Перемирие
Фигура первая - диетическая
  А ведь как хорошо всё начиналось! После векового простоя Ангелус вернулся и принялся с энтузиазмом навёрстывать упущенное. Но только-только он вошёл во вкус, изощрённо издеваясь над Истребительницей и внося щедрый вклад в борьбу с перенаселением планеты (особенно Саннидейла), как вмешалась эта рыжая стерва. Он никогда не воспринимал Уиллоу по-настоящему всерьёз, а она возьми да и окажись неплохой ведьмой. Достаточно сильной, чтобы наложить на него заклятие. Уничтожить его или полностью отвадить от убийств она не сумела, но навела такую порчу, поставила такие ограничения, что стыдно сказать. Теперь Ангелус мог убивать лишь тех, кто сам убивал либо осознанно был готов лишать здоровья и жизни других, напрямую или косвенно: а) ради наживы, б) ради интереса/удовольствия, в) ради религии.
  Саннидейл не настолько крупный город, чтобы там на каждом углу водились маньяки или фанатики. Поголовье местных продажных чиновников, отпетых бандитов и оголтелых бизнесменов быстро перевелось, и, спасаясь от голодной смерти, Ангелус подался в Лос-Анджелес. Раздолье! Безумные религиозные фанатики и здесь были в дефиците (о времена, о нравы!), а ведь именно они являлись любимым блюдом в нынешнем ограниченном меню – пусть не таким лакомым, как монашки и прочие добродетельные граждане, но хоть какая-то радость. Зато просто негодяев – завались! Всех мастей, во всех сферах и во всех местах, от глухих переулков и трущоб до небоскрёбов и роскошных вилл.
  Поскольку изничтожать образцовых жителей он не мог, качество еды пришлось компенсировать количеством. За полтора месяца уровень преступности в Лос-Анджелесе рухнул до исторического минимума. Сам мэр - а высшее политическое руководство прекрасно знает о нечеловеческой части населения – прислал ему благодарственное письмо. Ангелус так оскорбился, что сожрал и мэра, и половину городской администрации. Вскоре Лос-Анджелес возглавил рейтинг самых благополучных мегаполисов страны.
  Жители других городов засыпали Ангелуса приглашениями пожить на их малой родине, как правило, обещая недурные командировочные. Ангелус, хотя и работал прежде всего за идею, от денег не отказывался и знатно подтянул своё материальное положение. Его попытались завербовать для заграничной миссии. Он был не прочь, но пришлось отказаться, ибо настала пора возвращаться в Саннидейл.
  Возвращался он по той же причине, по которой уехал. По той же причине, по которой Уиллоу смогла так крепко вцепиться в него заклятием. По той же причине, по которой у него с Истребительницей образовалась нерушимая, чтоб её, связь; через эту-то связь ведьмовские чары и пустили столь мощные корни. По той же причине, по которой он согласился на временное перемирие. Короче, потому что Баффи была беременна.
  Да-да, он сам не ожидал. За тысячи лет ни одного прецедента! У вампиров не может быть детей - непоколебимая истина. Но Ангелус с Баффи эту истину таки поколебали. Вернее, не Ангелус, а Ангел, ну да не в том суть.
  О состоянии здоровья Истребительница Ангелусу не докладывала, он сначала и знать не знал, что с ней происходит. Его занимали другие проблемы, он же внезапно потерял возможность нападать на кого заблагорассудится. Приметит жертву, только соберётся накинуться, а тут – бац! – адские боли и не менее адские судороги по всему телу. На некоторых людей Ангелус смотрел и всем своим существом понимал: этими можно подкрепиться и ничего не случится, однако таких было не слишком много. Постепенно до него дошло, что пригодность в пищу определяется моральными качествами потенциальной добычи. Открытие, мягко говоря, озадачило. От комментариев Спайка он зверел не первую неделю, а тут и Друсилла повадилась над ним похихикивать.
  Той ночью он разгуливал по кладбищу в отвратительном настроении и, наткнувшись на Баффи, жутко обрадовался. Её можно попытаться прикончить – есть же надежда, что у Истребительниц иммунитет к разным вампирским заморочкам. А если прикончить не получится, он выпустит пар – на драки ограничения не распространялись. Приободрившийся Ангелус ринулся выяснять отношения без приветствия и прочих формальностей.
  М-да, запустил он свою Истребительницу – вон как отъелась. От спокойной жизни, не иначе. Позволить ей так расслабиться - позор!
  Дралась Истребительница по-прежнему отменно, но он её одолел – решительным ударом уложил на обе лопатки и кинулся дегустировать. Плащик у неё распахнулся, и в следующую секунду Ангелус понял две вещи. Во-первых, убить её он всё-таки не может. Во-вторых, Истребительница не толстая, а беременная.
  Подоспели её дружки-подружки, в том числе Уиллоу, и всем коллективом растолковали Ангелусу, что он скоро станет папой, и, раз Баффи носит их общего ребёнка, через неё на Ангелуса и наложили ограничительное заклятие, пусть он даже не пытается его разрушить, а лучше уезжает куда подальше.
  Сначала он ужаснулся: катастрофа! Собратья его со свету сживут насмешками. Спайк вообще заклюёт! Но потом до Ангелуса дошло: не катастрофа, а эксклюзив! Есть вампиры, которые убивали Истребительниц, но обрюхатить Истребительницу раньше не удавалось ни одному вампиру! И кого она вынашивает? Вот бы это был очаровательный монстр, который сам себе прогрызёт путь наружу. Но маленькое исчадие ада, которое родится и сразу кинется потрошить окружающих, тоже подойдёт. Да другие вампиры подохнут от зависти! Спайк вообще удавится. Самолюбие Ангелуса было в восторге.
  Он уехал из Саннидейла (заодно выжил оттуда Спайка с Друсиллой) – не только на поиски пропитания, но и чтоб лишний раз не нервировать Истребительницу, пускай ребёнок спокойно растёт сильным и здоровым. Ангелус ей даже деньги отправлял, на витамины.
