Смысловая нагрузка
«Вы привлекательны. Я чертовски привлекателен. Чего зря время терять?»
(к/ф «Обыкновенное чудо»; 1978 г.)

1
  На полторы секунды Ангел завис, потом моргнул и дёрнул головой.
  - Извини, Корделия, я не расслышал - почудилась какая-то дичь. Ты не могла бы повторить?
  - Без проблем. Я спросила: не хочешь ли ты время от времени заниматься со мной сексом?
  Ангел обернулся, проверяя, точно ли она обращается к нему. Позади предсказуемо никого не оказалось. Они были здесь одни – с самого утра ни единого клиента, а Уэсли отбыл в букинистическую лавку за очередной неимоверно старой и неимоверно нужной книгой. Ангел вновь уставился на Корделию, сидящую за столом и водящую мизинцем по ободку кофейной чашки.
  - Ты здорова?
  - В том-то и дело, что здорова! У здоровых женщин есть определённые потребности, это, к твоему сведению, не только мужская прерогатива. А последний – и, с сожалением отмечаю, что первый за долгое время – раз, когда эта моя потребность была удовлетворена, я превратилась в инкубатор для детёнышей демона.
  Небольшой культурный шок у Ангела случился на слове «прерогатива» и усилился от дальнейших фраз. Он не припоминал, чтобы прежде слышал от Корделии столь громоздкие речевые конструкции. То ли она пытается скрыть нервозность, то ли заранее набросала текст, то ли от неудовлетворённых потребностей развиваются ораторские способности.
  - С нашей работой, с моей актёрской карьерой, да ещё с этими видениями мне пришлось задвинуть личную жизнь на второй план. В итоге я пустила к себе в постель первого парня, который показался мне подходящим. Результат ты знаешь. Когда-нибудь я выдвину личную жизнь на первый план, но пока меня вполне устроит секс без обязательств.
  Героическими усилиями Ангел подавлял смешок после словосочетания «моей актёрской карьерой» и справился к словосочетанию «секс без обязательств».
  - Я могла бы предложить это Уэсли, - продолжала Корделия. – Но, во-первых, он упадёт в обморок, а когда очнётся, прочитает мне двухчасовую проповедь о женской добродетели. Во-вторых, у нас с ним вроде как было что-то романтическое в прошлом, на всякий случай лучше не бередить. Почему ты смеёшься?
  - Представил Уэсли, разглагольствующего о женской добродетели.
  Тоже вообразив сию картину, Корделия хихикнула.
  - В общем, Уэсли отпадает. А ты – хороший вариант. Ты не маньяк, не аферист, не сумасшедший, не придурок, в конце концов. И, насколько я понимаю, у тебя полно опыта.
  - Да, - Ангел покивал. – Одна маленькая деталь: стоит мне, кхм, поделиться опытом, я превращусь в Ангелуса! Тогда-то у тебя появится и маньяк, и аферист, и сумасшедший, и придурок.
  - Проклятье заточено на истинное счастье, так?
  - Так. – Ангел насупился.
  - Разве будет истинное счастье от секса без истинной любви? – Она встала. – Ты любишь меня?
  - Исключительно как друга. – «И то не особо страстно».
  - Это не считается. Слушай, моё предложение выгодно нам обоим. Тебе, наверное, тоже невесело живётся с постоянным воздержанием. Хотя ты любишь драматизировать, бросаться страдальчески-томными взглядами, периодически смотреть на мир глазами побитого щенка. Но тебе ничто не мешает продолжать всё это. Обещаю, я не буду препятствовать твоим страданиям по Баффи – терзайся сколько влезет. Брось, неужели ты боишься, что я сумею подарить тебе настоящее счастье? Я не Баффи. Ладно, хочешь, после секса я буду закатывать тебе такие скандалы, что у тебя и мысли о счастье не возникнет? Или могу непосредственно в процессе комментировать твои действия.
  - Спасибо, как раз такой психологической травмы мне не хватало для полного набора.
  Корделия закатила глаза.
  - Какой же ты эгоист! Думаешь только о себе! А мог бы немного подумать обо мне! По-твоему, мне легко? Я никогда раньше не предлагала парням ничего подобного! Но какие у меня варианты? Состариться в ожидании прекрасного принца? Уйти в работу, остаться без стимула следить за собой, запустить себя и умереть почти девственницей? – Она всхлипнула, совсем как на театральной сцене (Ангел невольно поёжился, вспомнив пребывание на том спектакле). – Или встречаться с кем попало, завязать отношения, не узнав человека? А вдруг он окажется маньяком? Заманит меня в лесную глушь, убьёт, раскромсает на кусочки и закопает под разными деревьями?! Или, может, мне выйти замуж за первого, кто предложит, лишь бы не чувствовать себя одинокой? Жить с мужчиной, которого я не люблю, и с каждым днём ненавидеть его за это всё сильнее? Погрязнуть в домашнем хозяйстве, нарожать детей, которых я тоже не буду любить? А дети чувствуют такие вещи, минимум один из них точно заработает комплекс, комплекс разовьётся в манию, и вот вам готовый убийца – будет убивать женщин, похожих на меня. А брюнеток в мире большинство – нас ждёт массовая резня! И это будет на твоей совести!
