняла с первого раза.
  Как и любой врач, Остин давно привык к подобным переспросам.
  - Нет. Видимо, это из-за наркотиков. Последнее внятное воспоминание Эбби относится ко дню за пару недель до её исчезновения.
  - То есть она и о ребёнке не помнит ничего…. нового? – уточнила Нина.
  - В крови нет следов препаратов, стимулирующих преждевременные роды, да и срок… Видимо, у неё были естественные роды.
  - Но где? – Эмили понимала, что этот вопрос интересует всех, и она его озвучиванием нисколько не пролила свет на тайну. Но иногда невозможно не спросить.
  Питер лишь покачал головой, с трудом заставив себя не разводить руками.
  Денни быстро облизнул губы. Похоже, сейчас от него будет гораздо больше току как от полицейского, нежели как от друга.
  - Когда можно будет поговорить  с ней? – Куинн вновь быстро провёл языком по нижней губе. – Как с потерпевшей, я имею в виду.
  - Не думаю, что очень скоро, - опять покачал головой Остин.

***

  В зеркале отражалась девушка с отменной осанкой, но измученными глазами, под которыми всё ещё темнели круги, хотя кожа лица уже приобрела нормальный цвет.
  Эбби включила воду, опёрлась обеими руками на раковину, некоторое время изучая зеркальную себя, свою фигуру, которая стремительно приближалась к прежним параметрам, свою одежду, непривычно делового стиля – белая блузка, тёмный пиджак, узкая юбка. Раз практически каждый день имеешь дело с официальными организациями и учреждениями, то и одеваться приходится официально.
  Они с Коннором, при немалой помощи друзей, в том числе Лестера, прошли, кажется, по всем возможным инстанциям, от полиции до сиротских приютов, от социальных служб до больниц по всей Англии, от детективных агентств до палат Парламента, и в отчаянии даже обращались к экстрасенсам. Никто не мог сказать супругам, где их сын. Были конкретные действия, расследования, запросы, сравнения, но это ни к чему не привело. В приютах за те дни, что предшествовали обнаружению Эбби, разумеется, появлялись новорожденные дети, но все были переданы официально. В списке недавно умерших младенцев тоже не было прочерков в графе «мать»; и хорошо, Эбби сама не поручилась бы, что выдержит ожидание результатов генетической экспертизы. Об истории Темплов Нина написала в «Ауте», Эбби и Коннор сами на это согласились, понимая, что публикация тоже может помочь добыть информацию. В результате полился дождь из бесполезных, ошибочных и даже преднамеренно ложных сведений. Не обошлось и без пресс-конференции. Но поскольку Темплы не брызгали слезами в разные стороны и не завывали зрелищно о своём горе, интерес телевидения быстро ослаб.
  Полицейское расследование не прекращалось, но продвинулось слабо.  Основных версий было три, но все какие-то расплывчатые и друг друга не исключающие: действия какого-нибудь психа; действия того, кто хотел заполучить именно ребёнка, возможно, потому, что сам не мог иметь детей; и личная месть. Конкретных подозреваемых не имелось, зато теоретический круг для третьего случая – выбирай не хочу. Ведь жаждать отомстить Темплам или другим работникам ЦИА могли все, что мало-мальски знал об их связи с «электробурями» и потерял в одной из катастроф кого-то близкого.
  Эбби кляла себя за то, что не может ничего вспомнить, хотя Питер не единожды объяснял: это не удивительно, при той дозе медикаментов, которую получила девушка перед тем, как найтись. Судя по всему, Эбби накачали лишь раз, и если она и подвергалась медикаментозному воздействию в последние три месяца беременности, то оно было незначительным; хотя бы в этом плане за ребёнка можно не волноваться. Зато сколько других поводов для волнения! Волнение… Такое глупое, невыразительное слово. Истерика, самая настоящая и первая в жизни – вот что приключилось с Эбби, когда девушка узнала, что её сын просто исчез, и никто не имеет понятия, где он, что с ним, жив ли он. Экс-Мейтленд тогда кричала, пыталась слезть с кровати, обвиняла каждого, кто попадался под руку, в бездействии и во всех смертных грехах, чем-то швырялась…
  Порой ей чудилось, что обрывчатые и почти прозрачные воспоминания всплывают из глубин памяти, однако она не была уверена, что это не игра воображения или не обыкновенные сны. Вдобавок, образы и события были крайне смутными, постоянно ускользали. И сейчас, спустя два месяца после своего возвращения, Эбби могла рассказать о месте предыдущего пребывания не больше, чем когда открыла глаза в больничной палате и увидела Коннора. Кое-какие события недель, предшествовавших пропаже, прояснились, но самое важное по-прежнему было покрыто мраком.
  Коннору тоже было тяжело, но он не давал впасть в отчаяние ни себе, ни жене. Каждый день повторял, что они обязательно найдут своего мальчика, что сам Коннор однажды почти лишился надежды, и не допустит, чтоб это случилось вновь. Ведь Эбби нашлась! Значит, есть шанс, что найдётся и ребёнок.
  Девушка перевела дыхание и снова окинула придирчивым взором собственное отражение. Наверное, не самая подходящая форма одежды для ЦИА, с другой стороны, работа в Центре теперь кардинально отличается от той, к которой они привыкли. Собственно, Эбби не представляла, над чем вообще там теперь можно работать. Формально Эбби была в отпуске по семейным обстоятельствам, и пока он длится (независимо от того, превратится ли в декретный или нет), она числилась работником Министерства внутренних дел. Но девушка больше не могла сидеть дома, а сидеть при отсутствии работы приходилось, поскольку число учреждений  и организаций, куда супруги ещё не подавались в тщетных попытках найти сына, неумолимо приближалось к нулю; отклики на объявления тоже не приносили пользы; полицейские и детективы постоянно повторяли, что сами известят, когда появятся новости. Только всё вышеперечисленное вовсе не значит, что Темплы опустили руки.
  - Эбби, ты готова? – вроде бы из гостиной подал голос Коннор, который сегодня должен был отвезти экс-Мейтленд в ЦИА. Брюнет при любой возможности старался быть рядом с женой, с трудом не позволяя этому перерасти в паранойю.
  - Да, - откликнулась блондинка, снова глубоко вдыхая. – Уже иду.

***

  Некоторые из немногочисленных оставшихся сотрудников изнывали от вынужденного бездействия, некоторые – от навязанной бесполезной работы. Эбби скорее относилась к первой категории. Даже хуже. Никто из обычных работников попросту не осмеливался подойти к экс-Мейтленд, они смотрели тайком, избегали открытого взгляда, а при приближении Эбби начинали чувствовать себя настолько неловко, что это становилось заметно невооружённым глазом. Лестер – тот и вовсе попытался произнести краткую ободряющую речь, когда в самом начале рабочего дня Темпл зашла к нему в кабинет. Быстро понял, что идея неудачная, и сам себе велел заткнуться.
  - Эбби, как ты? – спросил Джеймс, когда девушка уже собиралась выйти.
  На то, чтобы лгать и хорохориться, не были ни сил, ни причин.
  Девушка пожала одним плечом, закусив нижнюю губу, потом приподняла второе плечо, затем дёрнула обоими сразу. Под конец, правда, попробовала изобразить хотя бы подобие благодарной улыбки.
  - Понятно, - кивнул Лестер. Чуть подумал, потом в два шага очутился рядом с сотрудницей, на её плече оказалась его рука. – Никто не сдаётся, слышишь? Самые толковые службы, в том числе и министерские, занимаются поисками вашего с Коннором сына.
  Эбби ухмыльнулась.
  - Я ведь даже не уверена полностью, что это именно сын. Сонолог* сказал, будет мальчик, но ведь УЗИ можно верить не на сто процентов.
[* Сонолог – медик, проводящий ультразвуковое исследование; прим. авт.]
  - Да, я об этом слышал. – Потрясающе! Ответа получше придумать не мог. – Держись.
  - Что я, по-вашему, и так делаю?
  Эбби произнесла это без обиды, но столь безжизненно, что Лестер подумал: лучше бы она злилась и даже накричала на него, пусть и беспричинно.

***

  Коннор знал - она уже дома. Войдя в гостиную, скорее ощутил, чем увидел, что Эбби сидит на диване, укрытая темнотой глубокой раннелетней ночи. Брюнет не стал зажигать свет.
  - Прости, что задержался. Непредвиденная ситуация на работе, едва не загубили аппарат стоимостью в полтора миллиона фунтов.
  - Бывает.
  - Как прошёл твой день?
  Чёрные глаза понемногу приспосабливались к мгле.
  - Джесс постоянно спрашивала, не хочу ли я чая, сока или пирожного. Мэтт зачем-то доверительно поделился планами на будущее – они с Эмили подумывают о том, чтобы открыть частный ботанический сад или питомник для растений; видимо, будут разводить редкие и вымирающие виды каких-нибудь мхов, лишайников и кактусов. Сама Эмили тоже заезжала, рассказала об очередной работе. Лестер то и дело маячил на балконе, как тень отца Гамлета. ЦИА планируют окончательно расформировать к середине осени. Кажется, рассказал всё.
  Коннор порадовался тому, что в словах жены хотя бы есть лёгкая ирония, что они не совсем сухие. Он присел рядом с девушкой.
  - Только не клади руку мне на плечо, Коннор. Другие сегодня проделывали это неоднократно. Надоело.
  - Как скажешь.
  Вместо того чтоб опуститься на плечо девушки, ладонь брюнета приникла к щеке Эбби, затем вскользь прошлась по локонам, обрамляющим несмотря ни на что прелестное лицо.
  - Ты винишь меня? – неожиданно спросила Эбби, вскинувшись.
  - Виню? – опешил учёный. – За что?
  - Сам знаешь.
  Коннор затряс головой так неистово, что это почти заставило Эбби улыбнуться.
  - Никогда! Никогда, никогда, никогда и в мыслях не было ничего подобного, поняла? – Нельзя сказать, что он выпалил это, задыхаясь от эмоций, но напряжения и вместе с тем искренности было предостаточно. Рука Коннора машинально легла на плечо Эбби, но тут же спустилась на спину. – Ты сделала всё, что могла.
  - Откуда ты знаешь это?
  - Я знаю тебя. По-другому и быть не может!
  Наступившая пауза не стала долгой.
  - Как думаешь, он жив? – спросила Эбби.
  До сего мгновения она не спрашивала об этом прямо. Может, боялась услышать грустное, но честное «Нет», может, не хотела пустых и приукрашенных утешений.
  - Я буду так думать до тех пор, пока не найдутся неопровержимые доказательства… обратного.
  Тут-то Эбби и прорвало. Она не заплакала, даже не задрожала. Но мышцы, казалось, напряглись до предела. Это была не дрожь, это был ступор, нарастающий подобно давлению внутри вулкана перед самым началом катастрофы. Пришлось хватать ртом воздух, уподобляясь выброшенной на берег рыбе.
  - Эбби? – Коннор придвинулся ближе и обнял сильнее, теперь обеими руками.
  - Я же могла что-то сделать, наверняка могла! – Она не плакалась, не жаловалась, нет. Она обвиняла. Саму себя. Безжалостно, беспощадно. – Или хотя бы вспомнить! Почему я не в состоянии даже вспомнить?!
  Не тот случай, когда нужно повторять научные объяснения медиков, да Эбби и сама прекрасно знает о том, что на её память повлияли препараты.
  - Ты не виновата! – зашептал парень, закрывая глаза. Он физически чувствовал ту боль, что сейчас терзала Эбби. И эта боль создала прочный альянс с его собственной. – Виноват тот, кто это сделал! Мы пока не знаем, кто и зачем, но узнаем, клянусь тебе! И тогда я своими руками задушу этого выродка!
  Слышать такое от Коннора… С другой стороны, и сама Эбби попыталась бы как минимум придушить того, кто стёр несколько месяцев из её жизни, обрёк на мучения Коннора, а главное – забрал их первенца. Первенца, которого она и Коннор, возможно, никогда уже не увидят. Возможно… «Скорее всего» - вот как правильно говорить.
  - Я пытаюсь вспомнить, но не получается!..
  - Никто тебя не обвиняет, родная моя. – Губы Коннора горячими касаниями проследовали от её виска до скулы, потом он поцеловал блондинку в макушку и чуть ниже. – Никто. Запомни: ни у кого нет на это права. – Голос стал твёрже. – Запомни.
  - Хорошо, - практически невольно откликнулась Эбби.
  Замерла, а потом немного приподнялась, и через мгновение Коннор почувствовал её подрагивающие губы на своих губах. Он ответил на поцелуй, не только потому, что это было нужно Эбби. В этом нуждался и Коннор. Он любил жену, сейчас, возможно, больше, чем когда-либо раньше. Он хотел, чтоб хоть что-то её оживило, заняло; отвлекло, если хотите. Лишь бы ей не было так мучительно больно. И ему тоже…

Совсем плохо дело, раз Лестер – Лестер! – называет её милой. Господи, да ведь не бывало ещё такого форс-мажора, который заставил бы Джеймса одарить своих сотрудников хоть одним ласковым называнием!
  Девушка автоматически сделала глоток-другой, после чего отстранилась. Пить совсем не хотелось. Мужчина вернул стакан на столешницу.
  - Теперь и полиция, и мы знаем имя, знаем место жительства, знаем прочие данные. Мы сможем проследить её минувшие передвижения, найдём свидетелей, опросим каждого человека в Лондоне, если понадобится, просмотрим каждую видеозапись!..
  - Не слишком ли Вы заобещались за всё Министерство? – хрипло хмыкнула Эбби.
  …Коннор примчался через полчаса после звонка Лестера.
  Вскоре после того, как Темплы покинули кабинет, секретарша зашла, чтобы забрать стакан.
  - Не надо, - остановил Лестер. – Оставьте. – После того, как девушка опять испарилась, мужчина достал из нижнего ящика стола чистый прозрачный пакет и осторожно поместил стакан в целлофан, предварительно выплеснув воду в цветочный горшок. – Пригодится.

***

  Сна не было ни в одном глазу. Эбби, подсунув руку под голову, лежала на боку, смотрела на лампу, что озаряла комнату с прикроватной тумбочки. Вторая рука девушки покоилась на животе, вместе с рукой Коннора, расположившегося за блондинкой и обнимающего жену сзади.
  - Как думаешь, на кого он похож? – Эбби никак не могла заставить себя сказать «был» или «был бы».
  - Не знаю. – Хоть это было не очень удобно, молодой человек второй рукой провёл по плечу Эбби, которого затем коснулся губами. – Но мне бы хотелось, чтоб у него были твои глаза.
  - И твои волосы. Голубоглазый брюнет – это здорово. Красиво.
  - Кареглазый блондин тоже неплохо.
  - Такое редко бывает.
  - Но ведь бывает.
  - Интересно, он бы перенял твою мимику? – Ну вот. Вот она и сказала это. «Бы».
  Обоих супругов как ножом по сердцу ударило это короткое слово, да даже не слово, а частица.
  - Ещё ничего не закончилось. – Коннор прислонился виском и щекой к голове Эбби, почувствовал лёгкий аромат её волос. – Белла была психопаткой, но психопаткой довольно предусмотрительной. Вряд ли она стала бы взваливать на себя убийство ребёнка, слишком много хлопот с… сокрытием. Ей достаточно было просто…. Просто оставить его где-нибудь, сделать так, чтоб мы его никогда не нашли. А ещё он пригодился бы ей в качестве козыря, на случай поимки. Она бы попыталась выторговать смягчение наказания, только позже, после того, как налюбовалась бы нашей реакцией…
  - Ты повторяешь слова следователя.
  - Я с ним согласен.
  - А я уже не знаю, с чем соглашаться, с чем – нет. – Эбби осторожно перевернулась, оказавшись лицом к лицу с мужем. Голубые глаза блестели не просто так, в них стояли слёзы.
  И никакие пустые утешения-обещания вроде «Всё будет хорошо» или «Мы обязательно его найдём» не действовали. Будет хорошо? С чего вы взяли?! Обязательно найдём? Да ну? До сих пор что-то не находим.
  - Тебе не стоит нервничать. – Коннор пошевелил пальцами ладони, которую не отнимал от живота Эбби. – То есть, я знаю, что ты не управляешь своими чувствами, и вообще, это самый дурацкий совет на свете, но… Я могу хоть что-нибудь сделать, чтоб тебе стало легче?
  - Ты уже делаешь. – Эбби покрепче прижалась к мужу, закрыв глаза. – Как ты сам? Ты всё время заботишься обо мне, остальные заботятся обо мне, почти всё внимание перепадает мне. А ты…
  - Я справляюсь, - слабо улыбнулся Коннор. – По крайней мере, хочется в это верить.
  - Есть все основания.

***

  Денни не сводил взгляда с сидящей напротив него женщины в синеватой тюремной форме. Заключённая как заключённая, по местным меркам ничего экстраординарного. Кэрол Свифт, тридцать семь лет, незаконное хранение оружия, участие в ограблениях. Приговорена к пяти годам, отсидела уже три. В последнюю неделю была сокамерницей Сент-Джон.
  - Итак? – вопросительно изогнул бровь Куинн, продолжая смотреть на Кэрол, которая вполне уютно чувствовала себя в допросной.
  - Итак, - повторила темноволосая, немного выпятив губы. – Вы, разумеется, понимаете, что Белла сказала это во внезапном порыве откровенности, неистово охватившем её истерзанную раскаянием душу? Ни о каких угрозах или, не дай бог, насилии речь не идёт.
  Ах, да, Кэрол в своё время ещё получала литературное образование; правда, не доучилась.
  - Конечно, - степенно кивнул полицейский. Поскольку собеседница затянула паузу, он продолжил диалог сам: - Ты что-то хочешь за эту информацию? Думаешь, тебе скинут срок, улучшат условия?
  Кэрол фыркнула.
  - Во-первых, я не верю в такие сказки, во-вторых, я делюсь сведениями не для выгоды. У меня восьмилетний сын, и стоит только подумать, что и он когда-то мог угодить к такой психованной с… - Литература в этот раз победила жаргон. – Короче. Белла сказала, что отвезла ребёнка в Фишгард* и оставила в порту.
[Фишгард – небольшой портовый город в Уэльсе, примерно в 340 км от Лондона; прим. авт.]
  - Так просто? – не очень-то поверил Денни. – Перевезла новорожденного из Англии в Уэльс и аккуратненько положила посреди порта? Извини, звучит неубедительно.
  - Её первые три-четыре версии звучали ещё неубедительнее. – Кэрол сжала уголок губ. – Эта была самой искренней; но я не дам руку на отсечение, что и она не ложная. Я лишь поведала то, что знаю.

***

  - Никто в Фишгарде не заявлял о такой находке. – Куинн почесал подбородок. Лестер стоял у окна своего кабинета, и в данный момент Денни мог судить о выражении лица бывшего начальника лишь по затылку. Но общее «начальничье» настроение Куинн улавливал, оно совпадало с его собственным. – Во всяком случае, в тамошних полиции и социальных службах никто не слышал ни о чём подобном.
  - Следовательно, либо Сент-Джон соврала, что вероятнее всего, либо в Фишгарде с младенцем могло произойти что угодно.
  - Как всегда схватываете самую суть, - мрачно похвалил Денни.
  Лестер обернулся к нему.
  - Ты уже говорил с Эбби и Коннором об этом?
  Полицейский покачал головой.
  - Не стал. Не хотел бередить их такой зыбкой надеждой.
  - Мудрое решение. – Лестер потёр подбородок, почти так же, как Денни несколько секунд назад. – Всё же мне думается, что этот городок рановато оставлять в покое.
  - Читаете мысли, босс. – Узрев подёргивающуюся бровь Лестера, Куинн улыбнулся. – Простите. Привычка.
  Джеймс кисло скривил губы, после чего открыл нижний ящик стола, достал стакан в пакете и вручил полицейскому.
  - Что это и зачем? – не столько удивлённо, сколько критично поинтересовался Куинн.
  - Стакан, из которого пила Эбби. На нём должна была остаться её слюна, следовательно и ДНК. Если будут сомнения, не хочу, чтоб Темплам пришлось терзаться ещё и в ожидании результата экспертизы. Лучше провести её без их ведома, и раньше времени не давать надежду, которая может оказаться ложной.

***

  Едва зайдя на кухню, Коннор предался возмущению и первым делом выхватил мыльную тарелку из рук Ирэн, осторожно оттеснив женщину от раковины.
  - Мам, перестань! Я сам. Ты приехала навестить нас, а не мыть посуду.
  - Одно другому не мешает. Потом, вряд ли вам повредит помощь по хозяйству, Эбби скоро будет не до этого. – Ирэн бессознательно понизила голос, хотя вряд ли невестка, находящаяся в гостиной, обиделась бы, услышав следующие слова. – Врачи уже поставили ПДР?
  - ПДР? – моргнул брюнет, намывая тарелку.
  - Предварительную дату родов, - расшифровала Ирэн.
  - А, - глубокомысленно приподнял подбородок учёный. – Да. Через два с половиной месяца, шестнадцатого апреля. – Рот болезненно перекосился. – Первенца нам обещали девятнадцатого апреля. Трудно поверить, что прошёл уже год…
  Тарелка в руках Коннора хрустнула, расколовшись на две почти равные половины.
  - Коннор! – ахнула Ирэн. – Порезался?
  - Нет, всё нормально. – Молодой мужчина наклонился, распахнул створку и выбросил останки тарелки в мусорное ведро. Слова зазвучали тише, натянутее: – Просто подумалось, как было бы здорово – двое детей, погодки, может, даже один День Рождения.
  - Ох, Коннор. – Ирэн помолчала. – Эбби говорила, ты подрался на прошлой неделе.
  - А она не говорила, с кем и из-за чего?
  Женщина кивнула, тут же досказав:
  - Я тебя понимаю, тот парень, видимо, сам нарывался.
  - Это ещё слабо сказано. Он сам подошёл к нам, начал что-то болтать про Найтли, про электробури и про то, что так нам и надо, что это наказание за всё наше вранье. Заметь, я поначалу сдержался и просто отослал его, не так уж далеко.
  - Я в курсе, - вздохнула Ирэн. – Но когда он сказал, что желает, чтоб вы не увидели и второго своего ребёнка, ты сорвался.
  Коннора передёрнуло от одного лишь воспоминания о том типе.
  - Никогда не понимал, на что надеются люди, лезущие с подобными пожеланиями. – Учёный встряхнул плечи. – В любом случае, трагедии не произошло. «Доброжелатель» даже ушёл на своих двоих.
  - С разбитым носом и подбитым глазом.
  - Очень надеюсь, что ещё и со сломанной челюстью.

***

  Полы лабораторного халата развевались не хуже плаща, пока Коннор бежал в свой кабинет, огибая встречающихся на пути коллег. Кто-то не обращал на брюнета внимания, кто-то оглядывался на него с удивлением или незначительным возмущением.
  - Темпл, Вы разве не должны быть в лаборатории? – вопросил не очень кстати подвернувшийся куратор того самого проекта, над которым в данный период трудился бывший работник ЦИА.
  - Я как раз оттуда, там полный порядок, - на ходу бросил Коннор, не потрудившись замедлиться и всё ещё машинально сжимая в руке сотовый.
  - Темпл… - Повторное обращение растаяло в пустоте.
  Коннор пулей влетел в кабинет, сняв уже расстёгнутый халат.
  Вращающийся стул за рабочим столом, до того стоявший к хозяину спинкой, повернулся, явив Эбби. Пусть не безгранично счастливую, но улыбающуюся, не устающую бороться.
  - Поздравь меня, я это сделала, - с мягким весельем сообщила девушка.
  - Что сделала?.. – Коннор только что сам собирался звонить жене, её появление здесь почему-то заставило застопориться.
  - Передала своих игуан на попечение другому старшему сотруднику зоопарка, забрала вещи с рабочего места и официально ушла в «отпуск в связи с рождением ребёнка».
  Она встала, потягиваясь, что с учётом срока беременности не могло не выглядеть забавно и умилительно. Эбби ожидала, что Коннор выразит радость или хотя бы одобрение, но он продолжал глядеть на неё, как на инопланетянку. Такое чувство, будто землянин мысленно набрасывал речь для приветствия братьев по разуму из другой галактики.
  За окном сероватый городской пейзаж немного скрасился выглянувшим из-за туч солнцем. И пусть оно сразу юркнуло обратно, здания, машины и люди продолжали казаться более светлыми.
  - Коннор? – насторожилась блондинка. – Что такое?
  Брюнет пару секунд посмотрел на неё, потом на сотовый в своей руке, затем вновь на девушку.
  - Его нашли, Эбби.

***

  Такси, дом, снова такси, аэропорт, Денни, самолёт, опять такси, Кардиф, внушительное двухэтажное здание на окраине города – это промелькнуло одним эпизодом. А вот несколько шагов по кабинету директора учреждения показались настоящей вечностью.
  Денни молчал. Всё, что нужно было объяснить, он объяснил ещё до отлёта из Лондона.
  Никто в Фишгарде не сообщал, что нашёл ребёнка. Да, его могли найти и увезти, по разным соображениям; такая версия тоже прорабатывалась, но поиски велись и в самом городе. Весомым плюсом оказалась небольшая численность населения, всего несколько тысяч. Не пятьдесят человек, конечно, но и не десять миллионов. Жители маленьких городков обычно знают о знакомых и соседях гораздо больше, чем обитатели мегаполисов. Не обзавёлся ли кто в последние месяцы ребёнком? Ваша приятельница Рози? Как мило! А вы давно дружите? Видели её беременной? Да?  Жаль. В смысле, какая ж прелесть! Это могло стать и пустой тратой времени, и крепкой вспомогательной ниточкой. Основной ниточкой Денни занялся лично. Он раздобыл список новорожденных, зарегистрированных в городе в этом году, и сравнил имена матерей с именами пациенток, наблюдавшихся у врача в связи с беременностью. Всё сошлось, и Куинн готов был бросить эту затею, но потом вдруг подумал: вокруг Фишгарда есть и другие населённые пункты, в том числе маленькие деревни. Там тоже рождаются дети, их тоже регистрируют; но обращения к доктору проследить сложнее. Именно этим прослеживанием Денни, не без помощи местных коллег, занимался больше трёх месяцев. Нельзя без всяких оснований заявляться в семью и спрашивать: «Вы, случаем, не приписали себе чужого ребёнка, которого нашли в порту?» Дело уже не ограничивалось окрестностями Фишгарда, а расползлось едва ли не на половину Уэльса. Увы, и это само по себе не принесло плодов, однако поспособствовало распространению слухов. И однажды в полицию пришёл человек, сообщивший: сам он моряк, его друг и коллега прошлой весной рассказывал, что нашёл младенца. Кто-то, судя по всему, ночью, оставил кроху прямо у причала, одного. Только было это не в Фишгарде, а в Аберистуите*. Ребёнок лежал в картонной коробке, укутанный в непонятное тряпьё, и заливался плачем. Друг в тот день как раз отмечал (вернее, продолжал отмечать) своё краткосрочное возвращение на сушу, и уже был несколько неадекватен, а сказать прямо, так и вовсе в стельку пьян. Поэтому не может чётко вспомнить, как отдавал ребёнка в больницу, но подозревает, что мог горячо утверждать, будто является отцом новорожденного. Кажется, даже предъявлял свои документы. Вполне возможно, дитя «оформили» на моряка, хотя он ничего не утверждает, поскольку в тот же день вернулся на корабль проспаться, а затем вновь ушёл в море. Аберистуит не был его родным городом, моряк туда больше не возвращался, связаться с мужчиной по поводу младенца никто не пытался, а если и пытался, то не получилось. С учётом некоторых нюансов, картина получалась настолько правдоподобной, насколько было возможно при данных обстоятельствах. То, что Сент-Джон солгала насчет города, Денни не удивляло, вместе с тем, он допускал, что Белла в момент «откровения» могла быть достаточно напугана, чтобы частично сказать и правду. Зная имя падкого до «отмечаний» моряка, несложно было найти ребёнка, переданного им в больницу Аберистуита, а потом попавшего в учреждение для сирот в Кардифе. Дальше – дело техники.
[*Аберистуит – город в Уэльсе, считается экономической и культурной столицей Центрального Уэльса; прим. авт.]
  …Кабинет был просторный. Мебель из тёмного дерева непривычно, но приятно сочеталась с белыми обоями и светлым паркетом. В углу стояли и тикали часы, размерами напоминающие небольшой шкаф. Директор - миссис Доусон, приятная дама в летах, встретила Темплов и Куинна доброжелательно, не стала рассыпаться в пышных фразах, высказываниях надежд или опасений, за что супруги были горячо благодарны.
  - Идите за мной, - мигом перешла к делу женщина и, первой покинув кабинет, стремительно засеменила по коридору. – Ребёнок в игровой комнате, у других детей сейчас тихий час, так что малыш там один. – Едва договорив, она остановилась перед светло-коричневой дверью, табличка на которой гласила: «Игровая комната».
  Эбби и Коннор оказались между миссис Доусон, стоявшей впереди, и Денни, замыкавшем их маленькое шествие. Темплы смотрели на дверь так, словно за ней их ждала какая-то потусторонняя реальность, неизвестная и непредсказуемая. То был не страх, не нерешительность. То было опасение, проклятое и извечное «А что если?» Они столько времени стремились к этому, мечтали об этом моменте, представляли его себе, видели во сне. Но вдруг и нынешнее мгновение обернётся сном или очередной ошибочной надеждой?
  Эбби с черепашьей скоростью облизнула губы, сглотнула и, не отрываясь от созерцания двери, спросила у миссис Доусон:
  - Вы ведь уже дали ему имя?
  Чуткая женщина не стала подмечать абсурдность вопроса и просто ответила:
  - Разумеется.
  - Как его зовут? – Почему они не поинтересовались раньше? Может, отходили от первого шока? Тогда сейчас супруги, наверное, плавно переступали ко второму.
  - Коул.
  - Коул, - едва слышно повторила девушка.
  Коннор произнёс это имя в унисон с нею, но беззвучно, одними губами.
  - Вам нечего бояться, он славный мальчуган, - с понимающе-ободряющей полуулыбкой произнесла директор. – Любит играть, очень радуется вниманию, а если остаётся один, тоже находит себе занятие, не капризничает попусту. Умеет быть благодарным за любую мелочь, это часто читается в его глазах. Не ребёнок, а сокровище. Смелее. – Она распахнула дверь и отошла вбок.
  Первое, что бросилось в глаза среди маленьких столиков, ярких пластмассовых стульчиков, машинок, кубиков, мячей, кукол, плюшевых зверей и настольных игр (для детей постарше), это сидящая на полу девушка, должно быть, няня. Услышав, а потом и увидев, что дверь открылась, девушка встала и отдалилась. Только тогда и стало ясно, что сидела работница подле ребёнка, вертящего в неумелых ручках разноцветный кубик.
  Светло-зелёные штанишки комбинезонного типа, белая футболка – все вещи маленькие, под стать тому, кто их носил. Мальчик сидел на оранжево-розовом коврике и старательно рассматривал кубик то с одной стороны, то с другой, при особенно трудных переворотах сосредоточенно сопя.
  Задрав головку, ребёнок поглядел на двух людей, что стояли теперь перед ним. Большие тёмно-карие глазищи взирали внимательно, с интересом, то на дядю, который будто собирался что-то сказать и никак не мог, то на тётю с большим животом. Поскольку взрослые так и продолжили просто стоять, ребёнок, беззаботно шмыгнув вздёрнутым носиком, вернулся к своей игрушке.
  - Коул.
  Тётя произнесла его имя, и это заставило мальчика вновь вскинуть головку. Сама тётя, держась за руку дяди, медленно опустилась и присела рядом, дядя тоже себя долго ждать не заставил.
  - Коул. – Эбби дотронулась до волос сына, чёрных, будто смоль.
  Прикосновение мальчику понравилось, детские глазки заблестели ярче, а рот, в арсенале которого пока имелись лишь два верхних и один нижний зуб, отобразил улыбку.
  - Гы! – радостно заявил Коул и крутанул головой в сторону дяди, который кончиками пальцев взял мальчика за руку. Кубик что ли выпрашивает? Ну пусть берёт, Коулу не жалко. – Гы! – Маленький брюнет протянул игрушку.
  Небо, до чего же он был похож на Коннора! Те же глаза и взгляд, тот же, нос, та же улыбка, те же волосы! Даже в по-детски пухлых щёчках есть что-то конноровское.
  Тётя потрогала пальцем его щёку, потом погладила лицо всей ладонью.
  Поскольку дядя всё никак не брал кубик, а смотрел и смотрел на самого Коула, ребёнок решил этот кубик уронить. Бум! Разве не забавно, что кубик падает совсем не так, как мячик, и никуда не катится?
  - Ыг? – Коул переводил взгляд с одного взрослого на другого в тщетных поисках ответного энтузиазма. – Ку! – По-прежнему не чувствуя, что его упоение разделяют, мальчик засомневался и уже несколько вопросительно выдал: - Ку?..
  Тётя приподнялась, встав на колени. Как же она глядела на Коула! Во все глаза! На него никто так раньше не смотрел.
  - Привет, мой родной, - сдавленно прошептала тётя. Смысл слов Коул не понял, но её голос нравился ему с каждым разом всё больше.
  - Здравствуй, - также негромко заговорил дядя, улыбнулся, погладил по голове. – Коул. – У этого голос тоже хороший. И вообще, ничего так дядька.
  - Ы?..
  Тётя вдруг схватила его и как давай обнимать, целовать! Если б живот не мешал, наверное, совсем бы задушила. Потом их обоих начал обнимать дядя, и Коул растерялся и даже позабыл про кубик. А уж когда тётя заплакала, мальчик окончательно перестал что-либо понимать даже по скромным меркам десятимесячного возраста.
  Но что-то не в голове, а в груди всколыхнулось тёплым огоньком, и страшно захотелось сказать…
  - Ма…

***

  Поначалу непривычным и почти ненормальным казалось то, что не надо больше переживать и гадать, жив ли их ребёнок, здоров ли, не голодает и не мёрзнет ли. Затем обострился страх – что если придётся снова пережить подобное? Темплы порой сами не понимали, как умудряются воздерживаться от перегибов. Коннор, например, на полном серьёзе предлагал поставить чугунные решетки на окна, а Эбби на полном серьёзе его поддержала; и только в последний момент супруги очувствовались, осознав, какая это бредовая затея.
  Коула не оставляли одного и не оставляли с посторонними людьми. Если вдруг уйти требовалось обоим родителям (о чём речь вообще не заходила в первый месяц после возвращения из Кардифа), обычно выручала Ирэн, теперь часто и подолгу гостящая у сына и невестки. Если вдруг Ирэн была недоступна, на помощь призывались друзья. Никаких посторонних нянь! Да, когда-нибудь придётся нанять такую, и даже скорее, чем захочется, ведь на подходе второй ребёнок, и без помощницы не обойтись (бессовестно - постоянно эксплуатировать Ирэн и друзей; а Эбби, при всей своей материнской любви, сомневалась, что не вернётся на работу до совершеннолетия младшего отпрыска); но пока… пока можно подождать.

Поговорим о литературе

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
[Написано Karen Deidre]
  К концу их похода Каролина окончательно расцвела и словно пятилетняя носилась по просторам парка, подбирая очередной аттракцион. А ведь изначально Хелен через «не хочу» затаскивала её то в иллюзион, то на «летающий корабль», то на русские горки.  Лишь катание на лошадях, автодром да прогулку по воде внутри огромного шара Лин выбрала самостоятельно.
  - Считаешь, что это была хорошая мысль? - Брови Хелен критически изогнулись, хотя весь вид в целом и гласил о том, что ей нравится эта совместная прогулка.
  - Да, - безапелляционно возвестил Харт, презентуя ей добытую с боем сладкую вату. - Взгляни на Каролину, ради этого стоило бы влезть хоть на вон то чертово колесо. Хотя, знай я заранее, что мне доведется поглядеть на Хелен Каттер, восседающую на игрушечном карусельном пони, то я бы приплатил даже за саму возможность такого культпохода!
  - На следующий аттракцион лезешь сам! Например, вон на тех лебедей, - сверкнула глазами шатенка.
  - Ни за что!
  - Откажешь ребенку? - хмыкнула ученая, попутно отряхивая пыль с куртки подбежавшей Лин.
  - В чём откажет? - как и ожидала провокаторша, поинтересовалась девочка.
  - В катании на лебедях. - Шатенка махнула ладонью в сторону огромных белоснежных птиц, которые кружились по эллипсоидной траектории, везя в своем брюхе с креслами счастливую ребятню всех возрастов.
  Девочка скорчила забавную мину, сильнее прижав к груди огромного плюшевого медведя, которого выиграл для нее Стивен.
  - Нет, это для малышей, я хочу туда! Идём, Хелен!
  «Туда» оказалось тем самым не в добрый час помянутом чертовым колесом. Стивен довольно хмыкнул,  а Лин упорно потянула шатенку в сторону аттракциона. Однако восторгов на лице женщины от перспективы влезть на огромное колесо обозрения не наблюдалось. Хелен не боялась высоты или шаткости конструкции, но неприятные воспоминания о злополучном полете со скалы в объятиях ящера промелькнули перед внутренним взором сами собой. От Харта, уплетающего им же презентованную сладость, это не скрылось, язвительная улыбочка поугасла сама собой.
  - Давай я пойду с тобой, Лин?
  - Вот ещё! Жди нас здесь. - Ученая решительно шагнула вперед вслед за резво ускакавшей блондиночкой. На лице была маска притворной муки и самопожертвования, но взгляд весьма искренне оповещал Стивена о том, что ему придется поплатиться за всю эту идею семейного выхода.
  Галдящая ребятня валом валила в вертящиеся кабинки, мало реагируя на возмущенные возгласы контролера. В кабинку с Хелен и Лин был распределён и ещё один паренек, что пытался прокатиться на аттракционе без взрослых, присматривающих за ним. Харт махнул своим дамам рукой на прощание, притворно смахивая слезу.
  Когда колесо совершило круг и плавно опустилось к земле, Стивен встречал их прямиком у схода из кабинок, подозревая, что настроение Хелен не будет лучезарным. И оказался прав, правда, причины были несколько иными. Молодые соседи, начавшие путешествие ввысь слегка насуплено, слезли с колеса, чуть ли не держась за руки и активно делясь впечатлениями. У сошедшей же последней шатенки глаза были исполнены наигранного ужаса.
  - Они одинаковые!!! Будь Лин мальчиком, она была бы им, – констатировала Хелен, глядя вслед почти подросткам. -  Никогда в жизни не встречала столь послушных и до отвращения несумасбродных детей!! Они даже не захотели покружиться на самом пике, где это видано?
  Харт лишь ухмыльнулся, а глаза его спутницы отчего-то тем временем наполнились ужасом уже не напускным.
  - Что там? – поинтересовался Стивен, разворачиваясь на ходу, и тут же подавился остатками сладкой ваты, надрывно закашлявшись.
  Лин восседала на асфальте, отчаянно тряся головой прямо посреди оживленного движения отдыхающих по аллее. Напротив неё возмущенно ахала и охала сбитая с ног дама солидной комплекции. В которой лишь слепой или глухой не признал бы знаменитой графоманки Каролины Оливер.
  - Что же это делается, дикие дети, неужели нельзя быть чуть внимательнее?! Ох, мои колени…
  - Каролина, какая встреча! – натянуто улыбаясь во все тридцать два зуба заворковал подоспевший к месту столкновения Харт. – Какими судьбами в нашей части света?!
  - Скрываетесь от поклонников нового романа? – произнесла в унисон с ним Хелен, поднимая на ноги растерянную Лин.
  - Хелен, Стивен… Какая же встреча! Это провидение божье! – как обычно на восторженных тонах начала дама. – Я ведь здесь не просто так, я приехала на презентацию новой книги. А ведь вы, именно вы вдохновили меня на написание этого шедевра.
  - Да ну? – фыркнула в кулачок Лин. - Неужели она пишет кровавые триллеры, приправленные черным юмором?
  За что тут же схлопотала символический бесконтактный подзатыльник от Хелен и осудительный взгляд от Стивена.
  - Каролина!
  - Что? – Недоуменное возмущение в голосе Каролины старшей перешло в слёзное умиление. – Я не ослышалась? О, мои дорогие, как же я польщена!!
  - Но мы не…
  - Это не в Вашу…
  Все потуги обоих преподавателей потонули в новой волне оханья дамы, притянувшей к себе Лин и теперь затискивающей упирающегося ребенка в объятиях.
  - Отпустите же меня, что за безобразие! Это нарушение границ личного пространства и прав ребенка! Стивен!!!!
  - Лин, беги, погуляй с новым приятелем, - не растерявшийся Харт выдернул из обильно пахнущего духами плена девочку и легким толчком выставил её за пределы досягаемости рук Оливер. – Каролина, дорогая, Вы ведь до сих пор не рассказали нам, что же Вы решили использовать в своём романе. Хелен жаждет известий…
  На сей ноте Харт, взявший под руку писательницу мгновением ранее, ловко подцепил под локоток и учёную. Хелен как раз пыталась улизнуть, о чем явственно свидетельствовал «любезный» взгляд, брошенный на затормозившего её исчезновение Стивена.
  - Умираю от любопытства! – выдавила экс-Каттер сквозь зубы. – Ради всех святых, скажите мне, что прекрасная преподавательница не только сбежала к динозаврам, но и скормила им мужа и студента разом!
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

