Цикл виньеток «Распутье».
Перекрёсток второй. Второе условие.

Рейтинг: PG-13
Жанр: Ангст, Krycek- POV
Спойлеры: Пациент X, Красное и черное.
Правовая оговорка: Алекс, Марита и Человек с холёными руками принадлежат Крису Картеру. Получение коммерческой прибыли не планируется. Всё только для себя и друзей.
От автора: Вторая виньетка из цикла. Может быть? её содержание покажется спорным, но это лишь моё видение этих эпизодов.

Когда я был ребёнком, отец потащил меня в душный кабак, чтобы показать все прелести взрослой жизни. Он уверял, что научиться пить водку – самое важное для мужчины. И там за рюмкой, со слезами на глазах рассказывал насколько женщины могут быть изворотливы, хитры и умны. Меня тогда интересовало только - о ком его слова? О матери ли он рассказывает или ему как-то насолили все женщины сразу. Но он так и не объяснил.

Нужно было мотать на ус, Алекс…

Я дернулся, надеясь, что старый металлический стеллаж на корабле не выдержит моего натиска. Ничего. Стеллаж устоял. Также как и наручники. Такой странный симбиоз русской и американской стали. Наручники, сжимающие моё запястье мертвой хваткой и металлические прутья полок в хозяйственном помещении, на удивление крепкие для своего возраста. Отчасти эти предметы олицетворяют меня.  Мою сущность… Меня держит и манит к себе и то и другое. Свободная Америка – страна безграничных возможностей и вольная Россия – родина Гулага.

Впрочем, убеждение, что отец был прав растет и крепнет с каждой минутой, проведённой  здесь, в  комнате, где содержался мой заключенный. Теперь я сам в своей тюрьме.
Я редко соглашался с отцом. Стоило напиться, и он становился совершенным лжецом и лицемером.  Но тогда в кабаке, отец попал в точку.

Как же ты могла? После всего?

Жажда мучает всё сильнее, но я привык с ней справляться. Они специально оставили ведро с водой в паре метров от меня. Это игра. И следующий ход за ними.

Чего ещё можно было ожидать от Синдиката после всего, что я сделал? Всё не кончилось бы так, если бы не…

Мягкая кожа, бледная, гладкая, горящая под моими ладонями. Нежная улыбка и ясные глаза. В них так много от васильков на сибирском лугу и ключевой воды Байкала. Её губы, шепчущие имя. Моё и только моё. Нежные руки, скользящие по плечам. Она называла меня любимым. Я верил, что сейчас после нашей мимолетной встречи в Казахстане она останется. Я доверял.  Надеялся, что она вернулась навсегда, чтобы быть со мной, бороться за идеалы, за этот мир. Поставить его на колени. Перед нами,  не перед серыми уродцами из открытого космоса.

Когда я открыл глаза, ощущая тягостный дурман в голове, её уже не было рядом. Она ушла. Я понял всё сразу.  Невероятный секс, будто на прощание, вино со следами снотворного – обман, подготовленный заранее с особой педантичностью, на которую способны лишь женщины.

Как я ошибался.

Рука уже затекла, но мой надзиратель всё не приходил. Любитель роскоши… Вышколенный, холёный, как Джеймс Бонд на пенсии - мерзавец за личиной ангела.
Я улыбнулся своим мыслям. Жажду можно терпеть… Я всё рассчитал. Каждый ход. Но позволил себе отступить от плана лишь на миг, поддавшись ясноглазой блондинке. Роковая ошибка.

Я помню нашу первую встречу. Парни посмеивались надо мной, узнав, что мой координатор – она. Марита Коваррубиас, очаровательная, умная, хитрая. Подчиняться женщине? Никогда… Я устроил ей весёлые гонки на машинах, подставил её под пули и, в конечном итоге, сдал полиции. Только эта девочка была не так проста. Она с легкостью выкрутилась из ситуации и нашла способ сладить и со мной.

Хитра… Я уже упоминал об этом.  Каким глупцом нужно быть, чтобы попадаться в одну и ту же ловушку вновь и вновь.

Я вырисовываю на полу в пыли неясные узоры. Свыкнуться  с протезом удалось  очень быстро. Не пришлось много тренироваться. Рука действовала, будто живая. Но вот чувства… Она так болела иногда. Болел протез, как живая ткань, мне казалось, что я чувствую, как покалывает пальцы. Но их не было. Не существовало.