  - Корди, - Ангел подошёл к ней, взял её за плечи, - пока ты не обвинила меня в полном исчезновении озонового слоя или начале Третьей мировой войны, позволь мне всё прояснить, раз и навсегда. Ты очень, очень красивая молодая женщина, и ты мне по-настоящему дорога. Я рад, что ты есть в моей жизни. Однако я вижу в тебе именно друга. Помощника, соратника. Но не возлюбленную. Я понимаю, что после истории с Уилсоном тебе не по себе, только поверь: у тебя нет причин бояться. Ты удивительная, и обязательно встретишь кого-то особенного.
  - Естественно, встречу, - фыркнула Корделия. – Я не сомневаюсь, просто не знаю, когда конкретно это произойдёт. Вдруг через год, через два или даже через три? И что, мне до тех пор простаивать без толку? С тобой мы договорились бы на берегу: если у одного из нас появится, как ты выразился, кто-то особенный, или если один из нас попросту захочет всё прекратить, мы расстаёмся без обид и упрёков. Ангел, я предлагаю тебе не любовь, а лишь секс по дружбе. Наши отношения не будут романом, не будут мелодрамой.
  - И какой же тогда будет жанр? – насмешливо полюбопытствовал Ангел.
  - Хотелось бы качественное порно с минимальной смысловой нагрузкой.
  Как ему удалось сохранить невозмутимый вид, Ангел сам не понял.
  - Ты меня не слушаешь, - вздохнул он. – Ещё раз: нет. Я тепло отношусь к тебе, но нет. Я польщён, но нет.
  - Точно-точно нет?
  - Точно-точно нет.
  - Чёрт, - Корделия досадливо прищёлкнула языком, - всё-таки придётся осваивать сайты знакомств.
  - Только не забывай об осторожности, в мире впрямь полно придурков и психов. А что касается нашего нынешнего разговора, давай притворимся, что его вовсе не было.
  - Легко.

2
  И всё-таки этот разговор не выходил у него из головы. Ангел брёл по вечернему, фактически уже ночному Лос-Анджелесу, пытаясь думать о чём угодно, только не о сегодняшнем сумасбродном предложении Корделии, однако именно его снова и снова прокручивал в уме. Если судить беспристрастно, предложение-то впрямь выгодное. Отношения без обид, без драматизма, без лжи. Без любви, зато и без освобождения Ангелуса.
  Как специально на каждом углу попадались влюблённые. Будто все счастливые пары Лос-Анджелеса решили прогуляться тем же маршрутом, что и Ангел.
  Он по-прежнему любит Баффи, но у этой любви нет будущего. Это ранит, это душит, это изводит и это остаётся неизменным. Им с Баффи не быть вместе, он обречён тосковать по ней. Но всё же тосковать, когда у тебя есть секс, менее грустно, чем когда сидишь на строгой целомудренной диете.
  Вынырнув из раздумий, он обнаружил, что стоит у квартиры Корделии. Помедлив секунду, Ангел позвонил. Если её нет дома, это к лучшему. Он уйдёт и стряхнёт наваждение, порождённое тоской, близкой к отчаянию.
  Но Корделия была дома. Она открыла и ничего не сказала. Молчала, прислонившись щекой к ладони, которой придерживала дверь, и внимательно разглядывала Ангела. На ней были коротенькие шорты и обтягивающая майка на тонких бретельках.
  - Ты ещё не нашла кого попало? Или маньяка-лесника или отца для будущего серийного убийцы?
  - Нет, пока не успела. – В зеленовато-карих глазах сверкнули озорные искорки. Корделия распахнула дверь шире. – Заходи.
  Ангел перешагнул порог.

3
  - Как ты? – Корделия потыкала указательным пальцем в Ангела. - Не озверел от счастья?
  - Вроде нет.
  - Хорошо. А то у меня под рукой ни кола, ни святой воды. – Она перекатилась к краю кровати и подняла с пола майку.
  Свет в комнате горел с самого начала - Корделия заявила, что не для того держит себя в форме, чтобы прятать результаты своих трудов во тьме.
  Ангел пока остался лежать на спине. Если не считать сомнений в правильности случившегося, чувствовал он себя отлично. Это было не счастье, но полное удовлетворение, как после долгой пробежки или усердной тренировки.
  Надев майку, Корделия носком подцепила-подбросила бразилиану, поймала и тоже быстро надела. Ангел потянулся к штанам. Лишь перестав являть собой обнажённую натуру, он спохватился:
  - Деннис случайно не страдает вуайеризмом?
  - Не смей так плохо думать о моём соседе! И потом, у него есть дела куда как интереснее. – Она перебралась за туалетный столик и стала расчёсывать волосы. - Его личная и общественная жизнь побогаче, чем наша с тобой. Он недавно познакомился с призраком из соседнего подъезда. Теперь Деннис и Софи ходят на крышу любоваться облачками или звёздами, а ещё отпугивают от дома вандалов, наркоманов и налоговых инспекторов.
  Ангел наблюдал, как расчёска скользит сквозь её густые длинные волосы, от корней до кончиков.
  - Давай снова проговорим условия. То, что произошло…
  - И, надеюсь, ещё произойдёт? – перебила Корделия, выгнув бровь (он увидел это в отражении).
  - Да. Так вот, то, что произошло и ещё произойдёт, никак не должно повлиять на наши рабочие отношения. И на дружеские тоже.
  - По рукам.
  - Никаких неуставных отношений в рабочее время, - Ангел всё же решил разъяснить подробнее, это ведь Корделия. – То, что происходит в спальне, в спальне и остаётся.
  - Идёт.
  - И никаких замашек на любовь и прочую романтику.
  - Договорились.
