Плохой рассказ

Пролог
  Вся женская половина жителей дома-на-дереве обосновалась на балконе, примыкающем к центральной комнате, которую здесь привыкли гордо именовать гостиной. Было утро уже достаточно позднее для того, чтоб спать (разумеется, к Маргарит эти стандарты не относились, но сегодня она сама решила не залёживаться), и достаточно раннее, чтоб бросаться в омут повседневных дел.
  Финн чувствовала себя лишней. Нет, Вероника и Маргарит никоим образом не намекали, будто она ненужный участник беседы. Просто они обсуждали своих мужчин, а арбалетчице сказать было нечего. Лэйтон вздыхала по поводу недавно вернувшегося Нэда, который теперь, кажется, и не помышлял о том, чтобы перейти границы «просто дружбы». Маргарит обижалась на Рокстона, который в свою очередь периодически обижался на Маргарит из-за очередного всплывшего секрета; при этом наследница прекрасно понимала, что лорд имеет полное право на такую реакцию, и обижалась ещё и на себя.
  - Ви, ты ведь сама заявила Нэду, что видишь в нём просто друга, - напомнила арбалетчица вкрадчивым и почти робким тоном младшей девушки, внимающей беседам двух умудрённых опытом старших подруг. – Он сделал шаг, ты отказала; за что теперь винить парня? Если хочешь большего – скажи Нэду об этом. Маргарит, любой другой мужчина на месте Рокстона давно бы психанул, собрал вещички и смотался жить в ближайшее племя, которое не увлекается каннибализмом; а Джон только ворчит. По-моему, это терпимо.
  Балкон обволокло саваном удивлённой и несколько уязвлённой тишины. Хуже всего было то, что Лэйтон и Кру понимали: в словах Финн есть доля истины и не малая.
  - С каких пор ты стала специалистом по отношениям? – ехидно поинтересовалась брюнетка.
  - Я не специалист, - вынуждена была признать гостья из будущего. – Просто я твёрдо знаю: надо ценить то, что имеешь.
  - Не обижайся, но, насколько я понимаю, ты в своё время оценила человека, который продал в рабство ваших общих друзей, с той же целью гонялся за тобой, а напоследок вообще попытался тебя убить.
  Напрасность этого напоминания Маргарит поняла, ещё не договорив до конца, но останавливаться было поздно. На неё теперь осуждающе смотрела Вероника, а лицо Финн утратило всякое выражение, превратившись в подобие маски.
  - Финн, - неуверенно начала Лэйтон, вновь повернувшись к младшей подруге и попутно ткнув локтем (не сильно, но выразительно) старшую.
  - Прости. – Что бы ни думали о мисс Кру, она умела признавать свои ошибки, тем более такие жестокие. – Я не хотела тебя обидеть.
  - Обидеть? – Маска растаяла, а Финн прыснула со смеху. – Чем? Упоминанием об этом кретине Бурке?! Будто я сама не понимаю, какой он придурок. Из-за такой мрази и обижаться нечего – много чести. – Девушка заправила за ухо прядку недлинных волос золотисто-молочного цвета. Улыбка не продержалась долго, но её призрак остался на губах арбалетчицы. Взгляд сделался серьёзнее, в серо-голубых глазах мелькнуло что-то… что-то неопределённое, но явственно отдающее и грустью, и теплотой. – Бурк был большущей ошибкой, но на нём свет клином не сошёлся.
  - У тебя был кто-то ещё? – догадалась Маргарит, подвигая своё плетёное кресло поближе к табуретке, оккупированной Финн.
  Младшей блондинке ничего не оставалось, кроме как кивнуть.
  Любопытство зажглось и в глазах Вероники. Они с Финн нередко говорили о личной жизни, о мужчинах в целом и конкретных парнях в частности, но подруга в «том самом» смысле раньше не упоминала никого, кроме Бурка.
  Некоторое время Финн не понимала, что от неё ждут продолжения. А поняв, искренне удивилась.
  - Хотите всё узнать?
  - Конечно! – в один голос ответили наследница и Хранительница.