***

  - Нет. – Хелен отчаянно мотнула головой. – Нет, нет! Я имела дело с хищниками прошлого и будущего, я выживала в самых глухих и опасных эпохах, я брала в заложники целые организации, я падала со скалы в обнимку с динозавром; но есть предел тому, что я могу вынести! Нет, Стивен, я не буду это читать! – Женщина перевела красноречивый взгляд с Харта на журнальный столик, где покоилась книга, презентованная Каролиной Оливер.
  «Страсть по расписанию» - гласила надпись на яркой обложке, развернувшаяся прямо под изображением двух влюблённых весьма стереотипного вида: он – весь такой высокий и крепкий, мускулы проглядываются во всех местах, рубашка на груди распахнута; она – вся такая отмакияженная, с живописно развевающимися длинными тёмными волосами и в обтягивающей блузке, с грудью навыкате; у обоих чувственно приоткрыты губы и широко распахнуты глаза – с точки зрения художников это, видимо, было признаком неимоверно бушующей страсти, а, по мнению Хелен, свидетельствовало о последней стадии олигофрении.
  - Ладно тебе, это же забавно, - хихикнул Стивен, расположившийся на диване в их гостиной.
  - Спасибо, мне стало плохо уже от одного посвящения на первой странице, в котором эта графоманка указала наши имена!
  - Без фамилий.
  - Всё равно приятного мало.
  - Неужели тебе совсем не интересно?
  - Ни капли! Я без того в ужасе.
  - Как знаешь, - пожал плечами шатен, потянулся за книгой и, усевшись поудобнее, открыл фолиант. – Итак. – Он кашлянул и начал читать громко, с выражением; а комментарии вставлял нормальным живым тоном. - Глава первая. «Необычный понедельник». Интригует, да? «Хитер Картер смотрела в окно, стоя возле кафедры и размышляя о том, что изменится в её жизни теперь, на новом месте работы, с новым начальством и новыми студентами».
  - Придется общаться с десятками оболтусов – вот и все изменения, - фыркнула шатенка.
  Стивен перевернул несколько страниц, быстро пробегая взглядом текст по диагонали.
  - Тут она ещё размышляет о работе, а тут о муже.
  Эмброуз, отошедшая к окну и демонстративно вглядывающаяся в вечерний пейзаж, поневоле заинтересованно обернулась.
  - «Нэйт Картер оказался совсем не тем, кем его считала Хитер, когда связывала свою судьбу с этим человеком, когда искренне собиралась любить и почитать его до конца своих дней. Милый и обаятельный ухажёр оказался резким и властным супругом».
  - Надо послать эту книгу Нику, пусть посмотрит на себя глазами Каролины Оливер.
  - Так… - Харт в ускоренном темпе снова миновал энное количество страниц. – О, наконец-то появляется симпатичный студент. «Хитер посмотрела в глаза парня и обомлела…»
  - От переизбытка плескавшейся в них наглости?
  Стивен лишь осклабился и продолжил декламировать:
  - «…Они были не просто голубыми, а по-настоящему синими. Синими, как безоблачное весеннее небо, как безбрежный океан, как сапфир чистейшей воды». – С каждой фразой мужчина всё ярче светился самодовольством. – «Студент был определённо хорош собой, высок, статен…»
  - Прекрати подкармливать свою манию величия.
  Шатен хмыкнул, снова перелистывая бумажные листы.
  - Между прочим, уже пятидесятая страница, а у этих двоих ещё ничего нигде.
  Профессор усмехнулась, подойдя к дивану ближе и встав сзади. Теперь их со Стивеном разделяла только мягкая спинка. Женщина ехидно заметила:
  – Помнится, прототип столь долго не тянул.
  - Просто Оливер не додумалась сводить своих героев в бар. – Он продолжал просматривать текст. – Ого, наконец, что-то сдвинулось. «Стэнли посмотрел в её глаза, чувствуя, как неудержимо и неизбежного его затягивает их омут».
  - Почему «омут» в единственном числе? Мне казалось, раз глаза два, то и омутов должно быть столько же.
  - «…Не в силах справиться со своими чувствами. К его горлу подступил комок, а глаза увлажнились…» Что за бред? – Харт решительно попытался захлопнуть книгу, с тем, чтоб отбросить её обратно на стол.
  Однако Хелен перехватила издание.
  - Подожди, теперь и мне интересно. – Отпрянув от дивана, шатенка впилась взором в страницу. – Где это? А, вот. «…Глаза увлажнились, сердце билось неистово, бешено. Он прижал её к своей груди, а Хитер обвила руками его мускулистый торс». Конечно, без мускулистых торсов Оливер не может. Осталось лишь дождаться вздымающуюся грудь. «Тёмные глаза женщины стали ещё темнее, словно их свет пожирало всепоглощающее желание». Триллер какой-то. «Хитер разомкнула губы, подавшись вперёд, потянувшись к Стэнли всем телом, её грудь вздымалась…» - окончание цитаты утонуло в беззвучном хохоте. – Что тут дальше?..
  Целую минуту женщина молчала, изучая содержимое книги. Стивен, наблюдавший за Эмброуз, положив руку на диванную спинку, в итоге не утерпел:
  - Ну?
  - Кхм. Постельная сцена длится почти сорок страниц.
  - Сорок страниц?! – Харт театрально округлил глаза. – Нет, я бы столько не смог.
  - Кто знает, особенно, учитывая, что, например, блузку он с неё снял только на девятнадцатой. Надо было познакомить Оливер с Таппертом, этот лаконичный парень уложил в четыре абзаца то, к чему Каролина на сорока страницах и близко не подобралась.
  - Чем они занимались предыдущие восемнадцать страниц? – искренне растерялся экс-лаборант.
  Он не был уверен, что хочет знать ответ, зато Хелен, судя по вспыхнувшим глазам, очень ждала этого вопроса.
  - О, позволь я зачитаю. – И с утроенным усердием женщина воспроизвела: - «Он обнимал её, гладил, смотрел в глаза. «Любимая моя», - лихорадочно шептал он, осыпая её лицо жаркими поцелуями». Две страницы подряд, кстати, осыпал. «Он готов был рыдать, готов был упасть на колени…»
  - Хватит! – не выдержал Стивен, вскочив с дивана.
  В результате недолгой борьбы книга перекочевала обратно к Харту. Он быстро нашёл то, что искал.
  - Ага! – торжествующе изрёк шатен. – «Она таяла как воск в его руках».
  - Глупое выражение. Где ты видел такой воск? Чтоб воск растаял, его надо плавить пламенем.
  - То есть мне в своё время нужно было облить тебя бензином и поджечь? А в этом есть смысл… - Увернувшись от подзатыльника, экс-лаборант возобновил чтение. – «Сердце колотилось, пульс оглушал изнутри. Она сделала вдох и даже не смогла выдохнуть…» Вообще-то, смахивает на приступ астмы.
  - Дай сюда! – Хелен попыталась отнять роман, но Харт с поразительной ловкостью удерживал чтиво в своих руках.
  - «Тело её обмякло и напряглось одновременно…» Интересно, как Оливер себе это представляет? «Голова кружилась, сознание утопало в сладостном тумане…» Господи, и так сорок страниц?
  - Я же говорила, это чудовищно!
  - Так и быть, давай завершим сеанс чтения, пока ты совсем не поседела. – Мужчина швырнул книгу в кресло.
  - Что значит «пока совсем не поседела»? – насупилась Хелен. – У меня, к твоему сведенью, нет ни сединки.
  - Да здравствуют краски для волос.
  - Ты когда-нибудь видел, чтоб я красила волосы?
  - Нет; но я тебя и в бигуди не видел, однако ты же как-то накручиваешь кудри время от времени.
  - Краской я не пользуюсь, - гордо проронила Хелен. – В этом плане  пошла в свою бабушку, у неё не появлялась седина; бабуля умерла в восемьдесят семь лет натуральной стопроцентной шатенкой.
  - В этом, должно быть, есть заслуга и твоего дедушки. Или упущение, зависит от того, как посмотреть. – Мужчина скривил губы. -  А долго тебе ещё до восьмидесяти семи? - с притворной надеждой вопросил Стивен и тут же схлопотал по плечу.
  В разгар «потасовки» через гостиную из прихожей в кухню прошмыгнула Каролина, притом не одна, а с мальчиком-ровесником. Взрослые сначала замерли, потом переглянулись.
  - По-моему, у нас был только один ребёнок, - заметил Стивен.
  - По-моему, тоже.
  На кухне дети уже поедали фрукты и йогурты.
  - Это Кайл. Помните его? – тут же приступила к делу маленькая блондинка. – Мы познакомились сегодня на аттракционе. Кайл, это Стивен, а это Хелен. – Девочка снова взглянула на опекунов. – Я бы вас познакомила ещё в гостиной, но вы двое, кажется, были заняты.
  Стивен с ухмылкой покачал головой и кашлянул:
  - Привет, Кайл.
  - Здравствуйте, - вежливо и немного застенчиво поздоровался юный брюнет с обоими взрослыми.
  - Здравствуй, - ухмыльнулась Хелен.
  - Вы же не против, что я привела его в гости? – запоздало спохватилась Каролина.
  - Нет, если его родители в курсе, - проговорила Хелен.
  - Они в курсе. Кайл живёт неподалёку, их семья недавно переехала; он будет ходить в нашу школу, может быть, даже в тот же класс, что и я.
  - Это ведь здорово, - улыбнулся Харт. Потом отчего-то повернулся к женщине и полюбопытствовал: - Всё-таки что будем делать с книгой?
  - Предлагаю вынести во двор и торжественно сжечь.
  - Вряд ли это сыграет большую роль для мироздания - судя по примечаниям на форзаце, на свете останутся ещё четыреста девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять экземпляров.

Плюс один
  - Коннор. Коннор. Коннор!! Просыпайся!
  - О? Что?
  - Началось!
  - Который час?.. Что началось?..
  - Два часа ночи. Догадайся с трёх раз!
  - …Это самое?! У тебя же срок только через две недели...
  - Я пыталась сказать это водам, но они всё равно отошли!

***

  - Крис, почему так быстро?!
  - Ирэн, ты сама велела ехать быстрее.
  - Но добраться нам желательно живыми.
  - Перестань, не так уж я и гоню.
  - Хорошо, только внимательно следи за дорогой.
  - Слежу.
  - Бедная Эбби, как ей сейчас, наверное, страшно. Бедный Коннор, как он там в больнице, да ещё нянчась с ребёнком? Им с Эбби пришлось взять Коула с собой. Я так и знала, что надо было поехать к ним заранее! Эти ПДР никогда не сбываются! Крис, почему так медленно?!

***

  - Джесс, ты поедешь? Алло!
  - Прости, сотовый барахлит. Что за вопрос, Сара! Я уже собираюсь.
  - Я тоже. Думаю, Эбби будет чувствовать себя комфортнее, зная, что подруги рядом.
  - Не факт, что она узнает об этом до того, как родит. Коннор сказал, что её уже отвезли в родильный зал, роды стремительные. Питер говорит, даже стремительнее, чем у тебя.
  - Питер же не акушер, что он там делает?
  - Думаешь, у бедняги был выбор? Ребятам спокойнее от того, что под боком есть друг-медик, который в случае чего и объяснит что-нибудь, и уладит неувязки, если такие возникнут с другими врачами.

***

  - Может, мне всё-таки приехать?
  - Дженни, бога ради, оставайся дома, у тебя ещё будет возможной побывать в родовом отделении. И не подстрекай Клаудию, Ник мне уже звонил и жаловался на тебя. Он сам скоро подъедет, а вы, красавицы, не волнуйтесь попусту. Мы с ним не простим вас, если вы превратите наших детей в неврастеников ещё до рождения.
  - Это кого ты назвал неврастеником, Остин?!
  - Тише, спокойнее, прости, виноват, больше не буду, глубокий вдох, подумай о вечном. Ну как?
  - Лучше, спасибо. Передай привет Эбби.
  - Извини, Джен, ей сейчас не до приветов.
  - Я имела в виду, после того, как роды закончатся. Кстати, почему ты не в операционной?
  - Родовом зале. А не там я потому, что мне приходится метаться туда-сюда, нарушая больничные правила. Сейчас в очередной раз иду успокаивать Коннора, сообщать, что за последние десять минут не случилось ничего страшного, а потом пойду и оповещу Эбби, что с Коулом всё в порядке и он по-прежнему на руках у отца.
  - Как держится Коннор?
  - Уже протоптал круговую тропинку в коридоре, при этом не спускает сына с рук, либо просто носит, либо ещё и укачивает.
  - Бедный ребёнок, наверное, капризничает.
  - Ведёт себя как ангелочек – то спит, то мирно смотрит по сторонам, то вовсе смеётся. Действительно, очень спокойный мальчик. Слушай, а мне есть смысл надеяться, что наш малыш будет хотя бы вполовину таким же тихим?
  - Не могу тебе обещать.

***

  В коридор у непосредственно родового зала Коннора с маленьким ребёнком не пустили, мало ли, вдруг Коул расплачется, а там важно соблюдать тишину. Поэтому учёный остался в дальней стороне родового отделения. Где брюнета обнаружили мать и отчим, и почти одновременно с ними профессор.
  Увидев бабушку, Коул заулыбался, можно даже сказать, засмеялся. Сейчас отец держал мальчика в полусидячем положении, спать малышу вконец расхотелось.
  Традиционно принявшись тискать внука, которого сын впервые за два часа доверил другому человеку, то есть ей, Ирэн спросила, не стала ли уже бабушкой во второй раз.
  - Пока нет, то Питер говорит, что вот-вот.
  - Хотите, чтоб вторым была девочка? – поинтересовался Кристофер у пасынка. В такие минуты не знаешь, о чём поговорить, на ум приходят лишь шаблонные варианты. – Или вам подавай только сыновей?
  - Не принципиально. – Коннор оценил попытку отчима отвлечь от тревоги. – Лишь бы с ребёнком было всё в порядке. И с Эбби тоже.
  - Как она там? – чуть поднял подбородок Ник.
  Ответ услышали и подоспевшие, слегка запыхавшиеся Сара с Джесс, только не от Коннора, а от опять появившегося Остина.
  - Отлично справляется. Точнее, уже справилась. – Питер сделал маленькую паузу, не сумев отказать себе в удовольствии насладиться столь ярым всеобщим вниманием. Все затаили дыхание. Врач с добрыми дружескими искорками в глазах смотрел на темноволосого учёного. – Ты теперь двукратный отец, мои поздравления. Здоровый, крепкий малыш.
  - Мальчик? – догадался Коннор.
  - Да. Глазищи голубые-голубые, врач и медсестра аж дружно ахнули от восхищения.
  Брюнет улыбнулся со второго захода, первая попытка не удалась из-за бури эмоций.
  - А Эбби?
  - Всё замечательно, её скоро перевезут в палату. Ребёнка полагается отвезти в отделение для новорожденных, но твоя жена и слышать об этом не хочет. Я договорился: если после осмотра врач разрешит, младенца оставят в палате вместе с мамой.
  - Спасибо, - произнёс Коннор, которого уже начали обнимать, хлопать по плечам и поздравлять.

***

Отредактировано FanTaSea (2013-01-20 12:18:11)

Судя по звякнувшему грохоту, минимум одну дверь выломали.
  - Всё будет хорошо, - почему-то увереннее повторил блондин. – Я же стойкий оловянный солдатик. Береги себя.
  Он поцеловал её так быстро, что промахнулся мимо губ или щеки, попал в скулу. Потом оттолкнул назад, и дверь вмиг встала преградой между Джесс и Джеком.
  - Джек! – Шатенка бросилась на преграду с кулаками. – Уилл! – Замолотила по холодной поверхности.
  Все стояли столь плотно, столь близко друг к другу, что дышать было трудно. Всё же Эбби сумела «выкроить» пространство, чтобы протянуть руки к Джесс, крепко обхватить ту и зажать ей рот.
  - Молчи, только молчи! Джесс, милая, ему теперь не помочь! Если выдашь нас, его жертва будет напрасной.
  На ладонь Эбби упала маленькая горячая, жгучая слезинка. И ещё одна, и ещё. Остальные молчали, почти не дыша. Джесс беззвучно всхлипывала. А снаружи уже раздавались звуки борьбы, которая, впрочем, не была долгой.

***

  Когда всё утихло, они подождали добрый час, прежде чем решились выйти из своего укрытия. Эбби первая сообразила, где искать потайной рычаг, и дверь столь же тихо, как и в предыдущие разы, двинулась. Маленькая толпа высыпала наружу, и все метнулись к выходу. Джесс позволила увлечь себя следом. Кажется, Эбби тянула её за руку.
  Возле лестницы, ведущей на поверхность, обнаружилось неожиданное препятствие в виде двух полицейских. Вернее, Джесс предположила, что они – полицейские, на них не было ни формы, ни погон, лишь сине-красные повязки на левых руках. То, с каким уверенным видом мужчины хозяйничали в комнате, перебирая и небрежно расшвыривая вещи, свидетельствовало: они ничего не боятся и считают, что занимаются своим делом с полным правом.
  - Кто? – спросил один.
  - Откуда? – вопросил второй, более проницательный. Направился к людям, окаменевшим от страха, доставая нечто вроде револьвера. – Вы слушатели, да? Он читал вам, а вы его слушали!
  Тон, которым мужчина произнёс «он», окончательно взбесил Джессику.
  Большой, быстрый, уверенный шаг в сторону полицейского.
  - Представьте себе. Его слушали, а вас не собираемся.
  Мужчина не успел усмехнуться, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться оружием. Джесс схватила первую попавшуюся вещь, коей оказалась банка для ключей, и запустила прямиком полицейскому в лоб. Мужчина покачнулся, встряхнулся и взбесился, но к этому моменту Паркер успела вооружиться валявшимся неподалёку обломком стенной кладки размером с добротный кирпич.
  …Искры из глаз первого полицейского сыпались ещё очень долго. Со вторым все произошло быстро – пинок по ноге, заставивший согнуться, и вот столь полюбившийся Джессике обломок ближе знакомится с затылком мужчины. В конце концов, Паркер была девушкой, а потом и невестой военного, это чему-нибудь да учит.
  «Надеюсь, я их не убила!» - пронеслось в мозгу шатенки. Вместе со всеми Паркер выбралась на улицу.
  Через пару секунд рядом с Джессикой осталась только Эбби, с трудом преодолевшая подъем и сейчас судорожно переводящая дыхание. Остальные моментально разбежались в разные стороны.
  Но не только улепётывающие слушатели были причиной оживления на улице. Люди активно и целенаправленно двигались, что-то оживлённо обсуждая между собой. Сознание Джесс выхватило лишь одно слово: «Костёр».
  - Не ходи! – попыталась было задержать Эбби.
  Но Джессике не составило особого труда просто уйти вперёд.
  - Джесс, не надо! – продолжала просить экс-Мейтленд, ковыляя следом и стремительно отставая. – Джесс! Джесс, не делай глупостей! Я знаю, каково тебе!..
  Если идти вместе со всеми, то обязательно придёшь туда же, куда и они. Толпа привела Паркер на небольшую площадь. Девушка не помнила, чтобы в прежнем Лондоне имелось нечто подобное. Впрочем, какая разница. Шатенка забыла обо всём на свете, когда увидела посреди площади… Нет, не снопы хвороста, как в фильмах или картинках, рассказывающих о «подвигах» инквизиции. Большую клетку, обложенную книгами, под которыми, возможно, лежали и дрова. Судя по витавшему в воздухе аромату, сие топливо было сдобрено бензином. Мужчина лет сорока, самодовольно поглаживая свой третий подбородок, с бравадой рассказывал что-то о том, что сегодня двойной праздник: нашли склад, на котором подлые враги прятали эти мерзкие книги, и поймали одного из тех, кто своими речами сеял смуту, а заодно и навлекал смерть на бедняг, имевших несчастье его слушать. Видимо, кто-то со склада и выдал Уилла, не исключено, что под пытками. Уилла…
  Красивые синие глаза девушки не расширились, не округлились, как любят писать в романах, они широко распахнулись и в них можно было увидеть ужас, сверкавший всеми своими гранями. Уилл был в клетке.
  В разодранной одежде, с лицом, напоминавшим один сплошной синяк, мужчина всё же стоял и ухмылялся, небрежно держась руками за прутья, гордо выпрямившись.
  - Нет… – Джесс не смогла выдавить ничего громче шёпота.
  Ринулась вперёд.
  Протискиваться было очень трудно, ведь Паркер не обладала ни высоким ростом, ни, тем более, мощным телосложением. Однако она всё же сумела проложить себе путь и оказалась в первых рядах «зрителей».
  «Нет! Нет, не может быть! Это неправда! Такого не бывает, не в двадцать первом веке, нет!»
  Нельзя сказать, что толпа восторженно неистовствовала. Почти никто не предвкушал удовольствия от предстоящего зрелища, но люди были полны решимости посмотреть на то, как преступник получит заслуженное наказание.
  Джек, увидев Паркер, сразу отвернулся, чтоб непонятно было, к кому он обращается, и прокричал во весь голос:
  - Стой! Стой! А ещё лучше уходи! Только не приближайся! Не привлекай внимания, всё равно не поможешь! Я же просил!...Сделай это ради меня! Я люблю тебя!
  На его слова не обратили особого внимания. Видно, большинство подумало, что это завихрение на фоне «разрушительного воздействия избыточной информации».
  Мужчина с тремя подбородками подошёл ближе, сузив свои и без того маленькие глазки.
  - Не хочешь раскаяться и попросить прощения?
  Это он зря. Уилкинсон понял, что ему дают последнее слово и решил воспользоваться, только совсем не так, как от него ожидали. Полностью развернулся сначала к упитанному мужчине (теперь Джесс снова могла видеть лицо Джека, хоть он и не смотрел на неё напрямую), потом окинул взглядом работяг. Никогда его военная выправка не была до такой степени безупречной. Он кашлянул, прочищая горло.
  - Роберт Бёрнс - «Честная Бедность», - разнеслось по всей площади. Звонко, гулко, словно без усилий перекрикивая ветер, который, казалось, сам решил смолкнуть по такому случаю. - Кто честной бедности своей Стыдится и все прочее, Тот самый жалкий из людей, Трусливый раб и прочее.
  У обладателя трёх подбородков глаза значительно прибавили в размере. Оцепление из полицейских замерло в нерешительности, прочие люди – в недоумении.
  - При всем при том, При всем при том, Пускай бедны мы с вами, Богатство -Штамп на золотом, А золотой -Мы сами!
  - Не слушайте! – приказал упитанный мужчина. - Это опасно, не слушайте!
  Люди прикрыли уши ладонями, но Джесс могла поклясться, что многие притворяются.
  - Мы хлеб едим и воду пьем, Мы укрываемся тряпьем И все такое прочее, А между тем дурак и плут Одеты в шёлк и вина пьют И все такое прочее.
  - Поджигай! – дернулись все три подбородка разом.
  Четверо полицейских с разных сторон подошли к клетке, достали зажигалки.
  «Сделай это ради меня!» - звучало в ушах Джесс, и только поэтому она не двинулась с места, когда клетку объяло пламя.
  Уилл всё это время не переставал читать.
  - При всем при том, При всем при том, Судите не по платью. Кто честным кормится трудом, Таких зову я знатью. Вот этот шут, - военный выразительно повернулся к упитанному оппоненту, - придворный лорд. Ему должны мы кланяться. Но пусть он чопорен и горд, Бревно бревном останется!
  Смешок прокатился по толпе. Упитанный начал приобретать равномерный зеленоватый оттенок.
  - Закройте ему рот! Пристрелите!
  - При всем при том, При всем при том, Хоть весь он в позументах, Бревно останется бревном И в орденах, и в лентах! – Уилл отошёл от прутьев, которые уже лизало пламя.
  Это же пламя через миг надёжно скрыло Уилкинсона от тех, кто в него целился. Им оставалось только стрелять наугад, но успеха предприятие не возымело. После каждого выстрела голос Уилкинсона вновь вырвался из огненного вихря, сквозь треск костра. Перемежался с кашлем и хрипом удушья, но не смолкал. И всякий раз толпа ждала, затаив дыхание. Никого даже не раздражала не английская, а шотландская манера речи, в которой когда-то было написано это произведение.
  - Король лакея своего Назначит генералом, Но он не может никого Назначить честным малым. При всем при том, При всем при том, Награды, лесть И прочее Не заменяют Ум и честь И все такое прочее! – Тон его был напряжённым, казалось, ещё немного, и голос сорвётся на крик боли, что сочилась из каждой нотки. - Настанет день и час пробьет… - Столько мучений… - …Когда уму и чести… На всей земле придет черед… - Господи, как же ему сейчас больно! - …Стоять на первом месте! – Он нашёл в себе силы сделать это предложение восклицательным.
  Последний абзац Джек так и не озвучил – или не успел, или не захотел. Уилкинсон смолк, осталось только завывание пламени.
  - Вы плохо себя чувствуете? – Сердобольного вида мужчина склонился над Джесс, которая, оказывается, уже сидела на асфальте, вцепляясь в подол своего и без того потрёпанного за последние сутки платья, разрывая ткань.
  Джесс подняла на работягу абсолютно сухие и абсолютно безжизненные глаза.
  - А Вы чувствуете себя хорошо?
  «Лейтенант Уилкинсон, мисс». Джесс зажмурилась. «Очень вам за это признателен». Девушка теперь царапала не подол, а собственную кожу. «Зачем ты вообще взяла на свидание импульсный пистолет?» Дышать было очень тяжело, голова разболелась резко и безжалостно. «Выходи за меня, Джессика Паркер. Я не принц на белом коне, зато я до конца жизни буду любить и уважать тебя. Если захочешь, коня тоже заведём, только кормить и выгуливать его будешь сама». Как там когда-то делала Сара? Вдох-выдох, вдох-выдох. Кто-то взял шатенку за руку, может, всё тот же мужчина, но ей было всё равно.
  - Джесс, пойдём, - сквозь туман  в голове донёсся голос Эбби.
  Джесс позволила увести себя. Она не разбирала дороги, не всматривалась в путь. Её дотолкали до здания, и Джесс очутилась где-то, где можно было опуститься на пол и вжаться в угол.
  Эбби накрыла подругу тряпичным одеялом, сама осталась подле, на всякий случай.
  Паркер молчала несколько часов. Потом вдруг едва слышно произнесла:
  - Я никогда не рассказывала, как мы с Уиллом стали парой?
  - Может, и рассказывала, да я позабыла. – Лгала ли Эбби, чтоб дать подруге возможность выговориться, или впрямь память была уже не та? Неважно.
  - Я тогда ещё работала в ЦИА. В выходной отправилась по магазинам, зашла в отдел парфюмерии и наткнулась на Уилла. Он экстренно пытался выбрать подарок своей сестре ко Дню Рождения. Я объяснила, что выбирать духи для женщины – неудачная идея, не факт, что угодишь. Посоветовала купить что-нибудь другое, а он попросил помочь с выбором. Мы зашли в сувенирный отдел, отыскали чудесную фарфоровую статуэтку и красивую шкатулку, такие всегда найдётся, куда поставить и подо что приспособить. Джек расплатился с продавцом, поблагодарил меня, потом предложил пойти с ним на праздник, мол, это не далеко, там весело, а ещё есть шоколадный торт. – Девушка улыбнулась. Вернее, улыбнулся будто кто-то другой, вырисовывающийся через дымку времени. – Ты знаешь меня, я никогда не откажусь от куска торта, тем более шоколадного. Я согласилась, тоже купила небольшой подарок. Дом Уилкинсонов впрямь находился недалеко. Людей было много. Старшая сестра Уилла приехала из Южной Африки с мужем, двумя дочками и сынишкой, прибавились ещё дети друзей. В общем, малышни было не меньше, чем взрослых. Мне очень понравилась семья Джека, такие открытые, милые люди. Съев два куска торта, я собралась уйти. Джек разговаривал с родителями, я не стала отвлекать, только попросила Люси, его сестру, передать ему прощание, благодарность за приглашение и прочее. Она кивнула, пошла провожать меня до садовой калитки.

…

  - Вы точно не хотите остаться? – Люси приостановилась, коснувшись ладонями калитки.
  Гости праздновали на заднем дворе, поэтому передний пустовал.
  - Думаю, вам будет весело и без меня.
  - Джек навряд считает так же. – Молодая женщина, такая же рыжевато-белобрысая, как и её брат, уточнила: - Вы его девушка?
  Джесс чуть не раскашлялась.
  - Нет, что Вы. Вовсе нет. Мы друзья по работе.
  - А, - понимающе кивнула блондинка. – Тогда тем более у Вас нет причин смущаться. Оставайтесь, составите Джеку пару на танцах.
  - Он танцует? – удивилась Паркер.
  Удивилась столь явно, что собеседница поняла: шатенка знает об увечье лейтенанта.
  - Джек рассказал о ноге?
  - Скорее, я сама узнала, случайно. А он потом просто объяснил: Кейптаун, пляж, акула.
  - И больше ничего?
  - Никаких подробностей. Ему неприятно вспоминать.
  - Ясное дело, только… - Люси вздохнула. – Он ведь угодил в пасть к той акуле из-за меня.
  - Как это? – растерялась Джесс. Она бы, пожалуй, решила, что Люси пытается прорекламировать своего брата, если б на лице блондинки столь ярко и болезненно не проступало чувство вины.
  Люси положила руки поверх невысокого белого заборчика, в него же упёрлась подбородком.
  - Тем утром мы с моими друзьями решили покататься на моторной лодке. Брать с собой Джека не собирались, но он упросил, потому что в нашей компании была девушка, которая ему нравилась. Моя ровесница, то есть на шесть лет старше него. Ну, обычная подростковая влюблённость, ничего особенного, хотя Джеку тогда, наверное, так не казалось. Прогулка продлилась часа полтора, мы катались вдоль берега. Зашёл разговор об акулах, и я, как дипломированный ихтиолог, доказывала, что всё не так жутко, как изображают в фильмах, что акулы не помешаны на человечине и зачастую сами отпускают схваченного ими человека, потому что наша плоть недостаточно питательна. Вдобавок, акул активно истребляют, они вот-вот станут редким видом. Припомнила анекдот о том, что от падающих кокосовых орехов людей гибнет больше, чем от нападений акул, а про орехи не снято ни одного фильма ужасов. – Люси сделала прерывистый вдох. – Дело дошло до пари. Я на спор прыгнула за борт, чтобы доказать, что не боюсь наткнуться на акулу, поскольку их мало и не так уж они опасны. Я старше Джека, должна бы быть умнее. Но он всегда был более рассудительным. Отговаривал меня, пытался запрещать, крутил пальцем у виска, говорил: «А вдруг?..» Я только посмеивалась. Не послушалась и нырнула. Ещё и устроила небольшой подводный заплыв, вынырнула футах, наверное, в двадцати от лодки. Весело помахала рукой. И тут увидела, что из воды показался плавник, он был между мной и лодкой, примерно посередине. Я даже не понадеялась, что это дельфин, да и остальные тоже. – Люси замолчала.
  Джесс тоже помолчала, но в итоге не вытерпела.
  - Что было дальше?
  - Дальше? – Блондинка грустно ухмыльнулась. – Как обычно: когда счёт идёт на доли секунд, люди начинают тормозить. Мы все оцепенели, не растерялась лишь акула – двинулась прямиком на меня. Потом я услышала крик Джека: «Подберите Люси!» и следом всплеск. Он прыгнул в воду. – Рассказчица облизнула губы, наклонив голову. – Стал изо всех сил болтать ногами и колотить руками по поверхности, отвлекая внимание этой рыбы на себя. Она действительно сменила направление, поплыла к нему. Друзья втащили меня в лодку как раз в тот момент, когда акула утянула Джека под воду. Был и нет. Мгновенно ушёл вниз, только напоследок всплеснул руками. – Люси опять прервалась на несколько секунд, но Джесс уже не лезла с вопросами. – Его не было минуту, может, больше. Мы выкрикивали имя, хотя понимали, что это бесполезно. Смотрели  воду, без всякой надежды. И вдруг Керк, мой теперешний муж, увидел руку, показавшуюся на поверхности. Схватил, а я, окончательно одеревенев от ужаса, подумала: «Вдруг это будет просто рука и больше ничего?..» А потом заметила, как крепко, судорожно ладонь брата сжала руку Керка. Джека вытянули, мы рванули к берегу на всех парах. Пол лодки почти сразу же залило красной от крови водой и самой кровью. Вместо низа правой ноги у Джека было рваное месиво. Моего брата трясло так, что жутко становилось всем, он смотрел куда-то в пустоту. Я повторяла: «Держи глаза открытыми, только не спи, не спи!» и «Прости меня!», а он из последних сил что-то тараторил.
  - Стихи? – догадалась Джесс.
  - Что же ещё? – печально улыбнулась Люси. - Хочешь знать, что вконец добило меня? Уже после всего этого кошмара с ампутацией Джек так и не рассказал родителям, что прыгнул из-за меня. Я сама призналась.
  - Зачем ты говоришь мне об этом?
  - Надеюсь, что ты останешься. Не подумай только, что я подталкиваю тебя к Джеку.
  - А кажется, что именно это ты и делаешь.
  - Ни в коем случае. – Люси покачала головой. – Это лишь информация, к сведенью. – Молодая женщина приоткрыла калитку, продолжая испытующе смотреть на координатора.
  Джесс, на мгновение поджав губки и возведя очи долу, повернулась и направилась обратно в сторону дома.
  Координатор не ощущала неловкости. Должно быть, потому, что они с Уиллом договорились быть друзьями, и теперь не осталось натянутости по поводу несостоявшихся любовных отношений.
  Когда подошло время танцев, Паркер сама пригласила лейтенанта. Под жизнерадостную музыку они вытанцовывали нечто вроде простенького вальса. Джек держал одну руку на спине партнёрши, не позволяя пальцам сползти вниз ни на сантиметр, второй ладонью сжимал приподнятую ладошку координатора.
  - Ты недурно танцуешь, - искренне похвалила шатенка.
  Она не видела лица солдата, но ощутила, что он улыбнулся. Рядом не то чтобы кружились, скорее, покачивались другие пары, однако никто не обращал внимания на соседей, да и мелодия неплохо укрывала разговор от посторонних ушей.
  - Почему ты решила остаться?
  - Ты разве не рад?
  - Рад, только подозреваю, что тут не обошлось без моей сестрицы. – По отсутствию ответа Джек понял, что попал в точку. – Люси любит драматизировать, наверняка рассказала тебе всё в красках и с душещипательными деталями. – Пауза. – Не такой уж это был отважный поступок. Во-первых, я был уверен, что сестра окажется права насчёт акул, она в итоге и отказалась – рыбина ведь сама отпустила меня. Конечно, я надеялся отделаться лёгким испугом, но раз не вышло, то ничего не поделаешь. Во-вторых, я хотел покрасоваться перед одной девушкой.
  - Подругой твоей сестры?
  - Люси и это рассказала? Болтушка. Да, перед Эммой. Могу смело утверждать, что произвёл на неё впечатление. – Уилл хихикнул.
  - Как ты можешь над этим посмеиваться? – удивилась Джесс.
  - Моя история – моё право. – Джек помолчал, затем немного отодвинулся, посмотрев в глаза партнёрше. – Давай, наконец, определимся. Я не люблю разговаривать о своей отсутствующей ноге, но у меня нет комплексов. Я не считаю эту тему торжественно-запретной, и уж тем более не хочу, чтобы для кого-то тот случай стал поводом для жалости ко мне. Я нормальный парень, у меня обычная личная жизнь. Девушки на меня не вешаются, но и от меня не шарахаются, я от них тоже. Не надо бояться произносить при мне слова «инвалид», «акула», «ампутация», «протез». Мама однажды пыталась вырвать из книжки страницы со сказкой «Стойкий оловянный солдатик», я не дал. Это же глупо. Мы взрослые люди, и я не такой уж ранимый или впечатлительный. Всё в порядке. Договорились?
  - Договорились.
  Тут было, о чём задуматься. Вопреки своей юности Джесс давно успела понять, насколько у большинства людей слова расходятся с поступками. Практически любой человек способен бить себя в грудь и восклицать: «Да я, да для тебя, да хоть луну с неба, да хоть на крокодила с голыми руками, да хоть к акуле в пасть!», только когда доходит до дела, обещания во многих случаях аннулируются. «Прости, я, конечно, говорил, но мало ли что я мог ляпнуть». Может, не стоит разбрасываться теми, кто действительно способен кинуться в пасть к хищнику ради любимого человека, даже если перед этим никому ничего не обещал?
  - Ты необычный.
  - В хорошем смысле? – опять улыбнулся Джек.
  - Ага. Никогда раньше не встречала мужчин, читающих девушкам стихи. Я думала, что такие вымерли ещё в позапрошлом столетии.
  - Как видишь, минимум один уцелел. – В его тоне не было даже напускной гордости.
  - Ты прямо-таки последний из Могикан.
  Джек выдержал очередную паузу, прежде чем ответить, серьёзно, но просто.
  - Да нет, нас, на самом деле, не так уж мало. И в наши дни есть ребята, искренне восхищающиеся девушками, без всякой задней мысли провожающие до дома, от души готовые заботиться. Но мы не так идеальны, как вам хотелось бы, не похожи на киногероев с безупречной внешностью, с белозубыми улыбками. Мы далеко не всегда обладаем атлетическим телосложением, мы можем быть низкорослыми, или слишком худощавыми или, наоборот, полными, можем краснеть, заикаться, шепелявить, нервно потряхивать букетом на первом свидании.
  Паркер не могла не вступиться за свой пол.
  - У мужчин самих тоже те ещё запросы, вам подавай копию какой-нибудь Анжелины Джоли или Памелы Андерсон.
  - Не надо стричь всех под одну гребёнку.
  - А сам ты что только что сделал? – вкрадчиво вымолвила Джесс.
  Возразить Уиллу было нечем. Он лишь полюбопытствовал:
  - Мы ссоримся?
  - Вроде нет.
  - Хорошо.
  Оба улыбнулись.
  Когда танцы закончились, муж Люси, вооружившись гитарой, исполнил пару песен. Надо признать, голос у Керка был хороший, но мужчина постоянно отвлекался на музыку и несколько комкал слова. Видимо, он был не из тех, кто способен одновременно играть и петь, может, не очень уверенно владел инструментом.
  - Давайте я подыграю Вам, - вызвалась Джессика.
  - Ты умеешь играть на гитаре? – Удивление Джека было неподдельным.
  - Представь себе, - хмыкнула шатенка, перенимая из рук Керка инструмент, усаживаясь на любезно предоставленный кем-то стул. Поудобнее взяла гитару, сыграла несколько пробных аккордов. Бросила на Уилла смешливый взгляд. – Ты ещё многого обо мне не знаешь. – Повернулась к мужу Люси. – Какая песня?
  - Знаете «Часы с охрипшей кукушкой»?
  - Боюсь, что нет.
  - Неудивительно, думаю, эта песня популярна только у нас в ЮАР. – Керк добродушно ухмыльнулся. – Как насчёт «Серебряного ветра»?
  - Что-то знакомое. Напойте мелодию. – После того, как мужчина выполнил просьбу, координатор кивнула. – Да, я её знаю. Начнём?
  Струны под пальцами Джесс ожили, задребезжали, разразившись мелодией, поразительно гладко перетекающей от громких всплесков к тихому звучанию, переходящему в глубокий проигрыш. Мелодия то почти затухала, то фонтанировала новыми мощными аккордами. Всё это было гармонично и приятно слуху. Уилл смотрел, как околдованный. А когда песня подошла к концу, зааплодировал вместе с остальными слушателями. Нет, громче. Даже одобрительно свистнул несколько раз.
  Джесс немного смутилась от столь ярого всеобщего одобрения.
  - Где Вы учились играть? - спросил Керк.
  - В колледже. Так вышло, что почти все тамошние мои друзья увлекались музыкой, дали несколько уроков и мне.
  - Тут плоды явно не нескольких уроков, не скромничайте.
  - Я сфальшивила минимум трижды.
  - Ты играла великолепно! – твёрдо постановил лейтенант.
  - Так и быть, убедил, - рассмеялась координатор. – Не стану спорить. – Жестом попросила Уилла подойти и наклониться.
  Когда парень подчинился, шатенка прошептала ему на ухо:
  - Проводишь меня до дома, когда праздник закончится?

***

  На секунду от этих воспоминаний стало тепло и хорошо, но потом сделалось так больно, что Джесс почти пожалела о том, что человеку дан дар памяти. Эбби, не перебивавшая и внимательно слушавшая, угадав мысли подруги, глубоко и тяжело вздохнула.
  - Что стало с Коннором? – Джесс не ожидала от себя этого вопроса, не ожидала, что её сможет занять что-нибудь, кроме собственного горя. Но оно ведь сейчас было не только болезненным, но и бесполезным.
  - Его казнили. – Побледневшие от возраста, но всё ещё голубые глаза Эбби сейчас потускнели совсем. – Не как Уилкинсона, но хорошего было мало. – Женщина склонила голову.
  - А Коул? Лукас?
  - Мы практически не общаемся. Так безопаснее для них и для меня. – Эбби подняла взгляд, усмехнулась.
  «Неужели они теперь одни из этих… Тех, кто не знает ни письма, ни чтения, только математику, да и то самый минимум, необходимый для покупки вещей?» - мысленно ужаснулась Джесс. Это не укладывалось в голове, но времени рассовывать информацию по полочкам, как выяснилось, не было. Едва Джесс успела вникнуть в обстановку, понять, что находится в непримечательном жилище, как в жилище это снова ворвались мужчины с повязками, причем среди «гостей» Паркер узнала и того, кого не толь давно огрела в обиталище Уилкинсона. В этот раз полицейских было не двое, а десять.

