Оптимистка
Пролог
  Меня зовут Оливия Брук. Это не настоящее имя, настоящего я не знаю. Моя нынешняя жизнь началась гораздо позже, чем я родилась.
  Первое осознанное воспоминание: слабость и мельтешение света настолько яркого, что он просачивался через сомкнутые веки. Думаю, источником были медицинские осветительные приборы. В какой-то момент я смогла ненадолго открыть глаза. Надо мной быстро проплывали потолочные лампы. Это показалось нелепым, я не сообразила, что не лампы куда-то плывут, а меня везут по больничному коридору. Не могу определить, была ли я в сознании; если да, то не полностью. Мелькали смутные образы, отголоски прошлого, тщетно пытающие докричаться до меня. Слишком поздно, я уже ничего не помнила. Осталось лишь смутное и горькое ощущение. Мне почему-то казалось, что я мало смеялась в своей жизни. Сейчас умру, и не будет со мной всей той радости, которую я могла бы испытать и унести с собой, чтоб осветить тёмную неизвестность, которая ждёт впереди. Трудно было мыслить полноценными предложениями, но на уровне ощущений я твёрдо пообещала себе: если выкарабкаюсь, начну радоваться каждому дню, каждому вздоху, не стану переживать из-за глупостей, сама себя накручивать и расковыривать проблемы как больную мозоль.
  Со временем тело полностью оправилось после огнестрельного ранения, а память так и не вернулась. Мне было известно одно - меня подобрали на острове, где произошло что-то странное. Со всех медиков и спасателей, выезжавших туда, взяли подписку о неразглашении, а тех немногих, кого там нашли, допрашивали какие-то странные люди – в штатском, но с физиономиями вышколенных бультерьеров. Нечто внутри меня, обходя логику, настойчиво подсказывало: ни в коем случае нельзя открыто заявлять о себе, подавать объявления со своей фотографией и просить откликнуться тех, кому что-нибудь обо мне известно. Ощущение было необъяснимое, зато невероятно сильное, и я ему подчинилась. Правда, всё же обратилась в полицию и попросила проверить мои отпечатки пальцев. Отпечатки не числились ни в одной базе – не проходили ни по единому делу. Что ж, я не уголовница, и на том спасибо.
  Когда я очнулась и сообщила, что не помню своего имени, медсёстры собрались называть меня Джейн – Джейн Доу. Мне затея не понравилась, и мой лечащий врач, доктор Алекс Брук, предложил имя Оливия. Оно пришлось по душе. Алекс сразу признался: у него был сын Оливер, который погиб несколько лет назад, потому сознание и подсказало «Оливию».
  - Ты можешь выбрать любое другое имя, - спешно и как-то виновато проговорил врач.
  - Нет-нет, - улыбнулась я. – Мне правда нравится это.
  После выписки из больницы некуда и не к кому было пойти, и Алекс пригласил пожить в его семье первое время. Так я попала в дом Бруков. У Алекса была жена Фэй, младший сын Кириан, и они так хорошо ко мне относились, что и описать трудно. Не угождали, не нянчились, не обращались, как с хрупкой фарфоровой куклой, а просто приняли, будто родную. Через четыре или пять месяцев я нашла работу и переехала в отдельную квартиру, но к тому моменту уже официально была Оливией Брук (требовалось ведь справлять документы) и называла Алекса отцом, Фэй – мамой и к Кириану привязалась действительно по-сестрински.
  Я не удивилась, обнаружив, что могу влиять на людей через прикосновения, видимо, в прошлой жизни этот дар был для меня нормальным, обыденным. Но он пугал, я боялась, что ненароком причиню кому-то вред. Я всегда была начеку, в напряжении, это мало-помалу угнетало. Впрочем, на угнетение ушло приличное количество времени.
  Общество всё громче и истовее шепталось о мутантах, и шёпот, наконец, перешёл в крик и почти массовую истерию. К счастью, были в этом гомоне и разумные голоса. Однажды я услышала о школе профессора Ксавье и решила обратиться туда. В ученики я, естественно, уже не годилась ввиду возраста, но надеялась, что меня примут в качестве хоть кого-нибудь, помогут окончательно освоиться с моим даром. Да и спокойнее побыть среди других мутантов, не ощущать себя белой вороной, при всей моей искренней любви к отцу, маме и Кириану.
  Меня взяли, предложив должность воспитателя. Отныне я присматривала за учениками во внеурочное время, организовывала разные занятия, экскурсии, следила, чтоб никто не наделал глупостей.
  Признаться, была надежда, что легендарный профессор поможет мне вернуть память. Он честно пытался, однако в итоге сочувственно признал:
  - Не получится. Мне очень жаль, Оливия. Будь дело в психологическом состоянии или ментальной блокировке, это не являлось бы проблемой. Но в твоём случае причина исключительно физическая – если я правильно понял, ты потеряла много крови, мозг какое-то время был лишён нормальной подачи кислорода.
  Печально, конечно, но ведь я жива. У меня есть будущее, а оно, как ни крути, важнее прошлого.
  Не скажешь, что я стала звездой школы. Наоборот, и среди педагогов, и среди учеников были люди со способностями куда круче моих. Я как-то терялась на их фоне, не принадлежала к элите. Не то чтобы меня дискриминировали, просто на первом плане всегда был кто-то ещё. Меня это не задевало и не задевает, я никогда не рвалась в главные герои; во всяком случае, насколько я себя знаю и помню.
  Я подружилась с другой воспитательницей, Коррин; она тоже мутант. Иллюзионист. Название говорит само за себя – Кори умеет создавать иллюзии, именно иллюзии, а не галлюцинации, то есть её творения фиксируются, например, на видеокамерах, это не картинки в мозгу людей, это настоящие изображения. Реальная нереальность, как говорит сама Кори. Сама же и признаёт, что практической пользы от её дара не слишком-то много. Поэтому Кори тоже не в первых рядах персонала Школы, которые, в случае чего, запросто намылят врагам и агрессорам шеи, а мы недругов можем разве что закидать книжками и учительскими журналами.
  Зато Коррин настоящая веселушка, в этом мы с ней похожи. Потому нам никогда не скучно, хоть другие, вероятно, считают нас недалёкими хохотушками. А ещё у подруги есть способность, не имеющая никакого отношения к Икс-гену, однако порой поражающая и бывалых мутантов. Кори всё узнаёт. Слухи, сплетни, намёки, толки. Никто не понимает, как, но если что-то случается, Коррин тут же оказывается в курсе. Эта осведомлённость простирается далеко за пределы школы. Вот что значит по-настоящему общительный и любознательный человек.

Глава 1
  - Ливи, представляешь, у нас завёлся псих! Ну, псих не псих, но явно норовистый парень, едва не придушил Джин в медицинской комнате! Потом носился по школе, пока не наткнулся на Ксавье. Профессор, естественно, провёл воспитательную беседу, и псих вроде поуспокоился. Вместе с ним привезли девочку. Говорят, она вырубает человека одним прикосновением. Зовут Роуг, хорошенькое имечко, да?
  Всё это Коррин выдала секунд за десять.
  В первой половине дня, когда ученики на уроках, нам почти нечего делать. Я и Кори сидели в малом холле и официально занимались тем, что продумывали план развивающих игровых мероприятий на следующую неделю.
  - Псих тоже мутант?
  - Не то слово! Регенерация на заоблачном уровне, любые раны заживают мгновенно, и он не стареет. Никто не скажет наверняка, сколько ему лет. Вдобавок у него скелет и когти из какого-то суперпрочного металла!
  - Это уж совсем чушь! – не выдержал Мэтт, оторвавшись от чтения. – Люди не рождаются с металлическими скелетами!