  Есть вещи, о которых рассказывать не хочется – до поры до времени. Кажется, такая пора настала.
  - Я плохой рассказчик, - честно предупредила девушка.
  - Зато мы – хорошие слушатели, - успокоила Маргарит, сгорая на томительном медленном огне любопытства.
  - Верно, - подтвердила Вероника, полностью разделяющая чувства Кру.
  Финн вытянула шею, инстинктивно убеждаясь, что поблизости нет мужчин. Ближайшая комната была пуста. Рокстон и Мелоун ещё вчера ушли на охоту с ночёвкой. Из лаборатории Челленджера доносилось приглушённое бормотание профессора, который любил порой обсудить новую задумку или теорию с компетентным учёным, то есть с самим собой.
  - Ну, убедили.

1
  Мне было лет двадцать, хотя, скорее, уже двадцать один. Мои близкие родственники умерли, когда я была маленькой, и я точно не знаю, когда у меня День Рождения, помню только, что осенью.
  Я уже несколько месяцев слонялась в компании где-то двух десятков таких же беглецов. Мы не то чтобы сбежали откуда-то или куда-то, мы постоянно бегали от работорговцев. Работорговля была… будет… была… Короче, это самый прибыльный бизнес после добычи полезных ископаемых в моём родном времени. Одной легче прятаться, но скопом проще добывать еду и греться. Сколько себя помню, я то прибивалась к какой-нибудь группе, то отсоединялась, то опять примыкала. И другие делали так же, поэтому составы постоянно менялись.
  В последней группе я познакомилась с Бурком. И что бы он там о себе ни воображал, ничего особенного в нём не было. Хотя, он был компанейским, вроде как со всеми дружил, всем улыбался. Девушкам строил глазки и в шутку делал всякие неприличные предложения, некоторых хлопал пониже спины. Меня тоже разок хлопнул, рука у него потом заживала месяц. В общем, не скажешь, что Бурк очень уж приятный парень, но другие вообще были угрюмыми или злобными. Их нельзя судить, но и общаться с такими не больно-то весело.
  Мужчин и женщин в группе обычно бывало примерно поровну, дети и старики встречались редко, потому что труднее выживали в тех условиях. И все девушки в возрасте до пятидесяти лет у нас млели от Джека. Он был высокий и темноглазый, со светлой кожей и чёрными волосами. Широченные плечи, здоровенная спина, мускулы, бицепсы, трицепсы там всякие… Эй, напоминаю: мне едва перевалило за двадцатку, я была ещё не в том возрасте, чтоб втюриваться за эти… ну эти… ну как их Челленджер называет? Высокие моральные качества, во. Да, Маргарит, не то что теперь, когда я набралась мудрости к двадцати трём годам. Ты что, хихикаешь?
  Джек уже состоял в группе, когда к ней присоединилась я. Этот человек был старше меня. Иногда казалось, что ему едва-едва исполнилось тридцать, а иногда смотришь и думаешь: лет сорок, не меньше. Я тащилась от морщинок-лучиков вокруг его глаз; эти «лучики» напоминали следы от улыбки, но откуда они взялись, я не представляла, потому Джек при мне ни разу не улыбнулся.
  В общем, я решила, что пора влюбиться, и жертвой… в смысле, счастливчиком выбрала Джека. Неделю-другую я лишь пялилась на него, потом поняла, что этого маловато и надо попробовать как-то закинуть удочки. Он же меня не замечает, а вот разглядит получше и сразу сам втрескается по уши.
  Маргарит, перестань хихикать.
  Я честно пыталась строить Джеку глазки, но он, по-моему, решил, что у меня косоглазие.
  Маргарит, хватит ржать.
  Однажды я попросту подкатила и заговорила с ним о какой-то ерунде. Шёл дождь, и мы все ютились в крупном здании, у которого было только три стены, а крыши не было совсем, её заменял пол-потолок между первым и вторым этажами. Мы собрались на первом этаже, почти все скучковались в главной, ну, назовём это комнатой, кто-то расползся по другим помещениям, помельче.