  - И…
  - Ангел, - она развернулась к нему, - я понимаю, что ты невысокого мнения о моих умственных способностях (что я, кстати, при случае тебе ещё припомню), но поверь: я не дура. У тебя не будет проблем со мной. Надеюсь, у меня с тобой тоже.
  - Обещаю.
  - Вот и славно.

4
  Они впрямь прекрасно отделяли интим от всего остального. В спальне (изредка, правда, и в других местах, но строго вне работы) были любовниками, за её пределами – коллегами и друзьями. От других друзей всё держали в секрете, хотя мелкие проколы случались.
  - Корделия, если ты не перестанешь терять вещи из своей сумочки в моей комнате, мы лишимся Уэсли.
  - Почему?
  - Потому что он их находит! На прошлой неделе наступил на твой бальзам для губ, мне пришлось сказать, что это мой, мол, у вампиров сильно трескаются губы из-за недостатка человеческого гемоглобина. А вчера Уэсли сел в кресло, где завалялась твоя помада. Ярко-красная! Это, знаешь ли, объяснить было сложнее.
  - Что ты придумал?
  - Ничего умного. Сказал, что я понемногу растираю её на щеках - имитирую подобие румянца, чтобы моя сверхбледность не бросалась в глаза. Лучше б молчал. Уэсли начинает шарахаться от меня, ещё пара таких находок, и он вообще уволится.
  Корделии приятно было сознавать, что она обставила Баффи, но далеко не в этом заключалась главная прелесть отношений с Ангелом. Они, отношения, приносили наслаждение, давали возможность расслабиться и не требовали ничего взамен. Не надо притворяться, что испытываешь глубокие чувства, не надо ни под кого подстраиваться. В общем, удобство плюс удовольствие (и какое удовольствие, сто с лишним лет активного опыта дают о себе знать!) – сплошная выгода. Безусловно, однажды она захочет большего. Однажды она будет готова начать отношения, у которых есть будущее, которые стоят того, чтобы над ними работать. Но пока ей нравилось нынешнее положение дел.
  Ангелу тоже не на что было жаловаться. Разве только на то, что теперь у него оставалось гораздо меньше времени – по совести говоря, и желания – подолгу сидеть в одиночестве, предаваясь любовно-меланхолическим раздумьям о недостижимости мечты и тленности бытия. Корделия не давала ему неистового восторженного блаженства, но с ней было по-настоящему хорошо. И интересно. Комплексов мало, а энтузиазма и фантазии хоть отбавляй; поэтому и она многому научилась с Ангелом, и он с ней. Секс далеко не главное, он не заменит любовь, семью, нормальную жизнь. Но если всего этого и так нет, от отсутствия секса лучше не станет (если присутствие секса не означает чокнутого партнёра, забористую заразу или демоническое суррогатное материнство). А тут как-никак отдушина.
  Хотя Ангел и Корделия торжественно отреклись от всяких обязательств, они не относились друг к другу легкомысленно, ни один не воспринимал второго как бесчувственный инструмент для развлечений.
  Однажды Корделия спросила, знает ли Ангел, куда делся Ангелус, когда вернулась душа.
  - Никуда, - грустно усмехнулся Ангел. – Он по-прежнему сидит внутри. Представь себе комнату. Если нет души, в этой комнате безраздельно властвует демон, собственно, делающий личность вампира личностью вампира. А если душа есть, демон прижат к стенке, плотно, так, что не может или почти не может шелохнуться. Но стоит душе улететь, и вампирская сущность займёт всю комнату. Демон становится единственным хозяином комнаты и не даст душе вернуться, не пустит её обратно. Если, конечно, не оглушить его цыганским проклятьем.
  На работе они проводили несравнимо больше времени вместе, чем в постели. Их дружба крепла, крепла и превратилась в дружескую любовь, и никакой секс не стоил риска её потерять.
  Как-то вечером Ангел пришёл к Корделии, и вместо того чтобы отправиться в спальню, они всю ночь проболтали на кухне. Ещё и пиццу заказали. Корделия убеждала Ангела, что пицца с ананасами это вкусно, Ангел убеждал Корделию показаться психиатру. Они спорили о хип-хопе и балете, рассказывали забавные истории из прошлого, перебирали знакомых молодых женщин, обсуждая, с кем бы свести Уэсли. Незадолго до рассвета Ангел поцеловал Корделию в лоб и ушёл. Они знали, что это конец их «секретных» отношений, и что так будет лучше. У обоих на душе было тепло и уютно.
  Воскресла Дарла. Умерла Баффи. Воскресла Баффи. Умерла Дарла. Со всей этой свистопляской Ангел и Корделия практически забыли о былом и относились к оному как к далёкому-далёкому прошлому, похожему на сон. Вдобавок, Корделия какое-то время была влюблена в Грусалагга. Она до сих пор регулярно о нём справлялась и радовалась, что дела у Гру идут отлично, он, по последним данным Лорна, стал первым в истории Пайли избранным – да и просто - президентом.
  …А потом Корделия чуть не умерла из-за своих видений и позволила себя демонизировать, чтобы сохранить возможность помогать людям.

5
  - Ий-й-й-й-я! – Издав боевой клич, Корделия подскочила на месте и выставила кулаки перед собой.
  Ангел и бровью не повёл.
  - Посерьёзнее, пожалуйста, - сухо велел он.
  - Не могу! – хныкнула Корделия, опустив кулаки. – Несерьёзность – защитная реакция организма. – Она дёрнула плечами, точно капризничающий ребёнок. – Ты уже два часа издеваешься надо мной!
