7
«Привет, я в полицейском участке вместе с Дженни и Ниной. Вышло небольшое недоразумение с пистолетом. Все живы. Не волнуйся». Кого-то подобное сообщение на автоответчике, может, и успокоит, но Беккер к данной категории не относился.
Когда майор вбежал в главный зал участка, Сара поднялась с одного из стульев для ожидающих и шагнула навстречу военному.
Сначала мужчина притянул её к себе, а потом уже спросил, что произошло. Брюнетка рассказала, остановившись на моменте, когда Стиллер принялся угрожать оружием.
- И? – Хилари хотел бы, чтоб его голос звучал менее напряжённо, но ничего не сумел поделать.
Губы египтолога тронула лукаво-скромная улыбка.
- Я бы никому не советовала направлять оружие на женщину, которая прошла подготовку в лагере террористов из будущего. Но парню повезло, что до него первой дотянулась я, будь это Дженни, ему бы пришлось хуже, давно я не видела её такой разозлённой.
- Значит, никто не пострадал? – во имя окончательного успокоения уточнил майор, впрочем, сомневаясь, что сумеет быстро успокоиться, даже если ответ будет идеальным.
- Не считая Стиллера - у него синяк под глазом. Прости, я зря тебя потревожила.
- Ничего себе зря! – Он взял Сару за руку. – Зачем нужно было геройствовать? Зачем вы вообще полезли одни к этому Стиллеру?
- Ты слово в слово пересказываешь речь Денни. – Сара вздохнула. – Мы не ожидали, что Стиллер окажется таким придурковато-отчаянным. У нас не было грандиозных планов по разоблачению преступника, мы лишь хотели прояснить некоторые вопросы, а он отчего-то решил, что рукопись у нас с собой и мы ему её охотно отдадим. – Видя, что недовольство мужа никуда не делось, Сара продолжила тише, вкрадчивее: - Хилари, от всего в жизни не застрахуешься, уж ты-то должен это понимать. А мы сегодня показали, что можем о себе позаботиться. Я знаю, ты волнуешься за меня, и прости, что заставила волноваться ещё больше. Думаешь, я сама не испугалась? Испугалась! Я… Я не знаю, что сказать. Я просто очень рада, что всё обошлось, давай не будем на этом зацикливаться, хорошо?
Майор пристально смотрел на жену. Затем выдохнул и поцеловал её. Он понимал: в чём-то Сара права. Но как жутко было сознавать, что сегодня, в этот ничем не примечательный день, могло произойти…
- А где девчонки? – спросил брюнет позже.
- Нина в кабинете Денни, слушает лекцию об основах безопасного поведения. Дженни, думаю, занимается примерно тем же где-нибудь поблизости – Питер примчался незадолго до тебя.
Вскоре египтолога вместе с пиарщицей и журналисткой попросили пройти в кабинет, ознакомиться с показаниями и подписать документы, после чего не стали задерживать. Пары отправились по домам.
Остаток дня Беккеров протёк в мирных хлопотах. Майор постепенно отошёл, но вот Сара… Она была не расстроена и не напугана, скорее, задумчива.
Посреди ночи Хилари проснулся и не обнаружил жены рядом с собой.
Обнаружилась Сара на кухне, где облокачивалась на стойку при слабом свете одного из вспомогательных светильников, вглядываясь в некую неопределённую точку и прижимая к щеке стакан, полный молока.
- Эй. – Брюнет включил основное освещение, и египтолог инстинктивно зажмурилась на секунду. – Что с тобой?
- Ничего, - рассеянно улыбнулась Сара, отнимая стакан от щеки. – Не спится, решила выпить молока.
- Ты же не любишь молоко. – Потирая затылок, Хилари присел на табуретку возле стойки, у коей пристроилась учёная.
На брюнетке был светло-сиреневый халат с серебристым отливом, накинутый поверх ночнушки нежно-лавандового цвета. Распущенные смоляные волосы струились по плечам и спине, мягко блестели, контрастируя с кожей, которая при таком освещении казалась светлее обычного.
- Сара. – Беккер, в отличие от супруги не удосужившийся надеть халат, а ограничившийся штанами, подёргал подол лавандового одеяния египтолога. – В чём дело?
Бывшая Пейдж поставила стакан в сторонку.
- Я в норме, честное слово.
- Но тебя что-то тревожит? – Мужчина поднялся, выпрямившись перед женой во весь свой немалый рост.
Сара легонько покачала головой, не отрицая, а как бы показывая, что речь о сущей безделице. Но Хилари продолжал смотреть. Экс-Пейдж сдалась.
- Тому приёму, который я использовала в антикварном магазине, меня когда-то научила Шантал.
- Ты часто думаешь о ней?
Это не стало новостью для Хилари, хотя они с женой почти не говорили на сию тему раньше. Сара не стремилась, военный же не хотел лишний раз напоминать.
