Покушение на синюю раскладушку

  - Ладно тебе, хочет ребёнок щенка, почему не взять?
  - Да? Ухаживать-то за этим щенком кто будет? Кормить, выгуливать, мыть? Ларе и четырёх лет нет, всё ляжет на меня, а мне, знаешь ли, дел без того хватает.
  - Ты радуйся, что она просит щенка, я в её возрасте младшего братика просил.
  - Смирнов, я тебя умоляю: вот женись на мне! Я же дико хочу с тобой развестись и отсудить имущество.
  - Зачем? Раскладушку я тебе и так отдам, если хорошо попросишь, а забирать к себе мою маму ты сама откажешься, вы с ней никогда не ладили.
  Пара, выясняющая отношение в супермаркете между полками с рыбной продукцией, не прибегала к крику, слова произносились спокойно, но реплики от этого менее выразительными не становились.
  Семьёй в юридическом смысле Олег и Оля не были, жили они порознь, однако вместе проводили достаточно много времени. Есть выражение «созданы друг для друга», и тут надо уточнить: одни пары созданы для того, чтобы сообща любоваться закатами, щебетать нежности и трепетно держаться за руки; а иные - для того, чтобы запальчиво, горячо, с всепоглощающей страстью препираться, получая от этого неподдельное удовольствие. Речь не об оскорблениях, не о ссорах, наносящих настоящую глубокую обиду. Просто когда находишь человека, чья волна чувства юмора и сарказма полностью совпадает с твоей, досадно дать этому пропасть зазря. Была ли у молодых людей неземная любовь? Наверное, нет. Зато определенно имелись в наличии взаимная симпатия и уважение, пускай окружающие не всегда это понимали. Окружающих в данной парочке вообще многое озадачивало, и настоящим шоком для неширокой общественности стало появление Лары. Девочка сразу была записана как Лариса Смирнова. Оля же на фамилию Олега не покушалась, из-за чего мужчина не особенно расстраивался.
  Ныне предметом спора стал маленький бездомный щенок, которого Лара и её родители приметили у входа в торговый центр. Серо-рыжий комок сидел на мёрзлом асфальте, поджимая лапы, дрожа, и с влажным блеском в глазах смотрел на проходящих мимо двуногих уже не столько выжидающе-умоляюще, сколько безнадёжно-тоскливо. «Давай возьмём собаську, ну мам, ну давай возьмём авку». Но мама крепче сжала ладонь Лары и поскорее завела девочку внутрь здания. «Нет».
  - Оля, Новый год всё-таки.
  - То-то и оно, мне завтра с утра ещё салаты строгать.
  - Тебе самой бедного щенка не жалко? Такой тощий - кожа, кости и шесть, да вдобавок трясётся весь.
  - А кто в наши дни не трясется? Мне, Олежек, и сирийских детишек жалко, только это не значит, что я готова их к себе взять. Закрыли тему. Давай побыстрее купим продукты, потом, как договорились, поможешь донести.
  - То есть сам попру.
  - Я тебя сразу честно предупредила: в магазинном походе будешь рабсилой.
  - Ну ты и… - Взор серых глаз удачно набрёл на пирамиду из консервных банок с крупным этикеточным шрифтом, - …стерлядь.
  - Кстати, стерляди тоже надо взять.
  Поправив забавно торчащую из-под шапки светлую чёлку, молодая женщина потянулась к полке, попутно бросив взгляд на стоящую рядом дочку. Вернее, на то место, где дочка стояла полторы минуты назад.
  – Где Лара?!

  Маленькая девочка в тёплом сиреневом комбинезоне целеустремлённо ковыляла вперёд, глазея на взрослых, которым не было до неё никакого дела. Все торопились на распродажи или высматривали, где очередь поменьше. Болтали про Новый год, про подарки, про расходы, про еду и одежду…
  Вжик! С негромким полушипением прозрачные створки раздвинулись, на Лару повеяло холодным уличным воздухом. Какой-то дядька чуть не сбил её с ног, девочка отшатнулась к стенке, но устояла, хоть и оборвала кусок зелёной мишуры, художественно приклеенной скотчем. Выбралась наружу.
  Было уже темно, но людей не убавлялось. Все так и шмыгали то в центр, то из центра; штаны, колготки, сапоги, подолы шуб, края курток проносились у Лары перед глазами, мельтеша с непонятной ребенку скоростью.
  - Авка. Авка?