  Мэтью Эймс часто составляет нам компанию. Ему всего восемь лет, не ясно, обладает ли он Икс-геном, способности-то обычно проявляются ближе к подростковому периоду. Брат Мэтта Эндрю точно мутант, в этом году перешёл в старшие классы. Мальчики из небогатой, а сказать прямо – бедной семьи, отец умер давным-давно, мать пашет на двух работах и всё же не может позволить себе нанять няню. Поэтому после школы (его, обычной, школы) Мэтту разрешено приходить сюда и быть до вечера, пока не заберёт мама. За неимением ровесников и кого-то, с кем ему интересно общаться, Мэтт примкнул к нам. Он не мешает. Обычно сидит где-нибудь в уголке и читает. Когда-то я наткнулась в Сети на иностранный мультик про Винни-Пуха, по-моему, времён и производства Советского Союза. Был там герой – Кролик, и вы не представляете, как сильно на него смахивает Мэтт. Долговязый; круглые очки, вздёрнутый нос, заумный вид – ощущение, будто этот мальчик вот-вот наставительно поднимет большой палец и примется учить вас жизни. В действительности за пареньком подобного не водится. Подавляющую часть своего времени тихий Мэтт проводит, утыкаясь носом в книжку.
  Над нашим забавным трио не посмеивается разве что ленивый. Заметьте: я сказала «посмеивается», а не «насмехается». Всерьёз нас практически не воспринимают,  и я отнюдь не уверена, что это плохо. Думаю, профессор разделяет моё мнение. У Ксавье есть уйма людей, с которыми можно дискутировать на глобальные темы, обсуждать судьбы мира и вершить историю. Иногда нужен кто-то, в чей адрес приятно просто покровительственно улыбнуться, покачать головой, ухмыльнуться, чуток закатить глаза, пожурить, ласково вздохнуть.
  - Кто тебе сказал, что он родился сразу с металлическим скелетом, умник? – Коррин, подошедшая к Мэтту, сделала попытку взъерошить его сизовато-русые волосы, приглаженные в благообразную причёску. Мэтт недовольно увернулся и снова погрузился в чтение. Кори продолжила беседу, ориентируясь на меня. – Похоже, парню вживили металл прямо поверх костей. Не будь этой сверхрегенерации, отбросил бы копыта.
  - Что могло заставить человека пойти на такую жуткую операцию? – поёжилась я. А попутно подумала: здорово уметь запросто самоисцеляться. У меня есть похожая особенность, но похожая отдалённо. Джин назвала это базовой регенерацией. Я очень, прямо-таки чертовски медленно старею, и на том преимущество заканчивается; с болезнями, ранами, переломами и прочими «прелестями» я справляюсь ничуть не лучше обычных людей. Однажды сей «пробел» едва не стоил мне жизни. Бесспорно, грех жаловаться, миллионы, если не миллиарды человек что угодно бы отдали за мою базовую регенерацию.
  - Не знаю. Он сам не знает, у него память отшиблена начисто, помнит только последние годы. Хотя, не представляю, что в его понятии «последние годы» - не исключено, что лет пятьдесят-шестьдесят.
  Когда идёт речь о годах, я всегда невольно спрашиваю себя: интересно, сколько лет мне? На вид не больше тридцати, да внешность ведь бывает дико обманчивой. Вдруг я ещё Средневековье застала? Коррин двадцать шесть, и она, хоть и в шутку, постоянно напоминает себе, что пора бы уже поумнеть и начать потихоньку задумываться о вечном (толку от таких напоминаний, правда, ноль). А о чём следует думать мне, как себя вести?
  - Любопытно, как он выглядит, этот «псих» с металлическим скелетом? И вдобавок с когтями. Жуткое, наверно, зрелище. Бедняга.
  Любопытство было удовлетворено через пару дней. Шторм представила меня и Коррин нашему новому собрату. Он вовсе не выглядел монстром. Высокий, крепкий шатен. Лицо по-мужски симпатичное, выражение, мягко выражаясь, недоброжелательное, однако мне-то что? Если человек хочет постоянно на всех злиться – его право. От комментариев по поводу причёски воздержусь.
  - Логан, - угрюмо отрекомендовался брутальный субъект, по-видимому, раздражённый тем, что его заставляют соблюдать какие-то глупые приличия с не интересными ему личностями. Даже неизменно жизнерадостная Коррин потупилась под напором сухого, мрачного взора. Я же отчего-то продолжала искренне улыбаться. Непонятно, удивило это брутального новичка или лишь сильнее раздражило. В любом случае для пущего эффекта Логан добавил: - Росомаха. - Видать, кличка.
  Возможно, в прошлой жизни я хорошо разбиралась в животных; и в этой мои познания не безнадёжно плохи. Но и не шибко глубоки. При слове «Росомаха» я представила себе средних размеров зверька, смахивающего не то на куницу, не то на бобра. В общем, кто-то хвостатенький и с шёрсткой, кого так и хочется погладить. Люблю животных. Если Логан собирался меня напугать, он просчитался.
  - Оливия, - ещё шире улыбнулась я. Только зачем было говорить своё имя, если его уже назвала Шторм? – Можно Ливи.
  Внезапно во мне загорелась странная уверенность: я могла поклясться, что Логан хочет спросить, не встречались ли мы прежде.
  - Мы раньше не встречались?
  Я усмехнулась.
  - Хотелось бы мне это знать, поверьте.
  - Оливия тоже страдает от потери памяти, - пояснила Шторм.
  На миг в глазах Логана сверкнул интерес, я удостоилась более долгого и пристального взгляда. На этом проявление повышенного внимания закончилось.
  - У нас много дел, - пробухтел Логан и направился прочь. Шторм, извиняющеся глянув на нас, поспешила следом. – Пока, Офелия.
  - Оливия! – поправила я, прикрикнув вдогонку.
  Логан не соизволил обернуться.
  Вскоре стартовала свистопляска с уходом и похищением Роуг, попыткой Магнето превратить обычных людей в мутантов во имя примирения (или ради каких-то других целей, судить не берусь, ибо не знакома с этим человеком). Катастрофа кое-как миновала, и Логан уехал. Даже не попрощался. Сомневаюсь, что он вообще вспомнил обо мне. Но в том-то и прелесть, что я тоже совсем о нём не думала.

Глава 2
  Когда нам рассказали, я не поняла, зачем Джин понадобилось выходить из самолёта, чтоб всех спасти. Разве не могла она действовать изнутри? Способны ли телекинетики поднимать самих себя либо объекты, внутри которых находятся? Или это всё равно что обычному человеку пытаться самого себя вытянуть за волосы? В любом случае, уже ничего не изменишь.
  Каждый из нас тяжело переживал гибель Джин, но хуже всех пришлось Логану и Скотту. Первый впал в депрессию, второй – в запой. Росомаха хлестал спиртное не меньше, чем Циклоп, но повышенная регенерация превращает пьянку в пустую трату алкоголя. Скотт был официальным парнем Джин, поэтому сочувствовали в первую очередь ему. Я же больше жалела Логана, он, получается, даже не имел морального права оплакать погибшую как возлюбленную, ведь она была девушкой другого.
  - Привет. – Держа обеими руками поднос, я проскользнула в комнату и затворила дверь ногой. Внутри царили мрак и мрачность. Через задёрнутые плотные шторы протискивалась одна-единственная полоска слабого света. – Я принесла тебе поесть. – Не дожидаясь ответа, я поставила ужин на первую попавшуюся горизонтальную поверхность.
  Логан не шелохнулся. Он продолжал сидеть в кресле, спиной ко мне, и потягивать что-то из стеклянной бутылки. На правом подлокотнике в самодельной пепельнице дымилась недокуренная сигара.
  - Вряд ли ты умрёшь с голоду, но рисковать не стоит, - скомканно продолжила я, ощущая всю бесполезность своих попыток. Просто я знаю, как сильно иногда человеку хочется выговориться, и как паршиво, когда рядом нет подходящего слушателя. – Если тебе нужно поговорить…
  - Иди к чёрту, - презрительно огрызнулся Логан.
  Как ни странно, я почувствовала себя увереннее. Когда люди мне хамят, я знаю, что делать – улыбаться и усиленно излучать позитив; никакая иная ответная реакция не взбесит обидчика больше.
  - Такое впечатление, что я уже у него в гостях. Эта комната напоминает если не ад, то склеп. – Я нагло устремилась к окну и раздвинула шторы. Вечерний свет протёк в помещение. Логан позади меня выругался. Я как ни в чём не бывало повернулась к нему. – Не ворчи. Ты практически безвылазно сидишь здесь полмесяца, скоро обрастёшь паутиной. Ну и бардак у тебя, к слову.
