Моё лучшее Рождество
- В то Рождество ещё была жива королева Виктория, а мне было четыре с половиной года.

- А кем она была? Бабушкой королевы Елизаветы?

- Нет, прапрабабушкой.

- Ого! И ты её помнишь?

- Да: такая толстая маленькая дама в чёрном, катается по Парку с эскортом из Гвардейцев – ее открытое ландо запряжено двумя великолепными серыми лошадьми, они высоко поднимают копыта, а оркестр играет «Расступитесь, расступитесь, хулиганистые парни».

- Ландо?

- Да, машин в те дни не было. Улицы были вымощены и так испачканы стараниями лошадей да грязью, что все носили сапоги. Оборванные мальчишки с чумазыми лицами подметали перекрёстки и просили полпенни. Иногда они поворачивали колёса, чтобы привлечь внимание.

- Ого! Какой ты древний! Где ты провёл то Рождество?

- Дома, в окрестностях Уимблдона. Это был большой дом с двадцатью пятью комнатами и угольным погребом. Но без электрического освещения, без лифта, без пылесоса, без холодильника, без радио, без телевизора. Были только довольно тусклые газовые лампы да огонь от углей и рояль.

- Тогда уже ставили Рождественские ёлки?

- Да, муж королевы Виктории, принц Альберт Хороший, привёз их из Германии... У нас в гостиной всегда ставили большую ель. Одни и те же украшения из цветного стекла вешались год за годом – никогда не ломались. В те дни вещи делались на совесть, да и люди относились к ним бережнее… Мы, дети, всегда ждали час или около того снаружи в тёмном холодном холле, рассказывая истории о призраках, пока мама с папой наряжали ёлку и разбирались с подарками.

- Их вешали на ель?

- Нет, у каждого из нас был стул или диван или маленький столик, его накрывали белой льняной тканью и выкладывали там подарки. Но когда, наконец, дверь открылась и мы влетели внутрь, а дерево ослепило нас, как сияние райского сада, нам пришлось сначала взяться за руки и спеть «О, придите, все верующие». Мама аккомпанировала нам на пианино, сильно нажимая на педаль громкости. У подножья ёлки стоял вертеп – со святым Иосифом и Богородицей, младенцем Христом, волом, ослом и тремя мудрецами. Затем во французское окно, ведущее в сад, постучался Батюшка Рождество и вошел. Он махнул нам рукой и сказал, что его олени остановились у «Лебедя» прямо через дорогу, и пожелал счастливого Рождества. Он так сильно жаловался на холод, что мой отец налил ему стакан вишнёвого бренди. Он шумно выпил и снова вышел в густой туман, крикнув: «Увидимся в следующем столетии!» Так что я могу обозначить дату – 1899 год.

- Расскажи мне о своих подарках.

- Я получил музыкальную шкатулку, которая играла «Дом, милый дом», две коробки с солдатами – Королевскими стрелками и Египетским верблюжьим корпусом, игрушечный шлем, игрушечный барабан, молитвенник в переплёте из марокканской красной кожи, альбом для рисования и заводную лошадь.

- Ты это сейчас выдумал, да?

- Нет. Я помню список, потому что вскоре после этого меня отвезли в больницу со скарлатиной, а мама сожгла большую часть моих игрушек. Доктор сказал, что они заразны для ребёнка. Но моя любимая сестра спрятала шлем и барабан в сарае для инструментов и грустно играла с ними, когда её няня не видела.

- Ты верил в Батюшку Рождество?

- Да, до Рождественской Путаницы (я расскажу тебе о ней позже), хотя он носил такие же ботинки, как дядя Чарльз. Но в те дни он не имел настолько большого значения, как это разрекламировано сейчас. Рождество было не просто весельем и играми. Это был День Рождения Иисуса, в который мы дарили подарки друг другу, день благодарения Богу и особой доброты ко всем. Мы опустошали свои копилки, чтобы купить подарки. Я помню, мы всегда дарили повару и горничной душистое мыло, по два пенса за кусок… В те дни мы получали пенни в неделю, а иногда нам ещё добавляли дядюшки и тётушки.

