Пенсионерка
  Комната медленно наполнялась тем особенным светом, который бывает только ясным ранним утром после дождливой ночи. Он проникал сквозь пока что пропитанный влагой воздух и лениво просачивался через оконные стёкла, постепенно делая очертания предметов всё отчётливее и отчётливее.
  Джон проснулся, когда рассвет почти отпылал, однако золотисто-алые отблески не до конца растаяли на фоне голубеющего неба. Сюда, на тридцать первый этаж, многие звуки города не долетали. Если жизнь мегаполиса ещё не закипела, то вот-вот начнёт закипать, но это будет там, внизу. Здесь же царит покой и безмятежность. Вдобавок, сегодня суббота, и в принципе вероятно, что суета хоть немного сбавит обороты. Именно за это Джону нравился Сидней: с одной стороны, большой и во всех отношениях современный город, с другой – не такой переполненный, и не такой круглосуточно сумасшедший, как Лондон или Нью-Йорк.
  Потянувшись, Рокстон вылез из-под одеяла. Маргарит не было в постели, и мужчина, наверное, забеспокоился бы, если б не знал наверняка, где сейчас брюнетка, - благодаря едва различимым отзвукам музыки наверху. Красивая мелодия. Вроде из «Щелкунчика».
  Шатен неторопливо надел штаны, накинул свою светло-синюю рубашку, которую, впрочем, не стал застёгивать – не из-за позёрства, а потому, что уже становилось жарковато. В конце концов, он у себя дома. Почти.
  Через десять минут Рокстон выбрался на крышу, преодолев подъём по вертикальной лестнице пожарного образца и осторожно отворив люк, ведущий в коморку, которая «заканчивалась» дверью. Всё это Джон успешно проделал, держа две чашки горячего кофе.
  За дверью расстилалась крыша, представляющая собой обширную плоскую площадку, надёжно огороженную по периметру. Отсюда открывался воистину великолепный вид на город. Мисс Кру была отнюдь не первым жильцом последнего этажа, додумавшимся превратить крышу в место для отдыха. Собственно, она и ныне не являлась единственным таким жильцом. Площадку общими усилиями облагораживали обитатели десяти «самых верхних» квартир, каждый время от времени приходил сюда, поодиночке или с компанией. В специальном ящике Маргарит хранила переносное напольное покрытие - подобие ковра, прочное и очень лёгкое. Она расстилала его для своих тренировок. Хотя, слово «тренировки» слишком уж сухое. Нет, тут нечто куда большее – танец, искусство, сама жизнь, бьющая ключом.
  Бордовый «ковёр» был разостлан поверх высохшего бетона, но молодая женщина отнюдь не ограничивала себя очертаниями красного квадрата и свободно порхала за его пределами, если того хотелось.
  Ею невозможно было не залюбоваться, и Рокстон зачарованно застыл, с восхищением гладя на Кру. Её белый костюм представлял собой сочетание гимнастического купальника и подвязывающейся юбки, довольно длинной, зато широкой и полупрозрачной. Ноги босые. Густые чёрные волосы распущены и уже разметались по плечам владелицы в своей потрясающей первозданной красоте.
  Казалось, Маргарит не танцует, а летает, лишь изредка, едва-едва, касаясь земли (в данном случае бетона и «ковра») кончиками пальцев. Рокстон не мог назвать себя крупным знатоком балета, и всё же понимал, насколько трудно проделывать подобные движения без балетных туфель, без пуантов. А в движениях брюнетки не улавливалось ни намёка на тяжесть или скованность; только грация, только пластика, только та изящная гибкость, которая заставляет наблюдателей восторженно затаить дыхание и следить за танцем, не отвлекаясь ни на миг. Каждый жест сливался с музыкой, Маргарит сама была музыкой.
  «Да, она действительно просто создана для балета».
  Жилой комплекс «Морской изумруд» носил гордое звание самого высокого здания в квартале, а корпус, где обретались Рокстон и Маргарит, ещё и возвышался над своими собратьями. Так что из соседних строений вряд ли толком удавалось разглядеть данные танцы, но не исключено, что некоторым жителям отдалённых домов, особенно при наличии хорошего бинокля, везло больше. И наверняка это было изумительное зрелище – балерина на крыше.