***

  Их вели по улице, начинающей погружаться в вечернюю темноту. Людей на пути практически не попадалось, а редкие экземпляры, завидев полицейский отряд, спешили юркнуть в ближайшую щель.
  Правая рука и левая скула Джесс переливались всеми оттенками боли – ответный реверанс обиженного полицейского. Эбби, к счастью, почти не тронули. Что ж, могло быть и хуже. Хотя, уместнее говорить не «могло быть», а «будет».
  - Драные книжные крысы, - шипел себе под нос один из конвоиров, другие выражались менее изысканно.
  Снова в темноте возник силуэт и снова испуганно скрылся. Затем появился ещё один, но вместо того, чтоб убежать, застопорился.
  - Добрый вечер, дети мои, - услышала Джесс спокойный, даже величавый голос.
  «Дети» приостановились, впередиидущие старательно всматривались во мглу, самый зоркий с облегчением выдохнул.
  - Здравствуйте, святой отец.
  Похоже, священники здесь в почёте. Пожалуй, логично, люди ведь должны во что-то верить.
  - Ведёте нарушителей? – Высокая фигура сделала шаг вперёд.
  - Ведём.
  - Работаете в столь поздний час? – Голос стал более плавным и обильно приправился нотками беспокойства и жалости. - Совсем не бережёте себя.
  - Ничего не поделаешь, кто-то должен отлавливать книжных крыс.
  - Что верно, то верно. Удачи вам, дети мои, храни вас Господь. – Осенив полицейских крестом-благословением, священник вновь двинулся вдоль узенькой улицы, обходя мини-колонну с левой стороны.
  Джесс подметила лишь то, как святой отец вдруг развернулся обратно, всё остальное было слишком неожиданно и быстро. Не более чем через десять секунд все полицейские перешли в лежачее и абсолютно нерабочее состояние.
  - С вами всё в порядке? – осведомился даже не запыхавшийся «святоша», оправляя «монастырский» воротничок и рукава чёрного пиджака, подходя к недавним пленницам и доставая откуда-то нож, чтобы разрезать верёвки на их руках.
  - Теперь да, - ответила Эбби за обеих.
  Джесс же дара речи временно лишилась, поскольку сейчас смогла рассмотреть священника лучше. Недлинные чёрные волосы, взлохматившиеся во время драки, несколько прядей падают на висок и лоб. Смуглая кожа и не светлые, а чёрные глаза, но в остальном – вылитый…
  - Беккер?.. – У бывшего координатора перехватило дыхание.
  Брюнет посмотрел на неё, нахмурившись.
  - Ты знаешь меня? – Он уже избавил Темпл от пут, теперь настала очередь Паркер. Одно резкое движение, и верёвочные ошмётки падают на землю. – Я тебя не помню.
  - Ещё бы ты её помнил, мой мальчик, - ухмыльнулась блондинка, переводя дыхание, будто сама дралась. – Когда вы виделись в последний раз, она, наверное, держала тебя на руках. – Ощутив на себе два недоумённых взгляда, Эбби ухмыльнулась вновь. – Милый, это Джессика Паркер.
  Прищур священника сделался ещё более недоверчивым.
  - Та самая?
  - Именно.
  - Но ведь…
  - Поверь, это она.
  Девушке в который раз показалось, что она сошла сума. Хотя, нет. С ума сошёл мир, а её не ознакомили с основными тезисами этого глобального безумия!
  - Кто ты? – Шатенка по возможности требовательно воззрилась на спасителя.
  - Ты ведь сама меня назвала. Беккер. – Мужчина протянул руку для официального знакомства. – Робин Беккер.

***

  Джесс уже боялась спрашивать, что стало с теми или иными её близкими. Наверное, будь Хилари и Сара в порядке, Робин бы сам об этом упомянул. Раз не говорит, значит, порадовать нечем.
  Паркер молча шла за Беккером по петляющим улочкам, окунутым в темноту и безлюдье, держала под руку Эбби, мужественно пытавшуюся шагать наравне с молодыми.
  К безмерному удивлению Джессики, Беккер привёл их к немаленькому храму, на фоне убогих строений вокруг казавшемуся особенно величественным.
  - Церковь?
  - Добро пожаловать в мою скромную обитель, - усмехнулся брюнет, следуя к заднему входу.
  - Так ты настоящий священник?
  - Тебе показать лицензию?
  - У священников есть лицензии?
  - Нечто наподобие. Бумажка с печатями-картинками, которые ставятся кем-то из руководителей города.
  - Не надо, верю на слово. Священник. – Джесс продолжала следовать за крестником и внутри здания. Сейчас троица проходило между рядами стульев, тянущимися к кафедре. – Никогда бы не подумала.
  - Не обольщайся, я не ярый христианин. – Брюнет обернулся через плечо. Лишний раз убедился, что неплохо освещённый храм пуст. Снял пиджак. – Просто выбор был неширок. Духовенство имеет большое влияние, я нахально пользуюсь своим саном.
  - Смотрю, ты не слишком ценишь религию, - заметила Джесс, когда они проследовали в маленькое смежное помещение, сперва напомнившее кладовку, но, судя по наличию кровати, оказавшееся спальней.
  - Религия хороша в меру, в больших дозах это – инструмент контроля, - фыркнул сын военного, бросая пиджак на стул. Расстегнул белый воротничок. – Эбби, присядьте, Вы, верно, устали. Джесс, ты тоже.
  Подруги неуверенно опустились на постель, мужчина продолжил говорить; с таким видом, будто вовсе не нуждался в слушателях, пожалуй, так оно и было.
  - Чему учит церковь? Послушанию. Тебя бьют по одной щеке, а ты подставляй другую. Тебя втаптывают в грязь, а ты терпи. Очень удобно для верхушки. Пусть люди смиряются, ожидая, что будут вознаграждены за это смирение, которое по дурости считают добродетелью. Непротивление злу насилием – общепринятая идеология. Вместо того чтобы ответить обидчику, отстаивать свои законные и природные права, большинство вздыхает: «Бог простит». Конечно, в первую очередь церковь кричит о милосердии и любви к ближнему, однако такая любовь почему-то проявляется в одностороннем порядке: те, кто унижен, любят и терпят, те, кто унижает, лишь делают вид для приличия, и то не слишком убедительно. Поэтому другие религии давно запрещены.
  - Запрет на свободное вероисповедание? – Джесс-то думала, что её больше ничто не удивит.
  - Строжайший. – Робин избавился от рубашки и, оставшись в чёрной майке, повращал широкими плечами, проверяя, нет ли серьёзных травм после драки с полицейскими. Кажется, обошлось лишь синяками да царапинами. – Я уважаю церковь, как здание, куда люди могут прийти, чтобы спокойно подумать о вечном, излить душу, возможно, найти приют. Но терпеть не могу церковь, как организацию, которая пытается контролировать прихожан. Вера – это то, что касается только меня и Бога, наше с ним личное дело. А современные религиозные организации лезут в эти отношения, диктуя свои правила.
  - В моё время церковь делала немало добра.
  - Сейчас мы в ином времени. – Священник достал из шкафа другую «форменную» рубашку, надел. – Я не утверждаю, что церковь – цитадель вселенского зла. Виной всему люди, которые позволяют собой помыкать. Народ получает то, что заслуживает.
  - Ты и на проповедях говоришь то же самое? – ухмыльнулась Паркер.
  - Если бы попытался, меня бы мигом ликвидировали, а основной контингент вряд ли понял бы и четверть из того, что я пытался до него донести. Нет, с кафедры я несу общепринятую чушь о любви, мире, дружбе и братстве. Но стараюсь давать безопасные намёки, за которые ещё не вконец отупевший ум может зацепиться.
  - Раз ты не жалуешь простых людей, зачем противодействуешь властям?
  - Власти я не люблю ещё больше, - совершенно не по-христиански выплюнул священник, застёгивая последнюю пуговицу, приглаживая чёрные волосы.
  - Готовое признание. Осталось только запротоколировать, и можно смело отправлять тебя на костёр, - хмыкнул кто-то из самого тёмного угла комнаты, возле двери.
  Джесс вскочила, будто ошпаренная, увидев мужчину с сине-красной повязкой. Да сколько же можно!
  Робин машинально и непонятно откуда выхватил и наставил пистолет. Но тут же улыбнулся и убрал оружие за пояс.
  - Коул, напугал до синих чертей.
  В голове шатенки смешались две мысли: «Это тёзка или?..» и «Ничего себе выражается святой отец».
  А мужчина среднего роста уже обнимал Эбби., тихо шептавшую: «Коул… Сынок». Выходит, не тёзка, а тот самый. Теперь слова «Мы не общаемся, так безопаснее» приобретали полностью иной смысл.
  Джесс отныне удивлялась лишь одной вещи – своей способности продолжать удивляться.
  Коул не был так похож на Коннора, как Робин на Хилари, однако сходство просматривалось существенное. Тёмные глаза, волосы цвета воронова крыла, вздёрнутый нос. Впрочем, нос уже больше смахивал на материнский, да и во взгляде постоянно мелькало что-то, неизменно напоминающее об Эбби. Телосложением же Темпл-сын точно пошёл в отца.
  О том, что Коул, как ни пафосно это прозвучит, шпионит на сопротивление, работая в полиции, догадаться было нетрудно. Он и пришёл-то за тем, чтобы предупредить.
  - Робин, полиция давно на тебя косится, сам в курсе, завтра они собираются провести обыск.
  - В храме? – удивился старший брюнет. – Посмеют оскорбить церковь?
  - После сегодняшнего нападения на отряд решение было принято окончательно. Те ребята не разглядели лица «преподобного», вряд ли смогут опознать по голосу, но согласись, у нас не так много священников по два метра ростом.
  - А то, что кто-то мог переодеться священником, никому в голову не пришло?
  - Как ни странно, нет. Ты бы хоть переоделся, прежде чем ввязываться.
  - Это была внеплановая спасательная операция.

***

  Когда Робин велел всем спуститься в подвал, Джесс ожидала, что очутится в мрачном тёмном месте. Но таковым было лишь первое отделение цокольного этажа, последующее помещение оказалось светлым, заставленным полками, на которых стояли… книги.
  - Даже знать не хочу, что за это грозит.
  - Ты и так знаешь, - мрачно откликнулся священник. – Нам не перепрятать всё это до завтра.
  - Надо спасти хотя бы часть, - покачала головой Эбби. – Сколько сможем.
  - Ты нормально себя чувствуешь? – спросил Коул, видя, как Джесс морщится и потирает лоб.
  - Сегодня моего жениха сожгли у меня на глазах, я чувствую себя нормальнее некуда.
  - А, Уилл… - помрачнел отпрыск Эбби. – Мои соболезнования.
  - Спасибо. Прости, что сорвалась. На самом деле у меня очень болит голова, раскалывается.
  - Ничего удивительного. Может, тебе вернуться наверх и прилечь?
  - Не предлагай ничего за меня в моём доме, - вполне серьёзно буркнул священник. С каждой минутой он производил впечатление всё более сурового человека. – Джесс, если ты сильно устала, скажи сама, прямо.
  Шатенка решила не заострять внимание на хамстве Робина. Осмотрелась.
  - Сколько здесь книг?
  - Одна тысяча сто девятнадцать.
  - А сколько есть людей, готовых помочь?
  - Дай-ка посчитаем. Один, - Робин указал пальцем на себя, - два, - на Коула, - три, - на Эбби, - четыре, - на саму Джесс.
Шатенка вновь окинула помещение взглядом и спросила:
  - Не проще ли было хранить всё это в электронном виде?
  - Проще, только возможностей нет, - ответил за друга Коул, предотвращая очередной язвительный выпад.
  - Куда попало книги не вынесешь, да и нести придётся тайком. Выходит, надо выбрать самые важные.
  - Мне показалось, или ты пытаешься командовать? – вопросил священник, сложив руки на груди.
  Джесс свои руки упёрла в бока.
  - Я пытаюсь координировать. Забыл, что я координатор по профессии?
  - Как-то плохо помню то, что было полвека назад, - ужимисто улыбнулся брюнет.
  - Не полвека, а сорок лет. Самому тебе тоже за сорок, так что не умничай.
  - Кому же тогда умничать? Тебе, малявке, которой и тридцати не стукнуло?
  И этот человек – сын Хилари Джеймса Беккера, одного из самых тактичных и воспитанных мужчин, кого Джесс знала!
  - Робин Николас Беккер, не дерзи матери! – осадила Паркер. – Пускай только крёстной.
  - Перестаньте, оба! – властно велела Эбби, опирающаяся на руку сына.
  Джесс и Робин послушались, но каждый остался при своём мнении, сводившемся к тому, что оппонент многовато на себя берёт. Беккер злился ещё и оттого, что Джесс была права, более того, он сам собирался предложить начать действовать так же.

***

  - Возможно, это последние книги на Земле! – осматривая и с тяжёлым сердцем бросая на пол очередной том, бурчал Робин, сознавая, что, скорее всего, преувеличивает. Но было жгуче обидно от того, что частью этих сокровищ, и без того редких, придётся пожертвовать. – А мы ещё проводим отбор.
  - Другого выхода нет, - вновь напомнил Коул, который, как успела понять Джесс, отличался завидной терпеливостью и самообладанием.
  Паркер подозревала, что раздражает Робина. Почему? Может, потому, что напоминает о прошлом, о том, как нормально – в лучшем смысле этого определения – всё когда-то было? О родителях?
  Джесс сидела на полу, разбирая стопку томов, взятых ранее. Между ней и Робином было не больше пяти метров. Коул и Эбби шуршали страницами и переплётами немного поодаль.
  - Куда ты собираешься перепрятать книги? – спросила Паркер. Надо с чего-то начать разговор, ведь без нормальной беседы они не придут к взаимопониманию.
  - Это не твоя забота.
  Ясно, налаживание дружеских отношений затягивается.
  - Почему ты ведёшь себя так, будто я перед тобой в чём-то виновата? – рассердилась Джесс, откладывая одну книгу и беря другую.
   - Не льсти себе. Я веду себя так, как будто не доверяю тебе, потому что ты появилась непонятно откуда и как. Коли на то пошло, я не уверен, что ты и есть настоящая Джессика Паркер. А если ты всё же ты, я всё равно не обязан буйно восторгаться по поводу твоего возвращения! С чего вдруг? Тебя не было, когда наш мир затягивало в болото мракобесия, ты не прошла ни через что из того, что довелось пережить нам и нашим семьям!..
  - Робин! – одёрнул Коул.
  Не успел священник огрызнуться и на эту реплику, как мимо него пролетела книга и шлёпнулась в угол.
  Джесс, только что кинувшая эту саму книгу (не в Беккера, а попросту наотмашь), уткнулась лицом в колени, обхватив ноги, и беззвучно затряслась.
  Пусть Робин не был образцом деликатности, однако доводить кого бы то ни было до слёз ему никогда не нравилось; больше того, искренние женские слёзы вводили его в ступор и напрочь выбивали из колеи. А тут ещё прибавились осуждающие – и это мягко сказано – взгляды двух Темплов. Священник моментально сменил гнев на милость, вернее, раздражение на раскаяние.
  - Э… Джесс. – Подумав секунду, он подобрался к ней чуть ли не ползком, не выпрямляясь во весь рост. – Прости, иногда я могу быть резким.
  - Называй вещи своими именами, дорогой, - сухо посоветовала Эбби, также вскоре оказавшаяся возле шатенки. – Иногда ты бываешь грубияном и хамом.
  - Хорошо, иногда я бываю грубияном и хамом. – Поскольку Паркер по-прежнему не отрывалась от собственных коленных чашечек, мужчина нерешительно провёл ладонью по затылку девушки, по спине. – Прости меня.
  - Джесс. – Эбби погладила шатенку по руке.
  Джесс не выдавила ни звука, но видно было, что она плачет, и плачет сильно.
  - Прости, - повторил вконец растерявшийся Робин. И даже искренне прибавил: - Пожалуйста.
  - Не распинайся, ты не при чём. - Реплика Коула привлекла к нему внимание и взгляды Эбби с Робином. Младший брюнет три секунды назад поднял брошенную Джесс книгу, теперь озвучил надпись на обложке: – Роберт Бёрнс. Стихи.
  Внезапно Джесс почувствовала, как её встряхнули, и собралась начать отпираться, но не успела, поскольку в следующую секунду оказалась прочно и безоговорочно обнятой, причём явно не хрупкой дамой пожилых лет; а кем-то большим, сильным и тёплым.
  Грубая оболочка Робина всё же не заставила погаснуть огонь не в самом мягком, однако добром сердце.
  Наконец, Джесс позволила себе всхлипнуть, а потом разрыдаться в голос, вопреки спазмам в горле.
  - Он же никому не сделал ничего плохого! – давилась собственными словами девушка. – Никому! Он был таким добрым!
  - Подпишусь под каждым словом, - с непритворной горечью вздохнул Беккер, осторожно обхватывая координатора так, чтоб можно было поднять её.
  Поднял, причём не поставил на ноги, а продолжил держать на своих руках.
  - Коул был прав, тебе нужен отдых.
  - Нет, я хочу помочь… Правда хочу, я могу.
  - Кончено. Можешь и поможешь, но лишь после того, как поспишь хотя бы час.
  Робин говорил ещё что-то, мягко и успокаивающе, совсем как самый настоящий священник. За этими неторопливыми, глубокими словами Паркер и не заметила, что снова оказалась в комнате Робина, что опустилась на кровать.
  - Спи, - тихо и, кажется, с полуулыбкой сказал брюнет, после чего поцеловал девушку в лоб. – Злись на меня, если хочешь, но не на себя. Отдыхай.
  Взял одеяло, которое до этого сложенным лежало на стуле, раскинул и накрыл шатенку.
  В самом деле, до чего же она устала…. Сон не заставил себя ждать, он одолел Джесс прежде, чем закрылась дверь за священником.

***

  - Вставай-вставай! Джессика!
  Она не удивилась, не вздрогнула; лишь проснулась, и Робин тут же перестал её трясти. Выволок с кровати, потащил к стене.
  - Полицейские? – Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтоб понять.
  - Пришли раньше, - прошипел священник, открывая окно, которого раньше девушка в комнате и не замечала. – Теперь уже не до книг, надо просто бежать. Давай. – Он подхватил Джесс и усадил на подоконник. – Вылезай.
  - Как же Эбби и Коул?
  - Лукас о них позаботится. Скорее. – Беккер перемахнул наружу вслед за шатенкой.
  Джесс не стала спрашивать, откуда здесь взялся Лукас и какое место он занимает во всём этом. Было не до разговоров.
  Они очутились в узком грязном переулке, по прежнему сдавленном ночной темнотой. Только прочувствовав ступнями все выбоинки и трещины асфальта, Джесс осознала, что боса.
  - Мои туфли…
  - Нет времени! – Робин схватил её за руку, и они бросились бежать.
  За спиной царил шум и гам, кто-то беззастенчиво хозяйничал в церкви. Больше того, из подвальных отверстий уже валил густой дым.
  - Вижу их! – проорал некто не так далеко, как хотелось бы. – Стоять! За мной! – Первый приказ относился к беглецам, второй – к подчинённым.
  Сперва Джесс не могла разглядеть ничего, бежала, слепо повинуюсь Робину, взявшему функцию поводыря. По их телам и обшарпанным углам зданий всё время скользили-мелькали лучи ручных фонарей, к которым прибавлялись и выстрелы, ни один из коих, по какому-то фантастическому везению для Паркер и Беккера, не достиг цели.
  Брюнет и шатенка сумели оторваться, резко завернув в сопредельный переулок и затаившись между двух домов, стоящих друг к другу настолько плотно, что пространство между строениями в темноте заметить было невозможно, два зданьица казались одним. Тем не менее, пространства этого хватило, чтоб туда смогли протиснуться два человека.
  - За нами послали элитный отряд, - шепнул Беккер, когда оный отряд всем составом промчался мимо. – У них новое огнестрельное оружие.
  Не успела Джесс спросить, чем новое оружие принципиально отличается от старого, как отряд возвратился и снова пронёсся в полутора метрах от беглецов. Робин инстинктивно схватил Джесс и прижал к себе, закрыв её голову обеими своими руками. Не меньше, чем на полминуты оба затаили дыхание.

Пусть. Разборки можно отложить на потом, сейчас главное другое.
  - Вы можете ей помочь?
  - Мы это и делаем. Попробуем улучшить ситуацию медикаментами, и будем постоянно наблюдать. Но, скажу честно, надежды мало. Мы слишком поздно обнаружили резус-конфликт, процесс уже идёт в полную силу.
  Вот так просто? Извините, тут произошла ошибочка, и теперь Ваша жена убивает Вашего малыша, которого сама безумно любит?
  - Не волнуйтесь, у нас современное оборудование и квалифицированные кадры, - попытался утешить врач.
  Бывший правительственный сотрудник наградил МакДауэлла таким взором, что тот поспешил удалиться в палату, а Андерсон ещё какое-то время подпирал стенку, давая себе возможность привести мысли в порядок, дабы не наброситься на врача с кулаками. МакДауэлл хороший специалист, все в округе это знали. Но кто-то же из медиков допустил ошибку! И, раз на то пошло, чёрт побери, почему никто не перепроверил резус-факторные показатели за всё то время, пока Эмили состояла на учёте?! Возможно, что в той же мере, в которой столичные врачи любят перестраховываться, врачи провинциальные не любят лишней суеты. Самое паршивое, что теперь, если и найдёшь, если и накажешь виновника, ситуацию это не изменит. Только мысль о том, что ему надо быть с Эмили, а не драться с охранниками, удержала мужчину от вспышки ярости, от которой могла пострадать не только мебель.
  Эмили переместили в палату, там же установили аппарат для ультразвукового исследования, чтобы была возможность в любой момент следить за состоянием ребёнка. Девушка не плакала, не задавала истерических вопросов, просто держалась за живот, глупо, тихо и отчаянно. Спрашивала у врачей чётко и ясно – какие произошли изменения с последнего осмотра и каковы шансы на благополучный исход. Но и на это ей отвечали нечто невнятно-успокаивающее.
  - Они перестраховываются, - заключила девушка, тряхнув кудрями. И посмотрела на мужа, сидящего возле её постели. – Я не ощущаю ничего настораживающего, у меня прекрасное самочувствие! Мэтт, поедем домой, пожалуйста.
  С каким трудом он убедил её не сбегать из больницы!
  На следующее утро приехали Клаудия, Дженни, Ник, Джесс. До Беккеров не смогли дозвониться, Темплы были в отъезде, как и Питер. И вообще, не столь уж хорошая идея – в подобных случаях прибегать в больницу всем табором.
  Медперсонал с удивлением смотрел на взволнованную компанию. Надо же. В иных случаях даже родные не примчатся в таком количестве и таком встревоженном состоянии.
  - Как она? – напряжённо спросила Дженни, бросая пальто на стул в коридоре.
  - Стала плакать, - пусто, совершенно пусто ответил Мэтт, которого у постели Эмили только что сменили Джесс и Клаудия, дав мужчине возможность выйти. – Пока понемногу, и полутайком. Начинаются боли, но, возможно, это из-за нервов.
  - Что говорят врачи? – Ник источал серьёзность и надёжность. Это ободряло.
  Мэтт только покачал головой.
  Через пару часов концентрация медиков на один квадратный метр палаты Эмили заметно увеличилась. Снова работал аппарат УЗИ, МакДауэлл сурово вглядывался в экран, на котором шевелились серые очертания ребёнка на ещё более сером фоне, а наверху и сбоку цифрами и буквенными сокращениями отображались какие-то показатели. Всех желающих в палату не пустили, Ник и Клаудия остались снаружи, Дженни и Джесс находились внутри.
  Джесс кусала губы, потому что не представляла, каково сейчас Эмили. Дженни кусала губы потому, что как раз представляла. Господи, да случись такое с её дочкой, она бы, наверное, попросту сошла с ума! …Ник и Клаудия тоже уже были родителями, поэтому мысли четы, ожидающей в коридоре, совпадали с мыслями Дженни
  - Сердцебиение слабеет, - наконец, заключил МакДауэлл.
  Эмили, до того просто державшая руку мужа, вцепилась в кисть Мэтта с нечеловеческой силой.
  - Но можно же что-то сделать! – затрясла головой девушка, яростно глотая бесполезные слёзы. Она с надеждой посмотрела на МакДауэлла, потом на Мэтта.
  - Боюсь, что нет, - осторожно проговорил доктор.
  Одна из медсестёр начала суетливо копошиться в каком-то побочном оборудовании.
  - А если… - кудрявая шатенка лихорадочно облизнула губы, - если достать его, вызвать роды?..
  - Ему нет и пяти месяцев, Эмили. На таких сроках не выживают.
  - Но хотя бы попробовать!..
  - Нет, - твёрже повторил уже другой доктор. – Если мы так сделаем, шанса выжить у ребёнка не будет точно.
  - А сейчас этот шанс есть? – Эмили ухватилась за последние слова подобно утопающему, держащему внезапно брошенный ему спасательный круг.
  - Есть, но небольшая, и с каждой минутой всё меньше.
  Леди прикрыла глаза. Мэтт положил на её руку вторую свою ладонь.
  - Эмили… - Он подался вперёд, целуя девушку в висок.
  - Забери меня отсюда! – запальчиво прошептала она. По щекам струились слёзы. – Забери меня домой, Мэтт, пожалуйста. Всё будет хорошо, я знаю!
  Что-то оборвалось. Что-то прекратилось. Джесс не сразу сообразила, что именно, зато врачи, да и Мэтт, поняли – аппарат больше не транслировал сердцебиение ребёнка. Эмили же упорно не желала замечать этого.
  - Всё, - кашлянул МакДауэлл.
  Мэтт на секунду прикрыл глаза. Эмили опять затрясла головой.
  - Нет, просто с прибором что-то не так! Слышите? С прибором что-то не так!
  - Милая. – Джесс со слезами на глазах подошла ближе, пока врачи и медсёстры расступились в спешной подготовке к чему-то.
  - Нет! – упрямо повторила шатенка. – Почините этот проклятый аппарат!
  - Эмили, тише, - попытался успокоить Мэтт, сам ставший необычайно тихим.
  - Всё будет хорошо. – При всей своей изобретательности Дженни не придумала ничего оригинальнее. Она нежно коснулась плеча леди, но та разражено им дёрнула.
  Эмили повторяла «Нет!» и твердила об ошибке, даже когда её вывозили из палаты, провозили по коридору. Ник и Клаудия мигом поднялись со стульев, шагнули в сторону Андерсонов, но, взглянув на Джесс и Дженни, поняли, что лучше сейчас не лезть.
  - Он же пинался ещё пять минут назад! – Эмили извивалась, пытаясь слезть с каталки. Мэтт шагал следом. – Что вы собираетесь делать? Не надо!
  Доктор подал знак одной из медсестёр. Та сняла колпачок с заранее приготовленного шприца, попыталась сделать укол в руку Эмили.
  - Не смейте! – взвизгнула шатенка, брыкаясь и отбиваясь.
  И Мэтту пришлось держать её. Держать, чтоб медсестра смогла вколоть успокоительное, а потом, чтоб Эмили не навредили никому, в том числе и себе, пока оно не подействовало.
  - Дальше Вам нельзя, - сказал МакДауэлл у дверей операционной.
  Андерсон хотел возразить, но врач предвосхитил это:
  - Нельзя, категорически.
  - Мэтт, - слабо-слабо произнесла Эмили, пока продолжая хвататься за его руку. – Мэтт!.. – Такой беспомощный, такой жалобный вскрик из последних сил.
  Что-то внутри у Мэтта сжалось, а потом покрылось шипами, причиняющими невообразимую боль, но он заставил себя отпустить ладонь жены. Рука Эмили скользнула по его пальцам и безвольно упала. В следующую секунду каталка вместе с медиками исчезла в операционной, двери которой тут же были закрыты.
  Не наступила тишина. Мир не замер. Больница так же жила своей жизнью, складывающейся из жизней десятков других пациентов и работы медперсонала. Но и Мэтту, и Нику, и Джесс с Дженни и Клаудией казалось, что они оглохли. Слышали звуки, но не воспринимали.
  Каттер, наконец, решился подняться и подойти к Андерсону, тот стоял неподалёку от операционной, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди. Никто не спорит, Эмили тяжелее всех, но и Мэтту несладко. И если у девушки будет необходимая женская поддержка в лице трёх подруг, то у гостя из будущего сейчас есть лишь Каттер. Каттер, раньше не бывавший в подобных ситуациях и не представляющий, как лучше выступить в роли утешителя. Выразить сочувствие? Вызвать на разговор? Или молчать и дать спокойно погоревать?
  - Мэтт.
  - Не надо.
  - Понял. – Ник сказал это коротко и беззлобно. Уселся на ближайший стул. – Просто имей в виду – я здесь, и если захочешь поговорить, я к твоим услугам. – Больше он не произнёс ни слова.
  Через некоторое время из операционной вышел доктор МакДауэлл в немного запачканном кровью халате. Явно ожидал, что Мэтт остановит и спросит что-нибудь. Но Андерсон не шелохнулся, ему достаточно было просто посмотреть на медика, чтоб тот остановился сам.
  - С Эмили всё будет хорошо. Она проспит ещё несколько часов.
  Мэтт медленно опустил и поднял ресницы.
  - Мальчик или девочка?
  - Вы действительно хотите знать? – усомнился медик. – Зачем Вам это?
  - Мальчик или девочка? – куда твёрже повторил Андерсон.
  - Мальчик.
  Мэтт едва заметно кивнул, развернулся и зашагал прочь, провожаемый пристальными взглядами двух других мужчин, а потом и трёх девушек.
  Когда уроженец будущего, неведомо где пропадавший часа два, вернулся в больницу, к нему подошла пожилая медсестра и простым, уверенным голосом человека, не раз общавшегося с людьми в подобном положении, спросила, хотят ли Андерсоны получить «тело», чтобы похоронить, или же больнице следует позаботиться обо всём. Что подразумевается под «позаботиться обо всём», Мэтт не знал и знать не хотел.
  Раньше Эмили в случае рождения мальчика хотела назвать сына в честь любимого брата – Дэвидом. Но нарекать так мёртвого ребёнка… Она растерялась. Кощунственной и извращённой казалась мысль: «А вдруг это наречение ещё пригодится другому ребёнку?», но что-то останавливало от того, чтобы отдать столь дорогое сердцу имя тому, кому уже всё равно. За это Эмили ненавидела себя. Можно подумать, её малыш не заслужил даже имени! Он же не виноват в том, что умер.
  В итоге на маленьком надгробии была высечено: «Мэтью Андерсон-младший».
  Старший Мэтт не раз собирался выбросить колыбель, сорвать обои со слонятами и глупые голубые занавески. Только вот в последний момент руки опускались. Он просто запер дверь, которая с тех пор не отворялась. Что не мешало Эмили, проходя мимо, всякий раз останавливаться, замирая на долю секунды.
  Физическое состояние девушки опасений не вызывало. Домой из больницы она вернулась уставшей, похудевшей, с черноватой синевой под глазами, но это было объяснимо, нормально. Впрочем, и поведение тоже было естественным для таких обстоятельств… наверное.
  Подруги часто навещали её, иногда оставались на несколько дней. Джесс, например, прожила у Андерсонов неделю, и супруги были ей искренне рады. Легче от подобной моральной поддержки не стало, однако и вреда не было.
  Изводили судебные разбирательства. Одна Эмили не стала бы в них влезать, но Мэтт считал это делом принципа. Адвокаты, официальные запросы, служебные расследования. Медицинские экспертизы.
  - Я устала, – однажды сорвалась Эмили. – Я больше не могу, не хочу.
  - Я не успокоюсь, пока не найдут и не накажут того, кто действительно виноват! – гнул свою линию Мэтт.
  - Какой смысл? Ребёнка не вернёшь.
  - Но это может спасти других детей.
  - Мне наплевать на других.
  Мэтта удивил не столько ответ, сколько тон. Мужчина понял бы, если б жена выдала такое в сердцах, но она говорила по-настоящему безразлично. Сам-то он, спрашивается, чего так вцепился в эту больницу? Ведь не только из обострённого чувства справедливости и не ради благоденствия акушерского дела в Шотландии. Он был банально зол и хотел отомстить.
  - Ну да, в твоём времени дети умирали сплошь и рядом. – Он сам не понял, к чему сказал это, но совершенно точно не намекал на то, что Эмили мало переживает из-за гибели их ребёнка. На что угодно, только не на это.
  - Хочешь сказать, для меня это привычное дело? – Карие глаза недобро сверкнули. – И смерть сына для меня не так уж страшна?
  - Я не это имел в виду. – Мэтт не привык оправдываться, посему его интонацию вряд ли можно было назвать виноватой. – Не делай из мухи слона.
  - Будь добр, определись с обвинением: я слишком равнодушная или наоборот – я чересчур драматизирую?!
  - Никто ни в чём тебя не обвиняет.
  - Почему ты так спокоен?
  - Что я, по-твоему, должен делать? Биться головой о пол? Ломать стены? Взять автомат, поехать в больницу и расстрелять всех, кто попадётся под руку? Я привык к смертям, в том числе и детским, как ни ужасно это прозвучит. В моём времени выживала только половина новорожденных, и половина из этой половины  умирала, не дотянув до года. Мне жаль сына, но это не значит, что я всю оставшуюся жизнь буду изводить себя.
  Одна часть Эмили признавала, что разумное зерно в словах мужа есть. Но вторая часть взвивалась и дышала пламенем.
  - Я не прошу тебя надевать пожизненный траур. Но мог бы спокойно погоревать или, по крайней мере, дать такую возможность мне, вместо того, чтоб таскать меня по инстанциям!
  - И спустить с рук смерть сына тем, кто мог её предотвратить?
  Спор двинулся по второму кругу. Эмили не выдержала, выбежала из дома и остервенело прошагала три мили до ближайшего городка. Там нашла бар и, вспомнив о том, что Шотландия славится на весь мир отменным виски, решила обстоятельно проверить правдивость сего утверждения. Проверяла долго и добросовестно.
  Утром, к большому своему удивлению, проснулась в собственной комнате. Одна. Чувствовала себя так, словно её пару раз стукнули кувалдой по голове и заставили съесть ведро песка всухомятку. Как она очутилась дома? Судя по смутным и обрывочным воспоминаниям, за ней приехал Мэтт.
  Девушка зажмурилась от стыда и отвращения к самой себе и злобы – пока непонятно, на кого.
  Теперь вспомните, что Эмили была уроженкой девятнадцатого века. В те времена даже последняя крестьянка сгорела бы от позора, позволь она себе напиться до состояния, до которого леди успешно добралась вчера. Хотя двадцать первый век во многом расширил взгляды шатенки, она по-прежнему твёрдо знала, что нет ничего отвратительнее пьяной женщины. Этот дурацкий смех, этот глупый взгляд, этот гадкий запах; и тут ещё не перечислены последствия похуже, положим, когда возмущённый обилием выпивки желудок отправляет еду наружу тем же путём, которым она в него попала; а ведь то не самый омерзительный пример. Как она могла настолько унизиться? Оскорбить и себя, и мужа? Разумеется, Мэтт не станет раздувать драму, но приятно ему точно не было.
  Внезапно девушка осознала, что так попросту не может больше продолжаться. Либо они оба удручены своим горем и служат друг другу напоминанием о нём, либо между ними никогда и не было настоящего взаимопонимания. В любом случае, наилучший выход – один.
  - Я хочу развестись.
  Мэтт хорошенько проморгался, приподнимаясь с дивана, на котором и провёл ночь. Идти в спальню не было ни малейшего желания, после всего того, что жена ему накануне наговорила, и что он ответил. И всё же не такого утреннего приветствия ожидал мужчина.
  - Ты уверена? – вдумчиво спросил он. Мэтт не собирался удивляться или упрашивать, знал по опыту, что это редко что-либо меняет в лучшую сторону.
  - Полностью.
  - Как знаешь.
  Документы оформили на удивление быстро, но Эмили уехала из дома ещё раньше - в тот же день, когда объявила о своём решении. Немного пожила в Лондоне, но столичная сумятица отнюдь не шла на пользу, да и с работой не ладилось. Проблема крылась не в нехватке вакансий. Просто… просто Эмили было не по себе, вот и всё. Она гораздо сильнее, чем когда-либо ещё, ощущала себя чужой в этой эпохе. Однако страдания страданиями, а сбережения заканчивались.
  Однажды Мерчант не поверила своим глазам, увидев в газете объявление: «Требуется гувернантка». Гувернантка. Надо же, это слово ещё есть в употреблении. На душе потеплело, словно у странника, забравшегося на другой конец света и узревшего там что-то, что явственно и однозначно напомнило о родном доме. Девушка немедленно набрала указанный номер телефона, и через полчаса обстоятельного разговора работа была у неё в кармане. Нанимательницу – некую миссис Освальд – покорил безупречный выговор Мерчант (на который нисколько не повлияло долгое взаимодействие с шотландским акцентом) и безупречные манеры, улавливающиеся даже при отсутствии визуального контакта. Эмили тоже составила представление о работодательнице. Та сообщила, что чад у неё четверо и даже с помощью няни с ними совладать трудно, вот почему необходима гувернантка. Слово «гувернантка» женщина произнесла столь торжественно, что у Эмили сложилось впечатление, будто миссис Освальд производила детей исключительно за тем, чтоб иметь повод нанять гувернантку и хвастаться этим. Всё ясно. Богатая дама, начитавшаяся романов о былых временах и решившая окружить себя изысками прошлого. Живёт в загородном доме, который, конечно же, величает замком, считает себя истинной леди и старается во всём соответствовать этому представлению, ей же самой и выдуманному. Видимо, средства позволяют. Единственное, в чём сомневалась Эмили, так это в том, что ей не будет больно смотреть на детей. Впрочем, повторимся, сбережения заканчивались, а ни одна другая вакансия не нашла в душе девушки столь тёплого отклика. К тому же, дети были уже достаточно взрослыми – младшему шесть лет, а старшему и вовсе семнадцать. Попытка не пытка.
  …Эмили моргнула, сбрасывая с глаз пелену воспоминаний и вновь сосредотачиваясь на дождевых каплях, скользивших по стеклу.
  Вскоре такси остановилось.
  - Приехали, - объявил мужчина за рулём.
  Мерчант подумалось, что настоящая леди непременно прислала бы за гувернанткой на вокзал шофёра или хоть какого-либо провожатого, чтобы приезжей не пришлось добираться на такси, водитель которого не слишком внятно представляет себе столь значительную дорогу – от вокзала до дома Освальдов было не меньше семи миль. Девушка не позволила этой мысли расцвести, чему отчасти поспособствовал открывшийся вид. Эмили ожидала увидеть лишь дом, возможно, большой. Перед ней же стоял настоящий замок, пусть не крупной породы. Коричневато-серые камни образовывали башни, стены и садовые ограды. Сад, к слову, был огромен и великолепен, радовал глаз даже в дождливую погоду. В то же время замок чем-то напоминал и современный жилой особняк – хотя бы отсутствием рва и опускающихся решёток на воротах. Вместо этого наличествовало крыльцо с аккуратной тропинкой-дорожкой, связывающей ступени у порога с двором.
  Встречающие с зонтами вышли из дверей к моменту, когда Эмили уже расплатилась с таксистом и тот, распрощавшись, уехал. Дети не показались Мерчант ужасными, хотя бы потому, что не задирали носы, а сами наперебой начали с ней знакомиться, одаривая улыбками. По крайней мере, трое из четырёх. Старший, Патрик, вежливо мотнул головой, да отошёл в сторонку. Типичный подросток, уверенный в том, что никто его не понимает. Девочки шести и семи лет – Кэй и Сабрина от улыбок лучились, словно начищенные золотые монетки, и это сходство усиливали пышные локоны цвета пшеницы, которыми обе сестрицы имели полное право гордиться. У десятилетнего Майкла, как и у всех других детей, были небольшие, но красивые серые глаза, окаймлённые длинными пышными ресницами. Из всей четвёрки только его природа наградила веснушками. В сочетании с широкой щелью между передними верхними зубами (являвшейся взору весьма часто, поскольку мальчик был улыбчивый) это наводило на догадки о проказливом, но не злобном характере. Мать семейства – Ева Освальд оказалась миниатюрной, однако чрезвычайно подвижной дамой, не столько энергичной, сколько суетливой, полной как уместного, так и неуместного энтузиазма. Цветом глаз дети определённо пошли в эту добродушную брюнетку, а вот золотые локоны унаследовали от отца – мистера Тома Освальда, производившего впечатление благоразумного и обеспеченного джентльмена, не могущего отказать своей ненаглядной жене в некоторых её безобидных прихотях. Таких, как наём гувернантки. Семейство выглядело вполне современно, на всех была обыкновенная одежда, никаких сюртуков или корсетов. Юный Майкл с первой минуты покорил сердце  Эмили, подав ей зонтик, пожав руку, а потом заявив:
  - Я Вас где-то видел.
  - Неужели? – непритворно удивилась шатенка. – Где же?
  - Не знаю. Не помню. Но точно видел. Ваше лицо мне знакомо. – Он произнёс последнее предложение с такой гордой взрослостью, что Мерчант не сумела не рассмеяться вновь.
  - Надеюсь, ты расскажешь мне, если вспомнишь.
  В общем, господских  замашек у Освальдов не обнаружилось. Кроме семьи в доме (сподручнее всё же называть строение так) жила няня, несколько горничных и повариха. Никто не бросился душить Эмили в объятьях (что в принципе ничуть не огорчало, ибо подобная вольность была бы странной), но улыбались ей приветливо и искренне.
  Забегая вперёд, сообщим, что Мерчант быстро убедилась: миссис Освальд несколько оклеветала своих детей, когда по телефону сказала, что няня с ними не справляется. Конечно, они шалили, как и любая ребятня, но няня без труда укрощала их двумя-тремя замечаниями или даже просьбами, в исключительных случаях – гневными восклицаниями. На Патрика, правда, не особо действовало, так ведь он и не буянил, мог разве только банально насупиться или отказаться делать что-либо. К тому же, было бы попросту неприлично, если б семнадцатилетний парень слушался няню. Очевидно, гувернантка требовалась для создания соответствующей обстановки. Дети ходили в школу, так что учить их основным дисциплинам было не нужно. Эмили лишь рассказывала о правилах этикета, помогала делать уроки, выводила младшую троицу на прогулки. Другими словами, живи и радуйся, только если тебя не замучает совесть, ибо ты чувствуешь, что оправдываешь максимум половину своей зарплаты (не то чтоб гигантской, но не постыдной). От того, что работодатели этим ни разу не попрекнули, легче не становилось.
  Патрик, правда, своеобразно утешил:
  - Не переживайте, Вы вряд ли задержитесь тут надолго, - невраждебно сказал он и тут же пояснил: - У мамы новый бзик каждые два-три месяца. Весной она, например, пыталась жить в гармонии со всей вселенной – расставила всю мебель по Фэн-шуй и медитировала по два часа в день. Кто знает, может, потом мама увлечётся идеями вегетарианства.
  - Главное, чтоб не нудизма, - бодро ответила Эмили, немного  вразлад дворянскими приличиями, зато неподдельно беззаботно.