- По-другому не получается. – Сара опустила голову. – Она спасла мне жизнь, заставила карабкаться и выкарабкаться, дала укрытие, еду, не говоря уже о лечении. А я её убила. Нет, стой, помолчи. Я знаю, что ты скажешь. Выбор был небогатый: или жизнь Шантал, или твоя. И если бы победила Шантал, сейчас, скорее всего, не было бы ни Робина, ни меня. Я всё это понимаю. Я нисколько не жалею о своём выборе. – Она по-прежнему смотрела вниз, словно на кончиках пальцев её ног крылся ответ на некий важнейший вопрос. – И от этого мне иногда… - Какое слово подобрать? «Паршиво»? «Стыдно»? «Тяжело»? Ни одно не подходит, но в каждом есть доля истины.
Беккер бережно взял жену за подбородок, заставив поднять голову. В роскошных карих глазах не блестели слёзы, но взгляд был потерянным, беспомощным.
- Что ж, ты сказала всё за меня. – Ладонь военного переместилась с подбородка учёной на её макушку, скользнула по тёмным прядям. – Мне нечего добавить, могу только подписаться под каждым словом. – Майор заключил жену в объятья. – Ты хороший человек, самый замечательный в мире. Но порой и хорошим людям приходится совершать поступки, о которых больно вспоминать.
- Я понимаю, Хилари, - прошептал брюнетка, прижимаясь к груди мужа, - я всё понимаю. Просто… - Она смолкла, а мужчина не требовал продолжения. Он уж было решил, что тема исчерпана, когда Сара призналась: - У меня даже была мысль во время беременности – если родится девочка, назвать её Шантал. – Не потребовалось смотреть на Хилари, чтоб осмыслить, как он удивлён. – Я помню, сколько боли она причинила, помню о погибших сотрудниках. Это было бы не первое имя, а второе, о нём бы почти никто не знал… Я не могу делать вид, что ничем ей не обязана.
- И не надо. – Беккер немного отодвинулся, чтоб опять заглянуть жене в глаза. – Не мучай себя. – Погладил её по скуле. – Ты здесь, со мной, живая и здоровая. У нас есть Робин. Всё хорошо. Я люблю тебя.
Муж не сказал ничего нового, но лицо Сары просветлело. Она чуть прикрыла глаза, склонила голову, чтоб не обрывать прикосновение Хилари.
- Я тоже тебя люблю. И ты прав сейчас, абсолютно.
- Я всегда прав, - напыщенно изрёк майор, почувствовав, что все серьёзные вещи, которые требовалось проговорить, уже сказаны.
- Скажем так, почти всегда, - поддразнила Сара, с благодарностью отпуская непростую тему.
- Бунт на корабле? – Брюнет многозначительно выгнул бровь.
- Что Вы, господин майор, какой бунт. Так, маленький пикет.
- Всё равно я не могу оставить это без внимания.
- А кто просит оставлять без внимания? – Сара закусила губу и отступила к выходу из кухни, утягивая мужа за собой. – Расчёт как раз на то, что Вы, мой будущий генерал, примете меры.
- Ого, да тут целая стратегия! – вконец развеселился Беккер, охотно следуя за египтологом и попутно выключая свет. – Женское коварство не знает границ!
Какое-то время можно было слышать их голоса и смех, постепенно затихшие в глубине дома. Что, впрочем, отнюдь не означало, что чета Беккеров легла спать.
8
Первый день лета выдался пасмурным, с самого утра нерешительно накрапывал дождь, будто сомневаясь, стоит ли портить людям настроение. Зато было не холодно. Нина шла в лёгкой синей кофте с замысловатыми полами, поясом и неровными чёрными полосами и ничуть не страдала из-за отсутствия куртки. Рядом с журналисткой по тротуару вдоль оживлённой улицы шагал Уолтер Сэнд, сын покойного Рональда.
- Мне очень жаль, что Вам столько всего пришлось пережить, мисс Хантер, - неловко признался крепкий загорелый мужчина средних лет.
- Миссис, - поправила Нина не укоризненно. – Не волнуйтесь, в моей жизни были эпизоды намного более экстремальные, чем жадные антиквары с пистолетами. Хотя должна признаться, подруги повели себя умнее и смелее меня. Но в любом случае «столько всего» - это слишком громко сказано. И потом, Вашей вины в этом инциденте не было.
- Но ведь всё случилось из-за рукописи. – Уолтер посмотрел куда-то вверх. Усмехнулся. – Говорите, этот Стиллер был уверен, что роман написала Шарлотта Бронте?
- Видимо, он не до конца понял Роланда. Услышал фамилию Бронте и автоматически подставил имя Шарлотта.
- А эксперты?
- Они разобрались почти сразу, только это не сыграло большой роли для издательства. Сёстры Бронте и есть сёстры Бронте, знамениты все три, нет принципиальной разницы, чьё произведение печатать, главное, что оно – сенсация и открытие. – Нина остановилась и выудила из своей сумки большой бумажный конверт, который незамедлительно протянула Сэнду-младшему. – Вот, та самая рукопись. Юрист Рональда разрешил мне придержать её до Вашего приезда. Издательство, с которым общался Стиллер, по-прежнему заинтересовано в публикации. Собственно, Вы можете выбрать любое издательство, продать право публикации и ещё больше заработать на продаже самой рукописи.