  У Рокстона возникло чувство, что он сейчас на вершине мира. Во всех смыслах.
  Заметив мужчину, Маргарит остановилась. Выдохнула, подошла к магнитофону и выключила музыку.
  - Не слишком громко? – Брюнетка поправила локоны, вьющиеся пряди блеснули в свете утреннего солнца. Кру была уверенной, но взволнованной. Она не знала, как поведёт себя Джон. Вдруг он скажет: «Всё было прекрасно, но, прости, это ничего не значит, мы, пожалуй, поторопились»? – Не хватало только разбудить соседей в субботу с утра пораньше; завалят жалобами.
  На самом деле громкость музыки была оптимальной, в квартирах мелодия еле-еле улавливалась и не потревожила бы самого чуткого сна.
  - По-моему, это далеко не худший способ проснуться, - широко улыбнулся Рокстон, подходя ближе, и протянул одну из чашек. – Кофе.
  Молодая женщина взяла напиток и тоже улыбнулась. Попробовала тёмную жидкость на вкус.
  - Сэр Джон, а Вы варите неплохой кофе.
  - Неплохой? – притворно удивился Рокстон. – Он шикарный.
  - Хорошо, пусть будет шикарный, - рассмеявшись, не стала спорить брюнетка. Она склонила голову набок, внимательно глядя на мужчину. Смех быстро стих; весёлые искорки в глазах остались, вместе с тем была во взгляде и серьёзность. – У нас всё нормально?
  Джон поставил свою чашку на кстати оказавшийся рядом пластиковый столик и то же самое сделал с чашкой Маргарит.
  - Лично мне кажется, что у нас всё превосходно, - уверенно постановил шатен, обнимая Кру за талию и привлекая к себе.
  Молодая женщина улыбнулась вновь, спокойнее, но чувственнее, нежели прежде. Мягко тряхнула волосами, отбрасывая назад тяжёлую копну, обвила руками шею Рокстона и с очаровательным лукавством произнесла:
  - Знаешь, у меня такое же ощущение.

Восемь часов назад
  - …Тогда-то родня окончательно смирилась с тем, что мне не бывать финансовым магнатом, - завершил свой рассказ Рокстон.
  Маргарит от души смеялась. Брюнетка сидела рядом с гостем на диване, подпирая правой ладонью голову, и локтем той же руки упиралась в мягкую спинку.
  Кру и Рокстон были соседями уже год, а вот когда они успели стать друзьями, наверное, ни один не смог бы сказать точно, да и сложно было назвать эти отношения только дружбой. Гораздо больше была доля симпатии, увлечения. И влечения. Сначала двое обменивались шутливыми подколками, сталкиваясь в лифте или на первом этаже, пару раз сходили в кафе, однажды побывали в ресторане. Оба, кажется, не до конца были уверены в серьёзности намерений друг друга, да и не спешили связывать себя какими-либо обязательствами. Решительность, целеустремлённость, самостоятельность, умение первоклассно заботиться о себе без посторонней помощи – такая характеристика в равной степени подходила и Джону, и Маргарит. Эти двое одинаково любили и ценили собственную свободу.
  - Но ты ведь всё равно занимаешься бизнесом.
  - Мой бизнес – совсем другое дело, - мотнул головой шатен. – Не самое крупное предприятие, специализирующееся на туристических и спортивных товарах, услугах. Это не финансовая империя, это просто способ неплохо зарабатывать, причём зарабатывать тем, что мне действительно нравится.
  Громовой раскат пронёсся по небу, и здесь, на верхнем этаже, почудился особенно близким.
  - Твоя работа приносит тебе радость?
  - Ещё какую. Когда кто-нибудь, например, заказывает дайвинг-тур, да, вдобавок, с экскурсией, я радуюсь, как ребёнок.
  - Сам проводишь экскурсии?
  - Зачастую. Не дай бог, мои клиенты узнают об этом, но я получаю не меньшее удовольствие, чем они. Не люблю только расчёты, для того и держу хорошего бухгалтера. – Джон зеркально скопировал позу собеседницы, тоже «прижавшись» к диванной спинке. – А как тебя угораздило стать трейдером?
  Брюнетка повела плечиками.
