Хан

Мчусь, как дьявол, не разбирая дороги. Куда? Зачем?
Всё уже кончено – спасения нет. Не имеет смысла. Зачем мне бороться за жизнь в мире, где нет тебя, Жизель? Что я буду делать, если останусь в живых после всего этого?
Забавно получается, знаешь ли. Мне незачем бежать, но я всё равно бегу. Гоню во весь опор – только чудом ещё никого не задавил! А зачем оно мне? Зачем мне всё это, Жизель? Направь машину к ближайшему столбу – и дело сделано! Никаких мучений, никакой боли, никаких кошмаров, в которых ты отпускаешь мою руку, а я… А я ничего не могу сделать! Могу только смотреть, как ты исчезаешь во тьме, выхватывая пистолет. И три вспышки… Я не слышал выстрелов. Не слышал и своего крика, наверное. А ведь я не мог не кричать. Крик рвался изнутри, сердце заходилось и кричало, орало, как резаное, билось в истерике, как будто это, чёрт возьми, могло что-то изменить! Было невыносимо больно. И тогда, и теперь, каждую ночь. Ты ведь не этого хотела. Ты хотела, чтобы я снова творил, что хотел, проходил, как сейчас, в дрифте поворот за поворотом и ни о чём ни секунды не беспокоился! Ты хотела, чтобы я жил, поэтому прыгнула. Ты всегда просчитывала всё на шаги вперёд, но тогда не учла одного: меня нет без тебя, понимаешь? Нет Хана Лю, есть лишь его тень, которой абсолютно всё равно, куда ехать, плевать, что на хвосте сидит племянник мафиози, жаждущий мести, и уж точно неважно, что ждёт за следующим поворотом. Важно одно: мы будем вместе. Я не знаю, как (и на это мне, кстати, тоже наплевать), но знаю, что будем. Вместе. Снова. Мы с тобой. Потому что жить иначе невыносимо. Сущий ад, мука, ты ведь тоже это понима……………………………………………………………………………………………
Я иду к тебе, Жизель. Я уже иду…

Жизель

Подлетаю к машине, точнее, к тому, что минуту назад ею было. Вижу внутри человека – он перевернулся вместе с автомобилем, голова лежит на осколках лобового стекла, лицо всё в кровоподтёках. Это Хан, мой Хан… Ясность собственных мыслей пугает: если я не вытащу его, да как можно скорее, всё закончится – на этот раз совсем.
Дверь на удивление легко вываливается и летит в сторону. Пытаюсь освободить Хана. Не получается, и я чувствую, как меня захлёстывает волна страха – страха за его жизнь. Страха, что я не успею, не сумею, и его не станет. Его не будет рядом, а я ведь не смогу снова расстаться с ним, я этого не вынесу! На пике отчаяния всё-таки вытряхиваю Хана из этой чёртовой тачки, начинаю оттаскивать его в сторону, к байку, и тут гремит взрыв.
Кажется, будто на воздух взлетает всё. Меня оглушает и обдаёт жаром, асфальт гудит, а я скрючилась над Ханом и, как могу, закрываю его от осколков, искр и что там ещё от машины разлетается… Смотрю на его израненное лицо, такое бледное, спокойное, и к горлу подступает ком. Хан, милый, потерпи ещё немного. Не уходи, не оставляй меня. Ты не можешь не узнать, что я жива. Я видела твои глаза – тогда, когда мы пытались посадить самолёт, чтоб его… Я никогда не забуду этот взгляд и никогда больше не сделаю тебе так больно, обещаю, Хан!..
Всё вокруг потихоньку успокаивается, я беру себя в руки. Поднимаюсь, и мы преодолеваем остаток пути до байка. Кое-как усаживаю Хана на мотоцикл, сама сажусь сзади, чтоб было удобней его держать, и на всякий случай привязываю его к себе ремнём. Это будет тяжёлое путешествие, милый, но я верю, ты справишься. Мы оба справимся с этим, а потом уже будет неважно. Мы будем вместе, и всё будет хорошо. Мы снова будем счастливы, слышишь, Хан?..

*   *   *

Хан

Медленно открываю глаза. Сначала всё вокруг расплывается, а потом я вижу твоё лицо. Ты сидишь у моей постели и дремлешь, опустив голову на руки. Ты так близко, что я могу погладить тебя по голове, взять за руку, ощутить твоё тепло. Но я не стану этого делать, не стану будить тебя Жизель. Спи, милая, спи.
Я жив, я знаю это. Иначе не было бы такой страшной слабости, что даже думать трудно. И ты жива тоже. Иначе не сидела бы сейчас рядом со мной. Мы оба живы, мы вместе, и это главное. А раз так – спи, Жизель, отдыхай, пока это возможно, я ни звука не издам, обещаю. Я не потревожу тебя, я буду лишь тихонько тобой любоваться, ведь ты самое лучшее, что когда-либо случалось со мной, знаешь ли ты об этом, Жизель Харабо? Ты снова здесь, ты жива – разве не об этом я мечтал весь последний год?..

Жизель

Приподнимаю отяжелевшие веки и встречаю твой взгляд. Ты смотришь на меня – измученно, печально…а потом вдруг улыбаешься. И глаза твои улыбаются! От твоей улыбки мне становится тепло-тепло, и так легко и радостно, что я поднимаю голову и тоже улыбаюсь в ответ.
Хан Лю, твоя улыбка чертовски заразительна! Твоя настоящая улыбка. Есть ли ещё на свете, кроме меня, такой счастливчик, который её видел? Я вот счастлива. Счастлива, что ты улыбаешься и что я могу улыбаться в ответ. Я счастлива, что ты жив, а все беды мы преодолеем – рука об руку, бок о бок, ведь вместе мы можем всё, правда, Хан?..

*   *   *

« - А ты не думала где-нибудь осесть, пожить вместе?
- А мы сейчас не вместе?
- А разве это жизнь?»
К чёрту намёки и хождения вокруг да около! Мы чуть не потеряли друг друга, не сказав самого важного. Оно, конечно, и без слов понятно, но…
- Я хочу, чтобы ты знала, Жизель. Я люблю тебя. Безумно люблю и хочу остаток жизни провести рядом с тобой. И, клянусь, никакие танки и самолёты, никакие банды и мафии, ничто и никто не сможет этому помешать!
В ответ тишина, а потом – полуулыбка, от которой всё внутри переворачивается, и бесконечная нежность в потрясающих глазах…
- И я. И я люблю тебя, Хан. И никогда больше не оставлю тебя. Обещаю.