Уолтер смотрел на толстый конверт в руке Нины. Даже потянулся, но ладонь мужчины остановилась в миллиметре от плотной бумажной оболочки. Через мгновение американец всё же коснулся конверта, но лишь для того, чтобы отвести от себя и «придвинуть» к Хантер.
- Нет. – Уолтер покачал головой. – Оставьте себе.
- Что? – оторопела Нина. – Ни в коем случае. Мистер Сэнд, Вы хоть понимаете, о каких деньгах идёт речь?
- Наверное, нет, - беззаботно признался собеседник. – И не хочу. Эта рукопись была не только фамильным преданием, но и мёртвым грузом для нашей семьи больше полутора столетий – и выбросить жалко, и обнародовать неудобно. Никто ничего не предпринимал, потому что не знал, как поступить правильно. Я тоже не знаю, но не вижу смысла продолжать в том же духе. Вы ближе меня к литературе и всему такому. Поступайте, как считаете нужным. Я дарю Вам эту рукопись.
Нина стояла, разинув рот и энергично моргая. Потом встряхнулась.
- Мистер Сэнд, я не могу….
- Можете. – Уолтер взял свободную руку блондинки и тоже положил на конверт. – Пожалуйста, сделайте это для меня. Я в любом случае не передумаю. У меня крепкая семья, хорошая любимая работа, достоянная зарплата. Мне не нужно обогащаться. Вы сумеете поступить правильно, я не сомневаюсь.
- С чего Вы взяли? Мы знакомы всего двадцать минут.
Сэнд улыбнулся.
- И за это время Вы дважды отказались от богатства, следовательно, нажива Вас не интересует.
- Но…
- Миссис Хантер, я всё решил. Взамен прошу одно – расскажите мне об отце.
- Вы совсем его не знали? – Нине пришлось возобновить ход, потому что мужчина двинулся дальше.
- Знал, и у меня есть о нём мнение. Хотелось бы услышать Ваше, из любопытства.
- Я не знала Вашего отца близко…
- Близко его никто не знал.
Нина поняла, что от характеристики не отвертеться.
- Я бы не сказала, что Рональд был плохим человеком. Сложным – да, но не плохим.
Они проговорили с полчаса, неспешно прогуливаясь. Потом американец сказал, что ему пора к юристу – надо уладить ещё некоторые дела с отцовским наследством, которое он, Уолтер, так не торопился получать. Наверное, когда-то Рональд серьёзно обидел сына и бывшую жену. Но это была история, которая совершенно не касалась Нины.
Напоследок Уолтер не утерпел и смущённо поинтересовался:
- Нина, простите, никак не пойму: Вы в положении или на Вас просто такая одежда?
- Или я просто ем всё подряд и толстею? – подогнала ещё один вариант Хантер. – И то, и другое, и третье. – Она ослепительно улыбнулась.
…Когда Денни узнал, что станет отцом, он сгрёб Нину в объятья и закружил, выпалив нечто среднее между «Да!» и «Ура!», однако почти сразу застопорился и поставил журналистку обратно на пол. «Тебе же теперь нельзя резких движений, лучше стой. Нет, лучше присядь. Нет, лучше приляг». И это не в шутку. Денни и раньше при всём желании нельзя было назвать грубым мужем, теперь он просто сдувал пылинки с матери своего будущего ребёнка. Куинн на полном серьёзе предлагал не ехать на свадьбу Мэтта и Эмили в Шотландию. Конечно, ему очень хотелось попасть туда, он искреннее радовался за друзей, которые взялись, наконец, за ум, снова сошлись и опять решили пожениться. Но полицейский волновался, как бы путешествие не повредило Нине, и Хантер долго убеждала мужа не сгущать краски. Только не подумайте, что Куинн превратился в двинутого папеньку, которому везде мерещатся опасности и угрозы. Нет, он остался адекватным парнем, а легкая родительская паранойя – дело обычное, это теперь могли подтвердить почти все члены бывшей основной команды ЦИА.
Каким-то непостижимым образом Денни с самого начала знал, что у него родится дочь, задолго до того, как врач объявил пол ребёнка. «О, а вот и мои дамы», - расцветал Денни всякий раз, когда появлялась Нина.
Они обсудили несколько имён для девочки, но не остановились ни на чём конкретном. Вернее, Куинн так считал, а Нина уже всё обдумала.
9
- За Патрицию Хоуп Куинн, - провозгласил Ник, торжественно поднимая бокал шампанского.
- За Патрицию Хоуп Куинн, - синхронно поддержали Клаудия, Дженни, Питер, Сара, Хилари, Коннор, Эбби, Джесс и Джек.
Куинна, а уж тем более Хантер, здесь, естественно, не было, они находились в больнице. Счастливый Денни ни на шаг не отходил от жены.
Соприкосновение бокалов породило приятный гулкий звон. Обычно бывшие сотрудники ЦИА если и заказывали спиртное, то предпочитали лёгкое пиво, но ради торжественного события сделалось исключение. Как постоянным – по крайней мере, очень частым – посетителям, им подали лучшее шампанское из запасов бармена.