  - Ну, у меня всегда были способности к торговле. Я их реализовывала, ещё будучи балериной, хотя тогда, конечно, не получалось целиком и полностью сосредоточиться на спекуляциях. – Мордашка Кру приобрела забавно-невинное выражение.
  - О да, ты отменная спекулянтка, я давно понял.
  Они вновь рассмеялись.
  По окнам хлестал ливень. Сегодня вечером Джон и Маргарит встретились в главном холле, когда почти одновременно вбежали в здание, спасаясь от дождя. Как обычно, завязался шутливо-невинный разговор, закончившийся тем, что то ли Рокстон незаметно напросился в гости, то ли Маргарит искусно пригласила его зайти.
  - Тебе нравилась твоя первая работа? – полюбопытствовал шатен.
  Маргарит немного склонила голову, продолжая широко и чуть иронично улыбаться, словно собеседник спросил о чём-то очевидном; собственно, так и было.
  - Безусловно, - сказала молодая женщина, вновь вздёрнув подбородок и перебросив через плечо влажные смоляные пряди. – Я создана для балета. Не смейся, тут не банальная фраза. Это твердили мне все преподаватели и лучшие мастера, сколько себя помню. Повторяли, что очень редко такой полный набор всех нужных данных встречается у одного человека. Пропорции тела, шаг; длина, полнота и взъём стопы; выворотность. – Заметив, что последнее слово вызвало у шатена непреднамеренную ухмылку, брюнетка и сама хмыкнула. – Не говоря уже о выносливости и силе. Извини, для тебя это, наверно, китайская грамота. Просто поверь: как балерина я неимоверно хороша. – «И не только как балерина», - добавил не развязный, но кокетливый взгляд изумрудных глаз. – Я до сих пор могу танцевать на кончиках пальцев босиком, это далеко не каждой под силу.
  - Прямо Айседора Дункан. – Рокстон и не думал поддевать. – Тебе не хотелось остаться и продолжать танцевать?
  - Хотелось, только какой смысл? - Кру беззаботно тряхнула локонами. – Одна страница закончилась, значит, пришло время перевернуть её и приняться за другую. Никто не запретит мне танцевать для собственного удовольствия.
  - Это я понял ещё в первый день нашего знакомства.
  Брюнетка хихикнула, да и Рокстон не блистал серьёзностью.
  Кру умолчала о минусах балета, например, о том, что очень сильно страдают ноги, особенно пальцы и в целом стопы. Сейчас всё более или менее пришло в норму, по крайней мере, внешне, но раньше… В общем, по этому аспекту профессии Маргарит совсем не скучала.
  - Если закрывается одна дверь, обязательно открывается другая. А я не из тех, кто упускает предоставляющиеся возможности. – Брюнетка тогда впрямь не отчаивалась. С одной стороны, грустно было сознавать, что закончилась самая крупная и самая важная глава жизни, с другой - таковой глава являлась лишь на данный момент, впереди ждало что-то новое. У Кру имелись вполне радужные надежды и планы на будущее.
  Не стоило спрашивать, была ли для Маргарит успешной карьерой трейдера, - определённо была, если женщина могла себе позволить просторную квартиру в элитном жилом комплексе; меблировка и другие детали обстановки тоже свидетельствовали не только о хорошем вкусе, но и о недурном достатке владелицы.
  - …Вдобавок, я получила небольшое наследство от дальнего родственника в Сиднее, и решила, что это судьба.
  - Потому и перебралась в Австралию?
  - Отчасти. – Маргарит стала медленно накручивать на палец кончик локона. – Я не привыкла долго жить в одном городе. Я часто меняла театры. – Женщина затылком указала на стену, где висело множество плакатов-афиш, не старых, но и не новых. Плакаты-объявления сообщали о балетных представлениях, причём надписи не всегда были на английском – Рокстон углядел афишу на французском, немецком и вроде бы испанском языках. Афиш было не меньше двадцати; не все они, конечно, из разных городов, и всё-таки количество впечатляло. – Когда я понимала, что извлекла из своего места лучшее и получила хороший опыт, я подавалась в другой театр.
  - Много же их было.