  - Ты сама просила научить тебя драться.
  - Я же не знала, что ты садист-трудоголик!
  Он таковым и не был, но после едва не состоявшейся смерти Корделии как с цепи сорвался – мучил тренировками, словно собирался сделать из неё спецназовца. Видимо, решил: раз не может подготовить её к мистическим экстренным ситуациям, подготовит хотя бы к физическим.
  - Сейчас речь не обо мне. – Ангел скрестил руки на груди. – Представь: ты одна, без кола, без святой воды, без арбалета, без всякого другого оружия, и на тебя нападает вампир. Помощи ждать неоткуда. Что нужно делать?
  - Деморализовать вампира – укусить его первой!
  - Корделия!
  - Ангел! Я устала! У меня больше нет сил кувыркаться с тобой в этом подвале! – Только договорив, она смекнула, как это прозвучало. – Ты понял, о чём я.
  Он опять-таки не повёл бровью, хотя на сей раз было сложнее.
  - Ладно. Последнее задание. – Ангел встал позади неё и обхватил. – Твои действия?
  Корделия попыталась перебросить его, использовав приём, которому он же её научил, но Ангел как-то заковыристо упёрся, и у неё не получилось.
  - Плохо! – сердито заключил он, отпустив её. – Очень плохо, Корделия.
  Она стиснула зубы. Успокоения ради начала считать до десяти, да сорвалась на трёх.
  - А чего ты ожидал от богатой девчонки из Саннидейла, которой нравится играть в супергероиню, но у которой нет того, что для этого нужно?! – Она огрела его если не гневным, то однозначно обиженным взглядом. – Я же не чемпион!
  Ангел нахмурился.
  - Откуда ты?..
  - Я была там. – Корделия уже жалела, что проболталась. Она тряхнула головой. – Я знаю, ты тупо искал подходящие аргументы для Посредников. Я не злюсь. Просто забудем об этом.
  - Значит, того, что было после этих слов, ты не слышала?..
  - Мне и услышанного хватило с лихвой, добавки не хотелось. – Глаза Корделии расширились. – Или дальше ты говорил по-другому? Постой, ты сказал им обо мне что-то хорошее? Что ты сказал?
  - Неважно.
  Корделия расплылась в плутовской улыбке.
  - Это было что-нибудь милое?
  - Ничего особенного.
  - А что именно?
  - Не помню.
  - Хотя бы примерное содержание!
  - Закрыли тему.
  - Значит, точно что-то интересное! Ангел, ты же знаешь, что если не скажешь мне, я додумаю сама и потом ты меня не переубедишь!
  - Урок закончен, можешь идти.
  Весь день Корделия не отвязывалась, требуя поведать пропущенную ею часть. Она почти уломала Ангела, но, когда он готов был сдаться, ей надоело.
  - Ну и не надо. Я уже придумала сама. Ты всё равно не переплюнешь получасовую хвалебную речь, которая сложилась у меня в голове.

6
  У Денниса и Софи намечался романтический вечер. Как проходят романтические вечера у призраков, Корделия не знала, да и не слишком хотела знать. К тому же, когда к ней наведывался Ангел, Деннис сразу покидал квартиру, хлопая дверью – чтобы они знали, что остались одни. Корделия платила той же монетой и, когда Деннис просил, деликатно удалялась. Обычно она уходила ночевать в «Гиперион», и нынешний раз не стал исключением.
  Их дружная компания уютно устроилась на кухне, но после полуночи стала редеть. Сначала откланялся Уэсли, следом ретировались Фред и Ганн, взяв ведёрко клубники. Корделии спать не хотелось, а Ангелу, ночному созданию, и подавно.
  Вскоре возвратился Ганн, босой и с голым торсом, выудил из холодильника баллончик со взбитыми сливками и невозмутимо удалился.
  - Кажется, у кого-то сегодня ночью насыщенная культурная программа, - прокомментировала Корделия. – Кстати о культурной программе. Что скажешь, если я приглашу вас всех в театр на следующей неделе?
  За Ангела сказало его лицо. Прежде Корделия не подозревала, что вампиры могут бледнеть. Обычно Ангел был просто светлокожим, а тут сделался белоснежным.
  - Без паники! Да, я хочу позвать вас на спектакль, но я в нём не играю. Мой знакомый предлагает билеты с хорошей скидкой. На хорошую постановку, с хорошими актёрами. У них премьера, им нужно, чтоб зал был заполнен до отказа.
  Вампиры не дышат, однако Ангел вдохнул и выдохнул, не сумев скрыть облегчения. Место белоснежности вновь заняла типичная вампирская бледность. Чтобы сгладить неловкость, он пустился в расспросы о спектакле.
  Вновь возник Ганн - явился за шоколадным сиропом. Корделия и Ангел проводили его задумчивыми взорами.
  - Сидим и не завидуем, - изрекла Корделия с каменным лицом. И, оживившись, вернулась к прежней теме: – В общем, постановка полностью классическая, уверена, тебе понравится. Уэсли, наверное, тоже не придётся уговаривать. Мне кажется, и Фред охотно пойдёт – как минимум из интереса. А у Ганна не останется выбора – если он не захочет, будет в меньшинстве. Мы отлично проведём время. Стив – талантливый режиссёр. И он умеет подбирать материал.
  - Стив – знакомый, который предлагает билеты?
  - Ага. Если откровенно, он не совсем знакомый, он мой несостоявшийся парень.