  - Пошла вон. – Логан продемонстрировал удивительную вещь – флегматичную ярость.
  - Бегу и спотыкаюсь. – Согласна, не особо удачный способ утешить горюющего влюблённого, с другой стороны влюблённый и сам мог быть повежливее.
  Левая бровь Логана изогнулась. Я даже знаю, что стало причиной удивления, пробившегося через пелену скорби: Логан привык, что его все боятся, и ему странно было наблюдать, что я не только не трушу, но и не смущаюсь. Признаться, мне тоже было странно, я не понимала, откуда это ощущение, только вот ни на миг не сомневалась: что бы ни было,  Логан не причинит мне вреда. Он не из тех, кто способен кинуться на беззащитную женщину.
  - Послушай, рано или поздно тебе придётся начать жить дальше…
  Всё-таки философ из меня неважный, слушатели моими речами не проникаются.
  Логан вскочил с места, едва не опрокинув кресло, и, в два полупрыжка оказавшись передо мной, схватил меня за плечи и встряхнул. Моя уверенность в том, что он не обидит представительницу слабого пола без крайней необходимости, тоже встряхнулась, точнее, поколебалась, но удерживать язык за зубами теперь было поздно.
  - Убирайся отсюда, - процедил Логан, сверля меня пылающим взглядом. – Просто убирайся, что непонятного?! Другим хватает мозгов не лезть ко мне, а ты что, считаешь себя самой умной? Есть в твоей пустой головёнке хоть что-нибудь, кроме набора идиотских смешков на все случаи жизни?!
  Наступившая тишина была недолгой, её нарушил звук пощёчины. Логан вконец обалдел. Он смотрел на меня, потирающую ладонь, с остервенением и неверием. Прошло ещё несколько оглушительно тихих секунд, и я звонко залепила ему в другую щёку. Попутно дала тактильное указание – не нападать, но подозреваю, что Логан не заметил этого, он и так успешно сдерживался.
  - Тебе интересно, что ещё у меня в голове? Так спроси, и я расскажу. – Я резко облизнула губы. – У меня в голове пустота, сводящая с ума. Мысли о людях, которые, возможно, где-то убиваются, считая меня мёртвой, а я не в состоянии найти их и утешить. Может быть, по мне плачут старики-родители. Или любящий муж. Или дети, которым пришлось расти без материнской ласки. Ты такой весь разнесчастный из-за потери памяти! «Ах, смотрите, я крут и героически страдаю!» К твоему сведению, не каждый хочет из-за своей личной трагедии смотреть волком на окружающих. Дьявол тебя раздери! Считаешь, мне не бывает паршиво? Считаешь, мне не хочется выть на луну? Но я, мать твою, не виню в этом всякого встречного и не порчу людям настроение попусту, у них и своих проблем хватает! Если я постоянно улыбаюсь, значит, я глупа? Дорогой мой, если я не буду относиться к жизни с юмором, я повешусь! А ты, - я, наконец, стряхнула его хватку, - продолжай жалеть себя, у тебя очень эпично получается. Оставайся здесь, напивайся, как последний сапожник, дыми и ненавидь весь мир. И, конечно же, ни в коем случае не думай, что другим тоже плохо. Что профессор убит горем, ведь Джин была ему как дочь. Что Шторм зашивается, пытаясь справиться с навалившимися обязанностями по школе. Что Скотт вот-вот допьётся до белой горячки. Что сегодня едва не убили ребёнка только за то, что он водится с мутантами!
  Росомаха моргнул.
  - Какого ребёнка?
  - Тебе разве есть дело? – разгорячённо фыркнула я. – И если я назову имя, ты вспомнишь человека? Мэтт Эймс. Вспомнил? Нет, для тебя все дети, все малознакомые люди на одно лицо!
  Логан проигнорировал мои последние нападки.
  - Что с ним случилось?
  Я собралась выпалить: «Другие ребята подкараулили его после школы и набросились вчетвером на одного! Иди и попробуй объяснить девятилетнему мальчишке, почему его собственные одноклассники оказались такими жестокими поганцами!» Но передумала.
  - Выгребись из своей клетушки и спроси сам. А если не хочешь, то не делай вид, что тебе интересно, и не изображай заботливость. Давай, валяй, продолжай попусту накачиваться всяким пойлом. Жалеть себя – удивительно увлекательное занятие.
  На миг передо мной развернулась картина пятичасовой давности. «Будет сильно щипать, но ты потерпи, - сбивчиво шепчет Кори, подрагивающей рукой обрабатывая перекисью водорода кровоточащую рану на лбу Мэтта. Подула. – Мне жаль, малыш, мне так жаль…» Всё могло быть хуже, не вмешайся вовремя один из педагогов. Но вышеупомянутая рана выглядела зловеще, хоть и перестала кровоточить к тому моменту, когда Мэтью добрался до нас. Сейчас парнишка стоял, почти не шевелясь, только морщился, а взгляд был слишком уж отсутствующим. «Зачем они это сделали?» - вдруг спросил мальчик у Коррин, и та растерялась ещё сильнее. Она уже закончила протирать рану и на мгновение приостановилась, держа готовый к приклеиванию пластырь. «Некоторые люди – идиоты; причина в этом, а не в тебе. Мэтт, они маленькие злобные придурки и неудачники и ищут на ком выместить злобу, был бы повод. А когда повода нет, его придумывают». Мэтт, кажется, всё понял. Кори закрепила бактерицидный пластырь, вздохнула. Сделав над собой усилие, улыбнулась и осторожно взъерошила чёлку Мэтта. «Будешь со шрамом как у Гарри Поттера. Ну, почти». Вряд ли мальчишку это утешило.
  Логану я высказала всё, что хотела, добавлять ничего не собиралась, поэтому ушла из комнаты, посильнее хлопнув дверью напоследок.
  Тем вечером мы решили, что на ночь Мэтту лучше остаться у нас. Парень по обыкновению взялся за книжку, однако часто прерывался и подолгу смотрел куда-то поверх страниц. Эндрю не отходил от брата.
  Ближе к ночи, когда ученики разошлись по своим комнатам, я и Кори засели на кухне. Пили горячий травяной чай, разговаривали.
  Наверное, Логан бы и Кори назвал пустоголовой. Откуда ему знать, что её судьба тоже не очень-то баловала? Собственные родители выгнали Коррин из дома, когда узнали, что она мутант. Ей на ту пору только-только исполнилось пятнадцать лет. Есть ли во Вселенной более сумасшедшее место, чем наша планета?
  - Ты очень смелая, Ливи. Заявиться в комнату Логана это покруче, чем сунуться в логова льва!
  - Не так уж страшно, - весело заверила я, откусывая от пирожного.
  - Ты совсем его не боишься? – Коррин с удивлением смотрела на меня своими большими насыщенно-серыми глазами. До нашего знакомства я и не подозревала, что серый цвет бывает таким ярким и в то же время таким чистым, будто хрустальным.
  - Ни капельки. Мне он кажется больше вспыльчивым, чем агрессивным, и больше грустным, чем угрюмым. Да и гибель Джин его подкосила. И…
  Шорох и лёгкое позвякивание посуды заставили меня обернуться. Логан стоял подле раковины, в которую только что положил поднос.
  - Поужинал? – спросила я прямо клинически доброжелательно.
  Росомаха кивнул с непрошибаемо-кирпичным выражением лица.
  - Молодец. А кто будет мыть посуду?
  Кори и Логан удивились оба; первая, пожалуй, поменьше, она ведь куда лучше знала меня.
  - Не испытывай судьбу, - посоветовал Логан.
  - Не разводи антисанитарию. Почти все уже легли, мы с Кори не собираемся убирать за тобой. Значит, остатки еды пойдут на корм тараканам.
  - Ливи, - едва слышно охнула Коррин.
  Сжав губы, Логан достал из раковины поднос с посудой и вывалил содержимое в мусорное ведро.
  - Видимо, у него боязнь тараканов, - заключила я, когда Логан удалился.