  - Я начала с пятнадцати лет. – Кру усмехнулась. – Можешь не сомневаться, после двух десятилетий в балетных труппах – это не считая балетных классов – торговля на бирже – сущая ерунда. Трейдерам и не снились те пакости, на которые способны балерины, чтобы убрать соперниц. Ленточки на балетных туфлях у меня якобы случайно перетирались раз пять, я чудом не получила серьёзных травм. А уж сколько раз в туфли насыпали битое стекло, я перестала считать ещё лет десять назад.
  Джон нахмурился.
  - Ты серьёзно пострадала?
  - Нет. – Брюнетка изогнула бровь. – Я быстро учусь, в том числе на чужих ошибках. Я начала проверять свою обувь после того, как пострадала другая девочка из нашей труппы. Вообще, я не была уверена, что кто-то захочет травмировать и меня, так что стёкла в моих туфлях даже льстили. – Увидев недоумение шатена, Кру пояснила: - За свою карьеру я исполняла главные партии лишь два раза. А моим последним представлением стала «Спящая красавица», где я танцевала в кордебалете и не выделялась из толпы коллег. – Она рассмеялась в ответ на красноречиво-вопросительный и неподдельно удивлённый взор собеседника. – Видишь ли, я сказала, что создана для балета. Но балет не создан для меня. – Маргарит поднялась, встала перед мужчиной, элегантно и гордо выпрямившись. – Неподходящая фигура, видишь ли.
  Сейчас эту фигуру облегали тёмные брюки делового костюма и безрукавная кремовая блузка-майка. Одежда давала отменную возможность рассмотреть ровные длинные ноги, тонкую талию, прекрасную грудь, длинную шею, изящные руки.
  - Да у тебя отличная фигура! – выпалил Джон, чувствуя обиду на балетную дискриминацию. Что за чушь у них там в ходу?
  На улице сверкнуло и громыхнуло.
  - Знаю, - без ложной скромности промолвила Маргарит. – Но в балетные стандарты она не вписывалась. Ты часто видел балерин с неплоской грудью? И вообще, сколько бы я ни худела, по тем меркам я оставалась полной.
  - Какой бред.
  - Согласна.
  Мужчина помолчал пару секунд, после чего спросил:
  - И ты никогда не жалела, что стала балериной? Что так и не добилась успеха? – Надо было прикусить язык, Рокстон понимал, да любопытство жгло. Мужчина вовсе не хотел обижать соседку. Но вдруг обидел? – Я не имел в виду, что…
  - Не переживай, я понимаю, о чем ты. И нет, я не жалею. Никогда не жалела. Для меня успех это не всеобщее поклонение, не обожание публики, даже не заоблачные гонорары, хотя я бы не отказалась. Для меня успех – это то, что я занималась любимым делом и всякий день шла на работу как на праздник. – Ещё одним немаловажным фактором были поклонники, успешно компенсировавшие отсутствие «заоблачных гонораров», но об этом Кру предпочла не распространяться.
  Сам того не замечая, мужчина едва уловимо кивал в такт её словам, продолжая пристально разглядывать брюнетку.
  - Вот оно. Я понял.
  Настала очередь Маргарит выражать недоумение мимикой.
  - Я понял, что мне в тебе безумно нравится, - выдохнул Рокстон. Карие глаза горели озорством и неподдельным теплом. – Ты не страдаешь из-за прошлого, ты оставляешь его позади и идёшь вперёд. И ты никогда не делаешь то, что тебе не нравится, не так ли?
  - В общем и целом, - уклончиво и игриво ответила женщина.
  Она вернулась на диван, но уселась теперь на колени – пока свои, зато вплотную к Рокстону. Положив одну ладонь на спинку дивана, женщина внимательно вглядывалась в лицо Джона, затем медленно протянула вторую руку и провела по щеке Рокстона, пальцы замерли на щетинистом подбородке.
  Мужчина продолжал смотреть на брюнетку, улыбаясь уверенно и в то же время мягко.
  - У меня сложный характер, - предупредила Маргарит.
  - Я тоже не подарок.
  - Ты понятия не имеешь о моём прошлом.
  - Я тебя прощаю. – Он хохотнул, и Маргарит тоже, поскольку оба вспомнили финальную сцену из фильма «Некоторые любят погорячее»*. – И я хочу быть с тобой, если только ты сейчас не снимешь парик и не признаешься: «Я ведь мужчина».