  - Как это?
  - Мы встретились, когда я только переехала в Лос-Анджелес, он пригласил меня на свидание, которое я загубила.
  - Ты – загубила свидание? Не верю.
  - Сама не верю, но так уж получилось. Трагическое стечение обстоятельств. Вернее, обстоятельство было одно – чёртова минеральная вода.
  - Если ты хотела создать интригу, у тебя получилось. Я жажду подробностей.
  - Обещаешь не смеяться?
  - Нет. Оцени мою честность и расскажи мне всё.
  - Убедил. Мы пришли в кафе, сделали заказ. Я, помимо прочего, попросила минеральную воду без газа. Официантка напутала и принесла газировку, я не заметила. И в разгар флирта, когда мы со Стивом обменивались игривыми фразами и многообещающими взглядами, я сделала большой глоток воды. Она была сильно газированная. От неожиданности я поперхнулась. Выплёвывать воду перед Стивом было бы некрасиво, я постаралась её удержать. Стиснула челюсти, пузырьки ударили в нос, я не выдержала и раскашлялась, вода пошла и через рот, и через нос, а от обилия впечатлений у меня выступили слёзы. В результате я сижу, чихаю, кашляю, размазываю тушь по лицу. Понимаю, что терять уже нечего, и от нелепости ситуации начинаю даже не хохотать, а ржать, как взбесившаяся лошадь.
  Ангел от ржания был далёк, а вот к хохоту приблизился впритык.
  - Странно, что Стив устоял. Я бы после такого сразу позвал замуж.
  - Не издевайся! Я долго переживала.
  - Часа два?
  - За кого ты меня принимаешь? Три!
  И опять мимо них к холодильнику прошагал Ганн. Его новой добычей стала кисть здоровенных бананов. Тут даже Ангел, предпочитающий до последнего не соваться в чужие личные дела, не удержался:
  - Ганн, мы волнуемся за вас с Фред.
  Корделия поддакнула, добавив:
  - Не слишком ли экстремальны ваши эротические забавы?
  - Эротические забавы? – Ганн поднял брови. – Фред проголодалась. Она слопала ведро клубники со сливками, запила бутылкой шоколадного сиропа и не наелась, ей захотелось бананов. У моей девочки отменный аппетит, а я не против. Не судите других по себе, извращенцы!
  Оставшись вдвоём, они старательно сжимали губы, но не выдержали.
  - Неловко получилось, - отсмеявшись, Корделия вытерла глаза. - Как считаешь, Ганн расскажет Фред?
  - Даже если нет, сам он нам этого долго не забудет.
  - И месть его будет страшна, - проговорила она с пафосным придыханием.
  Они снова рассмеялись. Ангел понял, что он живой. Разумеется, он всегда это знал, но очень часто забывал. А рядом с Корделией вспоминал, потому что сама она была такая живая… Живая. Он не представлял, что делал бы, если б она умерла, и не собирался представлять.
  - Если ты до сих пор не хочешь спать, можем потренироваться, - предложил Ангел. – Обязательно возьми на тренировку бутылку минеральной воды.
  Выразительно сузив глаза, Корделия показала ему язык.
  - Нет-нет-нет, тренируйся сам, а я пойду спать!
  - Тогда я тоже пойду к себе, что-нибудь почитаю.
  - Лупить грушу в одиночестве не так весело, как измываться над бедной Корделией? – Она смахнула несуществующую слезинку.
  - О да, - хмыкнул Ангел, - над бедной, бедной, беззащитной и безвинной Корделией.
  - Точно, - Корделия драматично всхлипнула.
  Они вместе поднялись на второй этаж. Свет в коридоре не горел. Ангел прекрасно видел в темноте, потому шёл впереди, держа Корделию за руку; не то чтоб тут было много вещей, о которые можно споткнуться, но ведь всякое случается. Ангел довёл её до нужной двери, пожелал приятных снов и собрался идти дальше. Но Корделия не выпустила его ладонь из своей.
  - А если я не хочу приятных снов? – Её слова прозвучали еле слышно. – Если я хочу приятной реальности?
  Ангел не стал притворяться перед ней, будто не понял намёк, и перед собой, будто сам об этом не думал. Он помнил, какая у неё бархатистая кожа. Помнил, что Корделия ничего не имеет против поцелуев в шею слева, но если целовать справа, она прямо млеет от удовольствия. Помнил, как она выгибает спину, когда скользишь ладонью вдоль её позвоночника… Показательно, что помнил и думал об этом он в настоящем, а не в прошедшем времени.
  - Тебе просто одиноко, Корди, - Ангел попробовал-таки проявить выдержку и благородство.
  - А тебе разве нет? – спросила она незатейливо, и он был бы последним лжецом, если б ответил: «Нет». – Я помню правила: это никак не влияет на нашу дружбу, никаких обязательств, никаких претензий, бла-бла-бла. Последние недели были трудными. Хотя, когда у нас бывали простые?.. Мне нужно что-нибудь хорошее. Что-нибудь, что напомнит мне, что я жива, понимаешь? – Корделия прищурилась. – А вообще, почему я тебя уговариваю? – Она вскинула голову, прислонившись к двери. – Мир не вращается вокруг тебя! Сейчас накрашусь, пойду в ближайший бар и подцеплю там какого-нибудь красавчика.
  - Не боишься нарваться на маньяка? – ухмыльнулся Ангел.
  - Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.