  Немного смущал факт, что, по идее, ребёнок не столько от Ангелуса, сколько от Ангела; но, в конце концов, это не так важно. С точки зрения генетики Ангел и Ангелус – один и тот же человек, то есть вампир. Кто там станет докапываться, была у него душа или нет, когда он спал с Истребительницей?
  В Саннидейл Ангелус вернулся незадолго до того, как, по его прикидкам, должно было случиться счастливое событие.
  Ребёнку приспичило появиться на свет в день, когда миру грозил очередной апокалипсис. От Баффи толку было мало, и её друзьям пришлось самим мчаться спасать мир, а Ангелус, как полноправный счастливый папаша, остался с роженицей. Поначалу она пыталась его убить или хотя бы покалечить, чтоб он убрался, но потом ей стало не до этого.
  Ангелус уже приглядел хорошенькую пухлую акушерку, которой собрался отужинать сразу после рождения ребёнка, едва связь между ним и Баффи оборвётся. Но то, на что он насмотрелся в родовой палате, отбило у него аппетит. Он впервые всерьёз задумался о вегетарианстве – накатила брезгливость к пище, появляющейся таким образом (одно дело – знать, другое – лицезреть воочию). Фу!
  В три часа утра родился мальчик. Здоровый, крепкий, но обыкновенный. Ни клыков, ни жёлтых или красных глаз, ни покушений на убийства. Расстроенный Ангелус на улице попытался заесть стресс врачом, вышедшим подышать свежим воздухом, но выяснилось, что убивать условных невинных он по-прежнему не может. Ангелус подозревал, что связь исчезнет не сразу, а через какое-то время после родов; но всё равно получалось неприятно.
  Итак, младенец самый что ни на есть нормальный. Эксклюзив потускнел, потеряв свою прелесть. Ангелус уже представлял, как все, кому не лень, будут попрекать его тем, что он даже завалящего монстра породить не смог.
  Нет, этого ребёнка не должно быть!

Фигура вторая - прогулочная
  Сначала Баффи больше всего боялась, что тест на беременность покажет две полоски. Пожалуйста, пусть тревога будет ложной! Подумаешь, месячные запаздывают, тошнит по утрам и голова часто кружится. Может, это от переутомления, она же постоянно недосыпает, днём учится, ночью охотится.
  Потом Баффи больше всего боялась рассказать матери. Была мысль найти клинику и решить проблему втихую, ничего не говоря родительнице. Но оказалось, что с помощью ребёнка можно удержать Ангелуса от многочисленных убийств. О клинике пришлось забыть. У Джойс случилась истерика, притом двойная. Так уж совпало, что про беременность и про истребительное предназначение дочери она узнала в один вечер.
  Потом Баффи больше всего боялась школы – учителей, других учеников. Высказывать что-нибудь ей в лицо вряд ли осмелятся (свои-то лица хочется сохранить в целости), а за спиной будут шептаться, насмехаться и осуждать. Но её поддерживали Уиллоу, Ксандер, Корделия, Оз, Джайлс и Дженни, последние двое стояли за Баффи горой на всех школьных советах. Вдобавок, были ещё две беременные ученицы, на фоне которых Баффи казалась прямо-таки зрелой и рассудительной, ведь она залетела не в тринадцать и не в четырнадцать, а аж в семнадцать!
  Потом Баффи больше всего боялась, что внутри неё растёт чудовище, которое её убьёт. Сонолог очень удивился, когда на УЗИ она спросила, не видно ли у ребёнка чего-нибудь странного, например, клыков. Иногда она плавно водила ладонями по животу, и со стороны это выглядело ласковым поглаживанием, на деле же являлось проверкой, пусть Баффи и не знала, что пытается нащупать. Настоящие ласковые поглаживания тоже были, как-никак это ребёнок Ангела - мужчины, которого она любила всем сердцем. Но вместе с тем это ребёнок Ангелуса – самого жестокого монстра, с которым ей доводилось иметь дело. Вспоминая об Ангелусе, Баффи отдёргивала ладони от живота, точно от раскалённой плиты. Душа по наследству не передаётся, а кровожадные инстинкты и извращённые садистские наклонности – запросто.
  Потом Баффи больше всего боялась, что умрёт при родах. Ещё и Ангелус притащился на мероприятие. Вёл себя пристойно, если не считать преувеличенно пафосных комментариев а-ля «Тужься, милая, тужься!» или «Давай, дорогая, ты сможешь!» Но Баффи видела в его глазах злорадство. Он предвкушал нечто необыкновенное, потрясающее, омерзительное. Если этой ночью ей и перепал один миг счастья, то выдался он, когда Ангелус понял, что ребёнок не представляет собой ничего особенного. Но то, что мальчик выглядел нормальным, не означало, что он безобиден. Неизвестно, какие черты в нём проявятся с возрастом.
  Сейчас Баффи больше всего боялась его. Своего собственного сына. И она не понимала, что её пугает сильнее: что он обернётся нежитью, сеющей боль, смерть и разрушения, или что он будет обычным ребёнком, который полностью займёт всю её без того небогатую весельем жизнь.
  В любом случае получается, что её сын – будущий кошмар, или для мира, или для неё одной… Удобнее было считать, что он - сверхъестественная опасность и, хоть выглядит типичным младенцем, рано или поздно превратится в чудовище.
  Весь день она пролежала в палате, безучастно воспринимая происходящее вокруг. Не отвечала на слова матери. Даже доклад друзей об успешно предотвращённом апокалипсисе не вызвал эмоций. Оживилась Баффи, когда ей доставили на кормление младенца. Она его близко к себе не подпустила, прогнала медсестру с ним прочь. И снова погрузилась в вялое безмолвие.
  Все понимали, что она хочет побыть одна, потому ушли.