- Патриция. – В памяти Питера всплыли обрывки рассказов. – В честь брата Денни - Патрика?
Клаудия кивнула, добавив:
- Нина сама предложила. Денни настоял на втором имени Хоуп, ведь будущую жену он сначала узнал под именем Нина Хоуп.
- Да, - ностальгически и задорно вздохнул Коннор, - было время.
Грустить никто не собирался, потому что никто не мог пожаловаться на скуку или исчезновение близких друзей. Даже те, с кем не удавалось часто видеться, то есть в первую очередь Стивен и Мэтт с Эмили, постоянно присутствовали в судьбах и мыслях бывших коллег.
- Патриция Хоуп, - произнёс Питер, будто пробуя имя на слух. – Красиво.
- Да будет так! В том имени есть чары, чья власть сильней, чем время и пожары,* - Джек Уилкинсон был в своём репертуаре.
[* Из стихотворения Джорджа Гордона Байрона, которое было написано в честь открытия театра Друри-Лейн; прим. авт.]
Грех было снова не звякнуть бокалами.
- Нельзя ли потише? – раздражённо попросил один из посетителей, сидящий неподалёку, за стойкой, и мрачно утыкающийся в свой стакан, который, по-видимому, всегда был наполовину пуст.
- Простите, - беспечно извинился лейтенант.
Бар сегодня вечером был полон, а Генри (так звали недовольного посетителя) многолюдность раздражала. При этом мужчина упорно не покидал заведения и всегда вёл себя так, будто остальные пришли к нему в гости и он милостиво их терпит. На самом же деле терпели его. Генри любил поворчать и побухтеть, чаще в пустоту – ни на кого конкретного; за напитки он платил исправно и в целом был безобиден. Правда критиковать любил громко и всё подряд – от внешней политики до нового дизайна городских клумб.
Сегодня Генри был раздражённее обычного.
- Эта пенсионная реформа – отборная чушь! – вещал он. – Власти ищут способ снять с себя как можно больше ответственности. Эй вы, я же просил – потише.
- Не нравится шум – идите домой, - пока что мирно посоветовал Беккер. Их компания вела себя прилично, незнакомец явно придирался.
Генри развернулся на стуле, найдя для критики объект получше пенсионных перемен.
- Кто ты такой, чтобы указывать мне, куда идти?
- А кто Вы такой, чтоб указывать нам, как веселиться? – поинтересовалась Дженни.
Ворчун не собирался доводить дело до драки, за долгие годы он научился определять и не пересекать грань, до которой можно допекать собеседника, но при этом не схлопотать по физиономии. Порча настроения была любимым занятием Генри.
- Я обычный работяга, который после трудного дня пришёл в бар немного выпить и расслабиться.
- Мы пришли отметить радостное событие, и сожалеем, что у Вас всё так невесело. – Сама того не зная, Клаудия своей полунебрежной репликой задела Генри сильнее, чем любым ругательством.
- Значит, ваш праздник – уважительная причина похабить вечер окружающим? – Мужчина быстренько прикинул, что бы ещё сказануть и не пересечь ту самую грань. Ничего особо умного в голову не пришло, но это не значило, что Генри собрался смокнуть. – Такие, как вы, всегда найдут способ напакостить простому человеку.
- Сэр, не стоит утрировать, - максимально вежливо проговорила Сара, надеясь поскорее отвязаться от неприятного типа.
- Однозначно, не стоит, - подтвердил Беккер.
- Вы, очевидно, перепили, - предположил Ник.
- Идите домой и проспитесь, - посоветовал Питер.
Но Генри конкретно завёлся.
- Знаю я таких – хлебом не корми, дай кому-нибудь показать, какие вы крутые.
- Генри, уймись, - сурово велел бармен и, взяв пульт, увеличил громкость большого телевизора, закреплённого на стене. На экране отображались спортивные соревнования. – Извините, - бросил работник бывшим сотрудникам Центра.
Этого было достаточно, чтоб Генри понял: его не постесняются выпроводить, если он продолжит в том же духе. Вместе с тем мужчина уже слишком разгорячился, чтобы просто заткнуться, и неизрасходованную злость он перенаправил к действу на экране. По телевизору показывали репортаж о крупных соревнованиях по нескольким видам спорта, в том числе среди людей с ограниченными возможностями.
- Выскочки! – презрительно гаркнул Генри, когда появились кадры заезда на инвалидных колясках. – Строят из себя что-то, кричат миру, типа, смотрите, какие мы крутые, сколько всего мы можем. Показуха и только. Если остался без ног – не будь кретином и не выставляй себя на посмешище. Не можешь ходить – сиди дома и не выпендривайся!
В углу зала женщина, сидящая за столиком вместе с шестилетним сыном, прикованным к инвалидной коляске, вскрикнула от возмущения и обиды, боясь взглянуть на своего ребёнка, и не зря – лицо мальчика окаменело, и детское недоумение прочно переплелось с недетской болью.
Со своего места поднялся лейтенант Уилкинсон, столь быстро и резко, что в унисон звякнула вся покоящаяся на столешнице посуда.