  Сначала они рванули в сторону прилавка с новогодними игрушками, подумав, что дочку привлекли яркие блестящие шары, зайчики и прочие ёлочные украшения. Потом помчались к конфетам, поскольку Лара обладала удивительной способностью сразу находить сладкое даже в тех помещениях, где раньше не бывала.
  Когда родители сообразили, что надо мчаться к выходу, прошло уже минуты четыре с того момента, как Лариса Олеговна Смирнова ушла по-английски. А за четыре минуты может случиться многое…

  Завтра в это время будут грохотать салюты и радостно орать высыпавшие во двор соседи. Но сегодня – сплошная тишина. На электронных часах 0:32.
  Ольга стояла у окна, упорно всматриваясь в синеватую черноту ночного неба. Не то чтобы Олю трясло, так, слегка потряхивало. До сих пор, несколько часов.
  Они со Смирновым, вообще-то, оба хороши, но начала всё-таки она. И страшно представить, что бы случилось, опоздай Олег хоть на две секунды. Ведь Ларка ж почти угодила под ту машину! Потопала, видите ли, за щенком.
  Сейчас Лара лежала у себя в постели в любимой позе - на животе, приткнувшись боком к стене, и видела какие-то свои удивительные сны.
  Женщина отошла от окна и присела на кровать дочери, включив светильник. Эту девочку и фейерверком не разбудишь, не то что одной лампочкой. Оля осторожно дотронулась до пухлой щёчки ребенка, провела пальцами по каштановым прядкам. Волосы папины, зато от мамы светлая кожа и голубой цвет глаз.
  В дверях появился Олег. Ему, как герою дня, обеспечили ночлег со всеми удобствами, на отдельном спальном месте.
  - Тоже уснуть не можешь?
  - Скоро лягу.
  Оля поднялась, но продолжила смотреть на мирно спящую девочку.
  Мужчина подошёл, чтобы тоже полюбоваться Ларой, и при этом не забыл обнять её маму за талию.
  Когда машина мчалась прямиком на его ребенка, раздумывать не довелось, и тем не менее где-то на задворках подсознания успела мелькнуть мысль: «А ведь всё было хорошо». В прошедшем времени, словно Лары уже нет, словно Олег и Оля уже убиты горем и не понимают, на что жаловались раньше, почему не ценили то, что имели. Противное ощущение, тяжёлое, тянущее.
  - Лёля, - шатен покрепче прижал к себе молодую женщину. Лёлей он её называл лишь в тех исключительных случаях, когда совершенно не собирался ёрничать. – Может, ты это… Тоже станешь Смирновой?
  Оля слабо ухмыльнулась, без неприязни, только с лёгкой добродушной иронией. Не скалиться же на человека, который всего несколько часов назад спас жизнь Лары. На самом деле Оля ценила Олега и – хотя никогда в этом не признавалась – считала его одним из лучших людей среди всех, кого знала. Характер не идеальный, но сердце доброе, да и в голове не пусто. В конце концов, сама Оля тоже не подарок. Но и не такое уж наказание, если Олег до сих пор не сбежал.
  - Не боишься моей корысти, а?
  - А ты что, впрямь покусишься на раскладушку?
  В действительности имущество Олега раскладушкой не ограничивалась. Был ещё велосипед. И даже право на одну треть двухкомнатной квартиры. Просто раскладушка едва ли не с первого дня знакомства стала объектом подколок Оли, никто теперь и не помнил, с чего это началось.
  - Конечно, только ради неё с тобой и общаюсь.
  - Ничего святого, – Олег опустил подбородок на женское плечико. – Серьёзно, Лёль.
  - Напомни, какого цвета раскладушка.
  - Синего.
  - Тогда однозначно да.
  - А если б она была зелёная?
  - За кого ты меня принимаешь?!
  Олег приглушенно засмеялся, и Оля последовала этому примеру.
  Лара не то чтобы проснулась, она лишь на какое-то мгновение открыла глаза. Мама с папой обнимались. Хорошие они. Девочка причмокнула губами и, улыбаясь, перевернулась на бок.
  Под кроватью зевнул и свернулся калачиком серо-рыжий щенок, которому пока не придумали имя.

Конец
(22-23 декабря 2014 г.)