  - И не оказывается закопан под несколькими деревьями одновременно. – Ангел упёр руки в дверь, по обе стороны от Корделии. Он не улыбался, но в его голосе сквозила мягкая бодрость. – Не могу допустить, чтобы ты рисковала.
  - Ты такой заботливый и бескорыстный! Готов на немыслимые жертвы, лишь бы я не подвергалась опасности.
  - Правда, какой же я замечательный.
  - И скромность украшает тебя ещё больше.
  - Определённо. – Ангел наклонился и поцеловал её в шею. Справа.
  Корделия издала не столько стон, сколько тихий писк – нарочито забавный, но вполне точно передающий её эмоции. Она нащупала дверную ручку, повернула. Они с Ангелом ввалились в номер и повалились на постель, не забыв запереть дверь и зажечь один из прикроватных светильников.
  Раздевались торопливо, нетерпеливо, каждый стаскивал одежу то с себя, то с другого, ещё и целовались. Так увлеклись, что свалились на пол, утянув за собой покрывало. Точнее, на пол свалился Ангел, а Корделия свалилась на Ангела, негромко вскрикнув. Оба застыли, прислушиваясь. Но всё было тихо, они никого не растревожили. Корделия сдавленно хихикнула, Ангел приглушённо хохотнул.
  - Теперь ты официально падший Ангел, - шёпотом объявила она.
  - Какое-то не эпичное падение, - притворно пожаловался он, погладив её по волосам.
  - Я рада, что тебе весело. – Корделия принялась одной рукой расстилать или, скорее, «разбрасывать» покрывало на полу рядом с ними. - То есть, конечно, для меня это не особенно лестно, но всё равно. Приятно видеть тебя без вселенской печали и не в угрюмой задумчивости.
  Неужели она не понимает, насколько менее угрюмым и менее нелюдимым он сделался в принципе? Не понимает, что за пару лет с ней он изменился разительнее, чем за целый век до этого?
  Тёплый свет обволакивал её кожу, золотил пряди и мерцал в лучистых глазах.
  - Ты же не собралась обижаться?
  - Нет. Довольно трудно обижаться на голого мужчину, на котором лежишь.
  - Заметь: если б не я, ты бы ушиблась. Я отважно принял основной удар на себя.
  - А я всегда говорила, что ты настоящий рыцарь. – Она рассыпала несколько лёгких игривых поцелуев вдоль его ключицы.
  Он провёл ладонями от её лопаток до поясницы, Корделия плавно прогнулась.
  Они перекатились на покрывало – на спине оказалась Корделия; Ангел придержал её затылок, чтоб она ненароком не ударилась о пол. Корделия улыбнулась, широко, озорно, немного растерянно, в общем и целом - ослепительно.
  - Я сказал им, что боюсь твоей смерти больше, чем ты сама. – Он не удержался. Он хотел, чтоб она знала.
  Её улыбка стала менее широкой, более растерянной… и расцвела с новой силой. Полминуты назад Корделия ответила бы что-нибудь, но время слов осталось позади. Зачем слова, когда есть движения, ласки, поцелуи?
  Это был не первый их раз, не второй и не десятый, однако всё ощущалось иначе. Наверно, из-за долгого перерыва. Во всяком случае, так очень хотела считать та малая часть сознания Ангела, которая ещё способна была рассуждать. Она померкла, когда Корделия прижалась к нему – непривычно, неистово, как могут прижиматься только к кому-то безумно дорогому и близкому. Её ресницы невесомо «мазнули» по его щеке. Он не должен был почувствовать такую мелочь, но почувствовал. И понял, что сейчас всё совсем по-другому. На этом немаловажном открытии последняя искра разума окончательно погасла.
  Корделия то вцеплялась в покрывало, то царапала Ангелу спину; задыхалась, кусала губы. Она первая судорожно выгнулась, замерла и обмякла; его долго ждать не пришлось.
  Ангел уткнулся лицом в изгиб её шеи. Прямо под губами оказалась жилка, пульсирующая в такт бешеному сердцебиению. Он поцеловал нежную кожу. И прохрипел:
  - Корди… Беги!..

7
  Легко сказать – беги. Она была не в том состоянии, чтобы быстро воспринять информацию и сориентироваться в резко изменившихся обстоятельствах. Смысл его слов дошёл до неё через несколько драгоценных секунд, которые уже не вернёшь. Ангел за это время успел надеть штаны и отломать ножку от кровати.
  - Ангел? – Корделия вскочила, оборачиваясь покрывалом. – Что случилось? – Она, естественно, догадывалась, но отчаянно надеялась, что ошибается.
  Он посмотрел на деревянную кроватную ножку – сгодится. Лучше уж так, чем… Подумав обо всём, что может натворить Ангелус, Ангел замахнулся, целясь в собственное сердце. Но совершить задуманное не успел – тело скрутило. Душу вырывало, утягивало прочь, вопреки её неистовым стараниям зацепиться и удержаться. Она очутилась за порогом «комнаты», точно выброшенный щенок. Нет, взрослый пёс, даже волк, огромный, сильный, остервенело пытающийся вернуться обратно. Но не способный сломать закрывшуюся каменную дверь, бьющийся и царапающийся в неё, издирающий лапы в кровь – без толку.
  На пол повалился Ангел. С пола встал Ангелус.
  Спустя миг Корделия оказалась припёрта к стене. Рука Ангелуса сжимала её горло.