  День сменился вечером, вечер – ночью. И тогда Баффи поднялась. Вышла из палаты, проскользнула мимо Джойс и Уиллоу, дремавших на стульях в коридоре. Миновала охранника. Добралась до отделения для новорожденных.
  У мальчика не было имени, потому «помечен» он был просто как «малыш Саммерс». Баффи взяла его и вышла из больницы, походя вырубив охранника, который живо интересовался, куда она собралась посреди ночи с ребёнком, в больничной одежде и босая.
  Жители Саннидейла знают, что ночью приставать с расспросами к странным незнакомцам и незнакомкам – себе дороже; немногочисленные прохожие обходили Баффи стороной, лишь оглядывались вслед. А она шла, не чувствуя ни асфальта под ногами, ни ребёнка на руках. О ребёнке она старательно не думала, пыталась представить, что несёт нечто неодушевлённое. Это было нетрудно – мальчик спал и почти не шевелился.
  У обочины притормозила машина, явно едущая не по правилам. В проём на месте выбитого бокового стекла высунулся Ангелус.
  - Далеко собралась?
  Баффи посмотрела на него, но ничего не ответила.
  - Подвезти?
  Она снова промолчала. Он открыл соседнюю дверцу. Баффи обошла машину, села рядом с ним, захлопнула дверцу.
  - Куда едем?
  - На кладбище.
  Толково. Там столько живности, что уже через час от ребёнка не останется даже пелёнки. И Ангелус мог свободно в этом поучаствовать, ведь ему ничего не нужно делать. Ай да Истребительница, сгенерировала идею, до которой он, пожалуй, и не додумался бы. А строит-то из себя сплошную святость.
  Ангелус украдкой посмотрел на свёрток в руках Истребительницы. Свёрток уже не спал, но не орал, тихо-мирно хлопал глазами. Глаза у свёртка были тёмные, похожие на те, которые Ангелус видел в зеркале давным-давно, когда ещё и Ангелусом-то не был. Больше двухсот лет назад. Забавно, что он сейчас так ясно об этом вспомнил.
  Несчастливые родители понимали, что опасаются взаимоисключающих вещей, что один из них точно не прав. Но рисковать не собирались. Надо поскорее с этим покончить и забыть, как страшный сон. Бонусом Ангелуса грела надежда, что он вот-вот сможет снова убивать в своё удовольствие, сколько влезет. Может, даже успеет до рассвета прикончить Истребительницу, пока она слаба. Саму её, похоже, такая опасность не беспокоит. Хотя, кто разберёт, что творится в этой белобрысой головёнке.
  Они шли между могил, к склепу. Обычно возле него ошивается больше всего нечисти.
  Сейчас никого не наблюдалось, но это ненадолго. Баффи осмотрелась, выбрала подходящее надгробие – такое, чтоб сразу бросалось в глаза. Высокий постамент с ангелом, расправившим крылья. Подошла и положила ребёнка под скульптуру, на холодный камень. Младенцу не понравилось, он заёрзал и залился звонким плачем. Отличный сигнал для голодных чудищ.
  Поглядев сначала на сына, затем друг на друга, Баффи и Ангелус разошлись в разные стороны.
  Плач ребёнка стал громче, отчаяннее.
  Баффи быстро шагала, обнимая себя за плечи. Она отдалялась и отдалялась, но по-прежнему слышала, как надрывается младенец. Баффи зажала уши ладонями и сменила шаг на бег.
  Малыш недолго был в одиночестве. На сигнал к трапезе прибыли четыре демона, лысые, пятнистые, с маленькими жёлтыми глазами, зато с огромными зубами и бритвенно-острыми когтями. Они медленно обступили могилу, словно не веря своей удаче, пялились на барахтающегося в пелёнке новорожденного и даже не трудились глотать слюни – те капали на землю и на тёмно-серый мрамор.
  Одного крошечного младенца на четырёх крупных демонов маловато, но он был таким аппетитным, что они не захотели тратить время на разборки. Набросились разом, каждый надеялся, что будет первым и урвёт кусочек побольше.
  Первому демону без лишних предисловий вырвал сердце Ангелус. Второго и третьего Баффи проткнула насквозь подвернувшейся под руку железякой. Четвёртому Ангелус свернул шею.
  - Он в порядке? – спросил Ангелус, едва Баффи схватила сына.
  Она лихорадочно проверяла, напрягая зрение.
  - Да. Ни царапины.
  К машине они возвращались в молчании. Мальчик, ощутив материнское тепло, успокоился. А Баффи дрожала. Она поняла, до чего замёрзла. Холод был зверский, но приятный – к ней возвращались чувства, она будто оттаивала. По щекам текли слёзы.
  Она забралась на заднее сидение.
  - Мне надо покормить его.
  Ангелус кивнул, садясь за руль. Смотреть на сеанс кормления он не жаждал. Баффи шептала беззвучно, но он слышал, как она повторяет: «Прости, прости, маленький! Прости!»
  В больнице царил переполох. Невменяемая роженица сбежала с младенцем в неизвестном направлении – даже для Саннидейла это чрезвычайная ситуация. Уже прибыла полиция. Джойс и Уиллоу метались в бесполезной панике; остальные друзья Баффи тоже подтянулись.
  - Боже, Баффи! – охнула Джойс, увидев дочь с внуком. Подбежала, обняла и несколько секунд не дышала. – Где ты была?
  - Я… - Как она могла рассказать, что собиралась сделать, что чуть не сделала? Да ещё при посторонних.
  - Сомнамбулизм, - авторитетно изрёк Ангелус. Все изумлённо уставились на него. «Думали, я не знаю умных слов?» - так и хотелось сказать ему. – То есть лунатизм. – Он посмотрел на медиков и полицейских. – У неё это с детства. Вам не сообщили?
  - Да, - подхватила сообразительная Джойс. – Мы совсем забыли, приступов не было уже несколько лет…
  - Я нашёл её за пять кварталов отсюда. Она шла и ничего не соображала.