  Джек сидел в углу с таким видом, словно никого больше не существовало. Наверное, удивился, когда я подошла и стала болтать что-то. Ни до, ни после – никогда в своей жизни я не ощущала себя такой глупой и неуклюжей. Флиртовать с пеньком было б проще. Пенёк молчал бы не хуже Джека, зато не смотрел бы на меня, как на конченую дуру.
  Наконец, до меня дошло, что надежды нет никакой и пора прикрывать лавочку.
  - Извини, - я идиотски улыбнулась. – Я обычно не лезу с болтовнёй, просто ты всегда такой одинокий и молчаливый, я подумала: может, тебе захочется с кем-то поговорить?
  - С чего вдруг? – ровно хмыкнул он, и от этой ровности мне стало ещё обиднее.
  - Вообще-то, нормальные мужчины ценят женскую компанию! – Я задрала нос, повернулась, чтоб уйти.
  И отошла, но перед этим услышала, как он фыркнул:
  - Была бы женщина, но ты-то тут причём? Тебе до женщины как до Луны.
  Тогда я поняла три вещи: во-первых, я его не люблю, во-вторых, он придурок, в-третьих, лучше мне смотаться подальше, пока держу себя в руках.
  На пути в смежную комнатушку меня перехватил Бурк, опять с шуточками и намёками. А в моих ушах так и звенело: «Тебе до женщины как до Луны». Пусть Джек стал пустым местом, но эти слова меня очень обидели. Весь мир показался дико несправедливым. Поймите правильно, я всегда знала, что он – поганое место, но временами почти забывала об этом, а потом как бы вспоминала, и становилось особенно противно. Иногда я думала, как жила бы, не случись войны. Красивые наряды, косметика, да просто возможность использовать расчёску, а не собственную пятерню. Уж я бы была не хуже других, и никто бы меня не попрекал тем, что я не похожа на женщину. Мне ужасно захотелось почувствовать себя женщиной, хоть ненадолго.
  Бурк выдал парочку своих обычных предложений, пошловатых и несерьёзных. Видели бы вы его лицо, когда я вдруг сказала: «А давай!» Он-то ожидал, что я отшучусь в ответ, но не тут-то было. Ты ко мне приставал? Приставал. Интим предлагал? Предлагал. Теперь не отнекивайся.
  Мы нашли дальнюю комнату, где никого не было. Причём не столько Бурк меня тащил, сколько я его.
  Пол был разбитый и заляпанный (знать не хочу, чем). Я заявила, что если Бурк не найдёт, что постелить, то на интим может не рассчитывать. Сдаётся мне, Бурка бы устроила такая отговорка, да только я взяла его на слабо.
  Лучше мне не стало, ни на грамм. Было холодно, неудобно, и, вдобавок, никакого удовольствия, о котором говорили другие девчонки (я слышала иногда, как они шёпотом обсуждают такие вещи).
  Лежала я, трещины на потолке пересчитывала и думала, на кой это всё затеяла. Но парень вроде старался, пыхтел, так что потом я его в знак благодарности похлопала по плечу и одобрительно сказала: «Молодец». По-моему, именно с этого момента Бурк меня возненавидел.
  Он ушёл, а я, тоже натянув одежду, долго сидела на полу. Пол был отвратительно грязный, загаженный, и я чувствовала себя такой же. Дальше – пробел, минуты две выпали из памяти.
  Я очухалась, стоя на улице, под дождём, пытаясь оттереть с себя что-то невидимое, но мерзкое. Чего бы я только не отдала в тот момент за хорошую жесткую мочалку и добротный кусок мыла!..
  Ви, Маргарит, почему вы так трагично примолкли? Не надо траурных лиц, хотя, не спорю, они у вас хорошо получаются.
  Мне некогда было увлекаться страданиями. День-другой походила, чувствуя себя пустым ведром – не спрашивайте, почему такое сравнение, не знаю, - а потом пришлось прийти в себя.