Неспроста
  - Тебя не заставляют надевать чепец и передник? – Добродушная ирония голоса Эбби лилась из динамиков телефона.
  - Нет, - улыбнулась Эмили, сидящая на своей постели – не узкой кровати, служившей приютом для горы бесполезных мелких декоративных подушек, кои, впрочем, были собраны и переброшены в кресло у окна, где и возвышались сейчас неровной пирамидкой. – Даже юбки не обязательны, хожу в блузках и брюках, а то и джинсах.
  - Куда катится мир! – засмеялась экс-Мейтленд. Однако быстро стала серьёзнее. – У тебя всё хорошо?
  Улыбка Эмили тоже уменьшилась, хоть и не исчезла полностью.
  - Да, можете за меня не волноваться.
  Эбби помедлила перед следующим вопросом.
  - Вы с Мэттом не общаетесь?
  - Нет, - отрезала шатенка, и  подруге стало ясно, что развивать тему не стоит.
  - Мы с Коннором скоро будем отмечать годовщину свадьбы, ничего масштабного –  дружеские посиделки за домашним столом. Приезжай, мы очень хотим увидеть тебя.
  - Прости, Эбби, меня вряд ли отпустят.
  Обе они знали, что это ложь. Эбби думала, причина в том, что Эмили не хочет видеться с Мэттом, которого, разумеется, тоже не могли не пригласить. Или в том, что Мерчант сейчас тяжело смотреть на маленьких детей, недостатка в которых на празднике также не предвидится. Права была блондинка лишь отчасти. Да, Эмили пока ещё трудно было встречаться с бывшим мужем, но на детей она реагировала спокойно, вот только не могла бы поручиться за себя в отношении Сары и Робина. Мерчант не испытывала к ним неприязни, боже упаси. Но не могла не задаваться вопросом: почему же вышло так, что Сара, которой врачи упорно предсказывали выкидыш либо неполноценного ребёнка, смогла родить здорового крепкого малыша, а Эмили, чьё состояние не внушало ни малейших опасений, своего сына потеряла? Разумеется, Мерчант знала формальный ответ, однако что-то внутри неё продолжало зудеть: «Почему, почему так?!», и леди не хотела, чтобы это вышло из-под контроля. Она всем сердцем радовалась за Сару и её сына, ни в коем случае не желала им ничего плохого. Просто было тяжело.
  - Как хочешь, - вздохнула Эбби. – Но если передумаешь, приезжай, мы всегда рады тебе.
  - Буду иметь в виду.
  Пауза.
  - Я позвоню ещё, через пару дней, - наконец, сказала Эмили.
  - Хорошо. Береги себя.
  - Ты тоже.
  - Пока.
  - Пока.
  Отложив сотовый, Эмили поднялась, подошла к окну, раздвинула занавески.
  Пейзаж за стеклом можно было назвать классическим. Хмурое серое небо, ухоженный сад, ограда, а за ней – невысокие холмы и вересковые пустоши. Ни автомобильных трасс, ни небоскрёбов на горизонте, только аккуратные крыши домиков небольшого городка в нескольких милях отсюда. Словно Эмили вернулась в родную эпоху.

***

  Майкл, наконец, вспомнил, где он, как ему казалось, видел Эмили.
  - Вы же тётя с картины! – однажды утром объявил он сразу после завтрака.
  - С какой картины?
  - С той, что на чердаке. У нас там много-много старых картин, мама когда-то коллекционировала, и на одной из них женщина, похожая на Вас, ну просто очень-очень! Пойдёмте посмотрим, мисс Мерчант!
  Неугомонный мальчуган затащил-таки гувернантку на тёмный чердак, где действительно обнаружилось немало старых картин, обрамлённых рамами и паутиной, однако никого похожего на неё Эмили не нашла ни на одном портрете.
  - Но она была здесь, - разочарованно протянул Майкл. – В прошлом году я видел её, когда мы с Кэй играли здесь в прятки.
  - Может быть, ту картину уже убрали, - предположила Эмили.
  Её не слишком обрадовала перспектива увидеть свой собственный портрет (а такой вариант вполне мог быть правдой), попавший к Освальдам через десятые руки. Разумеется, никто ничего особенно серьёзного не заподозрит, но… Впрочем, всё ерунда. Не факт, что это именно одна из тех картин, для которых Эмили в своё время заставляли позировать, часами сидя в одной позе.
  Однако сей случай напомнил шатенке о том, что она и сама когда-то с удовольствием рисовала. Подумать страшно, сколько времени девушка уже не бралась за бумагу и краски или карандаш. Не стоит ли возобновить прежнее увлечение?
  На следующий день, прохладный, но сухой и ясный, отправив детей в школу, Эмили прибралась в классной комнате, немного помогла по хозяйству миссис Освальд и отправилась на прогулку, прихватив с собой альбом и карандаш. Выбралась за ворота, поднялась на одну из ближайших возвышенностей и, не заботясь о брюках, которые, впрочем, были тёмными, уселась прямо на землю, точнее, на вереск. Скрестила ноги, выпрямила спину, перехватила альбом поудобнее и начала рисовать. Она собиралась отобразить на бумаге расстилавшееся перед глазами царство холмов и вереска, но карандаш в её руке отчего-то вырисовывал не пейзаж, а портрет.
  Высокий лоб, острый подбородок. Густые брови с двумя лёгкими морщинками между ними. Глаза, которые иначе как острыми и не назовёшь. Глаза, которые смотрят прямо на неё, в самое сердце.
  Эмили сжала губы, отложила карандаш, ещё секунду посмотрела на портрет, а потом смяла лист бумаги.
  - А по-моему, это была отличная работа, - раздался позади мужской голос. – Хотя, конечно, у меня нет возможности сравнить с оригиналом.
  Эмили обернулась. Первое, что бросилось в глаза, это волнистые короткие волосы, светлые, золотистые. Ростом незнакомец был высок, что касается возраста, Эмили бы ему дала лет тридцать, может, чуть больше.
  - У Вас завидное зрение, если Вы смогли разглядеть рисунок с двадцати шагов, - заметила девушка, вставая и отряхивая брюки.
  - На самом деле, нет, - покаялся блондин, неспешно направляясь к ней, почти по колено скрываясь в вересковом море, и расцветая приятной широкой улыбкой. – Я лишь разобрал, что это вроде бы портрет, но нужно ведь было с чего-то начинать разговор.
  - Зачем? Нельзя было пройти мимо? – с лукавством истинной леди поинтересовалась шатенка.
  - Я не могу пройти мимо симпатичной девушки.
  Теперь шатенка уже явственно различила зелено-голубой цвет задорных глаз, а также острые, правильные черты лица.
  - А мою симпатичность Вы разглядели не только с двадцати шагов, но ещё и со спины? Вы гений.
  - А Вы придира. – Он остановился в шаге от неё. – Девушка с такими роскошными волосами просто не может не быть хорошенькой. Наверное, Вы – мисс Мерчант.
  - Верно. – Красивые брови изогнулись в вопросительном намёке.
  - Шон Освальд, младший брат Тома и дядя тех бесенят, с которыми Вам приходится возиться.
  Эмили хотела возразить насчёт бесенят, но Шон не дал ей возможности, быстро отрекомендовавшись:
  - Холост. Почти не имею вредных привычек. Люблю брюнеток.
  - Не замужем. Рада за брюнеток, однако со стороны, поскольку сама являюсь шатенкой. И меня настораживают малознакомые мужчины, норовящие обвесить меня комплиментами.
  - Простите, - вспыхнул блондин. – Не придумалось ничего умнее, а начинать с банальности не хочется.
  - Вы прощены, - милостиво проговорила Эмили, непритворно и бесхитростно улыбаясь. Поискала взглядом какой-нибудь автомобиль, но не нашла. – Вы без машины?
  - Да, мне больше нравится ходить пешком, так что я отпустил такси на западном повороте и прогулялся.
  - Это же пять миль.
  - Ну, спешить мне некуда, у меня законные выходные.
  Эмили собрала свои рисовальные принадлежности, поправила волосы, чуть встрёпанные ветром, одёрнула рукава куртки.
  – Идёмте в дом, уверена, мистер и миссис Освальд будут Вам рады.
  - Сам надеюсь на это. По крайней мере, мы, насколько я помню, уже давно не ссорились и в предыдущую встречу даже ни разу не подрались.
  Эмили прыснула и весело покачала головой, направляясь в сторону дома.

***
  - За последние четыре месяца я уже раз двадцать слышала от тебя об этом Шоне.
  Эмили не видела подруги, но не сомневалась, что брови Джесс сейчас хитровато приподнялись. Кудрявая шатенка отняла телефон от одного уха и приложила к другому.
  - Он просто друг, - промолвила Эмили, прекрасно сознавая, какое обширное толкование обычно кроется за подобной характеристикой. – Нам нравится разговаривать друг с другом, иногда мы вместе гуляем, не больше. Он и приезжает-то сюда раз или два в месяц, на пару дней. Обожает возиться с племянниками, и они в нём души не чают.
  - Ну-ну. – Джесс решила не выпытывать дальше. Поверила в «просто друзей»? Или боялась, что Эмили вдруг расскажет, что между ней и Шоном есть что-то ещё? Тогда Паркер окажется в неловком положении, учитывая, что Мэтт ей друг не меньше, чем Эмили – подруга. – Я соскучилась по тебе.
  - Я по тебе тоже. Мы же не виделись с Рождества.
  - Ты, надеюсь, не забыла, что в июне у нас с Джеком свадьба? Только попробуй не появиться!
  - Что ты! Ни за что не пропущу! – Тон Мерчант был беззаботнее её мыслей. Ведь на свадьбе наверняка будет Мэтт, и от встречи никуда не денешься.
  - А как поживает твоя работодательница? У неё не возникает новых идей-фикс?
  Эмили почувствовала огромную благодарность за смененную тему и охотно ответила:
  - Разумеется, возникают! Теперь это философия буддизма.
  - Значит, подражание старым добрым временам уже в прошлом?
  - Да, но дети ко мне привязались, и с миссис Освальд у нас неплохие отношения. Буддизм буддизмом, но приличий и светских манер никто не отменял. Так что пока я продолжаю работать. Пока Ева не требует, чтоб я обрила голову, всё нормально.

***

  Когда Эмили говорила о том, что дети привязались к ней, она имела в виду прежде всего младшую троицу, ибо Патрик, хоть и не проявлял враждебности, желанием общаться не пылал. Но однажды это изменилось. В один прекрасный день, а если точнее – в одну прекрасную ночь, когда Мерчант и старший отпрыск Освальдов столкнулись на кухне возле холодильника.
  - Надо же, - хмыкнул парень, - а я думал, Вы из тех, кто вечно голодает.
  - Да, днём ещё держу себя в руках, а ночью отъедаюсь, - пошутила Эмили, и, побоявшись, как бы её слова мальчик не принял всерьёз, добавила: - Я не ужинала сегодня. Когда легла спать, поняла, что очень голодна и не дотяну до завтрака. – Девушка достала масло и полезла в настенный шкафчик за хлебом, в то время как Патрик вытаскивал сыр и бекон. По молчаливому согласию свет решили не включать, ведь сие противоречило бы всем канонам ночных вылазок за продуктами. – А ты часто пробираешься сюда в такое время?
  - Только когда мучает бессонница.
  - Бессонница в твоём возрасте? – легко рассмеялась Эмили. – Видимо, ты влюблён.
  С её точки зрения это было совершенно безобидное замечание, но Патрик отчего-то взбеленился.
  - Конечно, влюбился! Завёл, наконец, девушку! И Вы туда же?!
  Шатенка недоумённо моргнула.
  - Не понимаю, о чём ты, но если я тебя обидела, прости.
  Патрик досадливо махнул рукой, мол, ладно, проехали, и принялся свирепо зажёвывать бекон сыром. Эмили немного нахмурилась. Вообще-то, она ведь не замечала у старшего подопечного никаких признаков наличия подруги. Видимо, парня порядком достали замечаниями и подколками на эту тему.
  - Тебе же всего семнадцать лет, - плавно выговорила шатенка, отставив в сторонку хлеб с маслом. – Рановато начинать комплексовать.
  Казалось, Патрик секунду раздумывал, ответить прилично или же послать куда подальше. В итоге опять махнул рукой.
  - Вам легко говорить, у Вас-то всё это уже пройдено. – «…Бояться нечего», - так и напрашивалось окончание фразы.
  Эмили, поправив пояс длинного и более чем строгого халата, оперлась локтями на столешницу одного из напольных шкафчиков.
  - А все твои друзья уже сменили с десяток подружек, и ты вроде как серьёзно отстал от них?
  - Просто я ещё не встретил подходящую, - пробубнил блондин, жалея о том, что вообще позволил этому разговору развиться.
  - Можно спросить, какой она должна быть?
  Парень пожал плечами, словно Эмили задала наиглупейший вопрос, ответ на который очевиден. Но до оного ответа снизошёл:
  - Симпатичной, умной, весёлой, не истеричкой.
  - Это очень обтекаемое описание. Давай по порядку. Симпатичной – это какой?
  - Чего Вы привязались? Давайте молча поедим и разойдёмся.
  - Ответь, и я обещаю, что отстану.
  - Ну хорошо. Симпатичной – это с красивой фигурой, красивыми волосами, хорошей кожей и хорошеньким личиком. Довольны?
  - То есть тебе нужна идеальная внешность, и это ты поставил на первое место.
  - Вы обещали отстать.
  - Я и не пристаю, лишь рассуждаю вслух. Не обижайся, но ты похож на человека, насмотревшегося по телевизору или в кино на людей, которые всегда отлично выглядят и всегда знают, что ответить; и по этим образам составивший свои представления о том, какой должна быть девушка, чтобы тебе понравиться. Ты забыл, что в реальной жизни люди совсем не так отполированы. Ты и сам, извини, не красавец-атлет, и лицо у тебя, без обид, обыкновенное, черты не идеальные, прыщи имеются.
  - Собираетесь учить меня реальной жизни?
  - Не думаю, что я достаточно мудра для этого. Но я позволю себе дать маленький совет: искать надо не того, кто идеален, а того, чьи недостатки тебе будут неважны. Пусть кто-то меняет партнёров, как перчатки, поверь, за этим тоже кроется немало проблем. Не позволяй себе в погоне за модой или мнением окружающих или чем-то там ещё пропустить что-то действительно важное; не забывай, что твоя жизнь принадлежит тебе, а не окружающим, она – твоё дело, а не их. Если кто-то высмеивает или обижает ближнего, значит, у этого кого-то самого не всё в порядке, потому что счастливый человек никогда так не поступит.
  - Ух ты, смысл жизни открылся передо мной за одну минуту! - театрально восхитился Патрик. – Можно мне теперь, наконец, спокойно поесть?
  - На здоровье. – Ничуть не обидевшись, Эмили прихватила бутерброд с маслом и отправилась на выход.
  Однако прежде, чем девушка дошла до порога, против воли призадумавшийся Патрик вдруг спросил:
  - Если Вы такая умная, то почему сами до сих пор одна?
  Это было вольностью, если не наглостью, но ведь и Эмили перед тем влезла не в своё дело, так что, пожалуй, всё справедливо. Не хотелось ни оправдываться, ни лгать. Девушка развернулась.
  - Я была замужем. У нас умер ребёнок, после этого всё пошло наперекосяк. В конце концов, мы не выдержали и развелись.
  Несколько секунд Патрик стоял с приоткрытым ртом, затем прокашлялся и тихо сказал:
  - Простите. – Не зная, чем ещё загладить неловкость, вытащил из холодильника маленькую баночку. – Хотите мёда?
  - Хочу, - ухмыльнулась Эмили, подходя к столу.
  Патрик сделал себе такой же бутерброд, как у Эмили, затем оба бутерброда необильно полил мёдом.
  - Не чавкай, это неприлично, - напомнила Эмили в процессе поедания. И когда парень безропотно подчинился, шатенку вдруг окончательно потянуло на откровенность. Она отложила остаток бутерброда. Вздохнула. – На самом деле, не выдержала я, Мэтт был спокоен. Именно это меня задевало и обижало больше всего.
  - Мэтт – это Ваш бывший муж?
  - Да.
  - И он не переживал?
  - Переживал, только по-своему. Он не эмоциональный человек, и словам предпочитает дела. Затеял судебное разбирательство с больницей, в которой, судя по всему, и допустили врачебную ошибку.
  Патрик очень постарался, чтобы следующие его слова не прозвучали обидно:
  - А Вы бы хотели, чтоб он сел рядышком с Вами, и вы бы вместе поплакали?
  Эмили растерялась.
  - Нет… Не знаю. Может быть. Во всяком случае, я бы хотела знать, что… что ему достаточно не всё равно.
  - Кажется, я понимаю. – Парень цокнул языком, почти по-братски поглядев на собеседницу. – По-моему, не так уж Вы и разбираетесь в мужчинах.
  - Я и не говорила, что разбираюсь.
  - Я хочу сказать… - Патрик поколебался. – Ну, например, три года назад у нас умерла кошка. Сабрина и Кэй ревели, как ненормальные, а мы с Майклом – нет. Майкл шмыгал носом, но старался, чтоб этого никто не видел, я вообще сдерживался. Не подумайте, что я сравниваю Вашего ребёнка с кошкой, я только пытаюсь объяснить… Ну… - Блондин перевёл дух, ораторство явно не было сильной стороной мальчика, и всё же он не сдался. – Вот девушки вечно говорят, что нет ничего стыдного в том, чтобы показывать свои чувства, но мужчины думают по-другому, правильно это или нет. Нам ведь с детства внушают: «Ты мальчик, мальчикам плакать стыдно», «Мужчины не плачут». И мы считаем, что показать в полной мере насколько тебе плохо – это слабость, и не только по отношению к себе, но и по отношению к другим, к тем же девушкам. Если близкие увидят, до какой степени тебе паршиво, то ещё больше расстроятся сами. Я не знаю Вашего мужа и могу ошибаться, но всё-таки скажу: если он не показывал, что ему очень больно, это не значит, что ему больно не было. Может, ему не лучше, чем Вам.
  - Смысл жизни открылся за минуту, - после мимолётного молчания воспользовалась Эмили недавним приёмом собеседника.
  Тот не стал спорить и стоять на своём. Тихонечко дожевал бутерброд.
  - Знаете, а Вы классная, - вывел парень по завершении процесса.
  - Польщена, - улыбнулась Эмили. – Ты тоже меня сегодня удивил, ты чрезвычайно сообразителен для своего возраста.
  - Если не хотите возвращаться к бывшему мужу, может, выйдете замуж за дядю Шона? Я не против породниться.
  - Так, беру свои слова обратно, - чуть не подавилась Мерчант.
  - А что? Вы же ему явно нравитесь! Он никогда так часто не приезжал в гости! И всегда первым делом спрашивает про Вас.
  - Кхм. Спокойной ночи, Патрик.

***

  - Я поразмыслила насчёт свадебного путешествия. Может быть, съездим в Кейптаун? Конечно, если эта поездка не будет тебе в тягость. - Джесс приостановилась в дверях, внимательно наблюдая за реакцией жениха, мирно пристроившегося на диване.
  Джек определённо растерялся, но точно не расстроился.
  - Не будет, я сам соскучился по тем краям. Но ты-то почему решила променять Гавайи на Южную Африку? ЮАР не такой уж курорт, имей в виду.
  - Знаю. Я и раньше много читала об этой стране, недавно ещё раз пересмотрела разные статьи, отзывы. Мне бы хотелось увидеть то место, где ты вырос. Ты ведь уже ездил вместе со мной в Честер к моим родным. – Девушка подошла к лейтенанту и присела рядом. - Я тоже знакома с твоей семьёй, теперь хотелось бы познакомиться с твоей Родиной. К тому же, не обязательно променивать Гавайи на Южную Африку, мы можем побыть неделю в одном месте и отправиться в другое.
  - Кто-то дарит нам на свадьбу станок для печати денег? – безобидно подколол Джек, одним движением взъерошив рыжеватые волосы.
  - Не совсем, - забавно наморщила носик Паркер. – Министерство внутренних дел предоставило два билета не только с открытой датой, но и с открытым пунктом назначения, то есть в любую точку мира.
  - Министерство внутренних дел? – удивился Джек. – Мы же работаем в Министерстве обороны.
  - Ну а в Министерстве ВД трудится небезызвестный нам Джеймс Лестер. Он, конечно, категорически отвергает любые благодарности и всячески отрицает свою причастность к этой «премии за былую работу в ЦИА», но всё ведь ясно.
  - Мы же не забыли пригласить его на свадьбу? – скосил брови Джек.
  - Нет, - рассмеялась Джессика. – Он получил приглашение одним из первых.
  - Чудесно, а то вышло бы неудобно. Выходит, медовый месяц начинаем с Южной Африки?
  - Если ты действительно захочешь. Я понимаю, что тебе могут быть неприятны воспоминания, и я не собираюсь тащить тебя на пляж…
  - А на Гавайях я, по-твоему, собирался обходить море стороной? – прыснул Уилкинсон.
  Джесс не ответила, но на жениха смотрела очень внимательно, вместе с тем нежно. «Наверное, именно такой взгляд у настоящих ангелов», - подумал внезапно военный. Пододвинулся к невесте.
  - В Кейптауне есть один великолепный пляж, и мне теперь не терпится прогуляться по нему с тобой. Там очень красиво, особенно на закате. И от купания я не откажусь. Что? Один раз на меня уже напала акула, по статистике шансы повторного нападения – ничтожны. Так что сейчас меня куда больше пугают падающие кокосовые орехи.
  - Джек!.. – Джесс почти собралась надуться, но передумала. – Мы не будем заплывать за ограждающие сети.
  - Ни в коем разе. Я же не посмею ослушаться запрета жены, - продолжал веселиться блондин. Потом чуток посерьёзнел. – Тебе там понравится, Джесс, я уверен. Кейптаун – красивый город, да и кроме него в ЮАР есть, на что посмотреть. Там такие горы, такие деревья и луга, такие цветы, такое море!..
  При очередном упоминании о море он не изменился в лице, говорил тем же восхищённо-ностальгическим тоном, что и раньше. Джесс подумала, что это удивительная и замечательная, хотя, может, и не самая благоразумная черта – не позволять мрачным воспоминаниям о прошлом превращаться в опасения относительно будущего.

***

  Да, Шон Освальд ей определённо нравился, с ним было легко, просто и весело, вдобавок, его умение делать комплименты оказалось куда более мастерским, чем девушке показалось в первую встречу. И ведь Шон впрямь наведывался в гости к чете и племянникам регулярно, хотя раньше за ним такого не водилось, по словам Евы.
  - Неспроста, неспроста, - прибавила женщина, шутливо погрозив гувернантке пальцем.
  - Не обращай внимания, - рассмеялся Шон, в самый неподходящий момент оказавшийся рядом и слышавший окончание разговора. – У них всех мания – поскорее меня сосватать. Лучше давай прогуляемся, пока дети в школе и ты не занята.
  Не успела Эмили сказать, что и в отсутствие детей нашла бы, чем заняться, как блондин взял её по локоть и потащил из коридора в гостиную, откуда рукой подать было до выхода.
  - Неспроста, - повторила Ева, с улыбкой глядя вслед парочке.
  - Извини, если ставлю тебя в неловкое положение, - сказал Шон, когда они с Эмили пересекали сад, направляясь к воротам.
  - Меня не так просто смутить, - заверила девушка.
  - Значит, я могу попробовать? – приостановился молодой человек.
  Шатенка не поняла, к чему он клонит, но решила не строить из себя ханжу.
  - Попробуй.
  Шон за секунду сделался настолько серьёзным, будто ему только что сообщили, что он будет представлять свою страну на ближайших Олимпийских играх, и никого не волнует, что он не спортсмен. Наклонился и сорвал с ухоженной клумбы пышный фиолетовый цветок, протянул девушке.
  - Эмили, ты нравишься мне. – Голос был приглушённым, хриплым. Искренним. – Даже не так. По-моему, я в тебя влюблён. С нашей первой встречи. Ну, максимум, со второй. Подожди, не говори ничего, дай высказаться мне. – Зелено-голубые глаза блеснули. – Вижу, что для тебя это неожиданно. Но ты самая удивительная девушка из всех, что я встречал. Когда ты рядом, мне хочется смеяться, весь мир кажется таким хорошим. Может, я слишком тороплюсь, но не прощу себе, если вдруг упущу момент…

***

  - Ничего себе! – едва ли не присвистнула Джесс. Наверняка глаза у неё сейчас округлились. – И что ты ответила?
  - Боже мой, да что можно ответить в такой ситуации? – Эмили непроизвольно сжала телефон крепче. – Стандартный набор: «Ты очень хороший, но я не могу ответить тебе взаимностью, ты очень хороший, я пока не готова, ты очень хороший, любая девушка была бы счастлива иметь такого парня, ты очень хороший, давай останемся друзьями». Что-то в этом роде.
  Джесс не подала никаких признаков облегчения, но Эмили знала, что её ответ пришёлся по душе Паркер. Друзья ведь по-прежнему лелеяли надежду, что Эмили с Мэттом снова будут вместе.
  - А он?
  - А он грустно улыбнулся, понимающе покивал, попросил прощения. И спросил, можем ли мы притвориться, будто этого разговора не было, и может ли он продолжать приезжать.
  - А ты?

- Может быть, наш Робин подался в натуралисты? – громко предположила я, мельком проглядывая территорию вокруг намертво прикрепленной к полу кадки. Вести игру нужно было с максимальной убедительностью, иначе малышу будет попросту неинтересно и он переключится на что-нибудь менее мирное.
  Мимолетом взгляд мой скользнул сквозь небольшой иллюминатор, за которым находилось одно из подсобных помещений или кают персонала, точно не знаю. Двое мужчин в форме служащих под руководством третьего изучали содержимое нагромождённых в углу ящиков, перебирали какие-то инструменты на полках, также подвергавшихся досмотру. Очевидно, по всему лайнеру ведутся поиски украденной у мистера Росса вещи, чем бы она ни была. Я поёжилась от неприятных ощущений, но постаралась не думать об этом. В конце концов, мне и моим близким нечего скрывать, а значит, и бояться.
  Черноволосая голова, отчего-то пригнутая к полу, как у заправского следопыта, выглянула из-за папиных ног повторно. Ага, теперь мама переставляет стулья в поисках. Как же забавно! Маленькая ручка обвилась вокруг ноги отца, а сам Робин чуть сильнее выглянул из прикрытия.
  - И здесь Робина нет. Какой ловкач. Тогда он может быть только… - продолжая вести беседу на завышенных тонах с пустотой, я развернулась и с размаху врезалась в старающегося обогнуть меня очередного служащего лайнера. О том, что это служащий, возвещала его форма. – О, простите ради бога!
  - Ничего страшного, мэм, - служащий добродушно рассмеялся, потом подмигнул. - Кажется, Ваш бандит сидит в самой надежной засаде. До встречи.
  - Еще раз извините! – прокричала я вслед скрывшемуся на ведущем на нижнюю палубу трапе служащему.
  Тогда-то я и поняла, что моя паранойя гораздо запущеннее, чем мне думалось раньше, поскольку мне почудилось, что и этот служащий смотрел на меня как-то странно. Не враждебно, скорее… Не могу подобрать подходящее слово. Будто оценивал. И ведь за столько дней я ни разу не видела этого человека на борту, хотя, такое ощущение, что и с ним встречалась раньше. Странно… Всё, определённо, я разучилась расслабляться, везде чудятся интриги, заговоры и шпионы!
  От тревожных мыслей меня отвлек взгляд супруга, безмолвно умоляющего поскорее «найти» пропажу, ибо солнце начинало весьма изрядно припекать.
  В этот момент Робин высунулся из своего укрытия ещё сильнее, чтобы не терять меня из виду, как вдруг…
  - Вот ты где! – Мои руки весьма ловко ухватили маленького хитреца и вытащили из-под шезлонга. – Значит, вы с папой решили обыграть меня на пару, да? И это называется благородные мужчины!
  Робин расхохотался и обнял меня за шею.
  - Мы лишь самую малость проявили военную тактику и смекалку, ты, наоборот, должна гордиться нами! – раздался сверху голос Хилари
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
  - Сара, - ласково прощебетал Робин, гордо декламируя звук «р», осиленный лишь в прошлом месяце. Сынишка прижался ко мне лбом.
  Через некоторое время Робин умудрился порвать свою сандалию, и мы с ним отправились менять обувь.
  Обслуживающего персонала в нашей комнате (кстати, до сих пор не знаю, грамотно ли называть каюту комнатой, но против собственных ощущений и восприятий идти трудно) не было, но кто-то здесь точно присутствовал, и я даже почти разглядела кто. Почти… Ну, если говорить честно, то мои глаза уловили лишь обрывок образа. Образа, который с быстротой, показавшейся мне неестественной, юркнул не куда-нибудь, а в открытый иллюминатор. Отверстие было достаточно широким, но куда, прах побери, тот человек планировал попасть, не прыгнуть же в открытое море??? Если, конечно, это вообще был человек. Сама у себя подозреваю сумасшествие, когда пишу эти строки, но факт остаётся фактом – я видела перья. Прекрасные, лоснящиеся и в солнечном свете обжигающие взор золотым сиянием перья, на руках, спине, плечах, голове (по крайней мере, на затылке). Мне почудилась помесь человека и птицы, с размером первого, но со стремительностью второй. Возможно, я решила бы, что у меня небольшая галлюцинаций на почве акклиматизации, если б не Робин, едва не захлопавший в ладоши от энтузиазма.
  - Сара! Там была птица! Ты видела? – Задрав голову, он устремил на меня беззаботный и восторженный взгляд тёмно-карих глаз.
  - Видела, мой милый, - пробормотала я, поглаживая сына по волосам.
  Хорошо, что лайнер относительно недалеко от береговой линии. Здесь работает сотовая связь. Так что через две с половиной минуты Хилари уже был в каюте.
  Я полагала, что муж начнёт заботливо ощупывать мой лоб и осторожно спрашивать, не перегрелась ли я, однако Хилари воспринял рассказ о человеке-птице с полным доверием. Оказывается, на лайнере уже что-то поговаривали о таком странном создании, хотя редкие толки не шли дальше хихиканий, мол, какие забавные штуки могут привидеться, если организм капризничает из-за смены климата.
  - Он не тронул вас? – было первым вопросом Хилари.
  - Нет, он… выпрыгнул в иллюминатор.
  Муж, недоверчиво сведя брови, подставил стул, выглянул в «окошко», осмотрелся, вернулся на пол.
  - Не решил же он сигануть прямиком в море, - озвучила вторая половинка мою собственную недавнюю мысль. – До берега грести и грести, да и о воду с такой высоты можно удариться порядочно.
  - Он не мог перескочить к одному из ближних иллюминаторов?
  - Мог, при наличии снаряжения и навыков профессионального акробата. Я на всякий случай попробую проверить соседние каюты, осторожно поговорить с обитателями. А ты пока осмотрись, а ещё лучше, перебери вещи – вдруг что-нибудь пропало.
  Мы оба думали об одном и том же: прикидывали, не мог ли таинственный гость быть каким-либо существом из другой эпохи. Да, аномалий больше нет. Да, даже если существо прибыло в наше время, когда они ещё были, оно всё равно не могло материализоваться из ниоткуда посреди моря, а до берега, как справедливо заметил господин майор, плыть и плыть. Или лететь и лететь.
  Хилари вернулся приблизительно через полчаса. Робин к тому моменту сладко дремал в своей кроватке. Меня же муж застал задумчиво сидящей за не то письменным, не то журнальным столиком, подпёршую голову одной рукой.
  - Что-нибудь исчезло? – спросил Хилари.
  - Нет, - откликнулась я, выпрямляясь. – Наоборот. – И пересела так, чтоб теперь и мужу было видно то, что сейчас возвышалось на столешнице. – Я нашла его в своём чемодане.
  Когда-то этот сосуд объемом в два хороших чайника, безусловно, поражал всех блеском золота, из которого был изготовлен. Но теперь драгоценный металл потускнел от времени, и вряд ли что-либо могло вернуть былой вид. Однако важность вещи заключалась отнюдь не в её виде и не в материале, использованном для изготовления, поверьте профессионалу. Сосуд был явно старинный, я бы даже рискнула предположить, древний. Рисунки на нём почти полностью стёрлись, лишь хорошенько приглядевшись, можно было рассмотреть призрачные образы не то людей, не то животных, не то тех и других. Одна из картинок сохранилась лучше прочих, и изображала она горы и парящую над ними огромную (по масштабу и соразмерности) птицу, вроде бы орла. Само собой напросилось очевидное подозрение, которым я тут же поделилась с Хилари: скорее всего, именно эту вещь украли у Тимоти Росса.
  - Надо показать ему кувшин, - оживился Хилари. – И вернуть, если вещь действительно принадлежит Россу.
  - Сосуд, - поправила я, - обрати внимание: нет носика, но зато две ручки. А если он всё же принадлежит не Россу, а Росс решит задаром пополнить свою коллекцию?
  - Тебя ведь не это беспокоит, - проницательно прищурился мой собеседник.
  - Верно, - не стала отпираться я. – Когда я работала по своей специальности – ездила на раскопки, потом трудилась в музее, я немало насмотрелась на так называемых чёрных коллекционеров. Ты даже не представляешь себе, сколько древних ценностей приобретается нелегально.
  - И тебе важно знать, получил ли Росс Сосуд по закону, - не столько упрекнул, сколько просто констатировал Хилари.
  Я кивнула.
  - Я уже сделала фото, сбросила одному своему бывшему-будущему коллеге и попросила проверить, нет ли чего-нибудь подходящего в международных списках пропавших древностей. Они пополняются оперативно, так что даже если вещь украли недавно…
  - Если её вообще украли, - не замедлил напомнить мой майор, вызвав у меня улыбку.
  - Да. Если этот сосуд украли, есть шанс, что законные владельцы уже обратились в соответствующие инстанции. Конечно, вполне может быть, что сосуд перекочевал к Россу прямиком из рук каких-нибудь «чёрных копателей» и нигде не был зарегистрирован, тогда мы ничего не сможем доказать.
  - Бедный мистер Росс, - насмешливо вздохнул Хилари. – Мало того, что сейчас наверняка мечется и переживает из-за своей потери, так его ещё и подозревают во всех грехах. – (Тут я хотела было заметить, что поводом задуматься является тот факт, что артефакт перевозят на лайнере, а не на самолёте; как известно, в аэропортах контроль строже, а проверки дотошнее.) - Кстати о грехах. К ним относится и воровство. Именно в нём нас заподозрят, если обыск дойдёт до нашей каюты; а он дойдёт, поиски кипят по всему судну и планомерно продвигаются.
  - Давай подождём хотя бы час, - взялась за уговоры я. – Может, Фарлинг успеет обнаружить что-нибудь за это время.
  Я сама понимала, как далека эта надежда от реальности. Списки пропавших древностей можно проверять сутками.
  Каково же было моё удивление, когда по прошествии всего лишь сорока минут Фарлинг перезвонил и сообщил:
  - Сара! Ты держишь в руках сосуд Браги*!
[* В английском языке слово «брага» пишется и произносится совершенно по-другому, так что нет никакой связи с названием напитка; прим. авт.]
  - Сосуд Браги? – обомлела я, и глаза мои, должно быть, зажглись благоговейным трепетом. Однако трепет был быстро притушен скептицизмом. – Но это миф, выдумка, сосуда не существует.
  - Ну, олимпийских богов тоже нет, но никто не утверждает, что не существует такой вещи, как золотое руно. Однако ты в чём-то права: такой артефакт официально нигде не зарегистрирован.
  - Откуда же информация о нём взялась в списках?
  - Её подали чуть больше недели назад. Обратилась одна норвежская деревенская община, заявив, что у них украли предмет искусства, хранимый ими и их предками в течение тысячелетий. Стоял себе сосуд и стоял в надёжном месте, никто из местных о сосуде особо не распространялся, поэтому и постороннее не знали и не лезли. А в один прекрасный день раз – и нет.
  - Они приложили к сообщению фото?
  - Фотографии нет, но есть подробное описание предмета, где фигурирует наиболее различимое изображение на сосуде – парящий над горами орёл.
  - Орёл… Что ж, логично.
  - Они не предоставили доказательств того, что сосуд древний, что он вообще существует, в конце концов. Но и повода лгать у них нет. Скорее всего, этот сосуд был изготовлен местным умельцем в незапамятные времена, постепенно оброс легендой, мол, Сосуд передали сами боги. В результате вещь передавалась целым поселением от отцов к сыновьям. Подобные «передавания» - не такая уж редкость в негусто населенных странах Европы, особенно северной.
  - Замечательно. Теперь мне нужен тонкий совет, у тебя ведь неплохой опыт в юридических делах. Я имею право не отдавать Сосуд Россу, если тот объявится и потребует то, что, как он наверняка будет утверждать, принадлежит ему по праву, было честно куплено/найдено/обменяно и т. д.?
  - Я наслышан о Тимоти Россе, бьюсь об заклад, у него хватило ума сделать или качественно подделать все необходимые документы. Ты не вправе держать у себя вещь, принадлежащую ему, пока не будет доказано, что она получена незаконным путём. Чтобы это доказать, потребуется экспертиза.
  - Которую на корабле провести нельзя.
  - Плюс особенности законодательства той страны, на территории коей вы будете находиться.
  - Я поняла, спасибо.
  - Что ещё за сосуд Браги? – полюбопытствовал мой супруг, терпеливо дождавшийся конца телефонного разговора.
  - Это из области скандинавской мифологии, - с удовольствием ответила я. – Есть очень длинная, но интересная легенда. Если коротко, то мёд поэзии хранился в пещере великана…
  - Предводитель богов Один решил украсть мёд, проглотил, превратившись в огромного орла, и улетел в Асгард*, по пути выплюнув одонки на землю, чтоб было легче спастись от преследующего его великана. Я помню эту легенду, ты когда-то рассказывал её при мне. Насколько я уловил, Один отдал добычу своему сыну.
[* Асгард – в скандинавской мифологии небесный город, обитель богов-асов; прим. авт.]
  - Да, богу поэтов, его звали Браги. А Браги поместил мёд в золотой сосуд.
  - Ты же не думаешь, что это тот самый. – Муж заинтересованно склонился над сосудом и даже осторожно приподнял ставшую практически прозрачной от времени крышку, будто надеялся увидеть внутри мёд поэзии. Знал бы он, из чего этот мёд сделан изначально.*
[* По преданию мёд поэзии был изготовлен из крови убитого Квасира, который в свою очередь возник из слюны асов (богов из Асгарда) и ванов (группы богов плодородия, влаги и мореплавания), которые совершили обрядовое смешение слюны в чаше при заключении мира между собой; прим. авт.]
  - Конечно, нет. – Я слегка притормозила на конце фразы. Порой так хочется верить в чудеса. И всё же я учёная. – Нет. Но вещь впрямь древняя и ценная, вдобавок, дорога поселению, жители которого хранили её веками.
  - Другими словами, Россу её возвращать не надо.
  - Я сделаю всё, чтобы Сосуд не попал в его руки снова.
  - Сделать желательно побыстрее, потому что, насколько я могу судить этой возне, - он примолк, акцентируя моё внимание на шорохах и приглушённых голосах в соседней каюте, - к нам вот-вот нагрянет проверка.
  Служащие явились к нам минут через десять, объяснили ситуацию, попросили разрешения осмотреть номер.
  - Пожалуйста, - радушно согласилась я.
  Беднягам и самим было неловко, однако свою задачу они выполняли споро. Застопорились лишь на перевозном сейфе, мирно стоящем в уголке шкафа-купе.
  - Что там? – спросил юноша лет, наверное, двадцати.
  - Моё оружие, - спокойно оповестил Хилари, до того наблюдавший за процессом с иронической ухмылкой. – Я военный, у меня есть документы, подтверждающие право возить его с собой.
  Работник постарше деликатно вопросил:
  - Но Вы же не откажетесь открыть сейф и показать нам содержимое?
  - Откажусь. – Мой майор миролюбиво и вместе с тем безапелляционно сложил руки под грудью. – Я офицер Британской армии, я занимаюсь безопасностью Министерства Обороны, мой служебный арсенал – государственная тайна.
  - Зачем Вы возите государственную тайну с собой? – хмыкнул юноша.
  - Это тоже государственная тайна, - любезно осклабился Хилари.
  Служащие ушли ни с чем. Я устроилась на постели, с помощью сотового телефона исследуя Интернет на предмет каких-либо сведений о сосуде Браги. Хилари пристроился рядом, заглядывая во Всемирную паутину через моё плечо.
  Однако прежде, чем мы успели выудить что-то стоящее, нас вновь потревожили. На сей раз за дверью каюты оказались не служащие лайнера, а важный мужчина средних лет в компании двух громил в черных пиджаках и тёмных очках – определённо охранников. Личность главного тоже глубоких сомнений не вызывала.
  - Тимоти Росс, - сухо представился он, без приглашения перешагивая через порог.
  - Майор Беккер. – Хилари приподнял бровь, отчётливо намекая на то, что ему не очень-то нравятся, когда к нему заходят без спроса.
  Намёк был проигнорирован.
  Я теперь стояла рядом с супругом, изучая любителя древностей. Знаете, бывают люди – увидишь и не запомнишь. Так вот, Росс не из их числа. Вроде бы ничего особенного ни во внешности, ни в голосе. Но каждая черта его лица казалась острее бритвы, а взгляд без сомнения умел впиваться в жертву не хуже клинка.
  - Мне сообщили, что Вы отказались предоставить для осмотра свой сейф.
  - Это моё право.
  - Вы заставляете меня подозревать, что прячете там вещь, принадлежащую мне.
  - А это Ваше право, - преспокойно пожал плечами муж.
  - Откройте сейф.
  - Нет.
  - Я заручился поддержкой капитана.
  - А за мной правительство Великобритании.
  - Не прикрывайтесь различными министерствами. – Судя по тону, Росс – человек терпеливый, холодный, умеет надавить без лишних эмоций.
  Но и Хилари умеет держаться, когда это необходимо. Ни единого лишнего жеста, ни одного опрометчивого взгляда!
  - Слушайте, Вы, - начал Росс.
  - Потише, - оборвал его майор, небрежно прислонившись к стене. – У нас сын спит в соседней комнате.
  - Вот как?
  У меня нехорошо дрогнуло сердце от этого приглушённо-проникновенного вопроса коллекционера.
  - Не боитесь, что с ним может что-нибудь случиться? – тем временем доспросил Росс.
  На миг в глазах Хилари сверкнула молния яростного гнева, но погасла она так же быстро, как и появилась, уступив место спокойствию и уверенности.
  - Не боюсь, я хорошо за ним присматриваю. А вот достаточно ли хорошо присматривают за Вами, мистер Росс?
  - Ответ представляется мне очевидным, - мужчина чуть развёл плечи, словно указывая на стоящих по бокам охранников.
  - Я бы не был так уверен, - усмехнулся Хилари, и могу поклясться, что эта усмешка выбила коллекционера из колеи.
  - Так Вы не покажете, что в сейфе?
  - Нет.
  Как бы ни злился, как бы внутренне ни бесился Росс, ему и его грозным ребятам пришлось уйти. Он понял, с кем связался.
  Всё же мне было не по себе, хоть муж и успокаивал меня. По идее, нам надо лишь дождаться ближайшей «остановки», чтобы сойти на берег и обратиться к властям, а Росс вряд ли настолько жаждет конкретно этот Сосуд, чтобы совершить преступление, в конце концов, у этого человека полным-полно других сокровищ.
  Оставалась главная загадка: если кто-то украл Сосуд, зачем подбросил его нам? Хилари предложил маловероятное, и всё же единственное более или менее разумное объяснение:
  - Тот, кто это сделал, знал, что я имею право не предъявлять свои вещи к досмотру.
  - Но откуда «кто-то» это узнал? Почему был так уверен, что мы не отдадим Сосуд?
  - Может, и не был, а лишь надеялся.
  - Да, но даже для слабой надежды он должен был знать хоть что-то о нас.
  Слишком много неизвестных в задаче.
  Я возвратилась к поискам в Сети. И что же я обнаружила? Полузаброшенный и какой-то маловменяемый сайт, посвящённый скорее домыслам, нежели настоящей скандинавской мифологии,  я бы с презрением закрыла страницу, если б не один рисунок. Картинка, сделанная в стиле чуть ли не наскальной живописи, изображала людей вокруг сосуда, и одеты эти люди были в костюмы птиц.
  - Интересно, - подытожил Хилари, опять из-за моего плеча. И озвучил подпись под рисунком: – «Сосуд Браги в окружении верных хранителей». По-моему, эти хранители смахивают на того, кого описала ты.
  Я кивнула, начала плавно прокручивать текст под заголовком, сама взявшись за прочтение:
  - «По легенде, хранители сосуда Браги носят одежды из золотых перьев, стилизованные под орлов – в честь Одина, превратившегося в орла, чтобы добыть мёд поэзии, который и хранился в Сосуде. Также предания гласят, что хранители отличаются нечеловеческой ловкостью и даже умеют летать…»
  - Вот это уже полный бред, - не выдержал муж. – В летающих людей я не поверю никогда. И если эти хранители настолько ловкие, как они допустили кражу Сосуда?
  - Хилари, это легенда. В легендах, как правило, есть истина, но она – лишь ядро, всё равно что горошинка внутри тыквы. И потом, даже если хранители существуют, вряд ли они денно и нощно стоят оцеплением вокруг Сосуда. Вполне вероятно, что какие-то семьи в память о предках хранят «перьевые одежды», передают своим детям былые наставления. Не исключено, что один или несколько таких как бы хранителей, ведущих обычную жизнь, узнали о пропаже, решили, что надо бы исполнить долг, завещанный предками, и помчались возвращать украденное. Не смотри так скептически, это лишь гипотеза, помнишь? Меня больше смущает костюм. Неужели дань традициям настолько верна, что человек решил так вырядиться на современном корабле?
  - Здесь всё как раз понятно. Костюм скрывает личность или, как минимум, отвлекает внимание от неё, да и всей истории придает мистический оттенок. Никто не скажет: «Я видел человека ростом примерно в пять с половиной футов, весом, наверное, в сто двадцать фунтов, с овальной формой лица, прямым носом, светло-каштановыми волосами и серыми глазами». Скажут: «Боже, я видел человека в золотых перьях! Какой нос, какое лицо? Вы что, не слышали меня? Он был в Перьях!»
  Сейчас я пишу это, и текст мне самой кажется чистейшей бессмыслицей. Но о подобном событии грех не написать, в конце концов, в дневник надо заносить в первую очередь действительно интересные события.