  Мы с Кори захихикали, и она продолжила развивать мысль:
  - Боязнь тараканов – это же отличная черта для мужчины! Особенно для мужа.
  Я хотела вставить, что никто тут вроде не метит Логану в жёны, но Кори уже неслась на всех парах устного творчества:
  - Какая прелесть! Разбушевался муж, замахал кулаками, а ты ему раз - таракана показала, и всё! Муж мигом успокоился, забился в уголок, сидит себе тихонечко, подрагивает. Вдобавок, такой человек, по идее, должен делать всё, чтоб тараканов в доме не было, в том числе и следить за порядком, уборкой заниматься, чистоту наводить. Нет, я определённо хочу себе мужа с боязнью тараканов!
  - Живым не дамся! – гаркнул не успевший далеко уйти Логан. – Я вас слышу, чёртовы вы трещотки!
  - Мы тоже тебя любим, - громко заверила я.
  - В разумных пределах, - добавила Коррин, заправляя за ухо светлую вьющуюся прядь.
  На следующий день мама Мэтта забрала из школы обоих сыновей. Она посчитала: будет лучше вместе уехать и начать всё заново – там, где никто не знает, что минимум один из двоих братьев является мутантом. Её сложно обвинять, общественные настроения с каждым днём становились более жёсткими и непредсказуемыми, люди словно с цепи сорвались. Кто-то наверху решил свалить на мутантов обвинения во всех проблемах страны, и «народные массы» радостно накинулись отводить душу. Профессор пытался отговорить миссис Эймс, напоминал, что Эндрю мало где получит хорошее образование забесплатно (никоим образом не шантажировал, только озвучивал факт). Женщина печально кивала и оставалась при своём мнении.
  - Пока, малыш. – Коррин, последняя в маленькой очереди прощающихся, встала на колени, чтоб было удобнее обнять Мэтта. Всё равно получилось не очень подходяще, поскольку Коррин, будучи невысокого роста, теперь смотрела на паренька снизу вверх. – Пиши мне хоть иногда, давай знать, как твои дела.
  - Можно подумать, ты будешь читать. – Младший Эймс попытался изобразить взрослое фырканье, а на деле по-детски шмыгнул носом. – Ты сама говорила, что терпеть не можешь письма.
  - Это потому, что мне никто их не пишет, - грустно ухмыльнулась Кори. Окинула не по годам серьёзного собеседника тёплым взглядом. – Береги себя, умник. И, кстати, не умничай слишком много – вредно.
  - Ты-то откуда знаешь?
  - Ах ты негодник, - беззлобно выдохнула Коррин, отлично понимая, что Мэтт не собирался её обижать, а пытался замаскировать грусть. – Посмотри хотя бы на профессора, - подруга указала кивком на Ксавье, сидящего в своём кресле в нескольких шагах от неё и Мэтта, - вон какую лысину себе продумал.
  Временами я искренне удивляюсь, что профессор не обижается на подобные замечания Кори. Правда, всем понятно, что она и не собирается никого обижать; к тому же, выдаёт свои перлы умилительно забавным голоском. В мыслях у неё нет дурного, хотя я уверена, что Ксавье нечасто читает их. Он старается не вламываться к людям в разум без крайней необходимости, а голова Кори – вовсе отдельная история. Я не телепат, но могу представить, как выглядят пять секунд из мозга Коррин. Что-то вроде: «Опять не получилось сесть … может, выпрямить волосы?... на диету. Нет, не …о, Шторм прошла мимо, вот если б я умела управлять погодой… стоит, они от этого портятся. Сейчас бы на пляж, позагорать. И массаж, обязательно мас… Нет, наверное, всё-таки выпрямлю, … саж. А Ксавье такой душка, и глаза у него добрые. Да, профессор, я знаю, что Вы читаете мои мысли. Как думаете, мне выпрямить волосы или оставить кудряшки?»
  Уходя, Мэтт обернулся лишь однажды.
  Больше мы никогда не видели этого ребёнка.

Глава 3
  Поздним вечером Кори влетела в мою комнату, естественно, не подумав постучаться. Запыхавшаяся, взбудораженная, с идеально круглыми глазами. Я поняла, что случилось нечто из ряда вон, ещё до того, как подруга выпалила:
  - Джин жива! Жива! Её привезли Логан и Шторм!
  - Как она?!
  - Пока без сознания, но все жизненные показатели в норме.
  - А о Скотте что-нибудь слышно? – Понимаю, следовало испытывать больше волнения от новости о «воскрешении» человека, полгода считавшегося мёртвым, чем от недавней пропажи коллеги, который имел все основания хотеть побыть в одиночестве. Но ведь со Скоттом явно случилось что-то страшное, мы все это почувствовали, когда профессор невольно передал часть эмоций нам. При одном воспоминании о тех ощущениях меня начинало потряхивать.
  Кори цокнула языком. Её тоже тревожила судьба нашего Циклопа.
  - Нет.
  О том, что было с мисс Грэй далее, я узнала от Кори, а откуда Кори добыла столько информации – остаётся лишь догадываться. Много часов Джин пролежала в медицинской комнате. Логан, как верный рыцарь, стоял рядышком, наглаживал пациентку по щёчке и томно вздыхал (цитирую Кори). Вдруг пациентка очнулась и первым делом… что бы вы думали? Стала соблазнять Росомаху! Да так активно, что тот аж перепугался и начал отнекиваться (ни в жизнь бы не поверила). С тех пор безрезультатно гоню из головы образ Логана, целомудренно забившегося в угол и обороняющегося от домогательств рыжей бестии с воплем: «Отстань, женщина, я не так воспитан!»
  Оказывается, Грэй с детства страдала чем-то вроде раздвоения личности, и теперь вторая сущность, называвшая себя Фениксом, окрепла и без труда взяла верх. Поняв, что в плане интима на Росомаху надежды нет, Джин хорошенько шмякнула Логана о стенку (убить не попыталась, видимо, решила оставить про запас, на случай, если Логан передумает насчёт интима; в принципе, я ход мыслей понимаю) и модельной походкой пошла куда глаза глядят, параллельно разворотив половину медико-исследовательского комплекса школы.
  Я была одной из тех, кто попался Джин на пути. Я даже не сообразила, что что-то не так. Вернее, сообразила – когда летела к стенке, отброшенная невидимой силой; но практической пользы моя сообразительность уже не принесла.
  Намного неприятнее встречи со стенкой оказалось свидание с полом, на который я крайне неудачно шлёпнулась. В правую сторону туловища будто всадили раскалённый металлический прут. Я закричала. Инстинктивно и с большим трудом перевернулась на спину, дабы избавить себя хоть от толики боли. Дыхание наполовину оборвалось, в ушах безжалостно зазвенело. Зрение тоже стало выкидывать фокусы, и всё же я разглядела подошедшую Джин. Она смотрела на меня сверху вниз во всех смыслах, насмешливо-презрительный взгляд был переполнен холодным равнодушием. Наверное, эдак смотрят на насекомых, раздумывая, прихлопнуть их или нет. Или, может, поизмываться ради забавы?
  Джин полезла ко мне в голову. Не в буквальном смысле, но и не только в психологическом. Если профессор использовал исключительно телепатию, то Феникс, по-моему, слегка подключила и телекинез. Ощущение, словно в мозгу кто-то копошится холодной, безжалостной рукой. Кричать я не могла от сдавливающего грудную клетку жжения. Кое-как набрав немного воздуха в лёгкие, я беспомощно запищала. Довольная усмешка едва заметно искривила губы Джин. Не правильнее ли называть эту женщину Фениксом? В любом случае, дама в первые секунды не заметила, что мои пальцы сомкнулись на её лодыжке. А больше двух секунд мне и не требовалось…
  …У него в руке пистолет. Я способна заставить того человека выстрелить. Боже, как же я хочу это сделать! Раз и навсегда избавить мир от мерзкого существа, давно потерявшего собственную душу и истерзавшего, загубившего сотни других душ и судеб. Только кем я сама буду после? Я каждый день объясняю своим ученикам, что насилие - неправильный метод, что нельзя считать, будто ты вправе распоряжаться чужими жизнями. Нельзя обижать окружающих, нельзя мучить животных, нельзя причинять вред… Нельзя убивать. Но скольких ещё убьёт этот монстр, если я оставлю его в живых?.. Много. Проблема в том, что я не могу заставить себя пойти на убийство, просто не могу. Простите меня, пожалуйста, простите меня все… «Повернись. Будешь идти, пока не сотрёшь ноги в кровь»…
  Крошечный кусочек моей прошлой жизни осколком бритвы впился в сознание. Всего-то и надо было позволить ему впиться поглубже, не останавливать Джин. Увы, тогда будет безвозвратно потеряно драгоценное время. Речь не только о моей безопасности, но и о безопасности моих друзей, коллег; некоторые из коих, к слову, по близости красиво валяются без сознания.