- Джек! – воскликнула бывшая Паркер, поднимаясь вслед за мужем.
- Уилкинсон, - Беккер взглянул на подчинённого. – Не марайся. – Голос был полон холодного отвращения и унизительного презрения, целиком предназначавшихся Генри.
Одним полукивком в своей обычной манере Джек дал понять, что принял всё к сведенью, но поступит по-своему и не надо волноваться. Блондин вышел из-за стола. Джесс попыталась остановить лейтенанта, вцепившись в его плечо.
- Уилл. – В лучистых синих глазах искрилось волнение, забота. Шатенке были глубоко безразличны слова и мнения посторонних. – Не лезь. Пожалуйста. Если человек придурок, это его проблемы, а не наши.
- Всё хорошо, - улыбнулся Уилл, мягко высвобождаясь из «захвата» жены.
Парень подошёл к стойке, остановившись перед Генри, который, внешне оставаясь каменно непробиваемым, про себя недоумевал, чем настолько разозлил мальчишку.
- Давай-ка выйдем, - ровным голосом предложил Уилл.
Генри пришлось подняться. Он был на две головы выше рыжеватого блондина, то того это, кажется, ничуть не смутило.
- Никаких «выйдем»! – строго вмешался бармен. – Никаких драк в нашем заведении – ни внутри, ни снаружи.
- Джек, - координатор уже стояла рядом с лейтенантом.
Остальные друзья тоже поднялись и приблизились.
- Что ж. – Блондин наклонил голову вправо, затем влево, потом быстро снял рубашку, под которой была светлая майка. – Джесс, отойди.
- Уилл!
- Отойди, - попросил военный настолько ласково, что контраст с его взглядом, упирающимся в Генри, получился воистину фантастическим.
Скандалисту стало не по себе. Потенциальный противник и в рубашке не выглядел хлюпиком – так, обычным парнем, но сейчас было ясно, что доля мускулов в телосложении блондина превышает среднестатистическую.
- Лейтенант Уилкинсон! – попробовал употребить служебное влияние Беккер.
- Мы не на службе, майор. – По-прежнему не отрывая взора от Генри, Уилл отдал рубашку жене.
- Никаких драк! – не то напомнил, не то попросил бармен.
- Как скажете, - усмехнулся Уилл и сделал то, чего не ожидал никто.
Встал на руки. Вытянулся стрункой, выпрямив ноги, теперь устремлённые к потолку. Пару секунд балансировал, регулируя равновесие, а затем стал отжиматься – опускаться и подниматься на руках, продолжая держать ноги прямо. Отжался раз десять и с лёгкостью вернулся в нормальное положение, встав на ноги.
- Сможешь повторить? – осведомился даже не запыхавшийся Уилл и у притихшего Генри.
Тот лишь медленно покачал головой.
- В таком случае, извини за выпендрёж, - фыркнул лейтенант, нагнулся, закатал правую штанину и постучал по протезу.
На полминуты единственным источником звука в небольшом баре остался телевизор.
Джек повернулся к мальчику в инвалидной коляске.
- Запомни две вещи, парень. Первая – никогда не слушай идиотов. Вторая – в мире очень много идиотов, зато очень мало действительно невозможных вещей.
Спустя минуту Генри и след простыл.
10
В прошлом году свадебные гости Андерсонов условились непременно собраться через двенадцать месяцев. Разве можно пропустить такое событие, как первая годовщина второй свадьбы друзей?
Сначала Беккеры, Остины, Каттеры, Темплы, Уилкинсоны, Куинн, Хантер, Лестер и Харт собирались остановиться в небольшой гостинице в городке неподалёку от дома Мэтта и Эмили. Но погода в конце апреля натурально радовала: тепло, сухо, без сильных ветров. Решено было, что гости останутся у лесника. Точнее, большинству предстояло ночевать в палатках, разбитых во дворе. Для Денни и Нины с малышкой Пэтти выделили место в «здании» – не отправлять же на улицу пару с полугодовалым ребёнком. Остальные визитёры в этот раз приехали без детишек, оставив тех на бабушек и дедушек. Таким образом, детей в доме временно стало трое, ведь в январе у Эмили и Мэтта родилась двойня – Дэвид и Изабелл.
- Тебе бы здесь не понравилось, - ухмылялся в сотовый телефон Стивен, вышедший на задний двор, где больше никого не было.
Ночь величественно раскинулась над Каледонским лесом – тёмно-синяя, свежая, сверкающая миллионами звёздных песчинок.
- Что, все взахлёб рассказывают о своих детях, показывают фотографии и обмениваются умилениями? – Ехидство Хелен благополучно преодолело половину Земного шара, не потеряв ни грамма своей остроты.
- Хуже: никто не плетёт интриг и не замышляет пакостей.
- Какой кошмар. Стивен, скорее беги из этого страшного места! Я чувствую, что оно плохо на тебя влияет. – Харт знал, что сейчас на её губах играет полуулыбка. – Лин скучает по тебе. – А теперь шатенка покусывает нижнюю губу. – Я тоже.
- А Ёжик? – то, что Стивен решил пошутить, не значит, что он не оценил признания.