ххх

26 июля, 6:48
  Просто поразительно, как всё разрешилось. Я сейчас так взбудоражена, что могу одновременно и обсуждать случившееся с мужем, и записывать свои впечатления в дневник!
  Вчера Робин, неплохо подремавший днём, опять ударился в сон ещё до десяти часов вечера. Мы с Хилари тоже решили лечь спать пораньше. Вернее, спала я, а он, мне кажется, не сомкнул глаз, не то всё же опасаясь, что Росс вздумает выполнить свою полувысказанную угрозу, не то предполагая, что таинственный «орёл» возвратится за тем, что оставил у нас на хранение. Интересно, чего Хилари ожидал? Что тот человек постучится в нашу дверь, попросится войти, и, опасливо оглядываясь, скажет: «Здравствуйте, это я украл сосуд Браги и подложил его вам. Теперь я пришёл, чтоб забрать его обратно»? Можете смеяться, но именно так всё и случилось, примерно в три часа ночи.
  Моё изумление граничило с шоком, когда я рассматривала устроившегося за нашим столиком светловолосого мужчину в форме служащего. Того самого, на которого я в буквальном смысле натолкнулась прошлым утром, на палубе.
  - Вы не узнаёте меня, мисс Пейдж? – улыбнулся он и тут же поправился: - Впрочем, полагаю, вы теперь миссис и фамилия у Вас другая.
  Я не узнавала его лицо, но теперь, в тишине каюты, я узнала его голос, отдающий лёгким, еле уловимым акцентом. Мне доводилось слышать, как голос этот обращается к многолюдной аудитории, рассказывая о трудностях археологических работ в северной местности, которая не менее богата на сюрпризы древности, чем, скажем, Египет, но благодаря суровым холодам ревностно оставляет свои тайны в собственном ведении.
  - Профессор Веберг!
  Ну конечно! Профессор Ларс Веберг, мы виделись с ним, наверное, лет десять назад, немудрено, что я сразу его не вспомнила. Он был одним из самых молодых профессоров, выступавших на конференции, посвящённой проблеме нелегальных раскопок и продаж предметов, представляющих историческую и культурную ценность; Вебергу тогда не было и тридцати лет. Я тоже выступала там и, смею думать, говорила несколько горячее, чем положено при зачитывании доклада, но моё слово произвело впечатление на многих, видимо, не в последнюю очередь и на этого норвежского учёного.
  - Польщён. – Улыбка скандинава сделалась шире. – Простите, что обременил вас, - он теперь смотрел и на меня, и на Хилари, - но выбор был небогат. Я планировал забрать сосуд у Росса в течение стояния в Гавре – пробраться на борт и сразу вернуться на берег, но не удалось, а до следующего порта я ждать не мог. Я случайно услышал, как кто-то из пассажиров говорит о вашей паре, о том, что Вы – военный, британский офицер; следовательно, наверняка имеете право не давать разрешение на обыск или, по крайней мере, можете так заявить.
  - Хотите сказать, на всём лайнере не нашлось более надёжного места, чем наша каюта? – фыркнул Хилари.
  - Вы же сами видели, как всё судно перерыли до последней спичечной коробки.
  - Как вам удалось украсть Сосуд? Он же не просто стоял у Росса на полке.
  - Профессиональные секреты.
  - Когда Вы стали вором?
  - Моя милая мисс Сара, я не вор, я хранитель. Не расширяйте так глаза, они у Вас и без того прекрасны. Я не чудик, бегающий в костюме из перьев, не фанатик и не сумасшедший. Просто мне достались определённые обязанности и возможности от предков.
  - Возможности? – нахмурилась я.
  - Кстати, как вы проделали этот фокус с окном? – подхватил Хилари.
  - Некоторые вещи знать не стоит, - мягко молвил Веберг. – Не потому, что это опасно, а потому, что это просто… просто лишне.
  - Как учёный может утверждать такое? – насупилась я.
  Он вновь улыбнулся, встал.
  - Сосуд, будьте любезны.
  - И что будете делать? Мы всё ещё в море, - напомнил майор Беккер.
  - Да, но до берега сейчас всего полторы мили. Я приготовил лодку. Не хочу разбирательств с властями, это затянется, вдобавок, привлечёт ненужное внимание. С вашего позволения, я бы предпочёл просто уйти.
  - Откуда нам знать, что Вы тоже не вор? Что Вы впрямь этот, хранитель?
  - Хилари.
  Профессор лишь молча приосанился, расстегнул свою форменную рубашку. Оказалось, под ней на груди крепилась круглая, тонкая и плоская пластина радиусом не больше, чем, скажем, у футбольного мяча. При ночном освещении я не могла судить со стопроцентной точностью, посему не берусь утверждать, что пластина была из золота. Более того, она наверняка была не из золота, но всё же сходство с этим драгоценным металлом прослеживалось удивительное. Пластина держалась на четырёх столь же плоских и тонких ремнях… Или правильнее назвать их цепями, ибо выполнены они были из маленьких металлических пластин? В общем, эти не то ремни, не то цепочки были именно тем, что удерживало основную пластину на профессорском туловище. Сам профессор надавил на её центр, и тут…
  Наверное, я всё-таки сошла с ума. Так будут думать те, кто прочтёт этот дневник после меня, если таковые читатели вообще найдутся.
  Мы с Хилари сначала услышали, а только потом увидели изменения. Не громкий, но чёткий и размеренный быстрый скрежет достиг нашего слуха. Вот теперь гимн сумасшествию: из нагрудной пластины стали появляться перья. Не расти пучками, конечно, а равномерно выдвигаться, ряд за рядом, постепенно расползаясь по телу профессора, накрыло торс, ноги, руки, плечи, заднюю часть шеи, затылок и даже верхнюю часть лица, образовав нечто вроде маски, окончание которой смахивало на орлиный клюв. Всё, вызывайте санитаров,  я готова.
  Муж, похоже, поставил тот же диагноз сам себе. Машинально отодвинул меня назад, заслонив собой.
  - Не волнуйтесь, - как всегда спокойно произнёс Веберг, в миролюбивом жесте поднимая руку.
  В свете лампы я разглядела, что перья тоже металлические и тонкие до полупрозрачности. Всё же что-то настойчиво подсказывало: тонкость тонкостью, а прочности им не занимать.
  - Что это? – прошептала я. Хилари потом клался, что голос у меня был восторженнее некуда.
  - В древности это называли доспехами. По преданию, их для хранителей изготовил сам Вёлунд.
  - Знаете, - сквозь зубы вывел майор, - я не самый безграмотный человек, правда. Но мне уже до зубовного скрежета надоели эти непонятные заковыристые имена!
  - Вёлунд был великим кузнецом, - пояснила я.
  - Божественным кузнецом или богом кузнецов, - дополнил профессор, в силу уклона своей специальности, да и собственного происхождения (повторяю: он норвежец) разбирающийся в скандинавской мифологии куда лучше меня.
  - Он мог изготовить нож, способный при легчайшем прикосновении прорезать кусок мяса, кость, тарелку и стол, на котором всё это стояло.
  - Короче, мастер своего дела, - подытожил Хилари, оглядывая облачение Веберга. – Слушайте, почему вы, норвежцы, не используете это широко? Это же удивительная технология, судя по всему.
  - Вы лучше меня знаете, как часто удивительные технологии идут на отвратительные дела. Друзья мои, я вынужден напомнить о Сосуде.
  - Но ведь это просто сосуд, - неуверенно проговорила я, пока Хилари доставал предмет нашего разговора из сейфа. – В нём нет ничего… - хотела сказать «волшебного», но передумала. - …Сверхъестественного.
  - Им дорожили мои предки, дорожат мои земляки-современники.
  - Этого более чем достаточно, - улыбнулся Хилари, вручая Сосуд профессору.
  - Может, Вам его завернуть во что-нибудь? – предложила я.
  - Хорошая мысль. Вы, женщины, замечательно предусмотрительные существа.
  В последний раз сосуд сверкнул для меня своим тусклым золотом и исчез в складках большого тонкого полотенца, превратившись в обычный с виду свёрток, который Веберг бережно зажал подмышкой.
  - Вы же не собираетесь идти к лодке по всему кораблю в таком обличии? – поднял бровь Хилари.
  - Не придётся, - заговорщически улыбнулся норвежец, словно фокусник, решивший сделать детям приятное и показать свой лучший номер. – Разрешите воспользоваться вашим иллюминатором?
  Сейчас сама с трудом верю, что такое было. Но ведь было. Профессор, почти не разбегаясь и не отталкиваясь от пола, стрелой юркнул в открытый мною иллюминатор, словно мимоходом помогая себе одной лишь рукой, теперь так походившей на крыло. Исчез в проёме, а мы бросились посмотреть, что стало с профессором снаружи. Но профессорское лицо тут же высунулось из иллюминатора.
  - Совсем забыл сказать: огромное спасибо вам обоим, от меня и от моих земляков.
  И он скрылся, а мы только и успели разглядеть ловкую золотистую тень, скользящую по практически отвесной поверхности погружённого в полутьму лайнера (лишь частично освещающего самого себя) от одного иллюминатора, к другому, всё ниже и ниже. Профессор быстро за что-то цеплялся, удерживался и сразу перемещался вновь.
  - Что ты там говорил насчёт акробата? – Я повернулась к Хилари.
  Он повернулся ко мне.
  - Назовём это хорошей физической подготовкой, - кашлянув, предложил господин майор. - Да и снаряжение у него имеется – костюм явно сделан не только для красоты.

ххх

26 июля 17:07
  Практически всё утро мы вновь провели на палубе, где Робин с двумя другими детьми устроился играть. Я и Хилари расположились чуть поодаль от прочих родительских пар. Вдвоём улеглись на шезлонг, откуда присматривали за нашим чадом и в то же время наслаждались близостью друг друга. Мне было так хорошо, так тепло. Я чувствовала дыхание мужа на своём плече, даже ощущала сердцебиение Хилари, достигающее моей спины, прижимающейся к широкой майорской груди.
  - Всё же это удивительно, - произнёс он вдруг. – Мы привыкли копаться в технологиях будущего, а оказывается, и в прошлом были изобретения, немыслимые для нас сейчас.
  - И заметь, предки оказались мудрее потомков – не допустили того, чтоб эти изобретения стали орудием уничтожения, разрушения.
  - Да. Поневоле вспомнишь то будущее, из которого прибыл Мэтт, в котором пребывала ты…
  Мне не хотелось продолжать разговор в этом направлении.
  - Несправедливо, что Росс остался безнаказанным, - негромко произнесла я. – Мне всегда хотелось верить, что у таких вещей, как сосуд Браги, есть некая… энергетика, плохо сказывающаяся на тех, кто получил подобную ценность нечестным путём. Называй это проклятьем древних, если хочешь.
  - Росс ведь впустую потратил средства, пошедшие на приобретение Сосуда. Не говоря уже о времени.
  - Не думаю, что это существенно для Росса.
  - Миссис Беккер, доброе утро! – Розовощёкая Габриель нарисовалась на нашем горизонте подобно второму солнышку. – Вы уже слышали?
  - О чём?
  - Тимоти Росс сегодня ночью упал и сломал ногу. Представляете, запнулся о собственный порог и так неудачно свалился, бедняжка.
  Я ощутила, как Хилари только в последний миг сдержал усмешку. Он натянул на лицо серьёзную гримасу и степенно произнёс:
  - Весьма прискорбно, весьма.
  От этой степенности Габриель, видимо, сразу захотела сбежать, что она и сделала, аргументировав свой побег тем, что новость ещё нужно рассказать родным и другим друзьям.
  - Ну? – Всё же усмехнувшийся Хилари нежно поцеловал меня в шею, я тихонько промурлыкала что-то одобрительное. – Справедливость восторжествовала. Теперь ты полностью спокойна?
  Я собралась ответить: «Да», но тут увидела нечто, от чего сказала:
  - Не совсем. Остался ещё один пункт.
  По палубе продвигалась темнокожая официантка, та, что с самого начала путешествия не давала мне покоя. Сейчас она была не в служебной форме, шла под руку со светловолосым мужчиной. Увидев меня, приостановилась, её взгляд тоже стал настороженным.
  - Хватит, - решительно выдохнул Хилари. – Пора всё прояснить, чтоб спасти хотя бы вторую часть отдыха.
  Он, поднявшись, поднял и меня, потянул за собой. Мы подошли к этой паре.
  - Здравствуйте, - без обиняков начал мой муж, впиваясь взглядом в официантку. Руку даю на отсечение, в то мгновение Хилари подумал, что и он видит в ней что-то знакомое.
  - Здравствуйте, - не слишком уверенно отозвались официантка и её спутник.
  - Простите, но нас с женой не первую неделю мучает вопрос: мы с Вами нигде не встречались раньше?
  Во взгляде темнокожей девушки слились удивление и облегчение.
  - Да? – улыбнулась она. – Не поверите, я спрашиваю себя о том же. Не помню, где мы виделись.
  Бросив взгляд на Робина и убедившись, что наш мальчик мирно играет с ровесниками, я возвратилась к беседе.
  - Мне кажется, мы не встречались вовсе. Я не могла видеть вас, скажем, по телевизору?
  - Вряд ли, - пожала плечами девушка. – Я не знаменитость, и на телевидении ни разу не засветилась. Как Ваше имя?
  - Сара Беккер. А Вы…?
  - Зоуи Грант. Кстати, это мой муж – Стэнли.
  Светловолосый коротко кивнул. Моя вторая половинка тоже представилась. Но обмен любезностями ситуацию нисколько не прояснил.
  - Вы не имеете отношения к науке, особенно археологии или мифологии?
  - Что Вы. Вообще-то я фармацевт, но недавно решила попробовать себя в чём-то новом, и мы с мужем устроились на этот лайнер. Собираемся хотя бы пару месяцев пожить не так, как привыкли, а дальше будет видно.
  - Имеете отношение к прессе? – насторожился Хилари.
  - Никакого, - ответил за Зоуи её супруг.
  - Как насчёт Вашей девичьей фамилии? – осведомилась официантка.
  - Пейдж. Знакомо?
  - Нет, - качнула головой Зоуи. – А я в девичестве была Остин.
  Бац! Вот и оно!
  Мы с Хилари переглянулись и едва не расхохотались.
  - Остин? – переспросил мой муж.
  Боже, ну конечно! Я никогда в жизни не видела этой девушки, но мне знакома её улыбка, точно так же улыбается Питер! И глаза у них чем-то схожи, и манера говорить.
  - Сестра Питера Остина? – Я могла бы и не уточнять.
  - Да… - Зоуи пару раз моргнула. – Вспомнила! Вы – подруга Дженни, верно? Я видела Вас на одной из фотографий, когда мы приезжали к брату в гости.
  Мы вчетвером долго смеялись.
  Тучи над круизом развеялись окончательно.

Горная страна
  - Значит, с буддизмом покончено? – Дженни и не старалась скрыть усмешку.
  - Да и уже давненько - после той истории с грибами Ева явно стала сомневаться в постулатах. – Эмили же сдержалась. Религия – не повод для насмешек. Хотя грустить было трудно. – Теперь у неё новое увлечение.
  - Какое же? – Пиарщица хихикнула в телефонную трубку. – Подожди, дай мне пару секунд морально подготовиться. Всё, теперь можешь отвечать.
  - Друиды.
  - Что-что?
  - Друиды, мифы о короле Артуре, Мерлине и всё, что с этим связано.
  - О, Небо! Эмили, она, надеюсь, ещё не установила жертвенный алтарь на заднем дворе?
  - Хуже. Она тащит всех в Шотландию.
  - Не вижу логики.
  - Раз в два месяца в доме происходит глобальная уборка, набирают дополнительный персонал, чтоб всё здание привели в порядок, не могут же две горничные постоянно поддерживать чистоту на такой большой площади. А на этот период Освальды обычно уезжают куда-нибудь всей семьёй. На сей раз Ева решила, что они непременно должны поехать на Праздник Друидов.
  - Что за праздник?
  - Костюмированное торжество, проводится каждый год в Каледонском лесу, вернее, в первую очередь на территории замка-музея, прилегающей к лесу. Туда специально завозят дрова, чтоб желающие могли разжечь ритуальные костры, поводить хороводы, переодевшись в друидов, даже сымитировать жертвоприношения. Говорят, от таких энтузиастов нет отбоя. А днём там проводится ярмарка, где торгуют травами и якобы магической утварью. В общем, приманка для туристов. Ева очень хочет туда. Она предложила и мне поехать с ними. Сначала я хотела отказаться, но потом решила… - Девушка замолкла.
  Дженни понимала, что так смущает подругу.
  - Что надо, наконец, перестать избегать Мэтта? – подсказала бывшая Льюис.
  - Да, - выдохнула Мерчант. – Я не буду специально искать встречи с ним, но если мы столкнёмся, так тому и быть. Считай, что я устраиваю себе испытание. Не хочу больше бегать от него, и ещё больше не хочу, чтоб он думал, будто я его в чём-то виню.
  - А ты не винишь?
  - Что за вопрос? Конечно, нет. У нас были разногласия, но это не значит, что на ком-то лежит вина.
  - Хорошо, - после недолгой паузы вывела Дженни. - Рада это слышать, думаю, и Мэтту не помешало бы.
Эмили непроизвольно нахмурилась.
  - Что-то случилось? Мэтт что-нибудь такое говорил?..
  - Как же, - хмыкнула пиарщица, - да проще дождаться дождя из лягушек, чем излияний от Андерсона. Он держится, Эмили, он молодец. Но ему трудно, и совсем неважно, говорит он об этом или нет. Мы с Питером недавно были у него, Беккер тоже часто ездит, да и Ник. Никто не хочет надоедать, но никому не нравится, что он подолгу остаётся один в пустом доме посреди леса.
  Как будто сама Эмили ни разу об этом не думала! Да у неё сердце разрывалось, когда она представляла, как Мэтт живёт в полном одиночестве, наедине с запертой детской… И всё же никто не держал его там насильно, и Мэтт – сильная натура, такие не ломаются. Если бы стало совершенно невмоготу, он бы сменил обстановку, точно.

***

  Эмили ожидала, что непросто будет вновь смотреть на пейзажи Горной страны*, где, как ни крути, было прожито много счастливых дней, теперь невозвратимых; да и горькие воспоминания оставались острыми. Ошиблась. Смеяться не хотелось, но и плакать тоже. В груди защемило скорее тоскливо, чем больно.
[*Горная страна или Шотландское высокогорье - горная территория Шотландии, занимающая примерно 2/3 этой автономной области; прим. авт.]
  - Мисс Мерчант, Вам нехорошо? – Сабрина подёргала гувернантку за рукав.
  Эмили находилась на заднем сидении вместе с двумя девочками, за рулём был Шон, охотно составивший компанию родственникам в поездке. Брат Тома сдержал слово и больше не порывался признаваться в своих чувствах; кажется, чётко теперь понимал, что у них с Эмили ничего не получился, что, однако, не мешало ему по-прежнему хорошо к ней относиться.
  - Нет, меня слегка укачало, только и всего, - поспешно улыбнулась шатенка.
  - Меня раньше тоже укачивало, когда я была маленькая, - важно заявила крошка Кэй, чем вызвала приступ массового доброжелательного смеха.
  Недалеко от музея располагалась крупная деревня, многие жители которой охотно сдавали жильё  внаём. Освальды и Мерчант остановились в небольшом домике на оживлённой улочке, двухэтажном, с шестью комнатами, не считая гостиной. Разумеется, контраст с целым замком был налицо, но никого это не расстраивало, наоборот, подобная смена обстановки казалась приятной.
  Ева быстро нашла себе единомышленников, вернее, единомышленниц – таких же увлечённых артуро-мерлиново-друидической темой туристок, как и она. Образовалась компания из семи болтушек. Вернее из шести, Эмили предпочитала больше слушать и про себя посмеиваться, без всякого намёка на издевательство. Две дамы были старше Евы, одна приходилась миссис Освальд ровесницей, ещё две вряд ли достигли и тридцати пяти лет. Мерчант сознательно сосредотачивалась на их беседе, сидя за столом в крохотной закусочной, чтобы не дать себе думать о том, до чего близко сейчас Мэтт. Всего несколько миль… Но реплика Александры, одной из младших подруг Евы, свела на нет все старания бывшей сотрудницы ЦИА.
  - Говорят, местный егерь – просто зверь.
  Эмили вздрогнула, и чтоб это не вызвало недоумения, притворилась, что просто решила поправить:
  - Наверное, Вы имели в виду лесника, егерей здесь нет, это ведь не охотничьи угодья.
  - Без разницы, - мимоходом бросила Александра, увлечённая своим же повествованием. – Представляете, наткнулся в лесу на детей, мучавших животное. Поймал всех троих и повесил!
  Эмили в данный момент ничего не ела, но это не помешало ей подавиться.
  - Повесил?! – присоединилась она к хору остальных женщин.
  - Не за шеи, конечно, - хихикнула Александра. – Связал всем троим руки, заткнул рты, подвесил за талии и ушёл. Вернулся и снял только через сутки.
  - Через сутки? – ужаснулась Кэтрин, сверстница рассказчицы.
  - Ага.
  - Никто не нашёл детей до этого?
  - Видимо, никто не знал, куда они отправляются. И потом, участок леса хоть и невелик, но это всё-таки не городской сквер.
  - Бедные детишки! – охнула Аннабелла, дама категории «постарше».
  На взгляд Эмили, жалеть надо было животное, а уж никак не малолетних извергов. Но девушка промолчала, боясь прервать повествование. Она даже не замечала, с какой силой её ладони сжимают чашку чая, горячего, между прочим.
  - И что сделали с этим садистом? – требовательно вопросила Сандра, сестра Аннабеллы.
  - Ничего.
  - Как?!! Неужели родители и сами дети не обратились в полицию?
  - Обратились, полицейские приехали, задержали лесника и отвезли в участок, но дело так и не открыли.
  - Почему?
  - У парня нашлось алиби. Вернее, ему его обеспечили. Из самого Лондона приехала высокопоставленная шишка, как положено в машине с мигалками и в сопровождении автомобилей охраны. Важный чиновник заявил, что в момент совершения преступления лесник был с ним. Оказалось, этот лесник – бывший сотрудник какой-то серьёзной правительственной организации.
  Эмили слабо представляла, чтобы кто-то из самого Лондона ехал до Шотландии кортежем с мигалками. Скорее уж, не обошлось без самолета, а организовать эффектное прибытие можно и на месте.
  - Естественно, официально поверили важному чиновнику, а не трём подросткам, у которых, к тому же, уже были проблемы с полицией. Но на деле все знают, что мальчишек наказал именно лесник, и многие на его стороне.
  «Я понимаю этих многих», - мысленно улыбнулась Мерчант.

***

  К вечеру у любителей легенд случилось явное обострение, чему способствовала сгущающаяся темнота и зажигающиеся костры. Многие гости праздника переоделись в друидов, точнее, нахлобучили на себя длинные балахоны с широкими капюшонами. Кто-то уже начинал разыгрывать обряд жертвоприношения.  К неудовольствию Евы и ужасу Эмили Патрик изъявил желание побыть в роли жертвы. В мальчике определённо дремал великий актёр, он просто мастерски сыграл того, кому предстояло умереть за неведомых богов или духов. Собравшиеся вокруг зрители даже зааплодировали, а Ева, кажется, начала охладевать к друидическим идеалам.
  - Минуточку внимания! – объявила работница музея, выходя в народ. – Пока праздник не в разгаре, я хочу напомнить, что формально мы находимся на территории заповедника, прямо за воротами музея – Каледонский лес. Выслушайте несколько правил поведения.
  Вряд ли кто-то стал бы дальше слушать маленькую хрупкую женщину, да она на это и не рассчитывала. Слово взял мужчина, словно из-под земли выросший у неё за спиной.
  - Итак, правила очень просты.
  Ноги Эмили приросли к земле, а кости задеревенели. Она стояла и не могла пошевелиться, не могла повернуться. В принципе, это было и не нужно, ибо обладателя этого голоса девушка могла узнать и без зрительного подтверждения.
   - …не разжигать костры на территории леса, - продолжал перечислять Мэтт, - не ломать ветки и тем более не пытаться играть в дровосеков и рубить деревья. Ходите по тропинкам, люди, протоптавшие их, были не глупее вас. Тот, кто бросит мусор, будет пойман и вынужден этот мусор съесть.
  Кто-то неуверенно посмеялся, сам Мэтт тоже усмехнулся, давая понять, что последняя фраза, конечно же, шутка, но не стоит проверять, какова в ней доля правды.
  Мерчант, наконец, заставила себя медленно обернуться. Взгляд сразу наткнулся на Мэтта. В неверном пляшущем свете костров Андерсон казался таким… непонятным. Девушка не могла сказать, переменился ли он за минувшие месяцы. Она как будто не видела его лет десять.

- Да. Нам в другую сторону, Шон, вот туда. И он не совсем друг, он мой муж. – Секунду помедлив и краем глаза полюбовавшись изумлением спутника, девушка без охоты досказала: - Бывший.
  - Ты была замужем?
  Эмили решила разочаровать несчастного поклонника по полной программе, чтоб не расстраивался из-за любовной неудачи, если таковое расстройство ещё имело место быть.
  - Дважды. Шон, ты снова не туда идёшь.
  - Нет же, нам влево, так короче.
  - Не короче, поверь мне. Я жила в этих местах.
  - Если сомневаешься во мне, посмотри на указатель. – Мужчина махнул рукой в сторону.
  Взгляд Эмили проследовал за этим жестом, однако ничего, кроме стены деревьев и кустарника, не обнаружил. В следующий миг что-то жесткое, но не твёрдое впечаталось в шею, сдавливая её по окружности. Мерчант успела только наполовину вдохнуть, да тут же выдохнуть-хрипнуть. Вцепилась пальцами в кожаный ремень, сжимающий горло.
  Наверное, девяносто, а то и девяносто девять процентов девушек в подобной ситуации растерялись бы полностью - за что их, безусловно, нельзя винить - и продолжили попытки отодрать от себя удавку. Но Мерчант побывала во множестве острых ситуаций, и научилась быстро ориентироваться в критических случаях. Пальцы одной руки отнялись от ремня с тем, чтоб через долю секунды ногтями безжалостно вцепиться в правую кисть Шона. Это не заставило его разжать хватку, но оная несколько ослабла, что позволило Эмили на краткий миг сунуть руку под свою куртку и вытащить из закреплённого на широком поясе чехла нож. Она давно уже распрощалась со старыми верными кинжалами, сопровождавшими её в былых путешествиях по различным временам. Но Мерчант не могла не насторожиться после того, как второй раз чудом избежала смерти. Шатенка говорила себе, что всё это выдумки и игра её воображения, однако леди стало спокойнее, когда ночью она наскоро сшила специальный пояс, на который пристроила парочку наиболее подходящих по форме и размеру кухонных ножей.
  «Стерва, что ты натворила?! У меня из-за тебя кровь, ты меня порезала!» - именно так в смягчённом и цензурном виде звучит фраза, выплюнутая невольно отпрянувшим Шоном после того, как его запястье встретилось с ножевой сталью.
  Эмили тоже отпрянула, в противоположном направлении, хватая ртом воздух, держась за горло левой рукой, а правую выставив так, чтоб лезвие ножа было обращено в сторону блондина. Разумнее всего было бы начать кричать и звать на помощь, что Эмили и сделала, хоть это и казалось унизительным. Возможно, она продемонстрировала свою слабость, но когда тебя пытаются задушить, тут уж не до тщеславия. Крик должен если не привести подмогу, то хотя бы спугнуть самого нападающего, который забоится, что кто-нибудь услышит и подоспеет. Но Шон не сильно испугался.
  - А ты интереснее, чем кажешься, - усмехнулся он, делая шаг в сторону Эмили. После предупредительного выпада мужчина приостановился, но самодовольства на лице только прибавилось. – Знай я с самого начала, что ты была замужем, тактика была бы совсем другой.
  Эмили продолжала тяжело и громко дышать, однако сумела выдавить загадочно-недобрую ухмылку, ровнее выставляя нож.
  - Ты бы удивился, узнав, как умер мой первый муж.
  - Надо же, оказывается, нам бы нашлось, о чём по-настоящему занятно поговорить. Жаль, что такой беседе уже не состояться.
  Пытаться выяснить у потенциального убийцы, за что он хочет тебя убить, – дело неблагодарное, поэтому шатенка предпочла лишний раз громко крикнуть:
  - Помогите! На помощь!
  Они чересчур далеко отошли от города…
  - Что здесь происходит?
  Полный недоумения возглас Тома Освальда показался Мерчант райской музыкой. Муж Евы вывернул с поворота тропы, притаившегося за соснами и можжевельниками, и теперь выглядел чрезвычайно растерянным, стоя за спиной гувернантки. Бывшая сотрудница ЦИА в мгновенье ока встала так, чтоб видеть Тома, но не выпускать из поля зрения Шона.
  - Шон? Мисс Мерчант? Что тут у вас?..
  - Ничего особенного, – поспешил заверить блондин.
  - Вызовите полицию! – воскликнула Эмили.
  - Но в чём дело? – Заботливо, обеспокоенно и опасливо (что не удивительно, учитывая наличие ножа) посмотрев на девушку, Том направился было к ней.
  - Вызовите полицию!!! – Эмили молниеносно вытащила второй нож, держа его уже по ту сторону, с которой находился Том. – Сейчас же!
  - Ради бога, что случилось? – хлопнул глазами старший блондин, предприняв очередную попытку приблизиться; но очень быстро и очень правильно поняв намёк девушки, чуть полоснувшей в его направлении воздух, встал и вытащил из кармана куртки сотовый телефон. – Вот, видите, я набираю номер полиции. – Пальцы его шевелились, соприкасаясь с кнопками. – Но что мне им сказать?
  - Главное дозвонитесь, - ничуть не менее напряжённо вывела Эмили, пытаясь уследить сразу за двумя мужчинами.
  Том приложил «трубку» к уху.
  - Алло, полиция? Срочно приезжайте в… - Он огляделся по сторонам. – В общем, мы между городом и территорией музея. Здесь девушка с ножом и… Нет-нет, она никого не ранила, просто чем-то напугана. Поторопитесь. – Убрав сотовый обратно в карман, Том поведал: - Они сейчас приедут. – Опять несостоявшийся шаг к Эмили.
  Девушка крепче обхватила оба ножа, недоверчиво прищурившись в адрес старшего из братьев и медленно-медленно отступая назад – с тропы в сам лес, чтобы лучше видеть Освальдов, стоящих теперь по бокам от леди.
  - Вы даже не сказали, что речь о лесной тропе. И я не слышала никаких отзвуков в трубке.
  Секунду Том хранил непонимающе-добродетельный вид, потом закатил глаза и выговорил братцу:
  - Ты полный кретин. Неужели так трудно справиться с одной-единственной девчонкой? Почему ты позволил ей голосить на весь лес?
  - Эта, - далее последовало ёмкое и гадкое словцо, - меня ранила! – Шон предъявил окровавленное запястье.
  - Просто-таки полруки отрезала, - не проявил ни малейшего сочувствия старший мужчина.
  Жалости или колебаний он не испытывал, хотя раньше никого не убивал. Разумеется, было бы проще, сумей Шон охмурить девицу и оттяпать у Евы половину состояния, которое братья потом спокойно поделили бы между собой, после смерти молодой миссис Освальд в результате какого-нибудь несчастного случая. Том согласен был и на такую относительно малую долю, лишь бы не зависеть больше от своей придурковатой жены. Но раз не вышло, он не допустит, чтоб эта придурковатая жена, а следовательно и он сам, стала вдвое беднее. Брат, обиженный на не поддавшуюся его обаянию девку, и воодушевлённый денежным вознаграждением, охотно поможет.
  В том, что Эмили будет претендовать на состояние, супруг Евы не сомневался. Неспроста же Мерчант к ним приехала, наверняка хотела всё разнюхать! А если это и было лишь совпадением, то незачем рисковать. В отличие от Евы, Том интересовался юридическими делами и семейными архивами, и помнил имя той сестры жениного предка, потомкам которой полагалась половина всего добра. Имя «Эмили Мерчант» насторожило мужчину моментально. А потом ещё и младший сын заговорил о том, что где-то её видел. Хорошо ещё, что Том раньше Майкла вспомнил, где, и припрятал проклятую картину, нарисованную тем самым предком. «Портрет любимой сестры». Однако перед этим Том едва не опрокинулся взад себя, узрев удивительное, поразительное, небывалое сходство изображённой на портрете девушки, жившей полтора века назад, и свежеиспечённой гувернантки. Отпали последние сомнения – не родственники попросту не могут быть похожи до такой степени!
  - Помогите!!! – снова крикнула Эмили, продолжая отступать.
  - На наше счастье, мало кто гуляет в лесу в такую рань, - щёлкнул языком Том.
  Братья сошлись и теперь плечом к плечу двигались прямиком на Эмили.
  - За что? – почти жалобно спросила шатенка. Ей, понятное дело, не ответили. - Вы верите, что убийство сойдёт вам с рук? – Само собой, они верили, но надо ведь было попробовать потянуть время или отвлечь мужчин.
  - Нет тела – нет убийства, - спокойно пожал плечами Шон. – Если тебя когда-нибудь и найдут, всё равно никто не заподозрит нас и уж тем более ничего не докажет. В крайнем случае, спишут всё на сумасшедшего егеря.
  - Я лесник.
  Несостоявшийся кавалер Мерчант подпрыгнул на месте, и было отчего, ведь это сухое замечание раздалось прямо за спиной младшего блондина. Инстинктивно обернувшись, он получил не размашистый, зато отлично поставленный и быстрый удар, произведший некоторые пластические изменения на лице Шона и отправивший обладателя сего лица в глубокий нокаут. Умения бесшумно двигаться у Андерсона было не отнять, а так как двигался он позади Освальдов, видела его только Эмили, и ей хватило самообладания ничем не выдать бывшего мужа.
  Том тоже обернулся, и тут же схлопотал по затылку рукоятью одного из ножей.
  Мерчант глубоко вдохнула и медленно выдохнула, плавно сомкнув и сразу же разомкнув веки. Выронила ножи и, склонившись, упёрлась ладонями в колени.
  - Ты в норме? – Мэтт хотел подскочить, обнять, но притормозил.
  Девушка быстро покивала и опять чуть прикрыла глаза.