  На телепатическом поприще я бы не одолела Джин ни за что и никогда, однако тактильный гипноз совершенно не связан с телепатией. Это как пуля и нож: и то и другое вонзается, но разным способом, и главный вопрос - что быстрее доберётся до цели. Обычно пуля стремительнее, но если владелец ножа подсуетится заранее, есть шанс.
  Презрение в тёмных глазах сменилось проблеском растерянности и жгучей ненавистью. Это и впрямь не Джин, это Феникс. Но мне сейчас не до разбора личностей.
  - Уходи, - прошептала я дрожащими губами, хотя в устном приказе не было необходимости. – Уходи поскорее и подальше. Прочь!
  В расплывающейся картине мира какое-то время я неплохо видела удаляющийся силуэт высокой стройной женщины. Всё-таки фигура у Грэй что надо.

Глава 4
  У меня были сломаны три ребра, но это ничто в сравнении с гибелью профессора. То сотворила не Джин, а Феникс. Настоящая Джин была заперта где-то в собственной голове и вынуждена с ужасом смотреть на происходящее, не имея возможности что-то предпринять. Конечно, это не утешит тех, чьи близкие погибли из-за неё, и всё-таки… Всё-таки лично я не желала Джин смерти. Вернее, я не желала смерти именно Джин, Феникса мне ничуть не жаль. У Логана не было выбора, это понимали все, в том числе сам Логан.
  На Росомаху было больно смотреть. Какое-то время он пытался прийти в себя, в итоге не выдержал. Исчез. Говорят, подался на север, поселился в пещере (ещё бы колечко себе какое-нибудь отхватил и трясся над ним; тоже мне Голлум), оброс и одичал. Дружил с медведями, периодически пугал местное население. А однажды вдруг сорвался в Японию, повидать старого друга, вместе с которым под конец Второй Мировой войны пережидал атомную бомбёжку в колодце (я и не подозревала, что от атомного взрыва можно спастись в колодце; век живи, век учись).
  У нас самих происходили события не менее интересные. Профессор вернулся! Живой, ничуть не изменившийся! Ещё и приятеля привёл – Эрика Леншерра, более известного как Магнето. Я сразу для себя постановила, что буду величать Магнето по прозвищу; чей-то образ в моем сознании прочно ассоциируется с именем, а чей-то – только с псевдонимом. На вопросы о возвращении с того света Ксавье отвечал неохотно и уклончиво, тем не менее Кори выпытала, что профессору в последний миг перед «гибелью» удалось перенести свой разум в тело брата-близнеца. Сразу возникают два вопроса: во-первых, что стало с разумом брата-близнеца, а во-вторых, если тело другое, почему профессор по-прежнему не может ходить? Ксавье вымученно сообщил, что мозг брата изначально не функционировал в плане сознания, то есть личности не было. Что касается неспособности ходить, телепат окрестил сие ментальным отпечатком. Не знаю, понимает ли сам Ксавье до конца, что это такое, но звучит действительно солидно.
  Шторм с радостью пустила профессора обратно на директорское место. Связанные с мутантами беспорядки в городе, в стране, в мире не ослабевали, однако какое-то время всем нам казалось, что дела стали понемногу налаживаться. В учреждение даже вернулись некоторые бывшие ученики, сделалось помноголюднее. Коррин и я снова были воспитателями с полноценной рабочей ставкой.
  Детишки, особенно младшие, приходили в восторг от дара Коррин. Да, она не переворачивала машины силой мысли, не проходила сквозь стены, зато могла на внеклассных занятиях показать динозавра, неотличимого от настоящего, а иногда заставляла оживать отрывки из сказок.
  - «Прощай, прощай!» - прощебетала ласточка и опять полетела из теплых краёв далеко, далеко - в Данию. Там у неё было маленькое гнездо, как раз над окном человека, который умеет рассказывать сказки. Ему-то она и спела своё «кви-вить», а от него и мы узнали эту историю. – Коррин отложила книгу и оглядела сидевшую на своих местах малышню.
  А малышня во все глаза таращилась на невообразимой красоты цветы, прелестных маленьких эльфов и, конечно же, Дюймовочку, вместе со своим принцем стоящую на самом большом и самом великолепном цветке. Счастливая крохотная пара махала вслед ласточке, которая скрылась в дверном проёме класса, предварительно сделав круг почёта над головами завороженных слушателей-зрителей.
  Волшебство длилось ещё полминуты, после чего Коррин плавно объявила:
  - Конец, - щёлкнула пальцами (насущной ценности в этом жесте нет, но Кори нравится чувствовать себя кем-то вроде чародея), и иллюзия исчезла, сперва превратившись в тысячи быстро растаявших искорок.
  Настало время вести детей на ужин, и мы все бодрым шагом отправились в столовую. Я семенила позади группы, замыкая шествие.
  - Мисс Брук! – Ко мне подбежала Алана, ученица восьмого класса. – Мисс Брук, Вы заняты?
  Приостановившись, Кори оглянулась назад. Она знала, что Алана очень замкнутый ребёнок и почему-то включила меня в число немногих «доверенных лиц».
  - Я сама справлюсь, - заверила Коррин и обратилась к подопечным: - Отряд, не тормозим! В столовую шагом м-м-марш!
  Когда резвый топот двадцати пар детских и одной пары взрослых ног стих, Алана, застенчиво и почти виновато улыбнувшись, пробормотала:
  - Я хотела показать Вам кое-что.
  - Здесь?
  - Без разницы, можно и здесь. – Она выпрямилась, посмотрела по сторонам и пропала, растворилась в синевато-белой вспышке.
  Правда, тут же возникла сбоку от меня.
  - Получается, видите?! – торжествующе выпалила подросток. – Я могу это контролировать! – И опять «пшыкнула». – Почти, - неохотно дополнила девочка, потирая ушибленное колено – во второй раз она материализовалась на пару футов выше, чем надо было бы, и очутилась не на полу, а в воздухе. Ненадолго.
  - Ты в порядке?
  - Ага. – Несмотря ни на что она ликовала.
  Фут-другой – сущая ерунда. Формально Алана обладает даром телепортации, но правильнее было бы сказать, что дар телепортации обладает Аланой. У юной мисс были большие проблемы по части управления способностью, и неизвестно, к каким трагедиям это бы привело, если б не педагоги нашей школы, которые знают, как помочь неопытным мутантам освоиться с природными талантами, какими бы пугающими те таланты ни казались.
  Когда счастливая Алана убежала на занятия, я вознамерилась всё-таки добраться до столовой, однако меня опять остановили.
  - Привет, Офелия.
  Логан! Логан, Логан!.. Здесь, невредимый!.. Погодите, с чего я так радуюсь, будто мне вдвое повысили зарплату? Возвратился и возвратился… Ладно, кого я, к чёрту, обманываю? Я скучала по Росомахе. Не представляю, какой кирпич свалился мне на голову, но впрямь скучала. Хотя, Логану знать об этом не обязательно, тем более что он не один, а в сопровождении профессора, Магнето и незнакомой мне девушки-азиатки с красными волосами. Неужто притащил с собой свою японскую «принцессу»?!
  - Привет, Логан, - мило осклабившись, я отбросила распущенные волосы назад, за плечи. – Уже вернулся из секс-круиза по Японии?