Ещё одна зарубка, ещё один шрам на память от России.

Марита никогда не жалела меня. Она  делала вид, будто ничего не изменилось. Словно я прежний. Я  не знаю, как ей удавалось смотреть на меня без сочувствия. Я ценил в ней эту привычку. Я презирал жалость. Всегда. 

Мари была прекрасной любовницей. Более сдержанной, чем я. Может быть, менталитет сыграл свою роль. Проклятое русское свойство - быть во всём фаталистом.

Я знал о том, что она как-то связана с Малдером. Я без труда узнал её дом, когда этому сукину сыну приспичило заехать посреди ночи к ней, чтобы получить информацию о той дипломатической почте. Я ревновал. Это правда. Я сидел в машине, пристёгнутый наручниками, почти в той же позе, что сейчас и злился. Он разбудил её посреди ночи, и она впустила его. Меня бы Мари не впустила никогда.

Я понимал, что она предаёт Синдикат, что сливает информацию Малдеру. Но мне было плевать. Мы оба были не чисты в этом. Определённо. Только работали на разных людей. Марита ради собственного интереса. А я за деньги. Мои мотивы были оправданы, а её…
Мари так и осталась маленькой девочкой в душе, щепетильная, с чувством жалости и сострадания. Я помню, как она притащила ко мне в квартиру котенка – мелкого, облезлого, как потом выяснилось, абсолютно белого. Нашла на улице. Пожалела.

Я думаю, она также жалела и этот мир. Людей, которых не за что было жалеть. Жалела всех. Только не меня.

Наши цели должны были быть выше человеческих жизней. Мне оставался лишь шаг.

Пальцы нарисовали на полу её имя, я долго смотрел на буквы. На русском оно звучало бы лучше. Маша. Мария.

Дверь хозяйственного помещения скрипнула, и Человек с холёными руками появился на пороге. Я ждал встречи и был готов. Да, парень, вывезенный из Казахстана исчез. Кто похитил его мне не ясно до сих пор. Я точно знаю лишь одно – Марита замешана в этом.

Ладонь, словно в интуитивной попытке защитить, стирает её имя с подгнивших досок судна.

-  Ты, наверное, пить хочешь.

Эта наивная фраза заставляет меня ухмыльнуться. Откуда в тебе жалость, старый дурак? Плохое чувство.

- Напомните мне, чтобы  я пожаловался капитану на плохой сервис.

Разумеется, он здесь, чтобы дать мне то, чего я хочу. Воды. Он пришел за этим. Показать, что они готовы сотрудничать. Барский жест с барской руки.

- Вероятно такая возможность у вас будет. Это судно завтра возвращается во Владивосток. Уверен, эта встреча будет очень радостной.

Вряд ли мои мысли сейчас о родине. Россия – тоже женщина. Доверчивая, бесстыдная сволочь.

Он смачивает губку водой из ведра и поднимает над моими пересохшими губами.
Вода  отвратительна…  Её вкус из-за ржавчины напоминает мне кровь. Я сплёвываю, надеясь попасть на этого мерзавца, запачкать его идеальный костюмчик. Я хочу, чтобы от него пахло кровью. Так нужно. Мы, в сущности, одинаковы. Только он надевает маски.

- Мальчишка у вас?

- Нет. Его взяла мисс Коваррубиас. Она водила за нос и вас, и нас. Но она не предусмотрела всех последствий своего предательства.

Я сглатываю.

Маша…

- Ты молодец. Заразить мальчишку, чтобы эту заразу смог подхватить каждый, кто попытается узнать, что ему известно. И выдать нас, - Человек с маникюром смотрит устало и без эмоций, ожидая,  когда же, наконец, я оступлюсь.

Разумеется, можно надеется, что Марита поняла мою задумку. Умная девочка. Она всегда предугадывала ходы наперёд. Если конечно восторг от победы не затуманил её голову…

- А где мальчик?

- Умер. Ещё одна загадочная жертва, которая уже не сможет рассказать, что он видел или знает.

Плохая новость.  Но я предусмотрел и это. Наверняка парню помогли отправиться на тот свет. А может вирус убил его мощным потоком радиации, когда менял хозяина.