- Ёжик больше всех. Кстати о ёжиках, точнее, о природе, а ещё точнее – о походах на природу. На выходных класс Лин как раз оправляется в такой поход.
- И?
- То есть сам ты, будучи подростком, в походах думал только о любви к природе и расширении кругозора? Лин и Кайл хотят поставить одну палатку на двоих.
Мужчина впал в стандартный отеческий ступор.
- Лин сама сказала?
- Да.
Неудивительно. В их доме практиковался принцип «Не хочешь говорить правду – не говори, но и обманывать не надо», результатом чего стали куда большая откровенность и доверие, нежели в подавляющем большинстве других семей.
«Никуда не пускать! Запереть дома до двадцати лет!» - вопила по-отцовски настроенная часть сознания Стивена. Но разумная сторона натуры, пускай с большим трудом, взяла верх.
- Ты разрешила? – наконец, спросил Харт.
- Я не стала запрещать. Обсудили с Лин вопросы осторожности.
- Хелен!
- Перестань, я её не шокировала. Она умная девочка, много читает, о контрацепции знает не меньше нашего.
Стивен вздохнул.
- Она там?
- Стоит рядом.
- Передай ей трубку.
- Алло, - через несколько мгновений послышался приглушённый неловкостью голосок Каролины.
- Привет, милая. – Стивен не знал, с чего ещё начать.
- Привет, пап. – Молчание. Харт тоже понятия не имел, что следует говорить. – Что ты об этом думаешь?
Стивен осознал, что, помимо прочего, думает: как бы там ни было, а приятно, что дочка сама решила поделиться такими глубоко личными планами.
- Дай мне отойти от шока, - нервно осклабился Харт.
- Ну как, отошёл? – осторожно осведомилась подросток четверть минуты спустя.
- Нет. Думаю, понадобится не меньше месяца.
- Папа.
- Что?
- Кайл хороший, ты же знаешь.
- Знаю. Но это не значит, что в данный момент мне не хочется четвертовать его и любого другого парня, который приблизится к тебе ближе, чем на метр.
- Тогда хорошо, что ты сейчас на другом конце света, - улыбнулась девочка. – Хотя я уже очень по тебе скучаю. И хотела бы поговорить с тобой… по-настоящему, не по телефону. – Опять пауза. – Думаешь, нам с Кайлом пока не стоит?
«Однозначно!!! – прямо-таки завопил внутренний голос Харта. – Подождите ещё! А лучше дайте оба обет целомудрия и пожизненного безбрачия!»
- Не знаю, детка. Тебе уже не одиннадцать, не двенадцать, не тринадцать и даже не четырнадцать. Решать в первую очередь вам. Ты чувствуешь себя готовой?
- Наверное. Я боюсь, но… Не думаю, что буду бояться меньше в восемнадцать или двадцать лет.
Они говорили долго, а когда «сеанс связи» завершился, Стивен не поспешил вернуться в дом. Остался стоять и пялиться на звёзды, думая о том, как же быстро растут дети.
Харт подошёл к небольшому костру, разведённому Мэттом пару часов назад в качестве замены сломавшемуся фонарю над дверью.
- Куда ты запропастился? – вопросил Ник, появившийся в компании Питера.
- Я здесь, как видишь.
Врач и профессор переглянулись.
- Всё нормально? – спросил первый.
Оба подступили к другу.
- Пожалуй, - покивал Харт. – Не считая того, что в конце недели Лин отправляется в поход и собирается спать в одной палатке со своим парнем.
Повисла удручённая пауза.
- Да… - в итоге выдохнул блондин, протягивая руки к огню. – Не представляю, что сказать.
- Добро пожаловать в клуб, - усмехнулся Стивен.
- С другой стороны, рано или поздно начинать придётся.
- Я посмотрю на тебя, когда твоей дочке будет почти шестнадцать. – Экс-лаборант перевёл взгляд на медика. – Или твоей.
- Заметь, я-то хранил философское молчание, - произнёс Питер. Понимая, что, даже простояв здесь до самого утра, они не станут мудрее, Остин решил изменить направление беседы. – Как у тебя дела дома? Я имею в виду там, в Новой Зеландии? Мы редко спрашиваем, но ведь не потому, что нам не интересно.
Что правда, то правда. Друзья ни разу не спрашивали Стивена напрямую, с кем он живёт в Окленде, ответ был известен, но не проговаривался вслух. Существование Хелен, в смерть которой никто из ЦИА по-настоящему никогда и не верил, было фактом, не подлежащим обсуждению и просто упоминанию. Главным образом такая «политкорректность» была призвана пощадить чувства Клаудии и Дженни, ведь первая из-за Хелен в определённом смысле лишилась своей жизни, зато вторая обрела существование. Щекотливая тема, которую лучше не затрагивать.
- У меня всё хорошо, - с улыбкой ответил Харт, поправив рукав куртки. – Честное слово.
- Здорово это слышать. – Ник подтолкнул плечом бывшего лаборанта. – Рад, что ты в порядке.