  У красноволосой глаза сделались похожими на блюдца, да и Росомаха порядочно вытаращился. Профессор сделал вид, что ничего не слышал, а господин Леншерр прыснул. В те моменты, когда я забываю, сколько человек погибло из-за Магнето, он начинает мне почти нравиться; а если поглядеть на него, сильно сощурившись, чувак вообще похож на интеллигентного благообразного старичка.
  Следующие недели Ксавье, Магнето, Логан и прочая элита нашей школы опять были озабочены решением каких-то глобальных мировых проблем, и я отчаянно не хотела знать, каких именно. Я невпечатлительный человек, и вдвойне сложно заставить меня переживать из-за того, что происходит не в лично моей жизни, а, так сказать, на мировой арене. Но творившееся сейчас не могло не пугать. Один за другим принимались законы, ограничивающие права мутантов, а в последнее время ходил зловещий слух об усовершенствованных роботах, прозванных Стражами, которые скоро начнут контролировать порядок на улицах. «Контролировать порядок на улицах» - официальная формулировка, за которой явно не крылось ничего хорошего.
  Юкио, красноволосая японка, оказалась неплохой девочкой, пускай довольно замкнутой. Логан тоже не фонтанировал общительностью, собственно, как обычно. Вот что странно: с его появлением у меня начались непонятные сны. Маловразумительная смесь не столько из образов, сколько из эмоций, ощущений; картинки и слова проскальзывали редко. А когда я просыпалась, мне хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Всё бы ничего; подумаешь, сны, людям часто снится ерунда. Но нечто похожее стало происходить и наяву. Когда Логан был более или менее рядом, у меня появлялось зудящее чувство огромной недосказанности. Что-то внутри надрывалось, вопя: «Вспомни, вспомни, ну вспоминай же!» Первые признаки стали проявляться после того, как Джин поковырялась в моей памяти, да проявлялись они поначалу слабо. Потом Росомаха ушёл от нас, и всё прекратилось. А с его возвращением свистопляска стёршихся воспоминаний стартовала по новой.
  - Хм, - многозначительно выдохнул Ксавье, когда я поведала о своей проблеме. Он соединил ладони, прижал кончики пальцев к подбородку и окинул меня пристальный взором, словно увидев впервые. – Хм.
  - Одно «Хм» не очень хорошо, а два – уже катастрофа, - нервно усмехнулась я. - Вы пугаете меня, профессор.
  - Тебе не о чем переживать. – Собеседник, по мере возможностей потянувшись вперёд, через разделяющий нас письменный стол, положил свою руку поверх моей. – Из-за твоих слов я не встревожен, а озадачен. Будь добра, найди Логана, и возвращайтесь сюда вместе.
  Вскоре мы с Росомахой стояли в кабинете профессора.
  - Я заранее прошу прощения, - заявил Ксавье, - за то что, скорее всего, нарушу врачебную тайну.
  - Бросьте, Вы ж не медик, - перебила я. Когда волнуюсь, становится сложнее держать язык за зубами. – Или у Вас есть медицинское образование? – Надо будет уточнить у Кори, она наверняка в курсе.
  - Я психотерапевт, психолог и психиатр в одном лице, - культурно осадил Ксавье, и я виновато потупилась. – Итак, как уже было сказано, сейчас я могу нарушить врачебную тайну, но это лучше, чем пытаться исследовать ваши разумы без вашего разрешения.
  - Что за тайна? – спросил Логан, одарив меня недоверчивым взором.
  - На самом деле, она не столь велика. Просто хочу сказать, что вы оба обратились ко мне примерно с одинаковыми жалобами. Вы совершенно точно связаны друг с другом, скорее всего, у вас общее прошлое.
  Росомаха раздражено дёрнул плечами, будто ему сообщили, что придётся делить комнату с незнакомым человеком.
  - Вряд ли это для вас большой сюрприз, - продолжал профессор. – Вы оба знаете, что ваша новая история началась на одном острове в одно время – когда Логан очнулся без памяти, а Оливию нашли спасатели.
  Что верно то верно, эту общую деталь наших биографий мы прояснили давно.
  Я вдруг подумала: а что если Логан мой родственник? Брат, например? Бр-р!
  - Я могу попытаться вернуть вам ваши воспоминания.
  Росомаха и я уставились на владельца кабинета.
  - Вы ведь уже пробовали, - проворчал Логан. – Не сработало.
  - Со мной тоже ничего не вышло, - напомнила я.
  - Верно. Но я работал с вами по отдельности. Возможно, стоит провести спаренный сеанс.
  Вышеупомянутый спаренный сеанс привёл к тому, что следующую ночь мы с Логаном провели вместе. Он сверху, я снизу… Он на верхней полке поезда, я на нижней.
  К нам не вернулись воспоминания как таковые, хоть профессор предупредил, что они, вероятно, постепенно проявятся, пусть даже в виде отдельных обрывков. Но и у меня, и у Логана возникла необъяснимая уверенность. Ни он, ни я не могли назвать конкретный населённый пункт или ткнуть пальцем в место на карте и сказать: «Вот здесь мой прежний дом». Но оба чётко поняли, что сумеем найти путь к тому месту, где когда-то жили, только искать надо, что называется, в процессе. Приедем на вокзал (именно на вокзал, а не в аэропорт) и тут же сообразим, на какой автобус сесть или на какой поезд взять билеты.
  Юкио порывалась поехать с Логаном, но мне не хотелось, чтоб в такой ответственный период компанию составляла совершенно чужая девчонка, которой я, к тому же, ничуть не нравлюсь.
  - Меня не волнует твоё мнение, - холодно оповестила Юкио. – Я еду с вами, моя обязанность – защищать Логана.
  - И как он без тебя раньше справлялся? – вздохнула я. Облизнула губы. – Послушай, - я бережно положила ладонь на плечо японки, - позволь нам сделать это без лишних свидетелей, это очень важно для нас.
  - Хорошо, - обескураженно промолвила красноволосая.
  - Спасибо. - Не люблю заставлять людей делать что-то против их воли, поэтому стараюсь хотя бы поблагодарить за оказанную услугу.
  Логан смотрел на это угрюмо, однако не вмешивался. Значит, не сильно жаждал видеть свою «телохранительницу» нашей компаньонкой в предстоящем путешествии. После того как японка убрела в свою комнату, он кисло изрёк:
  - Когда Юкио избавится от влияния, она порубит тебя в мелкое крошево.
  - Что-нибудь придумаю.
  - Долго держится твой гипноз?
  - Не переживай, если надо, я могу запрограммировать человека и на год вперёд.
  - А ты самоуверенная.
  - А тебе лишь бы задеть меня. Помни: перед тактильным гипнозом все равны. – В некоторых случаях нужно очень много времени, дабы сосредоточиться, но это уже детали. - Будешь выступать – побежишь по городу голышом, с табличкой «Отдамся в добрые руки».
  …Состав мчал нас в сторону Канады. Купе наполовину пустовало, то есть кроме нас с Логаном здесь никого не было. Я побаиваюсь верхних полок, мне чудится, что я непременно навернусь при первой же резкой остановке или от неосторожного поворота во сне. Поэтому я заняла нижнее место, Логан не стал спорить и залез на верхнее.
  Я ворочалась с боку на бок, напрасно пытаясь умилостивить Морфея. Росомаха, судя по размеренному и глубокому дыханию, бессонницей не страдал. Я почти задремала, когда с полки надо мной послышалось бормотание:
  - Джин… Джин…
  Расчудесно! Логану снится Джин, он её зовёт. Почему-то это настолько меня обидело, что я с досады пнула ступнёй по «дну» логановой полки.
  На несколько секунд ровное дыхание Росомахи сбилось, он заёрзал.
  - Кайла…
  Теперь ему и какую-то Кайлу подавай!
  Я опять стукнула по верхней полке ногой.
  - Марико…
  Однако ну ты и бабник, Логан!
  Снова мой удар.
  - Бармен, повторить. Двойной, безо льда.
  - Ещё и алкоголик, - пробубнила я, переворачиваясь на живот и утыкаясь лицом в подушку.