  - А нашего охранника она ударила, тоже ничего не соображая?
  - При сомнамбулизме такое бывает, - подключился Джайлс.
  - Я готова извиниться, - заверила Баффи. И извиняться она будет искренне.
  Незадолго до рассвета, перед самым уходом, Ангелус заметил:
  - Ему нужно имя.
  Они были в палате втроём – Ангелус, Баффи и ребёнок, которого она теперь отказывалась выпускать из рук. Ангелус ждал, что Истребительница ради приличия поинтересуется, есть ли у него предложения. Но она, согласившись, безапелляционно выдала:
  - Лиам. В честь его отца.

Фигура третья – бытовая
  Ангелус прикидывал, как избавиться от Истребительницы чужими руками, допустим, заказать её демоническому киллеру. Но отказался от данной задумки, равно как от идеи похищения Лиама - рискованно. Если первая попытка провалится, второй у него не будет, это он не может убить Истребительницу, а ей убить его ничто не мешает. И потом, при двух живых родителях Лиаму безопаснее, рано или поздно им заинтересуются, он же уникальное создание, беспрецедентный случай; и вряд ли интерес будет безобидным.
  Не дожидаясь, когда закончится предыдущее заклятие, Уиллоу наложила на Ангелуса новое, чтоб он не смог причинить вред всей их компании, включая Баффи и Джойс. У неё получилось, потому что Ангелус сам позволил. Пришлось согласиться, иначе были бы проблемы с доступом к сыну.
  Ангелус окончательно переселился в Саннидейл. Какая же тут тоска, когда не можешь убивать всех подряд! Он чаял оттянуться в здешнем монастыре, совратить монахиню-другую. Но самой юной монахине было не меньше пятидесяти. Это раньше в монастырь шли главным образом от безнадёжности или в порыве фанатизма, а нынче туда приходят по велению сердца, созрев для осознанного и взвешенного решения, нередко после бурной жизненной трёпки. Так что скорее не Ангелус мог научить монахинь чему-нибудь новому-интересному, а они его.
  К счастью, в городке неподалёку устроили элитный курорт для миллионеров. В другом соседнем городе проводили международный экономический форум, а в третий по налоговым соображениям переехало представительство крупной военно-промышленной компании. Словом, Ангелус с удовольствием открывал новые стороны гастрономического туризма. А в Саннидейле чаще всего приходилось довольствоваться свиной кровью. Дожил!
  Мало того, он переехал в подвал Истребительницы. Они пытались заботиться о Лиаме, живя порознь, но смирились с тем, что под одной крышей это делать намного удобнее. Истребительница исхитрялась и бегать в школу, и охотиться по ночам, и заниматься ребёнком. С неё не убудет, она же бронебойная. Но и Ангелусу досталось немало забот и обязанностей. Кто бы мог подумать, что от одного младенца головной боли больше, чем от армии охотников за вампирами! А ещё младенец постоянно орёт! (Если б он с самого начала был таким крикливым, Ангелус подумал бы тщательнее, прежде чем возвращаться и спасать его.) К человеческим воплям Ангелус давно привык, но его жертвы вопили по понятным причинам, а попробуй догадайся, почему вопит грудной ребёнок: потому что он голоден, потому что у него что-то болит или потому что ему больше нечем заняться?
  При всём при этом требовалось поддерживать дьявольский имидж. Ангелус распустил слух, что некая нечисть вызвала его гнев и потому он переключился с людей на нелюдей. Выбираясь на ночные вылазки, он выкашивал демонов пачками. Саннидейл семимильными шагами продвигался к званию самого безопасного города страны. И самого скучного. Ангелус развлекался тем, что отправлял в Ватикан анонимные доносы на местных монашек. Сперва-то он ещё шутки ради строчил в полицию кляузы на соседей, но случайно угадал сразу с двумя пунктами – наркопритоном в одном доме и подпольным борделем в другом. Какие у них, оказывается, интересные соседи, он и не догадывался. С кляузами пришлось завязать, чтобы ему не всучили награду за помощь полиции - ещё одного благодарственного письма он не вынес бы.
  Когда у Лиама начали резаться зубы (ладно бы клыки, так ведь нет – обыкновенная молочная мелочёвка), Ангелус узнал, что такое настоящий ад. Со всеми этими криками, прорезывателями, жаропонижающими, бутылочками, пелёнками, присыпками, памперсами и тотальным недосыпанием он начал путаться во времени суток. Однажды пошёл прогуляться посреди бела дня. Вышел за порог и не обратил внимания на солнце, даже когда задымился. Спасла его вернувшаяся из школы Истребительница. Затолкала обратно в дом и заявила, что не даст ему так легко отделаться.
  У него завелись странные мысли. Вот возишься ты с ребёнком, из бутылочки кормишь, подгузники меняешь, дней не спишь, ночами переживаешь. Он вырастет, а какая-нибудь сволочь отловит его в тёмном переулке, покромсает насмерть, и все твои труды и мучения насмарку. Ну не свинство ли?!
  Не считая всё более редких гастрономических туров в соседние населённые пункты, ссоры с Истребительницей были чуть ли не единственным, что его бодрило. Начиналось с претензий и споров о том, чья очередь готовить смесь или менять подгузник, от устных аргументов стремительно переходили к ломанью мебели друг о друга (мать Истребительницы специально натаскала им в подвал ненужного хлама с работы). Обычно в разгар дискуссии появлялась Джойс и орала на них обоих, напоминая, что она в этом дурдоме единственная, кто официально работает, и ей надо отдыхать, а их разборки отдыху никак не способствуют. Лиам-то великолепно спал под устраиваемые ими вакханалии, зато просыпался от случайного скрипа. Самые громкие концерты он закатывал после полуночи, и успокоить его было нереально. Вымотавшись, они бросали попытки. Часа в четыре утра снова приходила Джойс, называла их бессердечными извергами и забирала внука к себе в комнату, приговаривая: «Пойдём, мой хороший. Они тебя обижали? Моего сладенького обижали? Ты же бабушкина прелесть!» Лиам, точно по волшебству, замолкал, а Ангелус с Истребительницей падали на диван и засыпали вповалку. Иногда просыпались в обнимку. Попервости отплёвывались и отпихивались, но вскоре перестали тратить на это силы.