***

  В полицейском участке Эмили продержали полдня, и она была безумно благодарна бывшему мужу, который не отходил от неё ни на шаг. Такая суматоха. Обвинения, версии, неожиданные новости, отпирательства братцев Освальдов, полная прострация приехавших по звонку Евы и Патрика… Эмили безмерно обрадовалась, когда вся эта свистопляска закончилась.
  - Вы останетесь у Освальдов? – напоследок осведомился полицейский. – Если хотите, мы предоставим Вам номер в гостинице.
  - Нет необходимости, - ответила за шатенку Андерсон. – Ей есть, где остановиться.
  Эмили словно не отреагировала на это, но и не возразила, что само по себе было ясной реакцией.
  Когда они с Мэттом выходили из полицейского участка, им встретилась светловолосая женщина средних лет, поздоровавшаяся с Андерсоном и буквально перекрывшая тому путь к дверям, норовя всучить свою визитную карточку и говоря, что там записан её новый номер телефона, и если Мэтт всё-таки надумает ей позвонить, то дело можно будет устроить очень и очень быстро. В конце концов, мужчине пришлось взять визитку, чтобы от него отстали. Но её он при первой же возможности точным броском отправил в ближайшее мусорное ведро. Эмили не стала ни о чём спрашивать, достаточно было того, что женщина привязывалась к Андерсону явно не по сердечным делам.
  - Значит, Дэвид выжил тогда. – Мерчант произнесла это, когда они уже ехали по лесной дороге.
  - Получается, так, - не сводя взгляда с дороги, проговорил Мэтт. – Наверное, ты очень рада.
  - Не то слово. – Шатенка, наперекор правилам безопасности, поставила стопы на сидение, обхватив колени руками. – Ужасно было думать, что Дэвид не сумел доказать отцу, что тот ошибается. Думать, что, возможно, последними размышлениями брата были мысли о том, что отец был прав. – Если бы Мэтт сейчас посмотрел на неё, то увидел бы маленькие посверкивающие капельки на тёмных ресницах. – Большое счастье – знать: мой брат прожил долгую, достойную жизнь. Но как только подумаю, что он меня искал, тщетно надеялся, терзался… Знай я, что он выжил тогда, наверное, всё-таки не вернулась бы в это время. – Она несколько секунд изучала выражение лица бывшего мужа. – Возможно, оно и к лучшему, что я не знала. Одного не пойму – почему Дэвид не подал весточку из Индии или Южной Африки? Мой брат непременно бы написал мне, я не сомневаюсь.
  - Возможно, письма не доходили до адресата. Не исключено, что их от тебя скрывали.
  И нет нужды гадать, кто. Дорогой муженёк, Генри. При одном воспоминании о нём Мэтт ощущал нестерпимый зуд в руках. Андерсону вспомнился тот миг, когда он впервые заметил обручальное кольцо на руке Эмили. «Ты замужем?» И поймал себя на том, что надеется на ответ «Нет, это просто украшение» или хотя бы «Была. Я вдова». Но нет, позже она начала лепетать о муже, фактически сказав, что он есть. Андерсон тогда ещё подумал, как это странно, вдруг возненавидеть (или как минимум испытать жгучую неприязнь) человека, которого никогда не видел в глаза. Как оказалось, неприязнь Мэтт испытывал не зря, Генри оказался тем ещё подлецом. Этот тип точно не постеснялся бы перехватывать письма брата жены, считая, что общение  с Дэвидом дурно повлияет на супругу.
  Мерчант, похоже, думала о том же самом. Тема не из весёлых, лучше переключиться.
  - Они подозревают Еву?
  Мэтт пожал плечом.
  - Насколько я понял, нет.
  - Думаю, она впрямь не при чём.
  - Полицейские разберутся.
  - Да… - Коротенькое слово растянулось на три секунды, ибо в этот момент Эмили увидела своё былое жилище.
  Дом, который когда-то был их – её и Мэтта. Та же черепичная крыша, то же добротное крыльцо под навесом. Та же лужайка вместо двора. Тот же сарай неподалёку, приспособленный под гараж.
  Только когда они вышли из машины, Эмили вдруг вспомнила…
  - Твоя Нэнси не будет возражать? Вряд ли ей понравится, что ты привёз на ночь бывшую жену.
  - Нэнси поначалу будет сильно возмущаться, - не стал лгать Мэтт, убирая ключи от машины в карман. – Но если постараешься, сможешь завоевать её доверие. Уверен, ты ей понравишься, когда она узнает тебя поближе.
  Что-то  в его тоне заставило Эмили настороженно-недоверчиво сузить глаза.
  - Понравлюсь?  Я – Нэнси?
  - Не исключено, что вы подружитесь.
  - Ты в своём уме?!
  В глазах Андерсона, сейчас казавшихся пепельными, сверкнула непонятная Эмили искорка.
  - А что? По-моему, это здорово, я был бы только рад. Идём, я вас познакомлю.
  Мерчант позволила затащить себя в дом, и даже не успела толком оглядеть обстановку. Едва девушка переступила порог гостиной, как пришлось экстренно прижиматься обратно к двери. Большая серебристо-серая лохматая собака, напоминавшая волка, вбежав в комнату со стороны спальни, залилась таким враждебным лаем, что шатенка инстинктивно застыла у порога. Тот факт, что собака прихрамывала на переднюю лапу, вовсе не мешал питомцу двигаться быстро. Мэтт встал впереди, загораживая собой бывшую жену.
  - Ну-ну, успокойся, Нэнси, тише! Это Эмили, она хорошая, не обидит тебя.
  - Нэнси – собака? – опешила Мерчант.
  Мэтт посмотрел на леди через плечо.
  - Насколько позволяют судить мои познания в зоологии – да. – Снова повернулся к животному, остановившемуся, но продолжавшему надрывно гавкать. – Тише, Нэнси, всё хорошо.
  - Нэнси – собака? – повторила Эмили, теперь возмущённо.
  - А разве я когда-нибудь говорил, что Нэнси – это женщина?
  - Ты говорил, девушка.
  - Правильно, девочка*. Определённо ведь не мальчик. – Он поступил к собаке, которая при его приближении завиляла хвостом и значительно сбавила громкость, хотя всё ещё неприязненно сверкала глазами в сторону Эмили. Опустился на колени, взял собаку за ошейник, погладил по голове, потрепал по уху, чуть прижал к себе, успокаивающе приговаривая: - Всё хорошо, всё в порядке, никто тебя не обит.
[* Наверное, все это знают, но так, на всякий случай: в английском языке «девушка» и «девочка» - одно и то же слово; прим. авт.]
  - Она же сама обидит, кого хочешь, - заметила Эмили.
  - У неё есть причины не верить людям. – Мэтт взглянул на экс-супругу, продолжая ласково потрёпывать питомца. – Ей довелось побывать в лапах трёх малолетних садистов. Эти подонки били её просто так, для веселья. Не подоспей я вовремя, они бы замучили её до смерти.
  Эмили машинально сосредоточила взор на повреждённой конечности Нэнси. Сама Нэнси уже обнюхивала Мэтта; сильнее завиляла хвостом, лизнула Андерсона в ухо.
  - Надо было повесить их за шею, - не удержалась Эмили.
  - Я бы с удовольствием, но тогда меня бы точно уволили, - хмыкнул Мэтт.
  Эмили осторожно подошла к мужчине с собакой, плавно присела. Нэнси гавкнула, напряглась. Но Мэтт продолжал успокаивать, хотя и сжал ошейник покрепче.
  - Здравствуй, Нэнси. – Шатенка аккуратно потянула руку и коснулась пушистой макушки животного.
  Казалось, мгновенье Нэнси раздумывала, тяпнуть незнакомку или нет. В итоге решила, что не стоит. Раз уж хозяин эту девицу пустил в дом и так хорошо с ней разговаривает, значит, кусаться не надо.

***

  У него был свободный трудовой график, однако рабочего дня никто не отменял. К тому же, стоило наведаться в магазин и прикупит продуктов. Мэтту не хотелось сейчас оставлять Эмили одну, однако пришлось.
  - Если что-нибудь случится, сразу звони, - напоследок наставлял Андерсон.
  - Непременно.
  - Я выведу Нэнси во двор, на всякий случай. Но если будет дождь…
  - Я её впущу.
  - Будь осторожна.
  - Буду.
  Когда он уехал, Эмили первым делом прошлась по дому. Подумать только, ничего не изменилось. Помнится, в комоде в гостиной лежали альбом и карандаши Эмили, она не забрала этот комплект, когда уезжала. Точно, всё здесь.
  Девушка устроилась на диване, сделала пару набросков. Но на ум не пришло ни единого образа для картины. Все помыслы шатенки неизменно утыкались в запертую комнату… Эмили знала, где хранится ключ.
  Повернуть ключ в замке было нетрудно, гораздо сложнее оказалось толкнуть дверь. Увидеть ту самую детскую, что так врезалась в память. На колыбельке нет больше полога, в остальном всё по-прежнему.
  Мерчант сделала глубокий вдох и переступила порог. Провела пальцами по пеленальному столику. Ни пылинки. Коснулась спинки колыбельки. Чистое дерево, но не единой задоринки – Мэтт когда-то постарался на славу. Подошла к креслу-качалке. Здесь любой из них мог сидеть с малышом на руках, укачивать, напевать колыбельную.
  Леди медленно опустилась в кресло, уставившись на пол. Достаточно чётко обозначенные параллельные потёртости на самодельном паркете свидетельствовали о том, что кресло эксплуатировалось нередко.
  Господи, сколько же раз Мэтт сидел тут один, в безжизненной комнате рядом с пустой колыбелью? Сидел, качался, понимая, что все его бросили. Даже не все, а только та, что как раз должна была бы быть рядом в самые тяжёлые моменты.
  Эмили обняла себя за плечи и крепко-крепко зажмурилась. Было больно, но больно как-то… почти по-хорошему. Да, в их семье случилось страшное несчастье, которое никогда и ничем не исправишь. Но почему Эмили забыла о том, сколько счастливых моментов было пережито до того? Зачем было перечёркивать это?
  Когда она поднялась с кресла, то чувствовала себя гораздо бодрее, сильнее. А когда вернулся Мэтт, в обнимку с двумя наполненными провизией бумажными пакетами, Мерчант спокойно сидела на диване, старательно выводя рисунок. Заканчивала.
  - Ты не проголодалась? – осведомился Андерсон.
  - Нет, я нашла в холодильнике приличный бифштекс, и мы с Нэнси поделили его.
  - Нэнси в доме?
  Эмили кивнула на стол, под которым, свернувшись калачиком, спала собака.
  - Я впустила её. Дождя не было, но мне не понравились тучи, да и ветер не из слабых.
  Мэтт улыбнулся. Выгрузил продукты на кухне и вернулся в гостиную.
  - Мне всегда нравилось смотреть, как ты рисуешь.
  То-то и оно. Она именно рисовала – делала изображения, неплохие, но не более. А вот Дэвид действительно писал картины, как поэт пишет стихи ли композитор пишет музыку – словно песня льётся. Тем не менее, сегодня Эмили особенно постаралась и превзошла саму себя, прорисовав каждую деталь, каждую  чёрточку.
  - Из меня весьма посредственный художник, - опустив альбом, выговорила девушка. – Настоящий талант был у Дэвида, я лишь пыталась подражать.
  - А по мне, так твои картины были недурны. – Мужчина подошёл ближе к дивану. – Что рисуешь?
  Эмили инстинктивно прижала альбом к груди.
  - Портрет.
  - Дэвида?
  - Да. Нарисовала своего брата, таким, каким я его видела в последний раз. Мне не довелось посмотреть на него по-настоящему повзрослевшего, в зрелом возрасте. Но молодого Дэвида я помню. Никогда не забывала. – Тихий голос её был полон невыразимой нежности. – Стоит закрыть глаза,  и я его вижу.
  - Вы были близки?
  - Ближе друг друга у нас никого не было. В жизни была только одна вещь, в которой я никогда не сомневалась: что бы ни случилось, я всегда могу рассчитывать на Дэвида. Хотелось бы верить, что он в своё время так же думал и обо мне…
  По мере того, как она говорила, альбом отклонялся назад, и лист с рисунком вскоре находился в наполовину горизонтальном положении. Мэтт заглянул через плечо девушки, чтоб увидеть изображение. На него смотрел темноволосый парень с длинной чёлкой, коротким прямым носом и квадратным подбородком. Лицо могло бы показаться угрюмым, если б не глаза – Эмили зря наговаривала на своё мастерство, ей удалось полностью передать живой и добрый взгляд, полный упрямства и в то же время любви, преданности. Портрет был прорисован не просто отлично, а превосходно.
  - Кх, - выдохнул Мэтт, сглатывая. – Хорошая работа. Правда хорошая. Значит, вот каким был Дэвид?
  - Именно. – Губы девушки расплылись в мягкой улыбке.
  - Не хочешь всё-таки поужинать? Я купил твой любимый сыр.
  - Уговорил, искуситель.
  За ужином Мэтт старался поддерживать то одну беседу, то другую, но нет-нет да и задумывался о чём-то. Задумывался крепко.
  Около десяти часов вечера Эмили отправилась спать. Она собиралась заночевать в гостиной, но Мэтт не позволил, отправил в спальню, на нормальную кровать. «Мне не впервой спать из-за тебя на диване».
  Сам Андерсон ещё долго не ложился, хотя Нэнси традиционно пыталась утянуть его на отдых за штанину, поскуливала и даже урчала, будто говоря: «Сколько можно? Давай спать!» Он сидел на кухне, то барабаня пальцами по столешнице, то вставая к окну, то пристально изучая оставленный девушкой рисунок.
  Так не бывает, так просто не может быть. Мэтт в такое не верил, сроду. Попробуй он с кем-нибудь поделиться, его примут за чудика, посему он и пытаться не станет. Не скажет никому, даже Эмили. Особенно Эмили. Зачем? Всему есть рациональное объяснение, только Мэтт его пока не видит. Он не верит в подобное, не верил раньше и отныне верить не собирается.
  У Андерсона была превосходная память, пусть пострадавшая от болезни, но натренированная годами выживания и специальной подготовкой. И Мэтт был уверен, что это лицо – лицо с портрета он уже видел, причём совсем недавно. Не далее как сегодня утром. «Минут двадцать назад она проходила здесь с каким-то мужчиной». «Куда они пошли?» «Туда». Мэтт лишь сейчас сообразил, что у Шона должно было хватить ума позаботиться о том, чтоб их с Эмили никто не заметил. Да и пошли они наверняка с заднего двора, практически примыкающего к лесу, так было ближе. И тогда их никто бы не мог разглядеть с улицы. Никто.

***

  Он проснулся не потому, что что-то услышал, а потому, что что-то почувствовал. Почувствовал и всё. Его слух ничего не уловил, тем не менее, Мэтт встал и бесшумно прошёл к спальне, остановившись у порога.
  …Тук-тук. Тук-тук. И ещё раз – тук-тук. Тук. Тук. Тук… Тук-тук. Тук… Тук… Тук… И тишина, которая резала слух больнее самого противного скрежета или крика. Эмили вжалась лицом в подушку, впилась ногтями в одеяло.
  Мэтт вошёл без стука. Ни о чём не спросил. Мерчант даже не поняла, что мужчина здесь, пока он не прилёг рядом, бережно, легонько встряхивая её за плечи.
  - Эмили, всё в порядке?
  Тяжёлый всхлип стал красноречивым ответом. Андерсон осторожно притянул бывшую жену к себе, обняв одной рукой, второй поглаживая по волосам.
  - Я слышала, как останавливается его сердечко. – Она спрятала лицо в складках его футболки.
  Он не сразу нашёлся, что сказать. Снова провёл ладонью по волосам и плечам девушки, поцеловал её в макушку.
  - Знаю. Я тоже. – И обнял уже обеими руками, стараясь хоть как-то унять дрожь, бьющую шатенку.
  - Прости меня.
  - За что? – удивился уроженец будущего.
  - Просто прости, - прошептала леди.
  - Будь по-твоему. Тогда и ты прости меня.
  - Угу. – Она плотнее уткнулась в его грудь, отвечая на объятия.
  Больше ничего не сказала и вскоре заснула. А утром, решив, что Мэтт тоже спит, просто поднялась и ушла. Недалеко, правда, всего лишь на кухню завтракать, но сам факт наводил на не слишком утешительные размышления.
  Едва закончился спешный завтрак, как в гости нагрянули друзья – Денни с Ниной и Хилари с Сарой. Привезли огромный привет от остальных бывших коллег, постеснявшихся в такой ситуации наваливаться всем скопом, но от души зовущих экс-супругов к себе и напоминающих, что те могут обращаться в любое время, по любому поводу. Выяснилось, что военный с полицейским уже успели побывать в участке и в тюрьме, где выторговали возможность пару минут побеседовать наедине с Освальдами. Беседа впрямь длилась недолго и обошлась без рукоприкладства (не считая хватания за вороты и препирания к стене – Беккер с Куинном попросту не удержались), но бывшие работники ЦИА очень понятно, весьма убедительно и достаточно наглядно объяснили братцам, что будет, если те, выйдя из тюрьмы, неважно, когда это произойдёт, вздумают приблизиться к Эмили или Мэтту ближе, чем на сотню миль.
  - Поверить не могу, что ты родственница того самого Дэвида Уолкера! – качал головой Беккер.
  - Ты знаешь о нём? – приятно удивилась Мерчант.
  - Знаю ли? Эмили! Это же один из самых известных живописцев Викторианской эпохи! Его творчество примечательно ещё и тем, что Уолкер, в отличие от большинства коллег-современников, не эксплуатировал одно направление или одну технику - его творчество было разнообразно. Масло, акварель, лессировка*, энкаустика**… - Брюнет мог бы продолжать долго, но остановился, видя, что никого не воодушевляют термины. – В общем, невероятно талантливый был человек.
[* Лессировка - техника получения глубоких переливчатых цветов за счет нанесения полупрозрачных красок поверх основного цвета; ** энкаустика или восковая живопись -  техника живописи, в которой связующим веществом красок является воск; живопись выполняется красками в расплавленном виде; прим. авт.]
  - Тебе просто необходимо блеснуть своими искусствоведческими знаниями, да? – улыбнулась Сара.
  - Я не виноват, что они у меня есть.
  - Лучше не хвастайся, а подтягивай познания в области оперы, я слышала, с этим у тебя беда.
  - Ну нет, живопись – да, скульптура – да, архитектура – да, но опера – ни за что! – категорично возвестил Беккер и они с женой рассмеялись.
  - Можно мне интервью? – выждав положенное, по её мнению, для приличия время, поинтересовалась Хантер.
  - Нина! – укоризненно шикнул Денни.
  - Что? – хлопнула светлыми ресницами девушка. – Я же не настаиваю, а лишь спрашиваю.
  Мэтт повёл подбородком.
  - Я у тебя в долгу.
  - Я помню, интервью насчёт питомника даже не обсуждается; кстати, фотографировать буду сама, так что на снимки не обижайся. Но мне бы хотелось написать и обо всей этой истории с наследством и найденным братом. Разумеется, в репортаже брат будет фигурировать как дальний предок.
  - Нина! – строже повторил Куинн.
  - Так можно? – проигнорировала мужа Хантер.
  Мэтт и Эмили переглянулись. Что ни говорите, а они были обязаны Нине…

***

  Диктофон был включен, но Нина всё равно предпочитала записывать беседу и от руки тоже. Держа блокнот на коленях, девушка быстро орудовала карандашом, выводя одной ей понятные закорючки. Денни и Хилари возились с машиной последнего, подававшей какие-то тревожные признаки по дороге сюда, Сара предпочла прогуляться, а заодно двенадцатый раз с начала поездки позвонить няне, чтоб справиться о сыне. Посему журналистка и бывшие супруги были сейчас одни не только в гостиной, но и в доме, если не брать в расчёт присутствия Нэнси, мирно посапывающей под столом (за полдня собака успокоилась и попривыкла к новым чужакам). Мэтт и Эмили расположились по разные стороны дивана, Хантер восседала на стуле напротив друзей.
  Перед началом интервью Эмили сказала, что ей не хотелось бы подставлять Еву и детей, Нина успокоила – пока не прошло судебное разбирательство и не вынесено официальное постановление, газета не имеет права называть настоящие имена участников истории, так что всем выдадут псевдонимы. Журналистка в частности предложила бывшей чете имена Рон и Элизабет, собеседники не стали возражать.
  Беседа подошла к тому моменту, когда Мэтт, примчавшись к Освальдам, обнаружил, что Эмили нет дома. Рассказывал Андерсон сухим, чисто информативным языком, и Нине приходилось вытягивать словесные проявления эмоций.
  - Что ты почувствовал?
  - Я забеспокоился.
  Блондинка насупилась.
  - Ты представляешь, как это будет выглядеть на бумаге? «Ворвавшись в комнату бывшей жены, он увидел, что там никого нет. Элизабет ушла и ушла, вероятнее всего, со своим будущим убийцей. Рон забеспокоился». Неестественно и плоско. Может, напишем, что у тебя земля ушла из-под ног? Мир на секунду пошатнулся? Сердце бешено заколотилось/дрогнуло/ёкнуло? Кровь ударила в голову?
  - Пиши, как хочешь.
  - Нет уж, выбери сам то, что ближе к истине.
  Андерсон тяжко вздохнул.
  - Тогда всё сразу. – Если он и заметил, как при этих словах Эмили бросила на него взгляд, то не подал виду. - Разве что земля из-под ног не уходила.
  - Ага. – Блондинка закусила кончик карандаша, на пару секунд погружаясь в раздумье. – «Кровь ударила в голову, сердце недобро дрогнуло, и показалось, что весь мир вдруг пошатнулся». Сойдёт?
  - Нормально, - опять вздохнул Мэтт. По его мнению, было многовато драматизма, но Нину ведь не переубедишь, а если и переубедишь, то потратишь чересчур много времени. Проще не спорить.
  С Эмили было легче, она изъяснялась живо и образно, как и пристало воспитанной и начитанной барышне девятнадцатого столетия.
  - Когда ты увидела Мэтта за спинами Освальдов?
  - Как раз когда говорила, что убийство не сойдет им с рук, а Шон выражал прямо противоположное мнение.
  - Твоя первая мысль?
  - «Слава богу!»
  - А вторая?
  - «Не надо смотреть на него, чтоб Шон и Том не догадались, что за ними кто-то есть».
  - Ты вообще ожидала, что кто-нибудь придёт на помощь?
  - Лишь надеялась.
  - Удивилась, когда подоспел именно Мэтт?
  Андерсон был разочарован. Он ожидал более глубоких и умных вопросов. Сейчас Нина не производила впечатления профессионала, она смахивала на бестолкового детсадовца, просящего объяснить самые простые вещи. Мэтт не знал, что хороший журналист, по сути, и должен вести себя, как ребёнок – задавать много вопросов, пускай даже неуместных и глупых. Такими нехитрыми окольными вопросиками удаётся выведать куда больше, чем сложными и объёмными вопросищами в лоб.
  - Нет, - спокойно улыбнулась шатенка. – Я привыкла, что именно он всегда появляется вовремя. Когда звала на помощь, представляла себе только Мэтта.
  Сейчас уже Андерсон бросил взгляд на бывшую жену.
  - Значит, тебе частенько приходилось её выручать? – вновь обратилась к мужчине журналистка.
  - Наоборот тоже бывало нередко.
  - Теперь щекотливый вопрос, - возвестила блондинка, кашлянув и выровняв спину. – Заранее прошу прощения. Мэтт, большинство бывших мужей тебя бы попросту не поняли, ведь считается, что после развода супруги становятся врагами. Многие на твоём месте встали бы в сторонке, наслаждаясь зрелищем, ещё бы и приплатили.
  - Ты преувеличиваешь.
  - Вероятно, и всё-таки. Можно ли сказать, что у вас с женой после развода сохранились хорошие отношения?
  - Разумеется.
  - Нет, - качнула кудряшками и цокнула языком Мерчант. В ответ на удивлённые взоры пояснила: - Мы вовсе не поддерживали отношений, я уехала и не давала о себе знать.
  - Я никогда не винил тебя в этом, - немного приглушённо проговорил Мэтт, повернувшись к леди.
  Она тоже смотрела только на него.
  - Мне от этого не легче. Я бросила тебя, во всех смыслах. Словно смерть ребёнка была только моей бедой, словно ты вовсе не горевал.
  - У тебя были причины злиться. – Мужчина пододвинулся чуть ближе. – Я знаю, что вымотал тебя судебными разбирательствами. Я видел, как тебе тяжело снова и снова возвращаться к этому, но не отступал. Я бульдожьей хваткой вцепился в чёртову клинику и никак не желал сдаваться.
  - Ты был прав. Ты же сам говорил, что это могло спасти другие жизни.
  - Но твою жизнь это отравляло, а именно она должна была быть для меня на первом месте. Она и была, просто… - Он поджал и облизнул губы. – Я не сразу понял, когда настало время отступиться и послать все разбирательства к дьяволу.
  - Нет, нет. – Эмили сама придвинулась к нему. – Ты делал именно то, что нужно. А я усиленно жалела себя.
  - Ты жалела ребёнка.
  - Хорошо. Я жалела ребёнка и жалела себя. Ты жалел только ребёнка.
  - Не тебя.
  - Перестань. – Она прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Вдруг что-то, не иначе как инстинкт, подсунуло девушке воспоминание из недавнего прошлого. – Кем была та женщина, которая всучила тебе свою визитку в участке?
  Он не ответил.
  - Мэтт.
  - Неважно.
  - Мэтт.
  Андерсон чуть закатил глаза.
  - Мой бывший адвокат.
  - Почему бывший?
  - Мы так и не выиграли дело.
  - Мне она не показалась сломленной проигрышем, наоборот – настроенной на борьбу.
  - Разбирательства не продолжатся.
  - Почему? – Молчание. – Почему, Мэтт?
  - Для того, чтоб дело сдвинулось, нужна либо эксгумация, либо твои показания и очередные экспертизы. Я не позволю осквернять тело сына и, уж будь уверена, не допущу, чтоб ты опять проходила допросы и тесты.
  Так странно. По идее, она должна была бы долго раздумывать, но понадобился лишь миг.
  - Я сделаю. – Встретив остолбенелый взгляд, девушка повторила: - Сделаю. Пройду любые медицинские тесты, отвечу на любые вопросы. Я не меньше тебя хочу понять, кто виноват.
  - Но…
  - Ты же сам раньше меня уговаривал.
  - И посмотри, к чему это привело?
  - Значит, я поумнела с тех пор.
  - Я не хочу снова тебя ранить.
  - Ты и не ранишь. А от воспоминаний никуда не деться, теперь я это понимаю. Я больше года пыталась забыться, и мне не стало легче ни на толику!
  - Не хочу, чтоб тебя терзали дотошные следователи.
  - Я не дам себя в обиду. Да и ты будешь рядом, ведь правда? – В тёмных глазах застыл огонёк, переливающийся всеми оттенками ожидания и надежды.
  Мэтт мягко улыбнулся.
  - Конечно. – Протянул руку и пожил её на ладонь бывшей жены.
Тут оба, наконец, вспомнили о Нине. Разом повернулись.
  Журналистки на стуле и вообще в комнате не было, причём, похоже, давненько. Диктофон также отсутствовал.

***

  Нина спустилась с крыльца, прошагала за дом, туда, где стояла машина, в которой копошились военный и полицейский. Оба мужчины находились непосредственно под автомобилем, видны были лишь их ноги.
  - Денни, подай ключ, - прокряхтел Беккер.
  - Какой?
  - Любой, мне просто нужно подбить деталь.
  Хантер остановилась возле ботинок мужа.
  - Маньяк, нужно поговорить. – Она и сама не смогла бы внятно объяснить, что на неё нашло, но раз нашло – надо действовать.
  - Это срочно? – пропыхтел увлечённый ремонтом полицейский.
  - Не очень, но важно.
  - И не может подождать?
  - Может, только я не хочу тянуть.
  - Ладно, говори. – Куинну как-то не пришло в голову, что беседа может иметь глубоко личный характер, посему присутствие майора не смущало.
  - Денни Куинн, я хочу в отпуск.
  - Замечательная идея, - всецело одобрил Денни, тянясь за очередным инструментом. – Арчер не должен яро сопротивляться. Действительно, пора бы тебе взять причитающиеся недели.
  Нина, немного нервно притопывая ногой, пошевелила сжатыми губками, потом выдохнула:
  - Я хочу не в этот отпуск, в другой.
  - Какой?
  - По уходу за ребёнком.
  Инструмент выпал из руки Куинна, чудом миновав голову полицейского. Спустя секунду Денни выполз из-под машины. Беккер же, наоборот, заполз вместе со всеми конечностями и правдоподобно прикинулся, будто его здесь и нет.
  - Я не шучу, Денни Куинн. – Блондинка присела на корточки перед мужем, вдоль и поперёк перепачканным машинным маслом. – Давай отправляй меня в декретный отпуск.
  «Надеюсь, она не скажет: «Прямо сейчас», - мысленно хмыкнул Беккер.
  На чумазом лице Куинна появилась растерянная улыбка.
  - Почему ты раньше молчала?
  На личике Нины отразилось облегчение. И, как всегда, озорство.
  - А почему ты не предлагал?
  Улыбка Куинна из растерянной превратилась просто в широкую и радостную. Через мгновение полицейский и журналистка рассмеялись, не столько бурно, сколько счастливо.

***

  - Ты уверена, что сможешь?
  Эмили не вздрогнула, хотя имела полное основание. Сара подошла сзади бесшумно, и шатенка не замечала брюнетку, пока та не присела с ней рядом на верхнюю ступеньку крыльца. Обе бывшие сотрудницы ЦИА были одеты под стать хмурой и ветреной погоде: кроссовки, джинсы, куртки.
  Не требовалось спрашивать, что именно подразумевала египтолог.
  - Честно? – Эмили повернулась к бывшей коллеге. – Не знаю. – Хмыкнула и опять уставилась вперёд, на расстилавшийся сразу за лужайкой лес. – Я уже проходила через это и в итоге не прошла.
  - Я не представляю, что было бы со мной, если б пришлось… - Экс-Пейдж закусила губу, а заодно и прикусила язык.
  - Расставлять по полочкам обстоятельства смерти своего ребёнка? – спокойно подсказала Эмили и грустно ухмыльнулась, не отрывая взгляда от деревьев, покачивающихся под натисками ветра.
  - Да.
  - Я от всей души желаю, чтоб ты никогда этого и не представила. – Эмили посмотрела вниз, на переплетённые пальцы своих рук. – Знаешь, одно время я тебя почти ненавидела.
  На миг в чёрных глазах брюнетки промелькнуло удивление, очень быстро сменившееся разумением.
  - Неудивительно. В смысле, я понимаю, почему. – Она помолчала. – А теперь? Всё ещё почти ненавидишь меня?
  - Нет, что ты. Теперь мне стыдно. За это и за многое другое.
  - Не надо стыдиться, Эмили. Твои чувства объяснимы.
  - Только вот поступки не слишком хороши.
  Сара поневоле усмехнулась:
  - Мэтт изводит себя теми же доводами. Когда вы оба, наконец, успокоитесь, простите друг друга и отпустите прошлое?
  - Друг друга мы уже простили. А прошлое отпустим, когда разберёмся с ним.
  - То есть, когда суд вынесет решение?
  Эмили покивала.
  Сара снова помолчала. Потом предложила:
  - Хочешь, я съезжу с тобой в медицинский центр завтра?
  Эмили взглянула на египтолога.
  - Ты серьёзно?
  - Абсолютно. Раз мы с Хилари остаемся здесь на неделю, должна же быть от нас хоть какая-то польза, пускай и моральная.
  - Я была бы благодарна, очень, - негромко проговорила леди. – Там не будет ничего такого, просто возьмут кровь на анализ и, наверное, ещё отправят на осмотр к гинекологу или акушеру… Надеюсь, это будет женщина. Но мне не по себе от мысли о палатах и медиках…
  - Ясно, почему. – Брюнетка, мгновение поколебавшись, положила ладонь на плечо Мерчант и несильно сжала в знак поддержки.
  Эмили с благодарностью улыбнулась. Потом обе они снова принялись любоваться пейзажем.
  - Можно задать вопрос? – вновь нарушила молчание Сара.
  - Пожалуйста.
  - Вы с Мэттом… помирились? Я имею в виду, по-настоящему? Снова будете вместе?
  - Не знаю, - покачала головой Эмили. – Иногда мне кажется, что ничто этому не препятствует, но порой я сама боюсь. Вдруг я опять сорвусь, вдруг сделаю ему только хуже? Или он мне?
  - Хуже, чем друг без друга, вам не будет.
  - Считаешь?
  - Не сомневаюсь.

***

  Никогда ещё Мэтту так жгуче не хотелось вцепиться в собственные волосы, разве что в бреду, когда ему чудилась бесконечная временная петля, на каждом завитке которой погибал дорогой человек. Но сейчас Андерсон имел дело с реальностью. Сидя в зале суда, на закрытом заседании, он вынужден был смотреть, как юристы с обеих сторон засыпают Эмили отнюдь не чуткими вопросами. Уже было доказано, что именно больничный персонал допустил ошибку, переписывая данные из медицинской карты, заведённой в Лондоне. Теперь адвокаты больницы, чтобы снять часть ответственности с подзащитных, напирали на то, что, хотя, безусловно, есть вина работников больницы, супруги тоже несут ответственность, поскольку сами должны были подсуетиться.
  - Вы ни разу не слышали о биологической несовместимости? – поинтересовался «больничный» адвокат, мистер Твитт, упитанный мужчина средних лет с зализанными волосами.
  - Протестую! – воскликнула мисс Лорен, та самая юристка, которую Эмили впервые увидела в полиции. – «Биологическая несовместимость» - бытовой термин, в официальной медицине такого понятия не существует.
  - Принимается, - кивнул судья и воззрился на Твитта. – Перефразируйте вопрос.
  Адвокат послушно кивнул.
  - Знали ли Вы о том, что резус-конфликт, проще говоря, разные резус-факторы у Вас и Вашего мужа, представляют существенную угрозу для будущего ребёнка?
  - Признаться, нет. – До этого мгновенья Эмили казалось, что её хотят выставить виноватой. Теперь не казалось - она была абсолютно уверена. Но обещание говорить только правду не было для девушки пустым звуком.
  - То есть Вы не потрудились почитать специализированную литературу во время беременности?

- А как же развязка? – негромко возмущалась учёная, пытаясь упираться, впрочем, не слишком активно.
  - Нет уж, это зрелище не для посторонних глаз.
  - Организатор зрелища имеет полное право на просмотр!
  - Тебе самой приятно было бы, если б кто-то подглядывал за твоим первым поцелуем? – Стивен миновал дверной порог, втащив Хелен за собой.
  - Если б я не узнала об этом, мне было бы всё равно. И с чего ты взял, что поцелуй первый? – недовольно фыркнула женщина, ежась и обнимая себя за плечи.
  - Я знаю, - просто ответил Стивен. – Каролина рассказывает мне о таких вещах.
  - А мне, выходит, нет, - надулась шатенка, ощущая непривычную, не амурную, ревность.
  - Ты же постоянно ёрничаешь.
  - Зато ты – ходячая совесть.
  - У кого-то же из нас двоих совесть должна быть, - весело промолвил Харт.
  Хелен тоже не хотелось ссориться. Её губы растянулись в улыбке.
  - Твоей хватит не только на нас двоих, но и на весь педагогический состав университета.

***

  Хелен не часто растеривалась, но сейчас пребывала именно в этом состоянии – после того, как Каролина с утра пораньше влетела в кухню, прижалась к бывшей Бёртон, заключив ту в объятья, и произнесла:
  - Спасибо!
  Женщине понадобилось целых две секунды, чтобы овладеть собой.
  - На здоровье. Что бы ты сейчас ни имела в виду.
  - Ты знаешь, о чём я. – Надо же, как искренне.
  - Ладно, знаю. – «Будем надеяться, это она о звонке, а не о камешке». Хелен погладила девочку по волосам.
  Вскоре Каролина переместилась за стол и принялась воодушевлённо поглощать завтрак.
  - Ты рано сегодня. – Стивен, переступая порог, послал воспитаннице тёплый взгляд. – Я тоже уезжаю пораньше, могу снова подбросить тебя в школу.
  - Нет, не надо. Сегодня я пройдусь. С Кайлом.
  Хелен деланно многозначительно посмотрела на Харта.
  - Слышал? Она уже прогуливается с мальчиками. Потом начнёт с ними ездить на велосипеде, а там, глядишь, и до мотоциклов докатится. – Она повернулась к воспитаннице. – Я не осуждаю, сама была без ума от мотоциклистов в твоём возрасте.
  - И только потом перешла на учёных, - прыснул Харт.
  - На будущих, - уточнила шатенка. – Между прочим, я и сама неплохо училась, не забывай.
  - Сдаётся мне, в твоём университете тебя запомнили не по отметкам.
  - Подумаешь, разок устроила стриптиз на стадионе.
  - Стриптиз на стадионе? – изумился Харт. Он, видимо, имел в виду что-то другое. – Почему я впервые об этом слышу?
  - Неужели Ник ни разу не рассказывал?
  Каролина, бросавшая взгляд то на одного опекуна, то на другого, наконец, задала вполне логичный вопрос:
  - Кто пустил вас в педагогику? Страшно подумать, чему вы научите бедных студентов.
  - Кстати о студентах, - вспомнил Стивен, - точнее, об учёбе, а ещё точнее о каникулах. Хелен собирается на лыжный курорт Южного острова, я – на тропический, сначала к Большому Барьерному Рифу, потом поглубже в Австралию. С кем из нас ты хочешь поехать?
  Каролина могла бы страдальчески потупить очи и традиционно вопросить, почему опекуны не отдыхают вместе, как все нормальные пары. Могла, но не стала, ибо знала ответ. «Мы живём вместе, работаем вместе. Если ещё и отпуск будем проводить вместе, не миновать катастрофы. Надо же иногда отдыхать друг от друга!» - такое объяснение девочка уже слышала.
  - Сколько у меня времени на раздумья?
  - До конца учебного года – неделя.
  …Ровно через неделю Каролина решила, что всё-таки отправится со Стивеном.

***

  Изначально Хелен планировала отправиться на Южный остров, где располагался присмотренный ею курорт, в середине июня. Но в силу экстренных обстоятельств вылетела на две недели раньше. Собственно, экстренное обстоятельство было всего одно – мать Стивена, точнее, её приезд.
  Миссис Харт добиралась до них нечасто, обычно придерживаясь принципа «Уж лучше вы к нам», причем под «вы» подразумевался в первую очередь Стивен, во вторую – Каролина, а Хелен в список желанных гостей никогда не входила. Сама бывшая Анжель любовью к гражданской свекрови тоже не страдала, и это был единственный пункт, в котором обе женщины достигли абсолютного взаимопонимания. Раньше у Хелен не имелось опыта в такого рода конфликтах, поскольку с законной свекровью, матерью Ника, они отлично ладили (объяснялось это главным образом тем, что мама будущего профессора скончалась за два года до его женитьбы). А Розалин Харт, познакомившись с Эмброуз, отнюдь не прониклась восторгом, и это ещё не зная пятой доли правды об учёной. Сынок, ты в своём уме? Зачем она тебе? Она же старше на… сколько, говоришь? На семь лет? Кошмар какой! Детей она тебе не родит, обеды готовить не будет и доведёт до язвы желудка, а в довершении ко всему ещё и умрёт первой, так что некому будет тебе в старости подать стакан воды. Опомнись, пока не поздно! Вы же официально не женаты, ты можешь спокойно собрать вещи и уехать. Каролина? А что Каролина? Милая девочка, к ней никаких претензий, забери с собой.
  Хелен не была бы самой собой, если б расстраивалась из-за таких «аргументов». В этой ситуации учёной было больше жаль Стивена, который балансировал на лезвии ножа, пытаясь не рассориться ни с одной из женщин и следить за тем, чтоб их тихая ненависть не перешла в кровопролитие. Экс-лаборант никогда не спорил с матерью, ещё в подростковом возрасте уяснил, что это бесполезно. Он просто слушал, пропускал мимо ушей, а потом заявлял, что всё равно поступит по-своему. Хелен тоже не пускалась в споры с пеной у рта, но и не молчала. Не удивительно, что Стивен ездил в гости к матери существенно чаще, чем она к нему. Жаль только, что Розалин всё-таки не до конца избавилась от привычки устраивать, пусть и редкие, набеги в их дом, считала Эмброуз.
  Узнав, что миссис Харт через неделю приедет погостить, Хелен объявила, что сматывается на курорт завтра, максимум – послезавтра, и не покажется здесь месяц-полтора.
  - Она пробудет тут всего неделю, - кашлянул Стивен.
  - Предпочитаю перестраховаться.
  - И почему вы так ненавидите друг друга? – вздохнул мужчина, понимая, что если и можно всерьёз адресовать кому-нибудь этот вопрос, то только высшему разуму.
  - Что ты, дорогой! Твою маму я люблю больше жизни.
  Стивен со смешком закатил глаза и вышел из гостиной. Каролина, не таясь, следившая за разговором с лестницы, поинтересовалась:
  - Зачем так неприкрыто ёрничать и лгать, Хелен?
  - Я не лгала. – Учёная с честнейшим видом перебросила волосы через плечо. – Я же не сказала, что люблю больше своей жизни. Но больше жизни, например, малярийного комара. Или пиявки. Хотя, насчёт пиявки я бы ещё поразмыслила.
  Каролина, которой доводилось пару раз погостить у миссис Харт (та относилась к юной блондинке действительно благосклонно, впрямь как настоящая бабушка – охотно болтала, трепала за щёчки и постоянно норовила накормить), почти печально сжала губы, потом произнесла:
  - Она не настолько плоха.
  - Я не говорю, что она плохая, - не стала спорить шатенка. Небрежно улыбнулась. – Может, всё дело в том, что мы слишком похожи. Она ведь тоже дама властная.
  - Да?
  - Сама не замечаешь? И ничего не улавливаешь из рассказов Стивена? Это спокойные семейные истории, но выводы делаются сами собой. Его брата она женила на девушке, которую выбрала сама, когда тот развёлся, нашла ему другую. Решила за племянницу, какую профессию девочке выбрать и в какой университет поступать. Постоянно вклинивалась в отношения кузена с его женой, и пара в итоге развелась. Всё должно быть под контролем – под контролем Розалин. – Хелен усмехнулась. – У неё же осталась только одна непокорённая высота – Стивен. Н-но, - женщина демонстративно развела руки, направив ладони вверх, - на этой высоте я, и чёрта с два я оттуда слезу.
  - Не сдашь позиций? – ухмыльнулась девочка.
  - Ни пяди земли врагу, - подхватила шатенка.
  - А может, тебе стоит разок съездить с нами к ней в Англию?..
  - Лин, если я и поеду в дом к этой женщине, - Хелен быстро огляделась, убеждаясь, что Стивена всё ещё нет поблизости, - так только на её похороны. И то лишь затем, чтоб убедиться, что крышку гроба хорошенько заколотили.
  Девочка цокнула языком.
  - Нехорошо говорить подобное, это же мама Стивена!
  - Вот поэтому я высказываю не ему, а тебе. К тому же, будь моя мать жива, Стивен тоже не боготворил бы её.
  Несколько секунд блондинка помолчала. Потом осторожно полюбопытствовала:
  - Какой она была, твоя мама? Ты похожа на неё?
  Хелен мотнула головой.
  - Нисколько. Иногда мне кажется, что меня саму удочерили. Мои родители были строгими людьми, делающими всё по правилам. Особенно мама. Сначала она хотела, чтоб я стала знаменитой фигуристкой, потом – знаменитой учёной. Набросала план на всю мою дальнейшую жизнь.
  - И что это был за план? – Девочка удобнее устроилась на ступеньке и даже отложила книжку, которую до этого держала в руках.
  - Учёба в университете, аспирантура. Работа в крупном научном заведении, высокие должности, великие открытия, Нобелевская премия; и уже потом, где-нибудь на пенсии, можно заняться личной жизнью.
  - Ого. А как она отреагировала на то, что ты рано вышла замуж?
  - Представляешь себе последний день Помпей?
  - Более или менее.
  - Вот. У нас дома было приблизительно то же самое. Со временем всё улеглось, но мама, мне думается, так и не простила меня до конца за то, что я нарушила её планы на меня. – Хелен примолкла на мгновение. – Вот поэтому я никогда не составляю планов на свою жизнь. Захотела сбежать к динозаврам – сбежала. Захотела вернуться – вернулась. Захотела уехать в Новую Зеландию – уехала.
  - Знаете, я эти ваши со Стивеном приколы про динозавров не очень понимаю, но сейчас суть разговора я, по-моему, ухватила: непростые у тебя были родители, - задумчиво изрекла подросток, склонив белокурую головку набок.
  - Не то слово. Хорошо хоть, у меня была тётя. С причудами, правда, но веселая.
  - Та, которая всем раздаривала носовые платки?
  - Она самая. Если честно, я в ней души не чаяла.
  - Хелен?
  - Да?
  - Спасибо, что ты и Стивен не набросали для меня никакого плана.
  - Ну, это всегда пожалуйста.
  На следующий день Хелен устремилась в местечко под названием Хатт, являющиеся самым фешенебельным лыжным курортом Южного острова Новой Зеландии. А через пятнадцать дней Стивен и Каролина, накануне проводившие Розалин в аэропорту, переступили порог отеля, расположенного  на побережье недалеко от Большого Барьерного Рифа. Отель не был лишён благ цивилизации, но создавался с закосом под огромную тропическую хижину.