Глава 5
  После поезда было несколько автобусов, а потом арендованная машина.
  К дому мы подъехали около полудня, солнце щедро освещало заброшенный двор, казавшийся таким маленьким на фоне огромных гор. Сам дом почему-то не смотрелся крошечным, хоть и был невелик. Распахнутая косая дверь, висящая на одной петле, и отсутствие стёкол в большинстве окон яснее ясного свидетельствовали: здесь давно никто не живёт. Похоже, после нас хозяев у домика не было.
  Я и Логан не сказали друг другу ни слова, выбираясь из машины, подходя к постройке и перешагивая через порог. Внутри было предсказуемо пыльно и грязно, зато светло. Мебели, судя по всему, изначально наличествовало больше; но за долгие годы что-то украли, а что-то разломали случайные гости. Откуда у некоторых людей привычка пакостить везде, где только получится?!
  По-прежнему не обменявшись ни единым словом, мы принялись исследовать обстановку. Логан ушёл в другую комнату, я осталась в гостиной. На меня обрушилась сиротливая тишина незаслуженно покинутого и несправедливо забытого жилища. В моей памяти нет конкретных образов, но я не сомневаюсь, что когда-то в этом доме царили уют, тепло. Любовь. Взгляд упал на уцелевшую настенную полку, ставшую приютом для декоративных горшочков и всяческих скляночек, ныне серых от многолетнего слоя пыли. Вещи были расставлены аккуратно, бережно, чувствовалось, что некто – вероятно, я сама – занимался этим с удовольствием.
  Я осматривалась и пыталась найти в себе хоть какие-нибудь эмоции. Тщетно. Они отсутствовали. Моё сердце больше не тянулось к этому дому, он был мёртв – его душа исчезла, когда мы с Логаном ушли.
  Почему ушли? Когда? Вместе или по отдельности?
  - Оливия, подойди.
  В относительно целом прикроватном шкафчике Росомаха нашёл водительские удостоверения старого образца и показал мне. Документы были с фотографиями, на одном мини-снимке красовалась я, на другом – Логан.
  - Джеймс Хоулетт, - Росомаха нахмурился, глядя на изображение самого себя. Помолчал. - Джеймс Хоулетт.
  Для него это имя было столь же чужим, как для меня Кайла Сильверфокс. Я абсолютно ничего не ощутила, прочитав надпись на своём удостоверении.
  Накануне Логан в полусне звал Кайлу. Значит, всё, что я заслужила, это просто место в списке между Джин и Марико?! Я столько лет мечтала узнать, кем являюсь на самом деле. Но ещё больше мне хотелось найти кого-то, кто сказал бы: «Боже, ты жива, какое счастье! Как же я переживал, как же тосковал по тебе! Даже не представляешь! Я люблю тебя, я так тебя люблю!» Неважно, был бы это мой родитель, мой ребёнок, мой брат или сестра,  мой возлюбленный, главное – знать, что кому-то нужна, что не зря жила на свете. Теперь выяснилось, что тот, кто мог по мне скучать, не скучал, поскольку сам меня не помнит. Не помнит. Словно вся моя «предыдущая» жизнь была пустым местом.
  - Я тоже кое-что нашла.
  Вернувшись в гостиную, я взяла обнаруженную на комоде фоторамку, покрытую пылью и паутиной. Снимок внутри неплохо сохранился. Кое-как очистив стекло, я предъявила находку Росомахе.
  На снимке были я и Логан. Я сидела у Логана на коленях, мы обнимались и смотрели друг на друга так, что предположения о нашем потенциальном кровном родстве обращались в прах. Мы были влюблёнными.
  Внимательно изучив снимок, спутник посмотрел на меня, по обыкновению угрюмо, но в этой угрюмости скользила растерянность.
  - Мне называть тебя Кайлой?
  - Нет. А мне тебя – Джеймсом?
  - Даже не вздумай.
  - Вот и договорились. Пошли отсюда.
  - Пока останемся. Вдруг найдём что-нибудь ещё.
  Не нашли. И уже под вечер отъезжали от дома с терпкой смесью разочарования и пустоты в сердцах.
  Логан был за рулём. Я сидела рядом, отвернувшись к окну. Хотелось плакать от досады.
  И чего это я? Было б лучше обнаружить семерых подросших детей, которые спросили бы, где носило их непутёвых родителей?
  Получается, у меня не было семьи раньше. Но она есть сейчас.
  - Довези меня до ближайшего железнодорожного вокзала. Хочу съездить к родителям. Я не видела их больше месяца, очень соскучилась.
  Росомаха выгнул брови. Он же никогда не интересовался моей жизнью. Пришлось объяснить, как я стала Оливией Брук. Выслушав рассказ, Логан о чём-то поразмышлял, затем заявил:
  - Поеду с тобой.
  - С какой радости?
  - Сейчас опасное время. На тебя могут напасть, если узнают, что ты мутант.
  - У меня на лбу не написано.
  - Это не гарантия. Твой дар вряд ли сильно поможет против озлобленной толпы.
  - А ты, конечно, эту толпу мигом нашинкуешь как капусту.
  - Дьявол, Офелия!..
  - Оливия!
  - Офелия! – с нажимом повторил Логан, прекрасно знающий, как меня бесит такой переиначенный «вариант» моего имени. – Не будь ребёнком, не отказывайся от помощи.

Глава 6
  - Мам, пап, Олли приехала! – громко объявил Кириан, едва я вылезла из такси.
  Ещё один любитель переиначивать моё имя. Мне нравится, когда меня уменьшительно-ласкательно называют Ливи, но ради Кириана я готова смириться и с «Олли», уж не знаю, с чего он решил, что так звучит лучше. Спасибо хоть, больше никто этого мнения не разделяет.
  Машина находилась перед двором дома Бруков. Отец долгие годы работал в большом городе, но пять лет назад решил перебраться в сельскую местность.
  Я с радостью обняла брата, стоило ему оказаться в пределах моей досягаемости.
  На крыльцо торопливо вышли мама с папой и тоже направились к нам.
  После массовых объятий я вспомнила о манерах, а заодно о Росомахе, неподвижно стоявшем немного в стороне. Таксист, получивший плату ещё на вокзале, уже уехал.
  - Папа, мама, это Логан, мой друг.
  - Ты привела домой дружка. Наконец-то! - хихикнул Кириан, очевидно, решивший припомнить мне былые подколки по поводу его подружек. Человеку глубоко за двадцать, отучился в колледже, работает (живёт, естественно, отдельно, сейчас приехал на выходные), а поддёвки до сих пор подростковые.
  - Он не дружок, а друг! – Я отвесила братцу подзатыльник, от которого Кириан увернулся. На то и был расчёт. – Также коллега, вместе работаем в школе.
  - Добро пожаловать, - улыбнулся отец и протянул моему коллеге руку. – Алекс Брук.
  Логан поддержал рукопожатие.
  - Моя жена Фэй, - продолжил отец. - И наш сын Кириан.
  - Рада познакомиться.
  - Очень приятно.
  - Взаимно.
  Ой, впервые услышала, как Росомаха употребил столь высококультурное слово!
  За ужином Логан тоже вёл себя безукоризненно культурно. В основном, правда, молчал, но слушал внимательно и, если к нему обращались, отвечал не натянуто. После трапезы предпочёл сразу уйти в комнату для гостей, которую подготовила мама.
  А наша четвёрка перебралась на крыльцо, здесь стояла большая софа. Я рассказала свои новости. Меня слушали внимательно, мягко задавали уточняющие вопросы, где надо, подбадривали, где надо молчали, давая время собраться.
  Жаркий летний день тягуче перетекал в тёплый вечер. Солнце село, а мы всё говорили и говорили. Ведь не только я что-то сообщала; мне было важно выговориться, но это не значит, что я не интересовалась событиями в жизнях близких.
  Кириан первым заклевал носом.
  - Извините меня, не выспался вчера. Я пойду. Спокойно ночи, мама, спокойной ночи, папа. Доброй ночи, Олли, молодец, что приехала.