[* У нас фильм известен как «В джазе только девушки» - прим. авт.]
  Маргарит засмеялась громче, но очень быстро утихла, наклоняясь к Рокстону. Тот бегло провёл ладонями по её волосам, сам приблизился и поцеловал молодую женщину в губы. Её ладони оказались на его плечах, его – переместились на её спину, потом на талию.
  За окном опять загремело, и на миг мир озарился ярчайшей вспышкой. Почти сразу электричество приказало долго жить, окунув гостиную в темноту. Это не расстроило парочку, но заставило немного отвлечься.
  - В соседних домах свет есть; наверняка, у нас тоже скоро починят, - заключил Рокстон, бросив быстрый взгляд на окно.
  - Если боишься темноты, можем зажечь свечи, - поддразнила брюнетка.
  - Я-то обойдусь, свечи больше по нраву вам, женщинам, - не остался в долгу шатен. – Какой романтический фильм ни посмотришь, герои сплошь занимаются любовью в комнате, уставленной свечками.
  - Нет уж, увольте. Поставишь свечи на столик возле кровати, они в процессе покачнутся, опрокинутся. Мне только пожара не хватало.
  - А если не покачнутся? – стараясь быть серьёзным, вопросил шатен, заранее представляя, что ответил Кру.
  - Тогда я разочаруюсь.
  После мимолётного молчания комната в который раз огласилась смехом.

Год назад
  Джон решительно постучал в дверь, игнорируя наличие звонка.
  Вчера консьерж порадовал, сообщив, что в квартиру сверху переезжает соотечественница Рокстона. «Англичанка?» «Вроде бы да, сэр. Точно сказать не могу, я её не видел, она прибудет вечером, пока лишь доставлены некоторые вещи. Я слышал только, что это леди пенсионного возраста». А сегодня утром Рокстона разбудил шум сверху. Такое впечатление, будто в апартаментах пенсионерки водился полоумный кот, настойчиво прыгающий на пол с верхотуры не реже десяти раз в минуту.
  Шатен ожидал увидеть старушку, а перед ним предстала красивая молодая женщина в эластичном чёрном костюме – без пачки, но в балетных туфлях, так что предназначение одеяния сомнений не вызывало.
  - Да? – Незнакомка выгнула правую бровь и заправила за ухо локон, выбившийся из основной массы волос, стянутых в свободный пучок.
  - Я Ваш сосед снизу.
  - И это повод заявляться в семь часов утра в воскресенье? – глазом не моргнула красавица.
  - Нет, но это и не повод скакать у меня над головой, мешая мне спать.
  - Чёрт, - выдала обладательница холёной светлой кожи. – Меня уверяли, что здесь нет проблем из-за слышимости. – Она моргнула, встряхнулась. – Что ж, в таком случае, примите мои извинения, мистер…
  - Рокстон. Джон Рокстон.
  - Маргарит Кру. Не волнуйтесь. Я что-нибудь придумаю. Пожалуй, использую для танцев площадку на крыше.
  - Вы можете спокойно заниматься и в квартире, - великодушно проговорил Джон, - только не в такую рань.
  - Договорились.
  Они обменялись улыбками. Рокстон собрался уйти, но тут Маргарит спросила, владеет ли он непостижимым для неё искусством сборки мебели.
  - Никак не могу собрать шкафчик, инструкции отвратительные.
  Как истинный джентльмен и просто порядочный мужчина, Джон сказал, что с удовольствием поможет.
  - Благодарю. Прошу, проходите.
  Она дошла до угла прихожей, ловко сняла и отбросила балетные туфли, надела обычные. Затем направилась в гостиную. Рокстон прошагал следом.
  - Мне придётся отчитать консьержа за дезинформацию.
  - Почему?
  - Он уверял, что моя новая соседка – пенсионерка.
  Маргарит засмеялась.
  - В таком случае, у Вас нет причин обвинять этого малого. – Брюнетка обернулась через плечо и пленительно улыбнулась Джону. – Балерины уходят на пенсию в тридцать пять лет, Вы не знали?

Конец
(9-12 июля 2015 года.)