***

  Маленькая группа археологов суетилась на площадке с раскопками, имеющей строго квадратную форму, с трех сторон зажатой лесом, с четвёртой упирающейся в подножье не то низкой горы, не то высокого холма. Вышеупомянутый квадрат резко отличался от остальной поверхности, покрытой сочно-зелёной травой, такой короткой, нежной, почти прозрачной по весне; он имел серо-коричневый, то есть обычный земляной цвет. То тут, то там светлели или темнели небольшие кусочки непонятно чего, при ближайшем рассмотрении оказывающиеся обломками глиняных табличек с надписями, посуды и фрагментами костей, в том числе черепов. В длину и ширину площадка имела примерно по десять метров, в глубину – максимум полтора.
  - Поразительно! – не уставал изумляться профессор Суонн, глава группы археологов. – Это все лежало здесь сотни и сотни лет, на такой малой глубине, и было обнаружено только сейчас!
  - Скорее, тысячи лет, - позволил себе поправку его коллега, профессор Бартон; но узрев недовольство начальника, тут же переменил тему: - Вы правы, большая удача, что находка всё же была сделана.
  - И что работники местного музея согласились нам помочь.
  - И что местные природоохранные службы согласились нам не мешать. – Бартон со вздохом взглянул в сторону, на местного лесника, который, хоть и стоял на почтительном расстоянии с таким видом, будто просто прогуливается, но присматривал за группой уже не первый день, появляясь на участке с завидной регулярностью. – Ну и тип. Можно подумать, мы только и жаждем, что разворошить его драгоценный лес.
  - Он всего лишь следит, чтобы раскопки не коснулись непосредственно лесного массива.
  Мягкий женский голос заставил обернуться обоих мужчин.
  - Э... – Суонн напряжённо скосил брови.
  - Эмили, - подсказала шатенка, улыбнувшись.
  - Конечно, простите, - неловко ухмыльнулся профессор.
  Он ни в коем случае не хотел обидеть эту миловидную сотрудницу музея, которая не только нашла для них ночлег, но и стала надежным посредником в делах как с местной администрацией, так и с прочим персоналом музея. Это была непростая задача, и всё же на её выполнение перебросили неопытного работника – насколько успели понять археологи, Эмили трудилась в музее лишь пару месяцев, но уже успела отлично зарекомендовать себя. Занималась описью и рассортировкой экспонатов, помогала в планировании и подготовке выставок и экскурсионных программ; порой сама проводила экскурсии. Директор с помощником не могли на неё нарадоваться.
  - Сложности с разрешением на дальнейшие раскопки пока остаются, - сообщила шатенка. – Здесь заповедная территория, сами понимаете.
  - Но это же уникальная находка! – раздул щёки Бартон.
  - А это уникальный лес.
  - Эмили, Вы говорите точно как этот лесник. – Суонн едва уловимо «указал» затылком на Мэтта, спокойно опирающегося локтем на древесный ствол и находящегося метрах в двадцати от них. – Несколько выкорчеванных деревьев – небольшая цена за великое открытие. Вполне возможно, мы нашли остатки одного из жертвенных алтарей и прилегающих захоронений друидов!
  - Насколько мне известно, это не единственный найденный жертвенный алтарь друидов в мире. – Эмили молвила без враждебности, но с убеждённостью. – Зачем губить живое, чтобы поглубже покопаться в мёртвом?
  - Это не просто алтарь! – захлебнулся воодушевлением Бартон. – Возможно, это легендарный алтарь Богов, которыми клянутся!
  - Каких богов?.. Простите, я пока не большой специалист по друидам.
  - Богов, которыми клянутся, - скорее снисходительно, чем добродушно повторил Суонн. – Видите ли, в друидизме были божества, считающиеся настолько священными, что их имена не произносились, друиды обычно говорили нечто вроде: «Клянусь теми богами, которыми клянётся мой народ».
  - Надо же. – Эмили почувствовала себя неучем, впрочем, было в этом что-то приятное, ведь леди ещё раз убедилась, сколько в мире есть интересного. «Пожалуй, я отвлеклась». – Могу я чем-нибудь ещё вам помочь?
  - Нет, разве что избавите нас от этого… наблюдателя. – Бартон кивнул на Андерсона, который без всяких комплексов изображал из себя часть пейзажа, всем видом давая понять, что находится именно на положенном ему месте. – Честное слово, мы не тронем ни единого куста, пока не получим соответствующие разрешения, но призор этого парня меня уже конкретно нервирует!
  Эмили подавила усмешку.
  - Если хотите, я попрошу его смотреть менее строгим взглядом.
  - Думаете, он Вас послушается?
  - Как минимум, прислушается ко мне.
  - С чего Вы взяли?
  - Он же мой муж. – Всё-таки рассмеявшись, Эмили прошла мимо профессоров и остальных археологов, направившись прямиком к Мэтту. На ходу она пригладила волосы, собранные в «боковой» хвост, поправила воротник куртки.
  Уроженец будущего улыбнулся. Он не мог иначе. Каждый раз, когда мужчина видел, как Эмили идёт к нему, на него накатывало то же самое чувство, что нахлынуло однажды, когда она вдруг сказала: «Я хочу снова стать Эмили Андерсон. Можно?» «Неужели ты думаешь, что я отвечу: «Нет»?»?!!»
  …Она продолжала поддерживать Мэтта в его работе, но нашла и занятие для себя. Её с удовольствием приняли в музей, и теперь уже экс-Мерчант с воодушевлением взялась за свои новые обязанности. Мэтту приятно было видеть, что она отыскала дело, которое пришлось ей по душе.
  А ещё, совсем недавно, Андерсоны основательно поговорили и сошлись во мнении: чудесная детская, в которую было вложено столько стараний и заботы, не должна пустовать. Теперь оба были подкованы в определённых медицинских вопросах, да и специалисты в один голос утверждали: в случае Мэтта и Эмили шансы на то, что ребенок унаследует положительный резус-фактор – пятьдесят на пятьдесят, и даже если снова случится резус-конфликтная беременность, при правильном и своевременном контроле все должно быть в порядке. Это не значило, что супруги решили заменить умершего ребенка другим, новым. Они никогда не забудут своего первенца, на могиле Мэтью-младшего всегда будут цветы. Однако нужно не просто жить дальше, но и двигаться дальше. В конце концов, кому ещё заводить детей, как ни людям, настолько любящим друг друга?

Раздельный отдых
  Как обычно, они с детским упрямством не хотели признавать, что уже успели соскучиться друг по другу, поэтому не перезванивались, ведь позвонить первым или первой значило бы выдать себя. Зато обмен небольшими текстовыми сообщениями – другое дело.
  Х.: Веселитесь?
  С.: Не то слово. В отеле был скачок напряжения. Мне-то без разницы, но остальные хором возмущаются, что кондиционеры полетели, а жара страшная. Полно насекомых, нам даже выдали брошюры на эту тему. Цитирую первый пункт: «Как избежать залёта комаров».
  Х.: То есть ты сейчас сидишь в раскалённом номере, обливаешься потом и читаешь про то, как предупредить «залёт комаров»?  Боже, я хочу это видеть!!!
  С.: Издевайся-издевайся, вернусь – поговорим о милосердии.
  Х.: У меня уже коленки дрожат. Я никогда не задумывалась над проблемой «залёта» насекомых, но мне теперь жутко интересно – что там рекомендуется делать, чтоб не произошла данная неприятность?
  С.: Тут целый трактат, но суть сводится к «засетчиванию» окон и «обкуриванию» помещения. Мечтаю посмотреть в глаза грамотею, писавшему эти советы.
  Х.: Я едва не упала со стула, представив, как ты сначала «засетчиваешь» окна, а потом начинаешь окуривать помещение (кстати, чем?).
  С.: На сочувствие я и не надеялся.
  Х.: Как Лин?
  С.: Прекрасно, передаёт тебе привет – только что была здесь, её номер рядом с моим. Как ты сама? Уже каталась на лыжах?
  Х.: Что за вопрос? Конечно, начала в первый же день. Подружилась с некой миссис Голдфилд, точнее, это она считает, что мы подружились, а я постоянно уговариваю себя не бить её подручными предметами. Но она хотя бы хорошо катается, и есть, с кем посоревноваться. Вот её муж – кошмар! Развлекаюсь тем, что обдумываю планы его убийства, знал бы ты, чего мне стоит не пускать их в ход.
  С.: Этот мистер Голдфилд мне уже нравится! Чисто из любопытства: чем он так тебя злит?
  Х.: Не столько он, сколько оба этих олуха, когда они вместе. Воркуют, как полные идиоты, он постоянно называет её Мышкой (ты бы видел эту Мышку – в ней три с половиной меня), а я вынуждена каждое утро смотреть на это за завтраком! Либо голодай, либо мучайся от тошноты. К слову, Харт, в связи со всем вышеперечисленным у меня образовалась претензия: почему ты не называешь меня каким-нибудь ласковым прозвищем?
  С.: Теперь чуть не упал я. Во-первых, я знаю, что тебя от таких прозвищ перекашивает, как параболу в графиках Ника и Коннора. Во-вторых, если бы мне и взбрело в голову дать тебе прозвище, то только «Моя пиранья».
  Х.: Я и не сказала, что мне нравятся прозвища.
  С.: Естественно. Тебе нравится предъявлять претензии. Я прав, Хелен?
  Х.: Абсолютно. Знаешь, сейчас я вдруг поняла: мне нравится, как ты меня называешь, ты всегда произносишь моё имя по-особенному – столько ужаса и нежности одновременно.
  С.: Напомни фамилию этой чудесной семейной пары? Нужно непременно пригласить их к нам в гости.
  Х.: Ты не посмеешь!
  С.: Уверена?
  Х.: Стивен!.. Поведай лучше об успехах в борьбе против залёта комаров? Все окна «засетил»?
  С.: Неужели ты думаешь, что я буду заниматься этой ерундой? Мы с комарами пока терпим друг друга. Да и ситуация с жарой улучшилась.
  Х.: Похолодало к ночи?
  С.: Нет, приходила горничная, принесла вентилятор. Судя по игривому взгляду, собирается остаться и сама.
  Х.: Надеюсь, ты её выпроводил?
  С.: Если скажу «да», ты не поверишь, если скажу «нет», ты мне это ещё припомнишь. Так что благоразумно промолчу.
  Х.: Ну, знаешь ли! Тогда в случае чего отбивайся вентилятором.
  С.: Кто сказал, что я хочу отбиваться?
  Х.: Ах так? Хорошо. Что ж, хотя бы будет, с кем «засетчивать» окна. Только смотрите не переборщите с «обкуриванием».

///

  Х.: Произошёл несчастный случай, я сломала ногу.
  С.: Зная тебя, не могу не уточнить – чью?
  Х.: Тебя не проведёшь.
  С.: Так всё-таки чья была нога?
  Х.: Мистера Голдфилда. Я спускалась на лыжах, а это недоразумение выехало мне навстречу откуда-то сбоку, против всех правил.
  С.: Несчастный случай, говоришь? Такой ли он несчастный и такой ли случайный?
  Х.: Честное слово, я не специально. Я же могла заехать ему лыжами не только по ноге, а по чему угодно, это очень опасно, я бы не стала намеренно так рисковать.
  Х.: …Лыжами.
  С.: Ты неисправима. Полагаю, чета Голдфилдов покинула Хатт, и ты пребываешь в состоянии эйфории.
  Х.: Увы, Энн Голдфилд отвезла мужа в больницу и вернулась. Теперь ей больше не на кого отвлечься, и она ещё твёрже убеждена в том, что мы подруги. Неужели я кажусь такой дружелюбной?!
  С.: Ты? Навряд ли.
  Х.: Подумываю о том, чтобы устроить ей уже не случайный несчастный случай.
  С.: Не смей!
  Х.: К чертям всяких клуш. Расскажи лучше, как ваши дела.
  С.: Неплохо, очень даже неплохо. Я почти весь день на пляже или в море, Каролина тоже много времени проводит у воды. Жалуется на влажность, от которой волосы встают дыбом в буквальном смысле. Влажность действительно дикая, особенно в сочетании с местной жарой, я, по-моему, сам вот-вот стану кудрявым.
  Х.: Стивен Харт сидит у себя в номере, с сеткой в одной руке, с кадилом в другой, внимательно изучает инструкцию по предупреждению залёта комаров, а его вспушённые влажностью локоны вьющимися волнами ниспадают на плечи… Да ты просто издеваешься над моим воображением!
  С.: Уймись, засетчивание уже в прошлом. Кондиционеры давно починили, а Кимми принесла специальные ароматические свечи от насекомых, произведение местных умельцев. Действительно помогают.
  Х.: Кто такая Кимми?
  С.: Горничная, я о ней вроде бы как-то упоминал.
  С.: Что, такая картинка тебе нравится меньше? Гостиничный номер, я, горничная, свечи… Вот это называется издевательством над воображением.
  Х.: Я просто не смогу заснуть сегодня ночью!
  С.: Очень может быть, что и я тоже.
  Х.: Что за пошлые намёки?
  С.: На то они и намёки, чтоб не проговариваться полностью. Растолковывай их на пару со своим воображением, вы с ним отличная команда.
  Х.: Она блондинка?
  С.: Какая разница?
  Х.: Так и знала.

///

  С.: Хатт всё ещё стоит?
  Х.: Разумеется, куда он денется?
  С.: Учитывая, что там ты, вариантов не столь мало.
  Х.: Между прочим, у нас в корпусе пополнение. Приехал профессор Мёрфи, со своей новой женой. Самое забавное, что здесь ещё две его бывшие жены, уж не знаю, приехали ли случайно или намеренно. Эти дамы прекрасно ладят, прямо сёстры родные. И они мне куда симпатичнее Энн Голдфилд, с ними есть, о чём поговорить.
  С.: Надеюсь, ты их не стравливаешь?
  Х.: Нет, не зачем, они прекрасная команда; слаженно портят настроение экс-муженьку. Вчера вечером в ресторане заказали песню, перед этим попросив объявить на весь зал: «Для Рэя Мёрфи, от бывших жён». Судя по выражению лица нынешней жены, она о существовании предыдущих и не подозревала. А они весьма неплохо станцевали под эту мелодию, должна признать.
  С.: Ты ведь не подливаешь масла в огонь?
  Х.: Говорю же, не зачем. Отдых и так начинает мне нравиться всё больше и больше. Как дела у тебя и у Лин?
  С.: Лучше не бывает.
  Х.: Что там с твоей горничной? И да, Харт, я прямо отсюда чувствую, что ты сейчас улыбнулся!
  С.: А ты не чувствуешь, как невинно и недоумённо я моргаю?

***
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
[Написано Karen Deidre]
  Легкое щекотание в ухо и подозрительное сипение заставили Стивена возмущенно поморщиться и сонно отмахнуться. После чего, даже не подумав разлепить глаза, шатен развернулся спиной к предмету беспокойства. На пару минут благословенная тишина возобновилась, и преподаватель вновь погрузился в сон. Какие-то цветные пятна и неясные силуэты, что под надоедливое не то шипение, не то шелестение мелькали перед внутренним взором, сопровождались судорожным подергиванием плеча. Сон явно нельзя было назвать приятным или спокойным, но мужчина упорно не желал расставаться с негой и потому более или менее внятно среагировал лишь на третье по счёту зазывное щекотание шеи.
  - Что происходит? – Стивен приоткрыл глаза, сощурился от яркого света, что бил через окно, огибая частично раздернутые портьеры.
  Человеческий силуэт, восседавший на пути этих самых лучей, воодушевленно дернулся и Харт вновь ощутил как нечто игривым движением прошлось по его шее. Только этого ему не хватало! Шатен моментально сомкнул веки и затылком вжался в подушку. Он никак не ожидал, что та молоденькая горничная, которая обхаживала его последние дни, отважится на что-то в этом роде, это уж скорее было в стиле Хелен. Но за отсутствием оной в радиусе ближайших ста лиг у него просто не оставалось иных вариантов.
  - Э-э-э… Кимми?.. Тебе не кажется, что это слишком? -  Собравшись с духом, Стивен распахнул глаза и ухватил девушку за руку, что была зазывно протянута к нему.
  По тому, как насмешливо округлились голубые глаза напротив, и какое странное «видение» в них отразилось, Стивен понял, что совершил ошибку. Тонкие девичьи руки обнимали хозяйку за плечи, так как ещё не совсем высохшая после душа девочка ежилась под легким дуновением ветерка из раскрытой форточки. А то, что Харт сжимал в руке, было…
  Благодаря гортанно-возмущённому воплю Каролина поняла две вещи. Первое: Стивен мог бы стать неплохим певцом, если бы захотел. И, второе: он не любит змей. Совершенно не любит.
  - Лин!!! Убери эту гадость немедленно!
  Экс-лаборант судорожно разжал пальцы, одновременно пытаясь оттолкнуть пресмыкающееся от себя как можно дальше. При этом Стивен не забыл ещё и оттолкнуться от кровати сам. В результате всех этих порывистых манипуляций безобидный и насмерть перепуганный уж приземлился прямиком в заботливо подставленные руки воспитанницы Харта и Хелен. Сам Стивен, запутавшись в простыне и покрывале, заменявшем одело, с размаху шлепнулся на пол, по пути своротив с места прикроватную тумбочку. Будильник, который мирно располагался на ней и коварно поджидал своего часа, обиженно моргнул, сигнализируя об отключении от сети, и приземлился прямиком на встрепанную макушку мужчины.
  - Лин, зачем ты подсунула эту пакость ко мне в кровать!?
  - Я просто хотела познакомить тебе с Терезой, - неуверенно протянула девочка, старательно пряча улыбку. И сделала легкий пасс руками, протягивая возлегающее на них пресмыкающееся поближе к мужчине. – Ты не сильно ушибся?
  - Я в порядке, в полном порядке. Только убери Это от меня подальше. Где ты только её раздобыла? – Харт потер саднящую макушку и отодвинулся на десяток сантиметров. Он не боялся показаться трусом, Каролина прекрасно знала, чего стоит её опекун. - Я не люблю змей, боже, да я их просто ненавижу!
  - Стивен, не преувеличивай, - картинно закатила глаза блондиночка, до боли в этот момент напоминая ещё одну невыносимую особу, - не зря Хелен уверяет, что в некоторых ситуациях ты чрезмерно драматизируешь. А Терезу мне разрешили взять в местном террариуме, я буду делать с ней фотосессию.
  - У кого хватило ума дать змею ребёнку? - фыркнул экс-лаборант.
  - Она не ядовита, это обыкновенный европейский уж.
  – Стесняюсь спросить: кто подкинул тебе идею с подобным знакомством меня и Терезы?
  - Хелен, - хихикнуло дитя, - она сказала, что ты будешь в восторге.
  - В неописуемом! Напомни мне при случае сердечно поблагодарить её за такой сюрприз. А теперь брысь отсюда, вместе со своей одомашненной анакондой!
  - Это уж!
  - Знаю; что в моих глазах вовсе не делает его привлекательнее. Брысь, я сказал!
  И легкая декоративная подушка направилась в сторону Лин.
  - Мазила, - девочка легко перехватила элемент декора в полете и, отбив словно волейбольный мяч, вернула  презент Харту, - не тяни со сборами, а не то лишишься завтрака! Группа не будет ждать, а ты обещал во что бы то ни стало плыть со мной к Рифу. Я пока позвоню Хелен.
  И белокурый херувим, тряхнув на глазах высыхающими волосами, устремился прочь из номера. На её плече, трепеща языком, устроилась змейка. Стивен зажмурился, застонал и ещё раз приложился спиной к многострадальной тумбочке. На секунду Харту показалось, что желтоокое пресмыкающееся ухмыльнулось и состроило ему глазки. Вот как сказывается нехватка Хелен рядом, он, кажется, и правда начинает сходить с ума…
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
***

  К.: Слушайте вы оба! Перестаньте! Перестаньте просить меня вызнавать и выспрашивать, что там у одного из вас с горничными, а у второго с профессорами! Я не для того училась весь год, чтобы убивать каникулы на всякую ерунду! Хелен – да, Кимми действительно положила глаз на Стивена, даже мне это понятно. Обхаживает его со всех сторон, только что мёдом не обмазывает. Но Стивен не даётся, говорит, что у него уже есть женщина, от которой хочется рвать на себе волосы. Стивен – Хелен к этому Мёрфи дышит абсолютно ровно и не собирается с ним заигрывать даже назло тебе! И вообще, бедному Мёрфи хватает проблем с жёнами, ему сейчас просто не до Хелен!
  Признайтесь уже, что вам обоим не наплевать, как и с кем проводит время другой! А я пошла на пляж!

///

  Х.: Ты спишь?
  С.: Нет. Жарко, душно, комары адаптировались к свечам и вернулись, возмужавшие и обозлённые. Недавно в дверь ломилась горничная. Не пустил.
  Х.: А здесь холодно. Но от последней твоей фразы мне сразу стало теплее.
  С.: Язвишь?
  Х.: Если и да, то совсем чуть-чуть. Я скучаю по тебе. По вам обоим.
  С.: И я по тебе. Каролина тоже. Завтра мы уезжаем, пару недель будем жить в гостинице при заповеднике в горах.
  Х.: Одного не пойму, тебе что, не хватает новозеландских гор? Они повыше австралийских.
  С.: В Австралии своя природа, свои особенности.
  Х.: Только не надо лекций!
  С.: Тогда спокойной ночи.
  Х.: Доброй ночи, Стивен.

///

  С.: Место чудесное. Так тихо и спокойно. Кругом лес, сплошные эвкалипты; всё-таки не зря Австралию называют Зелёным континентом. Знаю, большая её часть приходится на пустыни, но и деревьев очень немало. Заповедник потрясающий, Каролина проводит там много времени. Фотографирует животных, общается с работниками, спрашивает что-то. Говорит, что подумывает учиться на ветеринара после школы.
  Х.: Это всё здорово. А горничные там есть?

***

  В половине шестого утра Харт проснулся от учтивого, но настойчивого стука в дверь. Разлепив веки, бросил взгляд на часы, раздражённо вздохнул, откинул одеяло, быстро натянул джинсы и, кажется, майку (хотя это вполне могла быть футболка), пошёл разбираться с нарушителем спокойствия.
Нарушитель оказался нарушительницей, что Стивена в принципе не слишком удивило, как и цвет волос девушки. Просто блондинистый рок какой-то.
  - Доброе утро, - начала мокроволосая девица в розовом халатике, пусть не длинном, но с таким декольте, что Стивен аж окончательно проснулся, - извините, что потревожила. Вы ведь один…
  - Я женат, - проскрежетал Харт. – У меня восемь детей. Я – мормон*, и вообще подумываю круто повернуть свою жизнь, пока разрываюсь между монашеством и сменой сексуальной ориентации. Как видите, Вам тут ловить нечего, идите, спите дальше.
[* Мормоны – религиозное сообщество протестантского происхождения, практикующее многожёнство; прим. авт.]
  Конечно, если б он сам лучше выспался, то вёл бы себя по-другому и куда обстоятельнее обдумывал свои слова.  Зеленоватые глаза девушки расширились даже не удивлённо, а ошарашенно и обиженно, особенно когда Стивен попытался вручную спровадить её подальше от своего порога.
  - Да что Вы себе позволяете! – вспыхнула блондинка, высвобождаясь и хлопая Харта по ладони. – Вы больной или озабоченный? Я - Ваша соседка, - она подняла указательный палец вверх, - мой номер на третьем этажа, прямо над Вашим. Я сегодня после душа вышла на балкон, вытерла волосы и машинально повесила полотенце на бортик, а оно упало вниз, прямо на Ваш балкон. Я всего-то хотела попросить... Но знаете, как-нибудь обойдусь, мне не настолько нужно полотенце, я лучше выплачу отелю штраф. – Опасливо покосившись на Харта, девушка поправила ворот халата и сердито фыркнула.
  - Простите, - пробормотал даже не растерянный, а деморализованный Харт, потирая глаза. – Пожалуйста, подождите. Я сейчас.
  И думать нечего, что она после случившегося решится забрать полотенце сама, ведь для этого придётся войти внутрь. Поэтому Стивен сам прокурсировал на свой балкон, где действительно обнаружился кусок светлой махровой ткани. Который через пять секунд был вручён блондинке, вкупе с повторными извинениями.
  - Я ещё раз прошу прощения, - неловко улыбнулся Стивен. – У меня бывает такое… с утра.
  Девушка, похоже, смягчилась.
  - Тогда я ещё раз прошу прощения, что разбудила Вас в такую рань. Постараюсь больше не тревожить Вас по утрам, теперь я знаю, что это небезопасно.
  - Сами-то Вы почему так рано встали? – полюбопытствовал экс-лаборант.
  - Если честно, я ещё и не ложилась, - усмехнулась блондинка. – Я – сова. – Продемонстрировала обезоруживающую белоснежную улыбку и, развернувшись, направилась прочь.
  - А я, видимо, дятел, - покачал головой Харт, глядя блондинке вслед.
  Он вернулся в свой номер, но прежде, чем лечь, постоял возле окна, изучая пейзаж, состоящий из двух основных частей – серовато-зелёного леса и насыщенно-свинцового неба. Тучи были до такой степени густыми и плотными, что казались почти чёрными, при этом из них пока не пролилось ни одной капли дождя. Они неслись по небу стремительно, и всё-таки конца мрачному покрову так и не виднелось.
  «Наверное, будет буря», - подумал шатен.

***

  Второе пробуждение Харта состоялось в девять часов утра и было совершенно добровольным. Вскоре он и Каролина поехали на очередную экскурсию по заповедным уголкам этой горной местности (хотя Хелен, например, из вредности назвала бы местность холмистой, поскольку считала, что настоящие годы – это то, что выше трёх тысяч метров над уровнем моря). Стивен был почти уверен, что экскурсию отменят из-за резко усилившегося ветра, да и продолжавшие набухать чернотой тучи не могли не вызывать тревоги. Однако гид заявил, что всё будет хорошо, а к обеду ветер действительно стих, да и небо перестало столь резво темнеть.
  По возвращении в отель (не очень большой, кстати, всего на тридцать номеров; вообще, отели в заповеднике – как бы нонсенс, но раз уж от туристов никуда не денешься, проблему их размещения всё равно приходится решать) Каролина побежала к себе сортировать снимки. Поскольку нащёлкала она немало, Стивен подозревал, что раньше обеда девочка не выйдет. После обеда она договорилась куда-то пойти с Эйлин. Эйлин была ровесницей Каролины, и они быстро подружились, возможно, за неимением других сверстников в отеле. А Стивен неплохо поладил с отцом Эйлин, Фредериком или просто Фредом, который приехал сюда на часть отпуска со старшим ребёнком, в то время как младший сын и жена отдыхали где-то на побережье. Фред был хорошим собеседником, ещё от него за милю веяло надёжностью и хладнокровием в хорошем смысле слова, что не удивительно, ведь по профессии мужчина был спасателем. Сноу и Харт как-то сразу прониклись взаимной дружеской симпатией и нередко вместе спасались от скуки. Вот и сейчас они сидели за одним столом в некой столовой – единственном пункте питания, имеющемся в отеле.
  - Как тебе сегодняшняя экскурсия?
  Стивен пожал плечами.
  - Неплохо, но не сказал бы, что она чем-то разительно отличалась от предыдущих. – Увидев, что австралиец готов оскорбиться не то за родную природу, не то за отечественный сервис, не то за оба фактора разом, Стивен торопливо прибег к дипломатии: - Зато Лин в восторге.
  - Интересная у тебя девочка, - покивал спасатель. – Моя упиралась всеми силами, не хотела ехать туда, где не будет дискотек, пляжей и прочих развлечений.
  - Ну, Каролина не любительница шумных забав. От других детей иногда приходится прятать конфеты, а от неё впору прятать книжки.
  - А по виду и не скажешь, особенно по синим волосам и серьге в носу. – Теперь уже Фред забеспокоился о дипломатичности. – Ну, в смысле, такие… с серьгами и синими волосами… обычно о чём угодно думают, только не об учёбе.
  Стивен улыбнулся.
  - Никогда не знаешь наверняка, что на самом деле скрывается за внешностью человека. – Сделал глоток чая, обнаружил, что напиток остыл, и поднялся, чтобы взять другую порцию.
  - Ай! – Облитая чаем девушка оглядела сначала свою футболку с пятном во всю грудь, потом Стивена. – Опять Вы! Чем я оскорбила Вас на этот раз?
  - Ничем, - абсолютно честно ответил Харт, поглядывая на опустошённую посудину и удивляясь, как он умудрился так неловко выплеснуть чай на несчастную блондинку. – Имеет смысл просить извинения?
  - Засуньте эти свои извинения себе в… кружку! – прорычала блондинка, уходя и напоследок огревая Харта отнюдь не благосклонным взглядом сверкающих зелёных глаз.

***

  Едва дверь номера на третьем этаже открылась, Стивен поспешил выпалить:
  - Спокойно, я Вас не преследую. Вернее, преследую, но исключительно с благородными целями. – Поскольку светловолосая, опять разодетая в свой декольтированный розовый халат, замерла на полуслове, шатен продолжил менее быстро: - Мне неловко за этот случай с чаем, и вдвойне, втройне неловко за утреннее происшествие. Обычно я не веду себя с женщинами так по-хамски, честно.
  Блондинка поёрзала на одном месте, немного прищурилась.
  - Допустим, верю. И что дальше?
  Вообще-то, Стивен рассчитывал ограничиться извинением, но сейчас понял, что так легко не отделается.
  - И… В качестве извинения я бы хотел угостить Вас ранним ужином.
  Девушка несколько растерялась.
  - Не тянет ужинать с незнакомым человеком. Не хочешь для начала сказать, как тебя зовут?
  - Стивен Харт. А тебя?
  - Вивиана Грэйс. – Поразмыслила ещё секунду-другую, после чего опять упёрла взгляд прямиком в переносицу Стивена. – Я буду готова через полчаса.
  - Тогда встретимся через тридцать пять минут внизу.
  - Договорились. – Опять взгляд-пробег, а напоследок ухмылка. – А пока можешь уходить. И, бога ради, перестань делать вид, будто смотришь мне в глаза!

***

  - У тебя впрямь жена, восемь детей, мормонство и виды на смену ориентации? – едва отпив сока (чай на столе тоже был, но ещё слишком горячий), Вивиана приступила к главному.
  Стивен ничуть не смутился и ответил без запинки:
  - Я не религиозен, не собираюсь становиться перебежчиком, детей у меня двое, притом один из них – крёстный, жены нет.
  - Разведён? – Блондинка с заинтересованным видом опёрлась подбородком на соединённые ладони.
  - Почему разведён? – Харт скопировал её позу. – Ни разу не был захомутан.
  - А как же ребёнок?
  - А что, без свидетельства о браке детей не делают?
  - Делают… Ладно, значит, ты одинок? – Заинтересованность девушки росла, как на дрожжах.
  - Ну, - замялся Стивен, - практически да.
  - Практически? – К заинтересованности прибавилась и настороженность. – Когда мужчины говорят «практически», это обычно означает «не совсем», а то и «совсем не».
  - Какие глубокие познания в мужчинах, - съёрничал шатен. – Что ж, у меня есть женщина, но отношения свободные.
  - Да? Насколько свободные?
  - Сама видишь: я тут без неё. Она развлекается где-то на горнолыжном курорте, а я…. – Не упустив проходящую мимо официантку, Харт многозначительно той подмигнул. Девушка едва не выронила поднос, зарделась, но улыбнулась довольно. Стивен опять посмотрел на вконец растерявшуюся блондинку. - …Не теряю времени здесь. Ничего не поделаешь, у нас с ней разные интересы. У неё – лыжи, у меня – блондинки. К слову, есть предложение сэкономить на десерте и сразу пойти ко мне в номер.
  Ещё не успев договорить, Стивен вынужден был пригнуться, в то же мгновение над его головой бесформенной массой пронеслось энное количество горячего чая, благополучно плюхнувшееся на пол и живописно расплескавшееся в двух метрах от их столика.
  Сложно сказать, что больше заинтересовала других посетителей, обративших своё внимание на шатена и блондинку, - выплеснутый чай или хохочущий Харт.
  - Я всё ждал, когда тебя прорвёт, - выдавил, наконец, Стивен, выпрямившись. –  Твоя левая бровь дёргалась изумительно. - Глянул взад себя, на остывающее чайное озерцо. – Между прочим, могли пострадать ни в чём неповинные люди. Хотя, когда тебя это волновало, Хелен?

***

  - Чего я от тебя не ожидал, так это розового халата, - с деланным презрением возвестил Стивен, обращаясь к светловолосой девушке, что стояла рядом с ним, облокачивалась на перильца балкона и беззаботно рассматривала пейзаж.
  Тучи вновь убыстрились и сделались практически смоляными.

Отредактировано FanTaSea (2013-01-20 16:47:42)

- Только с тобой и Лин.
  Хуже всего то, что он ведёт себя так спокойно. Если б Харт скандалил, кричал, обвинял, Хелен знала бы, что делать.
  - Это она?
  Совершенно некстати рядом материализовался не низкий мужчина крепкой комплекции. И вся эта комплекция так и излучала ненависть.
  - Фред? – без труда догадалась Хелен, окидывая Сноу прохладным взглядом. – Примерно таким я тебя себе и представляла. Почему не мчишься к семье? Кто будет успокаивать жену?
  Стиснув зубы и сжав кулаки, Фред сделал по-военному чёткий шаг по направлению к Хелен. Стивен быстро развернулся в сторону недавнего товарища, вставая так, чтоб оказаться между Сноу и Эмброуз. Упёрся ладонью в плечо первого, ничего не сказав. Фредерик свирепо выдохнул и снова подался вперёд. Рука Харта уже не просто упёрлась, а твёрдо надавила на спасателя, задействовав теперь и предплечье. Бывший лаборант смотрел не злобно, практически виновато, но категорично. Пусть Хелен стерва, но, как бы там ни было, она его стерва, и в обиду он её не даст. Только это не значит, что сам Харт по-прежнему намеревается оставаться с ней. В данный момент Стивен прикидывал, где лучше пожить после того, как он выедет из дома Хелен, и главное – как быть с опекой над Каролиной. Харт не собирался отступаться от Лин.
  Спасатель выдал нецензурный ругательный шедевр, однако удалился, напоследок хлестнув вдову обжигающе злобным взглядом.
  - Не надо дуться, - проговорила женщина. – Все живы, помнишь?
  Стивен не собирался отвечать, вступать в перепалку.
  - Прекрати корчить из себя возмущённого ангелочка!
  Харт зашагал вперёд, подальше от вдовы. Она не менее решительно зашагала следом.
  - Поговори со мной, Стивен!
  Ага, сейчас! После последней такой её просьбы Харт в итоге оказался закуской для редких видов хищников, и ему просто повезло, что они не успели зайти дальше предварительной дегустации.
  Пальцы Хелен стиснули локоть экс-лаборанта, бывший работник Центра раздражённо выдернул руку, ускорив шаг.
  Мимо шатена спасатели и медики протащили мужчину. Именно протащили, сам он идти не желал, пытался высвободиться, с безнадёжным отчаянием рвясь назад, в сторону женщины, неподвижно лежащей на земле. Стивен не так давно сам помогал её переносить и укладывать, уже тогда было ясно, что травмы не совместимы с жизнью. Видимо, несчастная сделала свой последний вдох. Тот, кто сейчас сопротивлялся и всеми силами стремился обратно, к погибшей, приходился ей мужем, это Харт понял по обрывкам прежнего разговора. Нельзя сказать, что вдовец сейчас кричал или плакал. Он скорее рычал, выл как раненый зверь, негромко, но с таким надломом, словно его каждую секунду резали, всё глубже и глубже.
  - Лора! Лора! Там же моя Лора!..
  Стивен моргнул. Тут он ничем не сумеет помочь. Но были другие, для кого ещё можно что-то сделать.
  Внезапно мёртвых женщин стало две. То есть, лежала одна, а потом рядом появилась другая, точь-в-точь такая же. Количество медиков, накрывающих тело (вернее, уже тела) какой-то накидкой, тоже увеличилось вдвое. Собственных рук у Стивена теперь было четыре. Другими словами, в глазах двоилось безжалостно и категорично. А барабанные перепонки грозили вот-вот лопнуть от убийственно бьющего по ним трезвона. Мужчине пришлось остановиться, прикрыть глаза ладонью. А потом опереться на первое, что попадётся. К сожалению, не попалось ничего…

***

  Он знал, что это всё не по-настоящему. Точнее, по-настоящему, только не сейчас. Просто проекция памяти, воспоминания. Нечто, что бывало.
  Двухэтажный дом на берегу моря, деревянный, простой. За четыре года Стивен выучил здесь каждую дощечку. Если требовалось что-то отремонтировать, делал это сам, потому что ручной труд помогает освободить мозги, что не бывало лишним при работе преподавателя и вообще жизни с невозможной женщиной. Руками Стивена были починены ступеньки на крыльце, несколько оконных ставен, перила внутридомовой лестницы. Это ещё не считая приколачивания всяческих полок или переделки мебели. Он вложил в жилище душу. И, по совести говоря, этот дом был тем местом, куда Харт действительно хотел вернуться.
  К концу пробежки, приближаясь к дому, Стивен увидел Лин, которая выскочила встречать Кайла. Парень почти каждый день заходил за Каролиной, чтобы вместе идти в школу. Девочка обняла одноклассника, так радостно, но вместе с тем бесхитростно. Похоже, ещё не настало время Стивену с Хелен волноваться и подозрительно щуриться в адрес двух подростков. Впрочем, вряд ли дело всё-таки дойдёт до гневных и сомнительных прищуров. Харт и Эмброуз знали, что если Каролине понадобится совет, она его попросит, и в любом случае не станет лгать, когда ей зададут прямой вопрос. Лин девочка более чем умная; она знает, что родители ей доверяют, и сама доверяет им. А от взросления никуда не деться, это нормально.
  - Где Хелен?
  - На пляже, - улыбнулась Каролина, махнув рукой в сторону берега, прежде чем уйти с Кайлом.
  Стивен обогнул дом. Дневная синева моря ещё не полностью заместила утреннюю позолоту, волны продолжали отливать янтарным сиянием. В этом сиянии силуэт женщины, бродящей по колено в воде, словно размывался по краям. Харт ухмыльнулся и вмиг нагнал шатенку, взметнув немало брызг и налетев настолько неожиданно, что Хелен не успела обернуться.
  - Ты знаешь, что утром акулы наиболее активны? – утончённо спросил шатен, сомкнув руки на животе экс-Каттер и запечатлевая короткий, но медленный поцелуй на её скуле. Сначала почувствовал, а потом уже увидел улыбку бывшей Бёртон.
  - Думаешь, сейчас приплывёт какая-нибудь и схватит меня за пятку? – Она кокетливо выгнула плечи, не спеша оборачиваться. – В таком случае, вернись на берег - вдруг акула выберет тебя.
  - Ты останешься? Так не пойдёт.
  - Почему же?
  - Я переживаю за акул, их и без того истребляют, а уж если на них обидишься и ты, на популяции можно будет смело ставить крест.
  - Неужели я такое чудовище? – Она обернулась, кладя руки на плечи Стивена.
  - Ты страшный человек, я всегда это говорил.
  - В твоих устах это звучит подобно комплименту.
  - Не обольщайся.
  Она правда не являлась его идеалом, никогда. Она не была самой отзывчивой, самой доброй, самой надёжной, самой приветливой женщиной из всех, что он знал. Да она, чего уж там, и самой красивой-то не была. Стивену с детства нравились невысокие блондинки, желательно с голубыми глазами. Так что идеалу куда больше соответствовала та же Эбби, она с ним совпадала практически на сто процентов. Это если не рассматривать этическую сторону дела, а если рассматривать, то Хелен отдалялась от звания совершенства куда сильнее, с её-то умением пудрить мозги и не утруждением себя глупостями наподобие морали. Таким образом, например… ну, скажем, Чак Норрис - и тот, по меркам Стивена, к образу подходящего спутника жизни был куда ближе, чем Хелен. И всё-таки сейчас Харт был не с Чаком Норрисом и не с какой-нибудь блондинкой, пусть даже Эбби. Он был с женщиной, обладающей потрясающими карими глазами. Лисьими глазами, в которых постоянно сверкал, сиял или мерцал особенный блеск, имеющий магнетическое, фактически гипнотизирующее воздействие, по крайней мере, на Стивена. Просто через этот блеск Харт видел в ней то, чего не замечал ни в ком другом, а именно – что угодно. Дьявола, временами так похожего на ангела; иногда наоборот. Предостережение. Страсть. Беспокойство. Удовольствие, наслаждение. Поддразнивание. Порой обиду, порой даже боль или стыд. А порой восклицание: «К дьяволу правила, давай ударимся во все тяжкие!»
  Стивен сцепил ладони за спиной женщины, шатенка пристально изучала его глаза, в её собственных глазах поблескивали золотинки недавнего рассвета.
  Харт вспомнил мужчину, который потерял жену в аварии. Вспомнил грызущее отчаяние, пронизывающее и голос, и взгляд того человека. И вдруг спросил у самого себя: а что бы он, Стивен, сделал, что бы отдал, чтоб не оказаться на месте вдовца? Чтобы не рычать от отчаяния, осознавая, что уже никогда не увидишь любимого человека, будь то хоть Хелен, хоть Лин? Ответ был быстрый и очень простой: да всё. Всё, что угодно.