  Ангелус радовался, что не поубивал друзей Баффи, когда имел возможность. Они наведывались в гости и нянчились с Лиамом. Для них это было сродни игре – немного повозиться с хорошеньким младенцем и уйти по своим делам, но Ангелус и Баффи получали крохотные передышки.

Фигура четвёртая – коммунально-аварийная
  Природный газ легче воздуха, а Ангелус спал в подвале, притом крепко. Лиам последние недели изволил почивать спокойно и почти не плакал, однако у его родителей была уйма других причин для усталости. В общем, проснулся Ангелус, когда ситуация уже была критической.
  Естественно, он помчался в детскую. Середина ночи (как же у него сбился режим!), Баффи, которая в кои-то веки не пошла на охоту, и Джойс спят - им не спасти Лиама. Им и себя не спасти.
  Подождите. Это подарок судьбы! В доме утечка газа. Всё, что нужно сделать, это ничего. То есть, конечно, вытащить Лиама, а потом просто ждать. Баффи умрёт, и наконец-то оборвётся чёртова связь, которая давным-давно должна была истаять. И здравствуй, счастье: он свободен, Баффи мертва, Лиам полностью в его распоряжении. Можно уехать с ним, например, в Лос-Анджелес, где, верно, подоспел новый урожай преступников, да и монашки там помоложе. Стоп-стоп, преступники не обязательное условие, он ведь не будет ограничен в выборе меню. Красота!
  Лиам дышал глубоко и ровно; всё-таки он явно крепче обычного человека. Ангелус достал его из колыбели, заодно прихватил одеяло – на улице прохладно - и рванул обратно к лестнице. На втором этаже запах газа был невыносимым, по крайней мере, для вампирского обоняния. Когда они выбежали из дома, свежий воздух показался опьяняющим зельем.
  Стоя на газоне, Ангелус прислушивался и слышал. Сердце Баффи билось учащённо, с дыханием начались проблемы, но она по-прежнему не просыпалась. Нужно минут десять. Скорее даже пять.
  Ангелус снова проверил, в порядке ли Лиам. Тот посапывал, подрагивая губами. Баффи, возможно, сейчас точно так же шевелит губами. Холодно, она наверняка полностью закуталась в одеяло, видна лишь белокурая головка на подушке. Мирно уйти во сне – редкой Истребительнице перепадает эдакая роскошь. Это смело можно назвать счастливым финалом для неё. Она не погибнет в чьих-нибудь когтях, её не разорвут ничьи клыки. Она не состарится, не будет страдать от болезней. Не наживёт невроз от подростковых закидонов Лиама. Не увидит, как он растёт. Не окажется рядом, когда будет ему нужна – а она будет ему нужна, как ни крути. И с Ангелусом они больше не будут ни ругаться, ни драться мебелью (что, кстати, иногда вполне себе весело, только неудобно потом вытаскивать занозы из спины). Она больше не назовёт его кровососом-извращенцем, а он не укорит, что современной девушке просто стыдно настолько мало знать об извращениях, чтобы причислять к оным его безобидные шалости. Она больше не пригрозит вогнать ему в сердце кол, а Ангелус не пригрозит завещать все свои сбережения фонду защиты летучих мышей. Она больше никогда не уснёт на его плече. Он больше никогда не увидит, как Баффи смешно потирает глаза спросонок – будто она сама маленький ребёнок.
  - Просыпайся! Баффи! – Он держал Лиама (не оставлять же ребёнка одного ночью на улице), посему расталкивать спящую красавицу приходилось одной рукой. - Вставай! Баффи! – Ангелус сдёрнул с неё одеяло, схватил её за ворот пижамы и хорошенько встряхнул. – Баффи! Ну же! Проснись!
  Она поморщилась, вроде попыталась открыть глаза, но что-то промычала и снова обмякла. Теперь её сердце билось очень медленно. Выругавшись, Ангелус стащил её с постели, взвалил на плечо и поволок к выходу. В процессе она начала подавать признаки умственной деятельности.
  - Лиам…
  - Он здесь, невредим.
  - Мама…
  К этому моменту они были на улице. Баффи сидела на земле, кашляла, пыталась глубоко дышать, тёрла глаза. Её сердцебиение усилилось.
  - Мама! – Она попыталась встать, но поскользнулась и, если б не Ангелус, спикировала бы подбородком в клумбу. – Мама!..
  - Я схожу за ней. Останься с Лиамом. – Толку от неё пока маловато, но опять тащить сына в помещение, полное газа, Ангелус не собирался.
  Он отвёл Баффи и Лиама подальше от дома и помчался внутрь, тоскливо сознавая, что, если грянет взрыв, ему, вероятно, не выжить. И ради кого он так рискует? Ради неофициальной тёщи. Это показалось ему ужасно смешным, и он не мог решить, чего тут больше – смешного или ужасного.
  Ангелус возвратился минуты через полторы – выбежал, неся Джойс на руках.
  - Мама! – Баффи достаточно оклемалась, чтобы броситься к ним (не оставляя Лиама, разумеется). – Мама!
  - Она дышит, но слаба. Займись ею. Я пока вызову скорую и… чёрт, кого надо вызывать, если в доме утечка газа?