Я сглатываю.
- Тогда вам придется договариваться со мной.

- Боюсь, что никакой сделки не будет, - ответ слишком критичен.

Острый укол паники касается моей груди. Я незаменим для вас… поэтому должен жить. Ну давай же, давай…

- Только я один знаю, что произошло. Что это означает. Я знаю, что видел мальчик.

- Ты уже сказал мне всё, что мне хотелось узнать, - хриплый старческий голос.

Сердце принимается стучать горячо и бешено.
Блеф. Я понимаю, что он блефует. Ненавижу блеф. Самое нижайшее, отвратительнейшее, что может быть. Ложь – высшая способность повернуть исход дела в свою пользу. Блеф – язык политиков и проституток.

- Вы ничего не знаете.

- Если мальчик - это  ваш козырь, зачем было заражать его, если не попытаться потом вылечить его с помощью вакцины русских, которая помогает. Это бы означало, что сопротивление колонистам из космоса теперь возможно

Он логичен. До чертиков и боли в печени. Вакцина давно у меня, но это моя борьба, а не ваша. Сражайся или стань рабом. Я не стану. Даже если мне придётся пожертвовать всем. Вы хотите вакцину. Вы жаждете вакцину. Но не получите. Даже когда мир будет опускаться под гнет расы господ, спустившихся с небес, даже если вы будете умолять о лекарстве. Вы не получите.

- Это всё мечты, - я стараюсь, чтобы слова звучали беспечно.

- Вакцина у тебя?! - ведро с водой летит в мою сторону, разбрызгивая содержимое.
Он упрям. Чертовски упрям. Но это лишь нападки старика – любителя галстука бабочкой. Старый английский пижон, заработавший богатство на продаже планеты. Я тоже хочу денег. Все любят деньги.

- Я должен вам помочь спасти Коваррубиас после того, что она сделала? – мои губы произносят её фамилию с отвращением. Лгунья, предатель. Иного она не заслужила.

- Тогда ты и себя спасешь.

Я молчу, осмысливая услышанное. Дверь за Человеком с холёными руками медленно  закрывается.

- Сукин сын! – мои слова, сказанные на родном языке, наверняка достигают его ушей. Теперь у меня есть время подумать.

Что меня ждет? Пытки… это правда. Но эта вакцина, которую я выкрал у русских, стоит пыток. Стоит всего.

Пыли на полу уже нет и мои пальцы не оставляют отпечатков. Словно меня здесь никогда не было. В голову приходит мысль, что занять себя можно и другими вещами, не такими творческими, как эти художества, но не менее занятными.

Я пытаюсь понять, существует ли в этом мире такая причина, которая вынудила бы меня отдать свой последний козырь в руки врага? Они могли бы убить меня, но не убьют. О том, что вакцина надежно спрятана в камере хранения известно лишь мне. Судьба ли, но вакцину собственноручно положила в ячейку Марита Коваррубиас. Она как и не поняла, как много я у неё перенял.

Обычная процедура столь свойственная нам. Так было всегда, пока я ещё работал на Синдикат. Перед новым делом она оставляет для меня паспорт и деньги, если это необходимо. Ячейки всегда меняются, а вот сумка, в которую она кладет документы, всегда одна и та же. Мари приходит на вокзал ближе к вечеру, когда там особенно много народу, забирает спортивную сумку из ячейки и укладывает в нее поддельные паспорта, деньги и билеты. Через четверть часа сумка помещается в другую ячейку, а Мари печально уведомляет сотрудника, что её поезд задерживается. Всё просто. Никаких подозрений.

В последний раз я оставил для Мари на сумке алую розу и наблюдал за её мягкой улыбкой, пока она прохаживалась между вокзальными павильонами, вдыхая цветочный аромат. В боковом кармане лежал ещё один подарок – вакцина. Но женщины… они такие невнимательные, стоит хоть на минуту стать джентельменом.