  - Интересно, - произнёс он немного растянуто, с ленивой самоуверенностью. Знал, что жертва никуда от него не денется. – Мы уже знакомы, - тон стал резким, ленивая самоуверенность превратилась в самоуверенность жёсткую и холодную, - поэтому обойдёмся без прелюдий.
  Схватив Корделию за волосы, он заставил её отвести голову вбок и одновременно принял вампирское обличье. На это ушло полсекунды, ещё через полсекунды Корделия почувствовала клыки Ангелуса на своей шее.
  На. До «в» дело не дошло.
  Зашипев, Ангелус отшатнулся на полшага, держась за покусанное ухо.
  - Ты что, ненормальная?
  Такое с ним случалось впервые. Он не деморализовался, но удивился. И разозлился. И пуще прежнего укрепился в намерении немедленно устроить себе поздний ужин (или ранний завтрак). И получил кулаком по носу. А удары в нос, надо признать, Корделии удавались на славу.
  Она до сих пор не вопила и не звала на помощь по одной причине: хотя Ангелус и так явно собирается её прикончить, крик станет спусковым механизмом, который заставит его действовать максимально быстро и радикально; пока он настроен позабавиться, у неё больше шансов выжить.
  Ход мыслей верный. Распалившись, Ангелус решил, что убивать её сразу, одним махом – чересчур просто. Надо придумать что-то повеселее. Такое, чтоб, если в него когда-нибудь опять запихают душу, Ангел на стенку лез, вспоминая об этом.
  То, что девчонка выучила пару приёмчиков, погоды не делает. Ангелусу она и близко не противник, он несравнимо сильнее, быстрее, яростнее. И он тоже прекрасно сознаёт, что Корделия не закричит до последнего – пока есть хоть крошечная надежда спастись.
  Для Корделии мир вспыхнул багровым светом, опалив ей лицо, особенно правую щёку. Подставлять левую она не собиралась, да и не пришлось, у Ангелуса были планы похлеще избиения, впрочем, не исключающие оного. Не успев опомниться, Корделия упала спиной на кровать, покрывало с неё уже слетело, так что она была в чём мать родила. Кровать, вопреки инвалидности, устояла, правда, покачнулась, когда на неё приземлился и Ангелус.
  Снова схватив Корделию за горло, он вдавил её в матрас.
  - Будешь вести себя тихо – оставлю в живых, - пообещал Ангелус, наслаждаясь каждым своим словом. Впрямь оставит, так интереснее. Но мордашку непременно изуродует, на память. Позже. Если начать уродовать прямо сейчас, девка всё-таки заорёт, её приятели проснутся, набегут, отвлекут. – Жаль, что ты уже голая – никакого простора для воображения. – Усмехнувшись, он навалился на неё.
  Когда тебя хотят убить, это очень страшно. Но понимание, что тебя вот-вот изнасилуют, – иной вид кошмара, в некотором смысле хуже, по крайней мере, если к попыткам тебя убить ты давно привык. И то, что у неё только что был добровольный секс технически с тем же самым мужчиной, жуть ситуации не скрадывало, а усугубляло. С Ангелом они занимались любовью, а с Ангелусом будет скотство, приправленное садизмом.
  Паника. Отвращение. Паника. Отвращение. Паника, паника, паника. Она металась в голове, в груди, обдавая изнутри нестерпимым жаром. Странно, но в глазах не потемнело, а напротив – посветлело.
  Глаза сами засветились. Сначала они, затем всё её тело – от него исходило ровное белое сияние, перекинувшееся и на Ангелуса. Тот теперь и рад был бы отпрянуть, да не получалось. Уже не он держал Корделию, а она сжимала его запястья. Вампирское лицо стало человеческим.
  - Всё хорошо, - сказала она почти ласково и, освободив одну руку, погладила его по виску. – Всё будет хорошо, верь мне.
  Неизвестно, кто из них был больше ошарашен. Они оба не соображали, что творится, а Корделия ещё и представления не имела, откуда у неё взялась уверенность, однако она не сомневалась: всё действительно будет хорошо.
  Ангелуса не зря называли легендарным, он был незаурядным вампиром, но незаурядность основывалась на чертах человеческого характера, пускай и искорёженных по полной. А внутри у него сидел обыкновеннейший вампирский демон, чьё могущество меркло перед силой, обосновавшейся в Корделии. Силой, которая не потерпит, чтобы с нею так обращались.
  Замешательство Корделии растаяло. Она не видела, но твёрдо знала, что происходит. Демон, оставшийся в «комнате» за хозяина, горит заживо. Он мечется, хочет вырваться, но ему не сбежать и не спастись. Он извивается в агонии и сгорает дотла, от него не остаётся даже пепла. А ещё – гулять так гулять! – горит цыганское проклятье. Оно напоминает автоматическую систему. Её щит управления на стене «комнаты» неусыпно помигивал огоньками. Пока его не сожрало белое пламя.
  «Комната» свободна. В неё может вернуться законный владелец, потому что находится близко - всё это время он исступлённо бился в наглухо закрытую дверь. Теперь дверь открыта, ничто не мешает ему войти, и ничто никогда не выкинет его наружу снова.
  Да уж, кто бы ни выдал ей силы, он не поскупился.
  - Корделия? – Ангел медленно сел, потянув-подняв её за собой. Глаза у него были круглые от недоумения, стремительно переросшего в ужас. – Господи, Корделия, я… - Он лихорадочно касался её лица, шеи, рук, проверяя на возможные повреждения. – Прости, я…
  - Я в порядке, - солгала она. Сверхъестественная уверенность улетучилась, Корделия запоздало раскашлялась. – Почти… Всё… нормально, нормально…
  Ангелу хотелось обнять её и долго-долго не отпускать. Но, пожалуй, не лучшая идея, учитывая только что случившееся. И едва не случившееся.