***

  Внутреннюю сторону локтя обработали дезинфицирующим раствором, медбрат приготовился сделать укол. Но стоило игле оказаться в двух сантиметрах от кожи Стивена, как вторая его рука схватила чужое запястье столь крепко, что светловолосый парень аж вскрикнул. Шатен уже открыл глаза и прожигал блондина разгорающимся взглядом, постепенно отводя руку со шприцем всё дальше.
  - Что Вы делаете? – выдохнул медбрат.
  - Отойди от меня! – прошипел бывший работник ЦИА, отталкивая медика, шарахнувшегося к самой двери.
  - Стивен, всё в порядке. – Хелен, успевшая подняться с «гостевой» кушетки, опустилась на постель Харта, мягко обхватив пальцами его кисть, второй ладонью накрыв плечо экс-лаборанта. – Всё хорошо, ты не в той больнице. Здесь никто не будет пичкать тебя лекарствами почём зря. – Потребовалось пояснить медбрату: - У него весьма неприятный опыт общения с врачами.
  - Врачебная ошибка? – сочувствующе спросил малость оклемавшийся и вновь подошедший медик.
  - Врачебное скотство, - процедил Харт, успокаивая собственное дыхание.
  - Я должен сделать укол, - не отступался медбрат. – Сотрясение мозга – это не шутка.
  Смерив блондина убийственным взором, Харт таки кивнул, протягивая руку.
  - Где Лин?
  - Она только что ушла, я выпроводила её в кафетерий, пусть поест.
  - Мы в больнице?
  - Да, в ближайшем от того отеля городке. Весь городок сидит на чемоданах, из-за пожара могут вот-вот начать эвакуацию, но пока её не объявляли.
  О пожаре вдова могла и не упоминать, в спёртом воздухе отчётливо ощущался привкус дыма. Недаром все окна в больнице, как и в других зданиях, были закрыты напрочь, а кондиционеры с функцией очистки работали на полную мощность.
  - Раз уж Вы проснулись, то теперь Вам нельзя спать минимум шесть часов, - предупредил медбрат, покончив с процедурой. – И ещё одно: не переживайте из-за зрения.
  - Из-за зре… - договорить Харт не смог, залюбовавшись размытыми пятнами, которыми перед его глазами вспузырился весь мир.
  - Это нормальный побочный эффект, - успокоил медик. – Не волнуйтесь, лекарство новое, очень эффективное. Зрение должно восстановиться после того, как проспитесь. А заснуть Вы сможете, напоминаю, не раньше, чем через шесть часов. Не давайте ему дремать.
  - Я прослежу, - заверила Хелен, заставляя Стивена опуститься обратно на подушку.
  Харт что-то недовольно пробурчал, но расшифровывать Хелен не стала. Медбрат ушёл.
  - Насчёт того спасателя и его жены, - начала экс-Каттер, упрекнуть которую можно было в  чём угодно, только не в деликатности и умении подготовить собеседника.
  - Поговорим об этом, когда в моей голове сборная по регби перестанет соревноваться с симфоническим оркестром за звание самой шумной компании, - отрезал Харт.
  - Ладно, - согласилась женщина. Немного подождала, потом осторожно прилегла рядом.
  Стивен потеснился, но не стал возмущаться.
  Вскоре вернулась Лин, принесшая еду и родителям, но оба отказались, аппетит отсутствовал.
  - Можно мне с вами? – робко спросила девочка.
  Стивен широко улыбнулся и потеснился  обратно, освобождая место с другой стороны не очень широкой больничной койки. Обнял девочку одной рукой, в то время как сама Каролина положила голову на его плечо.
  Через пару часов, правда, подростка уговорили перейти на кушетку, чтоб нормально выспаться. Глаза у блондинки впрямь слипались.
  - Не ругайтесь друг с другом, - попросила девочка, прежде чем задремать.
  Пару минут спустя палату наполнили едва различимые звуки размеренного, спокойного дыхания. На самом деле Лин спала не так крепко, как считали родители. Она периодически возвращалась в реальность, но не открывала глаза, а лишь прислушивалась и к своему облегчению не обнаруживала ругани.
  - Не спи!
  - Не сплю, перестань меня тормошить.
  - Перестану – через четыре с половиной часа.
  - Прекрати. Я же не умру, если подремлю часок-другой.
  - Пользы от этого точно не будет. Помнишь, что сказал медик?
  - С каких пор ты так возлюбила медиков?
  - Я их не возлюбила, я просто прислушиваюсь к ним, потому что в медицине они понимают больше меня и тебя, кстати, тоже. … Стивен! Не закрывай глаза.
  - А смысл? Всё равно ничего не могу разглядеть. Ты вот, например, видишься мне одним расплывчатым пятном.
  - Симпатичным?
  - Сносным.
  - Расскажи мне что-нибудь.
  - С какой радости?
  - Считай, что у меня прилив любопытства.
  - Отстань.
  - Пожалуйста.
  - Отвяжись.
  - Не отвяжусь, сам знаешь.
  Харт застонал.
  - Выбирай тему.
  Хелен чуть помедлила. Когда ответила, в голосе её чувствовалась полуулыбка.
  - Каким ты был в детстве?
  - Маленьким, кричащим, лысым и беззубым, по словам родителей.
  Улыбка возросла до ухмылки, потом опять стала мягче.
  - А позднее? И не вздумай говорить, что был обычным ребёнком, не поверю.
  Стивен распрощался и с призраком надежды на то, что его оставят в покое.
  - На самом деле, я был довольно слабым ребёнком, болезненным. Лет до десяти дома с больничным листом проводил времени не меньше, чем в детском саду или школе. Случалось, посещал один урок в неделю. Правда, и в таких случаях иногда умудрялся подраться с кем-нибудь даже в промежутке между приходом в школу и звонком.
  - Так бы был драчуном? – заинтересовалась шатенка. – Ни за что бы не подумала.
  - Не то чтобы… Я был беспокойным, мне вечно не сиделось на месте, хотелось всё успеть, во всём поучаствовать, всё проверить на практике. Вот и влипал то в одну историю, то в другую. Мама вечно вздыхала, почему я не могу быть как Натан – тихим, спокойным, рассудительным. Он и впрямь был таким, не мальчик, а ангел небесный. Он ходил в тот же садик, что и я. Когда Натана забирали вечером, воспитатели взахлёб рассказывали о том, как замечательно он себя вёл целый день, мол, даже не верится, что это родной брат Стивена.
  - Как же вёл себя Стивен?
  - Ну, чаще всего, когда приходили за мной, я обнимал мать или отца и говорил: «Дома сам пойду в угол».
  - Стивен Харт – злостный нарушитель дисциплины?! Я очарована.
  - Не такой уж злостный нарушитель, просто… энтузиаст. Вечно приносил домой животных, подобранных на улице, однажды вовсе притащил птенца, выпавшего из гнезда.
  - Ваш Тайгер его не сожрал?
  - Пытался, но я был начеку. Когда воронёнок превратился в ворона, я его выпустил. Он вернулся, и так было несколько раз. Пришлось отвезти птицу подальше из города.
  - Какая проникновенная история.
  - То-то я слышу слёзы умиления в твоём голосе.
  Хелен негромко рассмеялась, затем спросила:
  - А что со здоровьем?
  - Выправилось годам к десяти. К тринадцати меня вовсе окрестили крепким парнем и выпинали играть в футбол за школьную команду. – Он помолчал. – А ты? Каким было твоё детство?
  - Не слишком весёлым, - после небольшой паузы ухмыльнулась женщина. – Большая его часть прошла в запертой изнутри комнате, с радио и книгой.
  Стивен ничего не сказал, но его удивление было более осязаемым, чем любые слова.
  - Мои родители были на редкость правильными людьми, - продолжила шатенка, - и из меня пытались сделать правильного человека. Не разрешали даже разговаривать с «хулиганами», а с детьми, с которыми позволялось дружить, мне самой хотелось удавиться от скуки. Так что книги и радиотеатр были отличной альтернативной.
  Харт и Каролина подумали об одном и том же: Лин куда больше похожа на Хелен, чем может показаться.
  - Что-то мне слабо верится, будто ты соблюдала все запреты.
  - Соблюдала. Лет до четырнадцати. Потом влюбилась в племянника наших соседей, приехавшего погостить на лето. Отец с матерью сразу постановили, что он «сомнительный парень», но мне уже было всё равно.
  - Чем всё закончилось? – Интерес в его голосе чуть отдавал… ну, можно сказать, ревностью.
  - Всё закончилось трагично: я набралась храбрости, призналась в своих глубоких чувствах, а он лишь посмеялся.
  Поскольку тон Хелен не был печальным, Харт сделал вывод:
  - Полагаю, ты это так не оставила.
  - Я каждый день покупала рани него пирожные, а то и торты.
  - И в чём подвох? – хмыкнул Харт. – Ты довела парня до сахарного диабета?
  - Зачем же? – хихикнула Хелен. – Он уже был диабетиком. А я исправно выходила в наш двор в то же самое время, когда моя бывшая страсть помогала своему дяде обустраивать сад или ковыряться в автомобиле. Усаживалась так, чтоб меня было получше видно, и начинала поедать сладости, причмокивая от удовольствия. В итоге набрала почти десять фунтов*, едва не вылетела из группы фигурного катания, но это того стоило. Домой хлыщ уехал со стойким нервным тиком.
[* 1 фунт - 0,454 кг; прим. авт.]
  - Хелен Эмброуз, ты бесчеловечна.
  - Можно подумать, ты свят, как икона. Я даже боюсь представить твои старше-школьные годы, учитывая, что футболисты – самые популярные ребята. Признавайся, девушки вешались на тебя? – Теперь и в её голосе скользило нечто, весьма смахивающее на ревность, пусть и не глобальную.
  - Гроздьями. Я плёл из них гирлянды.
  Хелен опять рассмеялась.
  - Вот видишь. Я плела только косы.
  - У тебя были длинные волосы?
  - Ниже поясницы. Мне запрещали их укорачивать.
  - Дай угадаю: когда ты уехала на учёбу в университет, ты постригалась?
  - Нет. Я постриглась раньше. В предпоследнем классе школы после крупной ссоры с родителями первым делом пошла в парикмахерскую.
  - Сделала «ирокез»?
  - Что ты. Обычную короткую стрижку, почти мальчиковую. С моей мамы и того было достаточно, она весь вечер хваталась за сердце. А потом пошло-поехало. Вскоре, к ужасу родителей, у меня появился парень, которого они категорически не одобряли. Правда, я его быстро бросила, но следующий мальчик, по их мнению, оказался ещё хуже.
  - Хорошо, что мои предки никогда не подбирали мне девушек. «Мам, пап, привет, знакомьтесь, это Келли/Дебби/Эмбер/ и т. д., мам, пап, мы пошли, пока».
  - Счастливчик.
  Воздух продолжал тяжелеть, но в какой-то момент этот процесс остановился, и почти сразу послышался звук сотен и сотен крохотных ударов по стеклу, смешавшихся вскоре с заливистым журчанием на улице. Вдобавок, стало ощутимо прохладнее.
  - Дождь? – догадался Харт.
  - Дождь. Значит, можно не бояться эвакуации. Как твоё зрение?
  - Ты теперь куда более симпатичное пятно, чем час назад.
  - Приятно слышать. Время истекло, можешь спать.
  - Спасибо, ты сделала меня самым счастливым человеком на свете, - хмыкнул Харт.
Однако в сон его действительно клонило нечеловечески, и мужчина вскоре сдался. Он знал, что сейчас Хелен смотрит на него, внимательно и задумчиво. Чувствовал.
  - Помнишь, ты спросил меня кое о чём в День Рождения Лин, и я не успела ответить?
  Как ни странно, он сообразил, о чём речь, даже своим сотрясённым мозгом.
  - Да.
  Она молчала, и Стивен решил, что уже не дождётся ответа.
  Однако за секунду до того, как провалиться в царство Морфея, мужчина услышал:
  - Каждый день, Харт
  И ощутил тёплый, немного прерывистый поцелуй в щёку.

***

  Врачи сказали, что раньше, чем через двенадцать часов, Стивен не проснётся, а будить его, пусть даже случайным шорохом или громким вдохом, не следует, лучше, если пациент проснётся полностью самостоятельно. Хелен и Лин пришлось уйти. Не привелось долго искать отель, в котором можно было остановиться, оный располагался через дорогу. Определённо, в маленьких городах есть свои плюсы.
  Кошелёк и документы Хелен, равно, как и взятый в путешествие небольшой багаж, оставила в машине посреди горящего леса, было просто не до них, когда медики увозили Стивена. Но позднее один из спасателей (кажется, его звали Фил) разыскал вдову в больнице и вручил ей её сумочку, прихваченную из брошенной машины, на которой экс-Каттер добралась до места аварии. Попытался блеснуть укоризненным взглядом, но Хелен сама глянула на мужчину так, что он опасливо заозирался на предмет наличия чайника и предпочёл поскорее ретироваться.
  Теперь не было проблем с оплатой номера, да и с покупкой некоторых вещей в соседнем магазине. Сама Эмброуз туда не пошла, лишь позвонила, предложила тройную цену и назвала размер и предметы, которые хотела приобрести – всё принесли. Женщина быстро выбрала нужное и расплатилась. Не поддавшись настойчивому желанию растянуться на постели, первой отправилась под душ. Когда Эмброуз вышла, ванную заняла Лин.
  Тогда Хелен и позволила себе расслабиться. Упасть на кровать, тихонько вцепиться зубами в подушку от обжигающей боли в спине и ногах, которые непонятно каким чудом не «отключились» окончательно, ведь в течение последних суток были все признаки. Не просто были, а проявляли себя зверски настойчиво. Лёжа в палате Стивена, Хелен часа четыре не ощущала своих ног, очувствовалась лишь незадолго до того, как шатен уснул. Больше всего вдова боялась, что придётся просить кого-нибудь помочь ей подняться. Обошлось.
  Принятые ещё в больнице лекарства, также находившиеся в позабытой и возвращённой сумке, смягчили жжение в пояснице, пик боли спал довольно быстро. Хелен уселась перед зеркалом, принялась машинально сушить волосы феном, вглядываясь в отражение.
  Она выглядела хорошо, особенно с поправкой на долгие бессонные часы. Под глазами, конечно, синяки, но нужно лишь вздремнуть. Отсутствие декоративной косметики тоже не производит неприятного эффекта.
  Сейчас экс-Бёртон в первую очередь интересовали  собственные глаза. Она смотрела в них с помощью зеркала и пыталась увидеть то, чего видеть совершенно не хотела, но насчёт чего всё же предпочла бы быть в курсе – прежнюю Хелен. Ту самую, которую из неё буквально вырезали хирурги во время долгих мучительных операций, которую переламывали вместе с неправильно сросшимися костями, которую вытравливали тошнотворными лекарствами, которая выходила с потом и кровью во время непосильных реабилитационных процедур. Меньше суток назад та Хелен показала себя во всей красе. И Эмброуз, и Харт прекрасно знали, что вдова не причинила вреда Рут лишь потому, что можно было ограничиться блефом. Если б потребовалось, Хелен бы…
  Выключив и отложив фен, шатенка подалась вперёд, ближе к зеркалу. Глаза были темнее обычного, мутнее, но лишь от лекарств и волнения. Да, она поступила страшно, но это не доставило ей никакого удовольствия, не принесло удовлетворения, не заставило гордиться собой и своей способностью переходить любые границы. Хелен просто радовалась, что всё закончилось хорошо. И пускай Стивен сколько угодно злится на неё. Раз злится, значит, живой, это уже неплохо.
  Выдохнув, Хелен взяла со столика расчёску и стала осторожно расчёсывать спутавшиеся волосы. Приостановилась, вновь придвигаясь к зеркалу. Потом усмехнулась и продолжила своё занятие.

***

  Дождь продлился часов пятнадцать и оставил после себя не только освежённый воздух, но и значительное похолодание, почти аномальное зля здешних мест. Люди, полсуток назад изнывавшие от жары и духоты, сейчас вытаскивали из закромов самые тёплые вещи наподобие толстых джинсов и плотных пиджаков, ходили по улице, ежась и кутаясь в одежду. Да и внутри зданий было не особенно знойно.
  Медсестра за стойкой то и дело зябко поводила плечами. Не замёрзла, скорее, сказывалось общее настроение окружающих.
  - Добрый день, мы к Стивену Харту.
  Брюнетка в белом оторвалась от просмотра бланков приёма и окинула взглядом обратившуюся к ней женщину, рядом с которой стояла девочка лет пятнадцати с местами синими волосами и вроде при «гвоздике» в носу. На девочке были джинсовые штаны и куртка, на женщине же не то короткий лёгкий плащ, не то длинный пиджак тёмно-серого цвета, приталенный и распахнутый; облегающие чёрные брюки с ремнём, блистающим металлической пряжкой, напоминающей кружево, и тонкая чёрная, кажется, безрукавка, с высоким воротом. Шатенка была при неброском, но качественном макияже.
  Работница больницы перевела взор к другим записям и годами отработанным деловитым тоном поинтересовалась:
  - Вы родственница?
  - Не совсем.
  - Кто же?
  - Любовница.
  Медсестра дёрнулась и посмотрела на взрослую посетительницу уже удивлённо. Не меньшее удивление вызвала спокойная реакция девочки. «Какие-то проблемы?»  - было написано на лице шатенки.
  - Если Вы не родственница, я не могу Вас пропустить, - исключительно во имя собственных моральных принципов постановила дама в белом.
  Хелен осклабилась.
  - У Вас пуританские взгляды, - заметила бывшая Бёртон. – Будь я официальной женой, Вы бы меня пропустили. Да Вы ханжа. Такие, как Вы, в средневековье за любую мелочь забивали людей камнями.
  Каролина едва уловимо поджала губы. Она знала, к чему идёт дело. Хелен умела и любила заставить некоторых граждан уяснять: чужое семейное положение – не их собачье дело.
  - Ещё обвините меня в симпатии к инквизиции, - поначалу сохраняла спокойствие сотрудница больницы.
  - Вы не религиозны?
  - Не особенно.
  - Значит, церковь не любите. Вы ещё и сатанистка.
  - Что?
  - Вы сами это сказали.
  - Когда?
  - Только что.
  - Я лишь сказала, что…
  - По-вашему, я неправильно расслышала? Намекаете, что у меня проблемы со слухом? То есть Вы заодно и враждебно настроены к людям с ограниченными возможностями?
  - Что Вы несёте?
  - Не кричите на меня, вы задеваете мои чувства.
  - Я не кричу.
  - Что, я опять неправильно разобрала? За что Вы надо мной издеваетесь?!
  - Вы с Луны свалились? – начала стремительно терять терпение медсестра.
  - Нет, приехала из Новой Зеландии. Я поняла! Вы относитесь так ко всем приезжим!
  К сожалению, Хелен не успела припаять брюнетке неполиткорректность и национализм, помешал подошедший молодой человек в белом халате поверх среднестатистической уличной одежды.
  - Мисс Эмброуз, здравствуйте!
  Хелен быстро пробежалась взглядом от макушки парня к носкам его обуви.
  - Здравствуй. Тим Дантон, если не ошибаюсь?
  - В точку, - улыбнулся парень. – Приятно, что Вы помните своих бывших студентов.
  - Ты окончил университет лишь в прошлом году, так что не надо комплиментов на ровном месте.
  - Вы не изменились, - хмыкнул кареглазый брюнет. – Пришли сюда навестить кого-то?
  - Здесь Стивен.
  - Мистер Харт?
  - Он самый.
  Брюнет поглядел на медсестру.
  - Вы ведь можете пропустить их, Пегги?
  Да Пегги не просто могла, она уже мечтала об этом. Всё, что угодно, лишь бы избавиться от ненормальной.
  - Конечно.
  Когда Хелен и Лин скрылись с глаз, медсестра спросила у Дантона, бывшего волонтёром и потому частым гостем в больнице:
  - Кто это?
  - Профессор палеонтологии, я учился у неё, когда ещё жил в Окленде. Слушай, а с какими травмами поступил мистер Харт? В смысле, нет подозрений на покушение на жизнь? А то мы с сокурсниками всегда полагали, что рано или поздно один из этой парочки обязательно прибьёт другого.
  - Мистер Харт поступил с сотрясением мозга. Получил травму в аварии при эвакуации людей из отеля. У нас полбольницы пострадавших там. Говорят, этот ваш Харт вёл себя, как настоящий герой. Помогал спасать других, пока самому окончательно не стало плохо.
  Тим не был изумлён.
  - Это на него похоже.
  - Хороший человек?
  - И человек, и преподаватель.
  - Он и она правда..?..
  - Ага. Весь университет в курсе. Говорят, они познакомились, когда он сам был студентом, а она уже преподавала. У них даже общий ребёнок. Никто не знает ничего толком, но история, наверное, интересная.

***

  После сотрясения мозга какое-то время нежелательно летать на самолётах, но Харта это не остановило. К счастью, на свете существуют автомобили или автобусы, на которых можно добраться до Сиднея, а там сесть на туристическое судно, отправляющееся прямиком в Окленд.
  Стивен накинул куртку, подумав, что если застегнуть её, это будет перебором. Он всё-таки в Австралии, и сейчас даже не зима по меркам южного полушария. Хорошо ещё, что Каролине и Хелен не вздумалось раздобыть ему, скажем, обувь с мехом. Женщины, не ограниченные в материальных средствах, и не на такое способны. Всё-таки здорово, что эти две его дамы никогда не были и не будут помешаны на богатстве, шмотках и прочем. Мысли о материальном неизбежно привели к раздумьям о Филипе Бёртоне.
  Человек, которого Стивен не знал, даже в глаза не видел. Человек, чьим состоянием Харт сейчас пользовался, пытаясь максимально учитывать предсмертные пожелания миллиардера. Человек, который пытался спасти мир, а в итоге едва не погубил его, но не побоялся отдать жизнь, чтобы исправить свою ошибку. Человек, который был вторым мужем Хелен. Она ведь никогда не говорила о нём, лишь пару раз назвала кем-то вроде идиота, в сердцах. И всё же о покойном муже шатенка думала куда чаще, чем упоминала вслух, Стивен не сомневался. Вряд ли она когда-нибудь любила Филипа, но не могла не признавать, что многим ему обязана. Начать с того, что именно Бёртон нашёл её полуживой, обеспечил лечение и уход. Не погибни Филип, Хелен всё равно ушла бы от него и не оглянулась, даже не подумав прихватить что-либо из денег. Не от бескорыстия или широты души; однако, вопреки своим недостаткам, экс-Каттер ни на пенни не обобрала бы того, кто спас ей жизнь.
  Помяни чёрта.
  - Готов? – поинтересовалась показавшаяся вместе с Каролиной Хелен.
  Стивен окинул палату взглядом, проверяя, не забыл ли чего.
  - Да, можем идти.
  Перед самым выходом из здания Лин притормозила.
  - М-м-м… Вы не против, если я отлучусь минут на пять? Посещу кабинет раздумий перед дорогой.
  - Мы подождём тебя снаружи.
  Пару секунд Хелен глядела вслед удалившейся блондинке. …Экс-Каттер привыкла гордиться собой, и сначала непривычно было испытывать гордость за кого-то ещё, принадлежащего к женскому полу. Но когда Лин хвалили на родительских собраниях, когда на конкурсных дебатах она выдавала потрясающие доводы, когда побеждала в фото-состязаниях, или когда Хелен просто убеждалась, что они со Стивеном воспитывают отнюдь не пустышку и не дурочку (читай – практически ежедневно), когда парни на улице явно заглядывались на хорошенькую блондинку – в этих и во многих-многих других случаях Хелен гордилась Каролиной. Гордилась её сообразительностью, умением здраво рассуждать. И уж какое-то совсем непонятное профессору чувство охватывало её, когда Лин, например, за просмотром фильма, засыпала на плече у шатенки. Когда потягивалась во сне. Или когда сама заходила перед сном, чтобы пожелать спокойной ночи. Мало что могло сравниться с искренней и тёплой улыбкой этой девочки.
  Харт и Эмброуз вышли на улицу. Асфальт, земля, декоративный кустарник, газонная трава – всё успело высохнуть, но чистый воздух ещё хранил послевкусие недавнего дождя, влёгкую справившегося с тем, что оказалось не под силу людям со всей их техникой – с пожаром. Двое остановились возле взятой в аренду машины. Молчали около минуты, затем заговорила женщина.
  - Давай, наконец, обсудим то, что было с семьёй спасателя. Я устала гадать, к какой твоей реакции готовиться.
  Взгляд голубых глаза прошёлся по шатенке, напоследок полыхнув… чем-то, чем именно, Хелен определить не могла.
  - Странно, что они не обратились в полицию.
  - Может, и обратились. На этот случай я позвонила своему адвокату, пусть разбирается, это его работа. Если понадобится, семейству Сноу выплатят компенсацию.
  - Думаешь, всё можно решить деньгами?
  - Перестань гнобить меня своей моралью. И - нет, не думаю, ты это отлично знаешь. – Она быстро провела ладонями по волосам, чуть завитым, а Стивен отметил, что пробор у шатенки сегодня с левой стороны, хотя обычно располагается справа. – Давай как всегда: ты начинаешь обвинять меня в одном смертном грехе за другим, а я поочерёдно выдвигаю контраргументы.
  Это могло показаться агрессией, но тому, кто хорошо изучил Хелен, было ясно, что на самом деле тут кроется нервное напряжение.
  - Я не собираюсь вешать на тебя все смертные грехи. – Харт поступил ближе. – Ты прекрасно справишься с этим сама. – Прежде, чем она успела возмутиться, он договорил, тише и как-то глубже: - Всё, чего я сейчас хочу, это поскорее вернуться домой.
  - Домой? – насторожилась экс-Бёртон. Харт мог иметь в виду и историческую Родину.
  - Домой. К морю, к саду с елью и к Ёжику. Интересно, как он там без нас.
  Её глаза опять напоминали чистейший хрусталь. Это было совсем не похоже на Хелен – стоять и молчать. В итоге она лишь приглушённо произнесла, зачем-то пытаясь объяснить то, что и так было очевидно:
  - Я испугалась тогда. За тебя и Лин. Я не представляю, что со мной было бы, потеряй я вас. Правда не представляю.
  Она бы ни за что не вернулась в их дом, попросту не смогла бы… Может, не зря говорят, что настоящая любовь – это когда кто-то возвращает тебе тебя самого. Хелен со Стивеном чувствовала себя самой собой, как никогда. И никакие богатства мира не заменят такой дар.
  В хрустальной глубине замерцали серебристые блики, и Стивен понял, что экс-Каттер собирается сейчас сказать. Его собственные слова после этого будут казаться подачкой, ответным реверансом, а ведь это не так. Он должен успеть первым.
  - Хелен, - выпалил мужчина, когда шатенка уже разомкнула губы. Она приостановила речь.  Харт взял женщину за руку. – Какие у тебя холодные пальцы. Ты замёрзла?
  - Нет.
  Несмотря на отрицательный ответ, Харт сжал её пальцы своими, стараясь поскорее согреть. Смотрел ей в лицо.
  - Я бы не прожил с тобой четыре года, если б не любил тебя.
  Хрустальные блики дрогнули, и всё же Хелен, оставшись верной себе, забавно сдвинула брови.
  - Это признание в любви? – Голос её почти не выдавал. Почти. - Какое-то неромантичное.
  - Какой адресат, такое и признание.
  - Между прочим, если б не я, в твоей биографии до две тысячи седьмого года не было бы ни одного интересного пункта.
  - Да как же! – Он улыбнулся, второй рукой погладив женщину по волосам. Привычным жестом пропустил через пальцы несколько шелковистых ореховых локонов. И тут сдвинулись его брови, только без малейших признаков веселья. Среди каштановых завитков была одна прядь цвета снега. Тонкая, но ярко выделяющаяся на фоне своих тёмных сестёр. – Хелен…
  - Знаю, - ухмыльнулась женщина. – Я видела.
  Не было этой пряди, когда они расставались в Новой Зеландии. И не было, когда Хелен уезжала из отеля, Стивен знал. Эта прядь появилась, когда шатенка смотрела на полыхающий лес, когда думала о том, что там сейчас два самых дорогих человека. А может, когда ей сказали, что Харт зажат в машине, которая, скорее всего, вот-вот взлетит на воздух.
  Эмброуз опустила голову, старательно разглядывая свою ладонь, упёршуюся в грудь Харта, не в отталкивающем жесте, просто… просто в проявлении близости.
  - Как неудобно перед твоим дедушкой, - пробормотал шатен, заставив шатенку бегло ухмыльнуться.
  - Дурачок.
  - Я или он?
  - Ты. Возможно, он тоже, но я плохо его помню.
  - Взгляни на меня.
  Она не сразу, но послушалась. Не сводя взгляда с карих глаз, Стивен взял вторую руку экс-Каттер и приложил обе ладони женщины к своему телу – к тёплой, почти горячей коже над воротом футболки,  чуть прижав сверху собственными ладонями.
  - Я люблю тебя, - произнёс он без драматизма и наигранной торжественности, но от всего своего сердца, которое сейчас отбивало чечётку.
  - Я тебя тоже, - едва слышно проговорила шатенка. И повторила громче: - Люблю.
  Они не открыли друг другу большой тайны, лишь озвучили то, что оба давно знали. Но иногда так важно сказать это и услышать, без разницы, пятнадцать тебе лет, восемнадцать, двадцать три, тридцать, сорок или восемьдесят.
  Так они и стояли на улице, почти не двигаясь, смотря друг на друга.
  А на них смотрела недавно вышедшая на крыльцо Каролина, которая в данный момент всё на свете отдала бы за фотоаппарат.

Итак…
  Середина нынешней осени выдалась гораздо теплее конца прошлогоднего лета. Деревья пестрели всевозможными огненными цветами и оттенками листвы - от желтого до пунцово-алого, но погода оставалась тёплой. Холодные ветра задержались где-то по дороге в Горную страну, туман и дожди тоже не спешили вступать в свои законные права. Небо было удивительно безоблачным.
  Эмили старалась думать о погоде, всматриваясь в пейзаж за окном кабинета. Больничная обстановка её по-прежнему нервировала, тем более сейчас, когда Мэтта не было рядом. Несмотря на то, что виновных в гибели их первого ребенка наказали, Андерсоны не стали обращаться в ту же клинику, когда обнаружилось, что Эмили снова беременна. Предпочли обычную, но хорошую больницу милях в пятнадцати от их дома. Мэтт был с женой на каждом визите, вместе с ней ожидая плохих новостей в любую секунду. Врачи успокаивали: анализы показали, что малыш унаследовал отрицательный резус-фактор крови от матери. Сегодняшний визит получился незапланированным, он должен был состояться лишь на следующей неделе, однако Эмили по рабочим делам оказалась в этом городе, и на всякий случай зашла к своему доктору, поинтересовавшись, не примут ли её. Оказалось, у медика как раз образовалось «окно» между приёмами. И вот теперь, вместо того, чтоб радоваться тому, что сэкономлено столько времени, Эмили лежала на кушетке и боялась. Понимала нелепость таких страхов и ничего не могла с собой поделать. Вероятно, причина ещё в том, что первенца леди потеряла примерно на том же сроке, на котором находилась сейчас. Нет, нужно было приехать сюда с Мэттом, однозначно!
  Врач, вряд ли подозревая об эмоциях пациентки, продолжал плановый сеанс УЗИ, водя по животу экс-Мерчант ручным сканером. Гель, который нанесли ей на живот ранее, уже согрелся, так что не осталось никаких неприятных ощущений. Доктор МакКаули почти всё время смотрел на монитор, а не на девушку, и практически ничего не говорил. Он вообще не отличался словоохотливостью.
  Шатенка уже передумала о погоде всё, что можно, поэтому поток мыслей пришлось перенаправлять. Скорее бы врач закруглился, сказал, что всё нормально, и сеанс закончился.
  На днях у Денни с Ниной родилась дочка - Пэтти. Второе имя для малышки выбрал полицейский – Хоуп. «В честь девушки, которая когда-то налетела на меня из-за угла и осыпала книгами». Патриция Хоуп Куинн. Наверное, не стоит говорить, что первое имя – производное от «Патрика», это была идея Хантер.
  Кстати о Патриках. Недавно Эмили видела «своего». Он приезжал в гости к подруге. Оказалось, во время друидического фестиваля, пока взрослые были заняты кто удовлетворением своих бзиков, кто составлением планов убийства, кто спасением жизни, Патрик познакомился с девушкой. Не просто познакомился, а влюбился, взаимно. С его матерью бывшая гувернантка больше не встречалась, хотя Ева давала понять, что не станет противиться воле своего предка. Но, во-первых, Эмили не нравилась мысль о том, что для проведения генетической экспертизы придётся эксгумировать останки Дэвида. Во-вторых, такая экспертиза выявила бы родство гораздо более близкое, чем ожидалось, и это сложно было бы объяснить. К тому же, ни Эмили, ни Мэтт никогда не были падки на деньги. Им более чем хватало собственных средств, даже без учёта той кругленькой суммы, которую они отсудили у клиники и на данный момент просто отложили в банк, на всякий случай.
  МакКаули пошамкал одними губами, и все попытки Эмили отвлечься пошли прахом. Она быстро повернулась к медику. И вдруг поняла, что довольно давно сама себя отвлекает. Гораздо дольше, чем длится стандартное ультразвуковое исследование.
  - Что-то не так? – Секунду-другую девушка была уверена, что не сумеет произнести эти слова, ей пришлось напрячь грудную клетку и горло до боли. Получился сдавленный хрип.
  Пожилой мужчина, наконец, перевёл взгляд с монитора на пациентку. Лицо доктора выражало растерянность. Стоит отметить, что подобное выражение лицу МакКаули было совершенно несвойственно.
  - Мне жаль, миссис Андерсон. Простите, дело в том, что даже современное оборудование не всегда может выявить абсолютно всё; порой ясно становится только на существенных сроках…
  Комната перед глазами Эмили вспыхнула всеми цветами радуги и начала стремительно расплываться.

***

  Более или менее Эмили пришла в себя только в машине, на которой коллега подвозил леди до дома. Вернее, не совсем до дома - до отворотки, от коей до жилища Андерсонов было не больше получаса ходьбы.
  Однако сегодня шатенка проделала этот путь за полтора часа, не меньше.
  Шла плавно, отчего-то обращая внимание на каждую мелочь. Шорох опавшей листвы под ногами, яркие жёлто-оранжево-красные наряды клёнов, дубов, рябин, тополей и неизменную зелень елей, сосен, можжевельников. На песню ветра, играющего ветвями.
  Постепенно к этой песне примешались куда менее мелодичные звуки – звуки чётких, размеренных ударов. Девушка ускорила шаг, преодолев последние десятки метров до дома.
  Источником шума оказался Мэтт, рубящий дрова посреди двора. Даже в свой выходной мужчина не мог сидеть без дела. Расколотые поленья валялись в радиусе двух метров от Андерсона, в пылу работы снявшего рубашку. Его кожа отдавала бронзовым блеском не яркого южного, а спокойного северного загара, и сквозь неё явственно проступали очертания отлично развитых мышц. Зрелище было изумительное, и Эмили оценила бы его по достоинству, если б не была так взволнованна.
  Первой девушку заметила Нэнси, выбежавшая из-за дома с радостным тявканьем. Энергично виляя хвостом, собака бросилась встречать хозяйку.
  - Привет, зверь! – Шатенка сумела улыбнуться. Чуть наклонилась.
  Животное встало на задние лапы, передние водрузив на Эмили. Той пришлось взять передние конечности питомца в свои ладони.
  Мэтт отложил топор, взял рубашку, до этого пристроенную на дверной ручке сарая, накинул и стал застёгивать пуговицы, подходя к жене.
  - Как поездка? - спросил Мэтт, целуя девушку и что-то не ощущая ответного энтузиазма.
  - Нормально, - солгала Эмили. В её ушах до сих пор звучали сложные медицинские и технические термины. А руки всё это время инстинктивно были сложены на животе. – Я была у врача. – Голос дрогнул.
  Мэтт нахмурился.
  - По поводу ребёнка?
  - Да. Я решила, что раз уж я всё равно рядом, можно пройти осмотр пораньше и не ездить на следующей неделе.
  Переживания снова навалились на неё всей своей массой. К горлу подступил комок. Эмили поняла, что больше не может говорить. И без всяких объяснений зашагала в дом.
  …Распахнула дверь детской. Миновала порог. Приблизилась к колыбели, над которой снова висел полог, а внутри уже был матрац с простынкой, подушкой и одеяльцем.
  Мэтт примчался следом.
  - Эмили, что случилось?
  - Всё в порядке. – Под конец фразы пришлось закусить губу, чтоб не расплакаться.
  - Что-то не похоже. – Нет, не опять! Только не опять, пожалуйста! Эмили не выдержит подобного снова! Да и он тоже… Внешне же мужчина оставался образцом спокойствия и непоколебимой надёжности, словно говоря: «Что бы там ни было, мы непременно справимся. Просто расскажи мне».
  Эмили выдавила ухмылку, опустив голову. Протянула руку, коснувшись детского одеяла, потом деревянных прутьев «стенки» кроватки.
  - Всё в порядке, - повторила она. – Я лишь… лишь пытаюсь успокоиться, не обращай внимания. Сам ведь знаешь, что беременные женщины очень впечатлительные и нервные. Я вот-вот приду в норму.

От автора:
  Хочется поблагодарить всех, кто читал/читает наше произведение, особенно тех читателей, кто оставлял/оставляет/оставит комментарии, и положительные, и отрицательные. Нам правда очень важно ваше мнение, и ни один отзыв не оставляет нас равнодушными. Спасибо!
  Лично я ещё очень хочу поблагодарить моих соавторов - Karen Deidre и likemermaid за их вдохновение, заразившее и меня, за их юмор и позитив, за их романтику и проникновенность, за их безоговорочные таланты. Спасибо, девчонки! Никакое другое произведение мне не было так легко и приятно создавать, как «Ты в порядке?» и этот Шестой (виртуальный) сезон! Я получила огромнейшее  и ни с чем не сравнимое удовольствие от совместной работы с вами!