  Нас выследили работорговцы. Они напали посреди ночи, когда дежурил Бурк. Может, он с самого начала был с ними в сговоре. Может, его припугнули и заставили помочь, но если и так, он быстро втянулся и вошёл во вкус. Позднее я видела, что Бурк творил вместе со своими новыми дружками, и это нельзя оправдать никаким страхом.
  Я проснулась из-за криков. Темноту кромсал свет фонарей. Кто-то так и не успел ничего сообразить, кто-то отбивался. Но гадов было слишком много.
  На рассвете нас всех уже вели к руднику. Связанных, соединённых общей верёвочной линией, один её конец был привязан к задней части машины, на которой ехали работорговцы. И Бурк. Нас переправляли, как скот. Перед этой машиной ехало несколько других, и позади была пара-тройка.
  Все мы прекрасно знали, что нас ждёт на руднике. Продержимся несколько месяцев, может, лет, но это будет не жизнь, это будет мучительная медленная смерть в вечном голоде, в пыли и в ставшей мне теперь такой ненавистной грязи.
  Надо было что-то сделать, срочно! Беда лишь в том, что я ничего не могла, ничегошеньки.
  Так я и попала на рудник, одна из многих, кому жизнь и раньше-то не особо улыбалась, а теперь решила поиздеваться сильнее, лишив последнего – свободы.
  То, что происходило там, Челленджер, наверно, назвал бы неразумной организацией труда. За нами не закрепляли какую-то одну работу, видимо, боялись, что, приноровившись к конкретному месту, мы найдём способ бежать. Каждый день давали новые задания. Я и долбила породу, и перевозила грузы на тачках вдвое больше меня.
  Ви, я вижу, ты хочешь о чём-то спросить. Смелее. Нет, этого не случалось. Многие другие девушки соглашались быть полюбезнее с охранниками и местными начальниками в обмен на дополнительную порцию еды или что-нибудь ещё. Я оставалась в стороне, хоть тут повезло.
  Мои силы таяли с каждым днём. Бывало, я неделями не видела солнечного света, работая под землёй. Бывало, больше всего мечтала о еде, хоть какой-нибудь. Но чаще всего мне хотелось не слышать плачей и стонов других рабов, особенно по ночам.
  Ладно. Вы просили меня рассказать о любви, а не о руднике. Достаточно сообщить, что я оттуда сбежала, каким чудом – теперь не так уж важно. О погоне я тоже не хочу говорить, получится длинно и однообразно. Удивляюсь только, откуда взялись силы долго бежать, быстро прятаться.
  Если вы до сих пор не очень хорошо представляете себе мою Новую Амазонию, то просто скажу, что это куча руин, с разной плотностью разбросанных по джунглям. Иногда трудно понять, находишься ли ты ещё в том, что формально считается территорией бывшего города, или уже учесала далеко в «дичь».
  Я не ощущала ни рук, ни ног, когда очутилась на берегу горной речушки. Рухнула прямо на камешки, разбила коленки, но даже не почувствовала. Я умирала от жажды.
  Я доползла до воды, нависла над ней, собралась зачерпнуть, чтоб попить, и вдруг увидела…

_ _ _

  Громыхание лифта возвестило о прибытии мужчин. Последние сомнения в этом развеял голос Мелоуна:
  - Мы вернулись!
  Вероника и Маргарит не сразу отреагировали, какое-то время они оставались в мире, созданном словами Финн. Но после демонстративного покашливания лорда, да вопросов вышедшего из лаборатории Челленджера наследница и дикарка очнулись.
  - Я потом доскажу, - побежала Финн, поднимаясь с табурета.
  Хранительнице и леди оставалось только последовать примеру младшей подруги и отправиться в гостиную.

2
  Мужчин удивило, что женщины выразили дружное желание пойти собирать растения для приправ и коренья для домашней аптечки. В порыве Вероники и Финн ничего особенного не было, но к ним добровольно присоединилась Маргарит. Ощутив укол совести перед лицом внезапно вспыхнувшего в наследнице трудового энтузиазма, Рокстон предложил и свои услуги, однако Кру с Лэйтон в один голос отрезали:
  - Не надо, - после чего первая смягчившимся тоном добавила:
  - Мы прекрасно справимся сами. Незачем идти целой оравой.