Стивен тоже был рад. И за себя, и за друзей. За Ника, который обрёл свою любимую после того, как та была потеряна, казалось бы, безвозвратно. За Питера, отыскавшего вторую половинку, обзаведшегося настоящим домом. За Клаудию, вырвавшуюся из лап небытия, сумевшую вернуть себя этому миру и вернуть себе этот мир. За Дженни, не зациклившуюся на прошлом и смело шагнувшую в будущее. За Мэтта и Эмили, нашедших друг друга вопреки логике и физике; преодолевших, наверное, самое страшное горе, какое только можно представить, не позволивших этому горю сгубить их. За появившихся на свет Изабелл и Дэвида. За Сару, достойно прошедшую через ужасы будущего и сохранившую человечность. За Беккера, связавшего судьбу с женщиной, которую он больше не потеряет. За Джесс, пережившую любовное разочарование, но не сделавшую из этого драмы всей жизни и снова влюбившуюся, в действительно классного парня. За Джека, который не дал своей трагедии поставить крест на его судьбе и его мечтах. За Эбби и Коннора, не сдававшихся, когда, казалось, не оставалось и намёка на надежду, поддерживающих друг друга всегда. За Лестера, остающегося надёжной опорой и настоящим, хоть порой строгим и наигранно ворчливым, другом и наставником для всей их безумной компании. За Денни, получившего второй шанс на жизнь с девушкой своей мечты. За Нину, просто живую и, как обычно, неугомонную. За Пэтти, за Софи и Софи, за Коула, Лукаса, за Робина. За Лин, удивительную и замечательную, превратившуюся в сердце странной, но любящей семьи. За Хелен, которая, миновав безумие и мучения, всё же отыскала саму себя.
- Пойдёмте радоваться в дом, - предложил Остин. – Остальные нас уже заждались. Хотя, видимо, скоро мы перебазируемся во внешний двор – Сара предложила посидеть всем вместе у большого костра.
- Отличная идея, - поддержал Ник.
Харт также не имел ничего против.
Задний двор пустовал недолго, вскоре здесь появилась Нина. Она вышла одна, только что уложив Пэтти спать. Кому-то может показаться, что это не лучшая идея – ехать в другую часть страны с полугодовалым ребёнком. Однако заботливые родители приняли все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. К тому же, уже сейчас было ясно, что Пэтти вырастет любительницей путешествий и крупных компаний. В дороге она засыпала лучше, чем дома, а в окружении людей – лучше, чем в одиночку. Вот и нынче девочка отправилась в царство Морфея, когда родители, держа её на руках, разговаривали с друзьями в гостиной. Держал по большей части Денни. Он души в дочери не чаял и мог возиться со своим белокурым ангелочком сутками напролёт, что, однако, не значит, будто Нина любила девочку меньше.
Журналистка, сама не подозревая о том, что подражает Стивену, тоже принялась вглядываться то в пламя, то в звёздный рисунок. За её спиной возник Денни.
- Чем занимаешься? – поинтересовался полицейский.
- Размышляю.
Только теперь Куинн обратив внимание на большой конверт, который блондинка держала в опущённой руке.
- Ты всё-таки прочла этот роман?
Не удивляйтесь вопросу. Кажется, что нет ничего сложного в том, чтоб прочитать один роман за год с лишним. Но, во-первых, при прочтении придётся разбирать чужой почерк, исправления и другие пояснения. Во-вторых, на это нужно выкроить время из напряжённого рабочего и родительского графика. В-третьих, Нина боялась разочароваться в любимом авторе.
- Прочла.
- И как он?
- Шикарен. Бесподобен и великолепен. – Блондина глубоко вдохнула. – Но не закончен. Самое плохое, что его в таком виде можно принять за завершённое произведение – если б не нижний абзац и некоторые пометки на последней странице. – Она раскрыла конверт и достала рукопись. Отблески костра упали на буквы, сплетённые в слова и предложения. – А если поступить так, то исказится весь смысл. Я уверена, писательница собиралась закончить роман по-другому. Потому она и попросила его сжечь – поняла, что не успеет доделать, и не хотела, чтоб это произведение было неправильно понято.
Денни промолчал, лишь поцеловал Нину в шею, затем в висок.
- Знаешь, я очень люблю книги Шарлотты Бронте, и уважаю творчество Эмилии. Но Энн Бронте – для меня нечто особенное. О ней всегда говорят, как о младшей из сестёр, обычно называют последней, а зря. Именно её книги когда-то научили меня ценить себя, уважать свой талант и свою профессию. Продемонстрировали, до чего может довести потакание вредным привычкам, так, что у меня в жизни и мысли не возникало напиться. Показали, что незачем кидаться на первого встречного, лишь бы не быть одной; и что никогда нельзя ставить мнение окружающих превыше своего собственного. – Она повернула голову, взглянув на полицейского. Губы молодой мамы тронула улыбка. – И вот, я твоя жена, у нас чудесная дочка – не скажешь ведь, что романы Энн пошли мне во вред.
Лучшим ответом стал поцелуй в губы.
- Решила, что будешь делать с рукописью? – Формально это был вопрос, на деле – утверждение.