  - Прости меня.
  - Это был не ты. – Корделия пододвинулась к нему вплотную. Прикрыла глаза и положила голову ему на плечо. – Не ты.
  Она прерывисто выдохнула, и Ангел прижал её к себе.

8
  Они снова были на кухне. Корделия прикладывала к щеке лёд. В очередной раз поймав характерный взор Ангела, она пригрозила:
  - Если ты опять начнёшь извиняться, я кину в тебя чайником! А если не уберёшь этот трагический взгляд, чайник я предварительно вскипячу.
  - Остроумно. Только мне не смешно.
  - Мне тоже не смешно. Но неужели ты не понимаешь, что случилось? Ангелуса больше нет, проклятья больше нет! Благодарности я, так и быть, не жду, но можно хотя бы обойтись без вида, будто ты на похоронах любимой бабушки, которая не упомянула тебя в завещании?
  - Я благодарен. До такой степени, что пока не могу полностью осмыслить. Но когда я думаю, что могло случиться с тобой …
  - Не случилось - и точка. Напоминаю про взгляд. Мне разогревать чайник?
  Ангелу трудно было перестроиться – сразу взять и принять, что он теперь по-настоящему свободен, что угроз, столь долго висевших над ним дамокловым мечом, отныне нет. От мыслей о последней выходке Ангелуса волосы на затылке шевелились, никакая радость не помогала. Но это впрямь несправедливо по отношению к Корделии – она сделала для него непостижимое, а он стоит перед ней с похоронным видом.
  - Оставь чайник в покое. – Ангел улыбнулся. Надо же, не пришлось себя пересиливать. – Нечего разбрасываться бытовой техникой, она, между прочим, недешёвая.
  - Наконец-то! Старый добрый скупой Ангел.
  - Я не скупой, я хозяйственный.
  - Да таких скряг ещё поискать!
  - Попрошу без оскорблений, ты, адепт секты имени Майка Тайсона!
  - Ухо у тебя осталось целым, так что претензия необоснованная.
  - То есть сочувствия я не дождусь?
  - Посмотрим на твоё поведение. Если серьёзно, нужно обработать антисептиком. Где у нас аптечка?
  - Корделия, аптечки у нас везде, практически в каждом помещении, забыла? Кухонная в том шкафчике. Но можешь не суетиться, я уже воспользовался перекисью водорода. Думаю, этого достаточно. Или стоит ещё сделать прививку от бешенства?
  Она стукнула Ангела по плечу, потом приложила к его уху свой лёд, тем самым полностью обнажив припухлость на собственном лице, уже приобрётшую красновато-сливовый оттенок. Не дотрагиваясь, он провёл пальцами близко-близко от её щеки.
  - Сильно болит?
  - Терпимо. А твоё ухо?
  - Совсем не болит.
  - А нос?
  - На месте, как видишь. – Ангел коснулся подбородка Корделии, помолчал мгновение-другое. – Если ты до сих пор не поняла, то я люблю тебя.
  - Как же Баффи?
  Ангел пожал плечами.
  - Одно другому не мешает. Ты здесь, в Лос-Анджелесе, она там, в Саннидейле. Буду ездить туда-сюда. Всегда мечтал узнать, каково это – держать гарем. Видела бы ты своё лицо сейчас. Так, теперь надо успеть признаться, что я пошутил, прежде чем ты проткнёшь меня деревянной лопаткой для жарки. Баффи замечательная, я всегда буду относиться к ней с нежностью, но она не ты. Она не может заставить меня улыбаться даже в самые тяжёлые моменты. Не может заставить поверить, что рано или поздно всё обязательно будет хорошо. Это под силу только тебе. Ну что, лопатка отменяется?
  - Пока да, - буркнула Корделия, за комично преувеличенной суровостью пряча растроганность. Бросила лёд в раковину. – Можешь повторить свои слова на диктофон? – Она знала, что надолго её шуточной выдержки не хватит.
  Знал и Ангел.
  - Могу даже написать на бумаге и подписаться кровью. – Он сомкнул руки на её талии.
  - Только без шутки про гарем.
  - Цензура, как всегда, вырезает самое интересное.
  - Если ты до сих пор не понял, то я люблю тебя.
  Примолкнув, они смотрели друг на друга, не замечая течения времени, не замечая ничего вокруг.
  Раздалось покашливание в исполнении Ганна. Повернув головы на звук, Ангел и Корделия увидели всю троицу – в дверном проёме сгрудились Чарльз, Уэсли и Фред, последняя дожёвывала банан. Удивительно. Криминально-эротический триллер, разворачивающийся в номере, их не поднял, а мирная возня на кухне разбудила.
  - Я понимаю, как это выглядит, - после недолгой заминки заговорил Ангел. Ещё бы не понимать. Его руки были на пояснице Корделии, причём под её футболкой, а Корделия держала ладони в задних карманах его штанов. – Собственно, так и есть на самом деле. Вопросы, комментарии?
  - И всё? – разочаровался Уэсли. – Вы даже не попытаетесь ничего придумать? Я был лучшего мнения о ваших фантазии и изворотливости, особенно твоих, Ангел, - уголок его рта едва заметно скривился, - после истории с красной помадой.

Конец
(22 апреля – 9 мая 2022 г.)