- Один пенни в неделю – звучит скуповато… Вы развешивали свои чулки?

- Развешивали, и любой, кто плохо себя вёл в ту зиму, получал уголь вместо миндаля, изюма, яблок, мандаринов, набора жевательных конфет и белых сахарных мышей с розовыми глазами и хвостами из верёвочек.

- Ого! Ты часто получал уголь?

- Никогда. Я всегда был таким же хорошим, как принц Альберт.

- Ха-ха! Что было в Рождественский день?

- Мы оделись и пошли в церковь, которая была украшена хризантемами и падубом. Но викарий категорически отверг омелу; он сказал, что это фривольно. Затем вернулись к Рождественскому обеду. Там была вся семья: пять мальчиков (считая младенца), четыре девочки и дядя Чарльз, который не мог провести Рождество дома, потому что тётя Элис его бросила. Да, индейка, сливовый пудинг и сладкие пирожки тогда уже существовали. Вообще, наш повар когда-то был поваром у генерала Гордона и готовил сливовый пудинг по своему фирменному рецепту.

- Кто такой генерал Гордон?

- Дервиши убили его в Хартуме. Я однажды показывал тебе сцену у Мадам Тюссо.

- Да? Я не помню. Рассказывай дальше.

- Потом мы хлопнули хлопушками, надели цветные колпаки и стали загадывать друг другу загадки.

- Какие?

- Например: зачем Крюгер носил толстые ботинки?

- Кто такой Крюгер?

- Президент Южно-Африканской Республики. К тому Рождеству Бурская война длилась два года, и все уличные мальчишки насвистывали песню: «Эх, Долли, до свиданья, Мне трудно уходить, Да чувствую, что должен Врага на фронте бить». Но никого так и не призвали; и это не была большая война. Жизнь текла как обычно. Бомбы, танки и самолёты ещё не были изобретены.

- Но зачем Крюгер носил толстые ботинки?

- Чтобы пинать Де Вета*.
[*Де Вет - англ. «De Wet», «wet» означает «сырой», «мокрый» (прим. пер.)]

- Не понимаю.

- Де Вет был одним из генералов Крюгера.

- Ладно, неважно. Что вы делали в тот вечер?

- Мы пошли на специальную детскую службу в приходской церкви; кинотеатры, понимаешь ли, ещё не были изобретены.

- Тогда почему это было твоё лучшее Рождество?

- Потому что оно было самым настоящим.

- О!.. Что случилось с Уимблдонским домом?

- Продан и разделён на шесть частей… Полагаю, в них сейчас живут шесть небольших семей, и в канун Рождества зажгутся шесть крошечных рождественских ёлок – вероятно, на проводах, - с ковриками-подставками из искусственной травы, обвитых цепочками из цветных электрических лампочек... И пара пожилых нянек будет пить шерри да слушать рождественских певцов по телевизору, пока молодёжь ушла куда-то танцевать.

- Ну, осмелюсь сказать, это повеселее, чем петь гимны под рояль и загадывать загадки. Кстати, если я всё ещё в твоём списке Санты, то я хочу действительно хороший набор барабанов бонго… О, ты же что-то хотел рассказать про Путаницу?

- Да, она случилась два года спустя – когда дядя Чарльз зашёл в одну дверь и сказал, что он Дядюшка Рождество, а дядя Боб зашёл в другую, сразу после ухода дяди Чарльза, и сказал, что он Санта-Клаус.

- Ого!

_ _ _

Примечания переводчика:
1. «О, придите, все верующие» («O Come All Ye Faithful») – традиционный рождественский гимн.
2. Батюшка Рождество – британский персонаж-символ Рождества (не Санта-Клаус, хотя и похож), если угодно – аналог российского Деда Мороза, французского Пер-Ноэля и т.д.
3. Дервиш – мусульманский аналог монаха, аскета; в конце 19 - начале 20 века на севере Сомали существовало Государство дервишей, противившееся засилью европейцев.