- Я посоветовалась с Эмили, она тоже без ума от книг Энн. Они для девушки из девятнадцатого столетия – откровение, скандал и сенсация «в одном флаконе». Она меня поддерживает. Я имею в виду, Эмили, не Энн. Впрочем, и Энн хотела того же, с самого начала. - Нина опустила голову, посмотрев на старые листы. – Если мир не увидит этот роман, это станет большой потерей. Но ещё хуже будет, если роман прочтут незаконченным. – Блондинка тряхнула волосами, собранными в хвост на затылке. – Маньяк, насколько я помню, ты женился на мне не из корысти.
- Не обижайся, но твоя зарплата не привлечёт ни одного уважающего себя авантюриста. – Денни обнял журналистку за талию.
- Вот и славно, - ласково улыбнулась Хантер. – Значит, не расстроишься.
С этими словами Нина сделала то, что должно было быть исполнено ещё в 1849 году – бросила листы в огонь и дала им сгореть.
От автора:
Нет никаких сведений – по крайней мере, у меня - насчёт того, что когда-то существовал недописанный роман Энн Бронте. Другими словами, описанная здесь история, как и весь фанфик, целиком является вымыслом автора. Надеюсь, что этот вымысел не оскорбит память великолепнейшей писательницы, творчеством которой я искренне восхищаюсь всем сердцем, да и всем мозгом.
11
Вокруг костра во внешнем дворе сидели все, плечом к плечу. Вспоминали прошлое, делились планами на будущее, рассказывали истории. Почти каждый предпочёл вину горячий чай или кофе. Вместе с тем отсутствие спиртного не помешало произнести тост.
- За дружбу старую - До дна! За счастье прежних дней! С тобой мы выпьем, старина, За счастье прежних дней. – В такие моменты запас стихов Джека приходился особенно кстати. - … С тобой топтали мы вдвоём Траву родных полей, Но не один крутой подъём Мы взяли с юных дней. Переплывали мы не раз С тобой через ручей. Но море разделило нас, Товарищ юных дней... – Никому и в голову не приходило смеяться или жаловаться. Стихи Уилл выбрал удачные. - И вот с тобой сошлись мы вновь. – Лейтенант взглянул на супругу. - Твоя рука - в моей. – Джесс вложила свою ладонь в ладонь мужа, нежно улыбнувшись. Джек улыбнулся в ответ, сжав пальцы девушки. Другой рукой блондин торжественно поднял большую железную кружку с чаем. - Я пью за старую любовь, За дружбу прежних дней!*
[*Из стихотворения Роберта Бёрнса «Старая дружба»; прим. авт.]
- За любовь и за дружбу! – подытожил Ник.
- За любовь и дружбу, - охотно подхватили все.
Звон кружек существенно отличается от звона бокалов, однако ведь главное не посуда и не напитки, а компания.
- И за счастье не только прежних, но и настоящих, и будущих дней, - дополнил врач.
- Питер, в тебе нет ничего святого, - рассмеялся Ник. – Зачем попрекать классика?
- Я не попрекаю! – деланно оскорбился Остин. – Я лишь дополняю, выражаю, так сказать, своё мнение. У нас свобода слова.
Пиарщица осмотрелась вокруг. Небольшой домик, разноцветные палатки. Нэнси и Ланс, мирно дремлющие поодаль. А рядом – друзья и муж. Стивен, Сара, Беккер, Джесс, Уилл, Эбби, Коннор, Клаудия, Ник, Денни, Нина, Эмили, Мэтт, даже Лестер, на время забывший о повадках начальника. Питер.
Дженни нравилась её жизнь, её личность, её судьба. Дженни очень любила мужа, обожала дочку. Дженни хотела быть собой, только собой, и радовалась, что она существует такая, какая есть.
Профессор и врач вовсю вели шуточную разборку, остальные друзья наблюдали с интересом и весельем, периодически вставляли собственные реплики.
Дженни повернулась к сидящему рядом Стивену и тихонько спросила:
- Когда ты возвращаешься в Окленд?
Одарив подругу и бывшую коллегу тёплой улыбкой, Харт ответил:
- Послезавтра.
Дженни тоже улыбнулась шире и, понизив голос до шёпота, попросила:
- Передавай ей привет.
_ _ _
Беззаботны и свободны,
Мы собрались у огня.
Дружба полночью холодной
Вас пригрела и меня.
С каждым часом веселее
И дружнее тесный круг.
А когда мы захмелеем,
Нам опорой будет друг.
День и ночь трясётся скряга
Над заветным сундуком,
И не знает он, бедняга,
Что с весельем не знаком.
В шёлк и мех одет вельможа,
Но куда он нас бедней!
Даже совесть он не может,
Не солгав, назвать своей.
Кубок огненный друг другу
Мы всю ночь передаём.
И, пустив его по кругу,
Песню дружную поём.
В крепкой дружбе - наша сила.
Дружбе - слава и хвала.
Дружба кубок освятила
И сюда нас привела!
(Роберт Бёрнс «Счастливая дружба»)
Конец
(январь-февраль 2014 г.)
Отредактировано Б.Е.С. (2014-02-10 00:32:36)
575577363 Николь