  Вскоре и мама побрела готовиться ко сну. Мы с отцом остались вдвоём. Ночная мгла вступила в свои права, но несколько настенных фонарей отвоёвывали у неё крыльцо, их свет осенял и часть двора.
  Рядом с софой находился допотопный радиоприёмник, с которым почему-то очень нравилось возиться папе. Отец чувствовал себя гением инженерной мысли, приводя в порядок и настраивая сие чудо света.
  Папа потянулся к приёмнику. После коротких всплесков шуршащего треска из агрегата полилась музыка, что-то близкое к классике, насколько позволяют судить мои скромные познания.
  - Мы скоро уедем, - промолвил папа, повернувшись ко мне.
  По тону было ясно, что речь не о каком-нибудь отпуске.
  - Куда?
  - Скорее всего, в Аргентину.
  Уверена, у данного государства есть масса достоинств, но сдаётся мне, что можно было бы выбрать более удачную страну для эмиграции.
  - Зачем?! И почему именно в Аргентину?
  Отец молчал. И молчал. И молчал. Я всмотрелась в его облик. Вроде всё как всегда. Разве что плечи, возможно, опущены ниже обычного. В ночном освещении кучерявая шевелюра отца, светлая от рождения и разбавленная сединой, казалась золотистой.
  - Папа, в чём дело?
  Он вздохнул.
  - Я совсем недавно оставил практику, но, похоже, до сих пор числюсь в каких-то списках успешных врачей.
  - Оно и неудивительно. – Я погладила его по предплечью. – Но разве это причина переезжать в другую страну? Ты же толкуешь о переезде, я правильно понимаю?
  - Правильно. – Отец ласково похлопал мою кисть. – А причина… - Он покачал головой и горько, устало усмехнулся. – Причина в том, что мне предложили выполнить гражданский долг, поработать на правительство. Программа нацелена на исследование природы способностей мутантов, публичное название сформулировано витиевато и безобидно.
  - А на деле?
  - На деле речь идёт об опытах. Помнишь, несколько лет назад была шумиха вокруг рассекреченных проектов Уильяма Страйкера?
  «Ещё бы не помнить!» - подумала я. Но моя семья не знает, насколько близко та история коснулась Школы, и незачем волновать отца.
  - Да, помню. Много об этом слышала.
  - Проект якобы закрыли, но сдаётся мне, таким разработкам не дадут исчезнуть втуне.
  - Я должна бы возмущаться и брызгать слюной, только я не удивлена.
  - Я тоже.
  - Считаешь, в Аргентине будет лучше?
  - Я не настолько незаменим, чтоб меня преследовали на другом конце света. В Аргентине у нас есть хорошие друзья. В Латинской Америке тоже большие трудности с отношением общества к мутантам, но тамошнее правительство не раздувает из этого глобальную проблему. Или банально не имеет возможностей вкладывать во вражду такие большие деньги, как здесь. – Папа повторно вздохнул. – Кириан, скорее всего, поедет с нами, он сам решил. А ты? Поедешь с нами?
  За несколько реплик до этой я поняла, что подобный вопрос будет; и хоть времени на подготовку было всего ничего, он не застал меня врасплох.
  - Я могу подумать пару дней? В любом случае, я хотела бы вернуться в Школу и посоветоваться.
  - Само собой, милая.
  - Пап.
  - Что?
  Вместо словесного ответа я поцеловала отца в щёку. Какой же это прекрасный человек! Ему наверняка предлагали большие деньги, но никакие суммы не заставят Алекса Брука пойти против его принципов. И отцу действительно легче бросить привычный быт, родные места, устоявшуюся жизнь, чем стать причиной чьих-то страданий и смертей.
  Папа потрепал меня по затылку.
  - А что думает мама?
  - Не в восторге, естественно, но полностью поддерживает меня.
  Мы поговорили ещё полчаса, потом отца вконец одолела зевота, он встал.
  - А ты не собираешься спать?
  - Пока нет, хочу немного посидеть тут. Здесь очень хорошо, в городе дико не хватает природы и покоя.
  - Доброй ночи.
  - Доброй ночи.
  Поцеловав меня в лоб, папа ушёл.
  Я устроилась в углу софы. Вслушалась в тихую песенку ветра и стрекотание сверчков, вгляделась в мельтешащие на полу тени, принадлежащие вьющимся вокруг фонарей ночным насекомым. Вскоре пришла мама, уже в ночной рубашке, укутанная в шаль, спросила, не поднимусь ли я всё-таки к себе. Я сонно помотала головой. Мама накрыла меня принесённым пледом и тихонько скрылась.
  Музыка из старого приёмника продолжала звучать, пускай совсем негромко. Я почти заснула, но тут уловила мелодию, которая заставила меня встрепенуться. Она не показалась знакомой, не вызвала ассоциации, она попросту понравилась мне с первых же аккордов – сильная и нежная, не громкая и не тихая, стремительная и плавная, в ней угадывалась гитара и свирель.
  Я прибавила громкости. Мелодия была длинная...
  Я стянула и отложила плед. Потянулась. Засмеялась, взъерошила волосы. Сняла босоножки и спустилась во двор. Как же приятно было ступать по мягкой траве!
  Да, я не танцовщица. Но это не повод не танцевать, особенно, если хочется. Мировая хореография мало что потеряла в моём лице, тем не менее, я с удовольствием исполнила несколько па с претензией на балетный оттенок. Я довольно гибкая, а главное - пританцовываю для собственного удовольствия, не боясь, что кто-то осудит. Хорошо или плохо у меня получилось – другой вопрос, однако, когда закончилась мелодия и мой, с позволения сказать, танец, чувствовала я себя замечательно.
  На окно комнаты для гостей я посмотрела случайно. Там не горел свет, но проём попадал под «воздействие» одного из крылечных фонарей. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, что за силуэт фигурирует меж раздвинутых штор.
  Продолжая смотреть в окно, я завела правую ногу за левую и сделала реверанс. Зрителей надо ценить. Нереально было разглядеть лицо Логана, однако я почему-то не сомневалась, что он ухмыльнулся.
  Мы уехали следующим утром. И последняя часть пути прошла гораздо менее напряжённо, нежели предыдущие. Логан даже ни разу на меня не нарычал. Я указала ему на сей «промах», а Росомаха лишь осклабился.
  Под конец дороги я жутко проголодалась. Как ни уговаривал Логан потерпеть до Школы, я настояла на том, чтоб мы притормозили возле придорожного кафе. Повезло, что здесь имелся банкомат, ибо наличных денег у меня не осталось, а вот на пластиковую карточку как раз сегодня должны были перевести зарплату.
  - Деньги мои, денежки, - шуточно напевала я, вставляя карту и думая не столько о долларах, сколько о хорошей яичнице и вишнёвом пироге, которые на эти доллары можно купить. – Сейчас я вас оттуда вытащу.
  - Думаешь, им там темно и страшно? – полюбопытствовал Логан. Оказалось, он встал прямо за мной, а теперь чуток склонился над моим плечом, разглядывая экран банкомата.
  - Конечно, - весело ответила я, поворачиваюсь лицом к собеседнику. – А ещё одиноко. Ты пошутил! Не упасть бы в обморок от шока.
  - Падай, если хочешь, только учти, что я никуда тебя не потащу, так и будешь валяться здесь.
  - Бессердечный!
  - Меня называли словами и похуже.
  - Похуже не могу, я же интеллигентная.
  - С каких пор?
  Я показушно схватилась за сердце.
  - Хочешь сказать, что я не умна, не добра, не мила?
  - А ещё не молчалива.
  - Зато со мной не скучно. – Я показала язык и отвернулась, забирая деньги и карту.
  Логан еле слышно, но засмеялся. Нет, вы оценили масштаб события?! Росомаха засмеялся!!!
  Именно в тот момент у меня возникло чувство, которое должно было появиться там, в Скалистых горах. Я вдруг ощутила себя так, словно только что зашла в свой дом, дом, который столь долго и отчаянно искала, дом, который уже не надеялась найти. Мне стало очень хорошо и спокойно.
  Тогда я не представляла, насколько недолго это спокойствие продлится.

Отредактировано Б.Е.С. (2014-11-12 19:06:07)