Родинка
  Она отходила от лекарств медленно, в каком-то смысле мучительно. Обычный дневной свет казался нестерпимым, и всё-таки Китти радовалась, ведь он позволял ей разглядеть Уолтера. Чего только не привидится под наркозом.
  - Мне приснилось, что ты умер. – Это были первые её слова, слабые, зато проникнутые неподдельным счастьем от того, что речь лишь о сне.
  - Какие глупости, - ласково ухмыльнулся бактериолог, подходя к больничной койке и садясь рядом с Китти. На руках он держал новорождённого малыша. Их ребёнка. – Смотри, какой красавец. – Уолтер наклонился так, чтоб младенца смогла увидеть и Китти. Передавать ей сына пока не стоило, она была слишком слаба – роды не обошлись без осложнений. – Замечательный мальчишка. – Мужчина с гордостью посмотрел на ребёнка, с нежностью – на жену. Немного подался вперёд и поцеловал её, бережно и в то же время страстно, наверное, никто в целом мире больше так не умел. – Он чудесный. И ты чудесная. Я очень люблю тебя. Вас обоих.
  Китти не сумела рассмотреть личико сына - свет резал глаза. И лицо мужа тоже стало расплываться, тускнеть.
  - Уолтер… Уолтер!
  - Миссис Фэйн, Вы очнулись! – энергично провозгласил добрый, однако чужой голос. – Всё в порядке, постарайтесь не засыпать снова. Сейчас позову доктора.
  - Где… мой… муж?
  Обладательница голоса растерялась.
  - Я не знаю… Я спрошу.
  Медсестра убежала, Китти опять провалилась в забытьё, а когда вновь возвратилась в реальность, в палате стояли отец, сестра и мать.
  - Где Уолтер?
  Родные переглянулись.
  - Милая, - осторожно начала Дорис, - Уолтер умер, полгода назад. Ты не помнишь?..
  Китти с трудом повернула голову в другую сторону и всхлипнула.
  Вскоре принесли её ребёнка.
  - Прекрасный здоровый малыш, - проворковала медсестра, осторожно укладывая новорожденного на грудь матери (приподняться и сесть Китти ещё не могла).
  - Мальчик?
  - Да.
  - Мальчик… - Она, насколько позволяло положение, разглядывала лицо ребёнка, и разглядела не так уж мало, но не то, что хотелось бы.
  Китти надеялась, что у него на правой щеке, ближе к подбородку и уголку губ, будет родинка. Как у Уолтера. Тогда можно было бы перестать сомневаться, мучиться, гадать. Но родинки не обнаружилось. И глаза оказались не синими. Впрочем, и не серыми, как у Таунсенда, – цвет был блекло-голубой, возможно, со временем он изменится. Только что ей делать до тех пор?
  Малыш потянулся, издал какой-то типичный младенческий звук, дёрнул крохотной ручкой.
  Китти мягко сжала его пятерню двумя своими пальцами, чуть качнула. И вдруг поняла: что бы там ни прояснилось, отцом этого ребёнка будет Уолтер, всегда. Об Уолтере Китти расскажет, и не раз, показывая фотографии (жаль, что их совсем немного, её муж не любил фотографироваться). У мальчика будет пример для подражания - тот, на кого хочется равняться. Тот, кто любил его, ещё не родившегося. Тот, за кого никогда не будет стыдно.
  Китти запечатлела тёплый поцелуй на макушке сына.
  - Ну здравствуй, Уолтер Фэйн-младший.

Конец
(12 ноября 2017 г.)