  Скоро одни специально обученные люди отправились разбираться с газовой проблемой, а другие захлопотали вокруг Баффи, Джойс и Лиама. Ангелусу тоже порывались измерить давление и температуру, попросили его дунуть в какую-то трубочку, но Ангелус рявкнул, что он в норме, и от него отвязались. Баффи уже твёрдо стояла на ногах. Джойс не очень твёрдо сидела в открытом салоне скорой. Лиам, проснувшись, поорал для порядка, но быстро утих и сейчас с любопытством изучал танцующий свет проблесковых маячков.
  Стоя немного поодаль, Ангелус глядел на Баффи. Она вместе с Лиамом куталась в выданное одеяло, укачивала сына и поглаживала по светлым волосам. Никогда эти двое не казались Ангелусу столь похожими друг на друга. И всё равно – глаза у Лиама отцовские, этого не отнимешь.
  - …Ничего страшного, но мы предпочли бы отвезти Вас в больницу, - говорил Джойс один из парамедиков. – Для подстраховки.
  - Я поеду с тобой! – встрепенулась Баффи.
  - Глупости, милая. Ты же слышала – ничего страшного, я в безопасности. Лучше позаботьтесь о себе.
  Ангелус не досадовал, что пришлось спасти и Джойс тоже. Хорошая бабушка в хозяйстве всегда пригодится. Вдобавок, если с ним и Баффи что-нибудь случится – а случиться с ними может что угодно, - у Лиама должен остаться кто-то родной.
  - В дом пока нельзя возвращаться, - сообщили им после отъезда скорой. – У вас есть куда пойти?
  - Да, - ответил Ангелус. Посмотрел на Баффи. – Можем поехать ко мне.
  Она кивнула.
  Он подошёл к ней и Лиаму. Провёл костяшками пальцев по мягкой, тёплой щеке мальчика. Тот неуклюже, но целеустремлённо схватился за его запястье и засмеялся. Смотрелось забавно, потому и Баффи не удержалась от улыбки. Не отпуская его руку, Лиам подался вперёд, потянулся к нему, и Баффи передала сына Ангелусу. Мальчик рассмеялся с новой силой, определённо довольный таким развитием событий. Потом доверчиво прижался к Ангелусу. Баффи поправила распашонку Лиама. Ангелус, не то автоматически, не то инстинктивно, приобнял её. Баффи вздрогнула, и он подумал, что она отпрянет. Но она осталась на месте и не оттолкнула его.
  - Спасибо, что спас нас.
  - Не напоминай. Это нестираемое пятно на моей репутации. Всё, ниже падать уже некуда.
  - Такими темпами скоро начнёшь переводить старушек через дорогу и снимать котят с деревьев.
  - А, нет, есть куда.
  - Не расстраивайся. Может, тебе попадётся особенно злобная старушка, которая сойдёт на закуску.
  - Старушки – редкая гадость. - Ангелус страдальчески закатил глаза. Если подумать, положение впрямь аховое, но его это не волновало. Он представил, что было бы, не вытащи он Баффи из дома или того хуже – не проснись он вовремя вовсе. Очнулся бы позже, а Лиама и Баффи уже нет, и их не вернёшь, никак. Но он не опоздал, и они здесь, живые, здоровые.
  Земля ушла из-под ног. Он еле успел сунуть Лиама в руки Баффи. Перед глазами неистово заплясали багрово-коричневые огоньки. Ангелус рухнул на колени.
  Несколько секунд он ничего не слышал и не видел, хотя знал, что Баффи опустилась рядом, тормошит его и живо интересуется, что с ним. Огоньки прекратили пляску, он, моргая, помотал головой.
  - Эй! – Баффи заставила его на неё посмотреть. – Что с тобой?
  - Не знаю… - Он снова моргнул, провёл пальцами по векам и с удивлением обнаружил влагу. Слёзы. – А что со мной? Баффи, что происходит?
  Она узнала этот взгляд, эти нотки в голосе. Они не принадлежали Ангелусу.
  - Ангел?
  - Кто же ещё? – Он мигом вспомнил, кто же ещё. Кто был вместо него полтора года. Вспомнил всё, что случилось за это время.
  На него обрушился такой ураган эмоций, что первой реакцией стало оцепенение. Он уставился на Лиама, которому всё происходящее, похоже, казалось очень весёлым. Ангел осторожно коснулся щеки сына, и Лиам обхватил его запястье обеими ручками.
  - Ангел? – повторила Баффи, боясь поверить.
  Он перевёл взгляд на неё.
  - Да. Это я.
  - Но как?..
  - Я не знаю.
  Баффи зажмурилась, мысленно прося: если это трюк, обман, галлюцинация или ещё какое-то наваждение, пусть оно исчезнет немедленно, потому что потом разочарование будет невыносимым.
  - Баффи. Баффи, посмотри на меня. – Его ладонь легла на её плечо.
  Вздрогнув, Баффи открыла глаза. Ангел ей улыбнулся.
  - Это я. Не знаю, как и почему, но это действительно я. Правда.
  - Ангел… - Она нерешительно дотронулась до его подбородка, щеки, скулы.
  Ангел мягко перехватил её руку и, прижав к губам, поцеловал.
  Двое стояли на коленях друг перед другом. Они соприкоснулись лбами и замерли, боясь, что происходящее всё-таки окажется сном. Но страх был напрасным.

Фигура пятая – объяснительная
  - Так, - Баффи почесала висок, – проверим, правильно ли я поняла. Цыгане не просто вернули Ангелу душу, чтобы он мучился от угрызений совести, и не просто сделали так, что он снова лишится души, едва испытает настоящее счастье. Они прибавили ещё пункт: душа опять вернётся, как только по-настоящему счастливым станет Ангелус?
  - Всё правильно, - подтвердила Дженни. – Какой был бы смысл в счастье, лишающем души безвозвратно? Чтобы Ангелус лишь вспоминал, как энное количество лет жил с душой, и от этого стал ещё злее? Нет, по задумке, страдать должны оба, оба должны бояться и не позволять себе истинного счастья.