Она мне нравилась…

Я помню, как настырно она пыталась учить меня кататься на горных лыжах в наш первый отпуск. Она хохотала, как заведённая над моими падениями и кульбитами.
Я хорошо стою на лыжах… Пожалуй на длинной дистанции я бы обошел её коньковым ходом. Но здесь, лыжи – это совсем другой спорт. Тот контраст между нашими нациями, он так велик. Для них лыжи – это скорость, горы, прыжки, а для нас – белый пушистый снег, парящий в воздухе, хруст свежей лыжни, величественные ели и кедры, скребущие небо.
Пожалуй, я мог бы сказать тогда, что был счастлив. Неделя вместе. Без демонов, пришельцев и бюрократии. Без Малдера и мыслей о нём. План со Скалли удался, мне нужно было убраться из страны. Это был удачный повод съездить в Европу. Я помню теплые вечера рядом – обжигающее вино и тепло её губ. Я узнал Мариту другой. Не той строгой, упрямой, целеустремленной женщиной, а невероятно нежной, игривой и слабой в душе. Настоящая Мари была запрятана так далеко… Лишь я мог найти её душу.

Я закрываю глаза, погружаясь в воспоминания, проносящиеся мимо.

Старый англичанин хочет, чтобы я отдал вакцину. Многое ли я потеряю от этого?  Планы…
Я хмыкаю, потирая усталое от наручников запястье.

Планы полетят в тартар. В чертям. К дьяволу.
Планы…

О чем я думаю? Почему они волнуют меня сейчас меньше всего? Это похоже на бред от голода или обезвоживания.

Что является достойной платой за предательство? Меня учили тому, что каждый должен получить то, чего заслуживает. Не больше и не меньше. Достойная плата – это нечто равнозначное, то, что может ранить душу, а  не тело. Только тогда месть будет оплачена.

Смерть – это не плата за ложь, за боль, кипящую в душе. Сколько обид не сгружай на противоположную чашу весов, смерть всё равно перевесит. Это закон. За боль - болью, за страх – страхом, за смерть - смертью.

- Эй! – я понимаю, что можно не утомлять больное горло. Он где-то поблизости.  Ждет, как падальщик.
Дверь со скрипом открывается. Человек с холёными руками смотрит на меня выжидающе.

- Я отдам вакцину. Но у меня есть два условия.

- Два? – он хмыкает, опираясь о дверь. – Ты не в той ситуации, чтобы ставить нам условия.

- Вы не в той ситуации, чтобы на них не соглашаться.

Пауза между нами затягивается, наполняя воздух неуверенностью, подозрительностью и презрением

- Что за условия?

- Ты отпустишь меня, и не будешь преследовать, иначе место положения вакцины никто так и не узнает. Я уеду и по телефону сообщу, где находится то, что нужно

- Нет, – слово проносится по помещению эхом. – Ты скажешь это здесь или так и останешься на корабле. Надеюсь, ты ничего против Владивостока не имеешь.

- Хорошо… я скажу это здесь. Но если увижу преследователей, вакцина будет уничтожена.

Блеф… Я превращаюсь в них, но ничего не могу поделать. Я сдался своим чувствам. Это плохо. Это отвратительно. Я потерял силу, хватку. Из-за женщины, которую ненавижу. Из-за жажды достойной мести. Похоже на безумие..

- Я прикажу моим людям вывести тебя на палубу и снять наручники, - мужчина разворачивается, ступая за порог.

Я вздыхаю.

- Есть второе условие…

***

Стоя за двойным стеклом,  скрывающим лица наблюдателей от работающих внизу врачей, Человек с холёными руками задумчиво посмотрел на худенькую светловолосую девушку, на операционном столе. Члены Синдиката разошлись, довольные тем, что у них появилось оружие – вакцина, изобретённая русскими, которая действительно работает. Девушка ещё не пришла в себя, но вирус погиб. Человек вынул из кармана телефон, по памяти набирая номер.

- Это я… Прошу включить в эксперимент ещё один объект. Порядковый номер JM 023497. Марита Коваррубиас.

Невидимый собеседник записал нужные координаты и положил трубку.

Девушка на операционном столе пошевелилась. Она будет жить. Но он на её месте предпочел бы умереть. Её ждут болезненные опыты, во благо дела Синдиката.

Человек с холёными руками покопался в телефонной книжке с коженной обложкой и осторожно набрал ещё один номер. 

- Второе условие выполнено, Крайчек.

Тишина на том конце линии была почти гнетущей.
- Мы в расчёте…

Телефон вернулся в карман, а высокий седоватый мужчина ещё долго наблюдал за молодой девушкой с ясными глазами, чья судьба теперь была предрешена.