  - Изобретательно, - промолвила Уиллоу. Поймав на себе не слишком одобрительные взгляды присутствующих, она добавила: - Не гуманно, конечно. Но изобретательно.
  Они все собрались в палате Джойс – Баффи, Ангел, Уиллоу, Оз, Ксандер, Корделия, Джайлс, Дженни и Лиам. Последнего держала сама Джойс. Медики обычно не приветствуют столпотворения в палатах, но поскольку пациентка чувствовала себя хорошо и находилась здесь исключительно для подстраховки, разгонять визитёров не стали.
  - Естественно, никто не ожидал, что истинное счастье нагрянет на Ангелуса, когда он спасёт Истребительницу, - продолжила Дженни. – Впрочем, наверно, он больше был счастлив из-за сына.
  - Из-за обоих, - сказал Ангел. Он производил впечатление человека, на голову которому упал кирпич. Столько перемен разом. То, к чему он привык, то, что целую вечность казалось незыблемым, внезапно исчезло, окончательно и бесповоротно. Потому активного участия в беседе от него не требовали. Но и оставаться в стороне он не мог, ведь говорили о вещах, касавшихся его напрямую. – Он был счастлив, что в порядке и Лиам, и Баффи. И даже Джойс.
  - Это же надо так перевоспитать одного из самых отмороженных вампиров в истории, - протянул Ксандер. – Баффстер, ты обязана написать методичку.
  - Ага, - хмыкнула Корделия, - и начинаться она будет со слов: «Выберите нужного вампира и забеременейте от него». – Её, в отличие от Уиллоу, порицающие взоры ничуть не смутили. – Как будто до этого момента вы считали, что деликатность – моя сильная сторона!
  - В словах Корделии есть смысл, - Джойс ласково пощекотала Лиама под подбородком. – Вы не представляете, как родительство меняет людей. Видимо, вампиров тоже.
  - Если отбросить сентиментальные аспекты, - Джайлс поправил очки, - можно говорить об инстинктах, а один из самых сильных инстинктов – оберегать своё потомство.
  Баффи нетерпеливо дёрнула подбородком.
  - Будем считать, что мы разобрались с вопросом «Почему вернулась душа Ангела?» У кого-нибудь есть идеи насчёт ответа на другой вопрос? Почему Ангел стал человеком?!
  Повисла пауза. Чтобы оборвать её, Джайлс попросил:
  - Расскажите ещё раз, как это случилось.
  Начал Ангел:
  - Мы решили не брать машину Джойс, потому что оба были взбудоражены, в таком состоянии за руль лучше не садиться. Пошли пешком. Всё было абсолютно нормально. А потом мы увидели ту старушку.
  - Бабушка – божий одуванчик, - пояснила Баффи. – Я знаю её. Она живёт недалеко от круглосуточного супермаркета и ходит туда по ночам, потому что ночью скидки. Она возвращалась из очередной магазинной вылазки. Душераздирающее зрелище: крохотная старушка со здоровенными пакетами. Мы подошли, предложили помощь. Ангел взял у неё пакеты и донёс до самого её порога. А когда отдал пакеты ей и она его поблагодарила, он вдруг судорожно вдохнул и схватился за сердце.
  - Началось дыхание и сердцебиение, - растолковал Ангел.
  - Это точно обычная старушка? – усомнился Оз.
  - Да, - поддержала Уиллоу, - может, она на самом деле колдунья или кто-нибудь наподобие? Часто в сказках человек помогает, например, нищей старухе, а она оказывается могущественной волшебницей и вознаграждает его. А многие сказки основаны на реальности.
  Баффи наморщила нос.
  - Сильно сомневаюсь, что могущественная волшебница будет постоянно охотиться за магазинными скидками.
  - Вероятно, дело не в пожилой леди, - Джайлс кашлянул, - а в поступке Ангела как таковом.
  - В том, что я помог старушке донести тяжёлые пакеты до дома?
  - Ты помог человеку. Уиллоу припомнила сказки, а я добавлю мифы, легенды, предания, пророчества и прочее. В этих источниках регулярно встречаются примеры того, как кто-то, искупив вину, получает прощение и избавление от злых чар. В твоём случае избавиться от злых чар значит вновь стать человеком.
  - Я не против, но не думаю, что доставка пакетов – настолько глобальный поступок, чтобы из-за него вампир превратился обратно в человека.
  - Возможно, и не глобальный… - Джайлс бегло улыбнулся. – Возможно, попросту финальный. Последняя капля, последняя песчинка, склонившая чашу весов.
  - Но откуда взялись остальные песчинки? После возвращения души я сто лет лишь старался не причинять людям вреда, никакой великой помощи и близко не было.
  - Зато в последние годы ты самоотверженно сражался, - напомнила Баффи, взяв Ангела за руку.
  - Но я опять же не сделал ничего глобального.
  - Да нет же, сделал! – не утерпела Корделия. – Неужели вы ещё не поняли? – обратилась она ко всем разом. – Сделал! Но не Ангел, а Ангелус! Он год с лишним мог убивать только подонков - гарантированных подонков, Уиллоу не оставила ему шанса ошибиться. И он убивал их в промышленных масштабах. Пришил уличного бандита – спас десяток его предстоящих жертв. Уничтожил жулика-банкира – спас тысячи его клиентов! – Отец Корделии люто не любил всех банковских работников (сильнее банков он ненавидел лишь налоговые службы), это передалось и ей.
  - Здесь есть смысл, - неохотно признал Джайлс. – Кто был среди жертв Ангелуса с момента, когда Уиллоу наложила заклятие?
  Вспоминать Ангелу было решительно неприятно, но выбирать не приходилось.
  - Наркодилеры, сутенеры, наёмные головорезы, прочие бандиты. Люди из страховых компаний, чиновники из разных сфер, руководители корпораций, те же банкиры, политики… Всех не перечислишь. Не спрашивайте, сколько их набралось, я… Ангелус давно сбился со счёта. – Он боялся, что Баффи отпустит его ладонь, но она сжала её крепче.
  - Тогда Корделия права, - вздохнул Джайлс. – Эти люди были готовы убивать или разрушать жизни, полагаю, в большинстве случаев - ради выгоды. Обкрадывать и вгонять в непосильные долги клиентов. Отравлять окружающую среду. Мошенничать со страховками. Выпускать заведомо опасную продукцию. Экономить на стройматериалах. И так далее. Трудно подсчитать, сколько их действующих жертв ты спас, а если прибывать потенциальных жертв, которые благодаря такому вмешательству теперь не пострадают… И если учесть их семьи и других близких, на которых те беды тоже сказываются или сказались бы… - Он снял очки. – Бог мой, да речь не о тысячах и не о десятках тысяч человек, речь о сотнях тысяч, а то и миллионах!
  - Мой герой, - Баффи прижалась щекой к плечу Ангела. Без энтузиазма и без поощрения. Убийства есть убийства, а предназначение Баффи - защищать людей. Но она хотела, чтобы Ангел знал, что всё это не меняет чувств к нему. И, если уж совсем честно, Баффи никому из тех убиенных ни капли не сочувствовала: её родная бабушка умерла, потому что, заболев, не смогла получить качественную медицинскую помощь из-за пункта, который был напечатан в страховом договоре мелким шрифтом. – Ответ на «человеческий» вопрос мы тоже нашли. Но у меня есть ещё один важный вопрос.
  - Отменилось ли проклятье, раз отныне Ангел - человек? – безошибочно угадала Дженни.
  - Да!!! – в один голос воскликнули Баффи и Ангел.
  - Отменилось.
  - Точно?! – Снова синхронное восклицание.
  - Точно. Проклятье было наложено на вампира; когда этот вампир исчез, проклятье исчезло вместе с ним.
  Подобная новость – более чем уважительная причина обняться и поцеловаться. Что Ангел с Баффи и сделали - целомудренно, памятуя, что они здесь не одни. Однако Корделия таки прокомментировала:
  - Ну всё, теперь они на радостях заделают Лиаму сестрёнку. – На сей раз массовая визуальная атака возымела эффект. Корделия почти виновато скривилась. – Мне впрямь стоит поработать над деликатностью, да?
  Никто не ответил, лишь Ксандер выразительно покивал и приобнял её.

Фигура шестая – идиллическая
  Картинка была как в слащавой рекламе лимонада или бутербродного сыра: солнечный день, парк, расстеленное на зелёной траве покрывало, корзина для пикника и счастливое семейство – мать, отец да маленький сын. Хотя у счастливых отцов в рекламе редко встречаются следы ран и швов на плече.
  Ангел был в футболке, и основная часть порезов, которые зажили, однако пока не превратились в шрамы, пряталась под тканью. Но и видимая часть производила впечатление, особенно при ярком дневном свете. Баффи долго не могла отвести взгляд.
  - Перестань, - попросил Ангел вполголоса нарочито лёгким тоном, призванным подчеркнуть, что она зря беспокоится.
  - Извини, ничего не могу с собой поделать.
  - Не такое уж опасное ранение.
  - Да, но… - Она осеклась.
  Они столько об этом говорили и ведь каждый раз понимали, что обсуждения ничего не изменят. Да, Ангел теперь человек и убить его гораздо проще. И? Разве он из-за этого откажется от Баффи и Лиама, будет прятаться? Чушь и дичь! Пускай у него больше нет вампирских возможностей, он молод, здоров, силён, и годы тренировок не прошли даром. Ангел уже не раз доказывал, что по-прежнему способен быть великолепным защитником и соратником. Но Баффи не могла избавиться от страха за него. Впрочем, он тоже за неё боялся. И оба они волновались за Лиама. Переживания неотделимы от любви.
  - У меня всё отлично. – Ангел нежно провёл большим пальцем по скуле Баффи. – …А вот кое-кто другой вызывает опасения.
  Они упустили Лиама из виду всего секунд на пять, и он не замедлил этим воспользоваться – отбросив игрушку, уверенным ползком устремился в сторону пруда, находившегося в двадцати метрах от них. Отец поймал его на полпути.
  - Приятель, давай ты сначала научишься ходить, а уже потом плавать, - рассмеялся Ангел, поднимая сына на вытянутых руках.
  Лиам собрался было обиженно заплакать, но, оказавшись столь высоко, пришёл в восторг и сам засмеялся.
  - Странная штука, - сказал Ангел подошедшей Баффи. – Я помню всё, что делал Ангелус, всё, что он думал, всё, что он чувствовал, и это воспоминания от первого лица, но как будто не по-настоящему обо мне, я словно безучастный зритель. – Он опять «вознёс» и плавно опустил сына. – Но то, что касается Лиама, я помню именно как о самом себе. В начальных воспоминаниях ещё есть разница между мной и Ангелусом, но потом она сильнее и сильнее размывается.
  - Похоже, мама и Джайлс правы, - Баффи неосознанно скопировала тот жест Джойс – пощекотала Лиама под подбородком. – Родительство меняет людей. И не только людей. Ты совсем никогда не жалеешь?
  - Что у нас появился Лиам? – Ангел обалдел от такого вопроса.
  - Нет, - Баффи с улыбкой покачала головой. – Что у тебя больше нет всех этих вампирских преимуществ - от нечеловеческой силы до бессмертия?
  - Никогда, - ответил Ангел, не раздумывая. – Ни разу не пожалел и не пожалею. – Он огляделся, как бы указывая на всё, что их окружает, а затем наклонился к Баффи и поцеловал её. – То, что есть у меня сейчас, гораздо ценнее.
  - У нас, - поправила Баффи, возвратив поцелуй (и прикрыв Лиаму глаза ладонью). – То, что есть у нас.
  - И то, что ещё будет.
  - Да.

Конец
(27 марта – 20 апреля 2022 г.)