  Финн подозревала, что стоит миновать ограду, как посыплются вопросы и требования продолжить рассказ. И не ошиблась.
  - На чём я остановилась?
  - Ты склонилась над водой и что-то увидела, - напомнила Вероника, захлопнув и закрепив дверцу.
  - Точно, - кивнула Финн, шагая по тропе. Дикарка и леди не отставали, ступая вровень с арбалетчицей. – Денёк стоял пасмурный, но без ветра, поверхность заводи  была идеально ровной.

_ _ _

  Совсем как зеркало, я без труда разглядела себя, каждую чёрточку лица, каждую прядку волос. Лучше б не разглядывала! Работы на рудниках никого не красят. Бледная, щеки впали, под глазами фингалы; я совсем отощала, стала костлявой и угловатой.
  Хорошо, что не было времени поужасаться вдоволь. Голова резко закружилась, силы разом отхлынули. Я услышала «плюх» и не сообразила, что шлёпнулась лицом в воду, думала, это какой-нибудь посторонний звук.
  А потом «хлясь», и опять мне в лицо. Я фыркнула, замотала головой, поднялась.
  - То-то же, - прозвучал смутно знакомый голос.
  Я попыталась одновременно оглядеться и проморгаться. Реки и близко не было, я валялась – теперь сидела – на полу в маленькой комнатушке. Стены ободраны, вместо окон бесформенные дыры.
  - Ты в своём уме? – гаркнула я, прижимая ладонь к пылающей щеке. – Больно!
  - Я не в полную силу, - пожал плечами Джек. – Извини, не знаю другого способа привести человека в чувство без аптечки под рукой.
  - А легонько потрясти? – возмутилась я. – А плеснуть водой в лицо?
  - Воды с тебя и так предостаточно. Между прочим, могла бы сказать спасибо, я не обязан вылавливать из реки всяких девиц. Тебе сказочно повезло, что я был неподалёку и вовремя заметил.
  Я решила побыть благодарной, ведь впрямь оказалась в долгу.
  - Спасибо. - Буркнула и снова огляделась. – Где мы?
  - Как обычно: в укрытии.
  - Неплохо. Я думала, ты в рабстве.
  - Был. Сбежал почти сразу. Ты, смотрю, тоже надолго не задержалась.
  Он стоял передо мной, весь такой невозмутимый, будто не случилось ничего непривычного, будто ему доводится спасать по десять девушек на дню. То, что когда-то было белой футболкой, превратилось в серовато-коричневатую майку. С неё, как и с заштопанных в десяти местах штанов, не свисала грязь, видимо, Джек периодически устраивал стирку. К ремню крепилась кобура с пистолетом.
  Подняться бы, повторно поблагодарить (похолоднее) и уйти, да сил не было даже привстать.
  Джек накормил меня просроченной, но более-менее съедобной гадостью из свежеоткрытой консервной банки. Я не спросила, можно ли задержаться на ночь. Он не выгнал, и я осталась. Естественно, ненадолго. Ушла, когда смогла нормально ходить, то есть на следующий день. На прощанье Джек подарил мне арбалет, хмыкнув, что надо иметь хоть что-нибудь, чем можно защититься.
  - Что-нибудь кроме ржавого перочинного ножа. Учись стрелять.
  Скоро ему пришлось на себе испытать мои успехи. Я наткнулась на драку. Джек боролся с тремя другими мужчинами. Потом я узнала, что они были обыкновенными бандитами, охочими до чужого добра. Я выстрелила из арбалета, целясь в плечо одному из разбойников, и едва не угодила Джеку в шею – стрела пролетела рядом-рядом и воткнулась в дерево.
  Когда я добежала до драки, она уже закончилась.
  - Решила убить меня исподтишка? – рявкнул Джек, вынимая мой «снаряд» из ствола.
  Я понимала, что виновата - ещё немножко, и он бы впрямь распрощался с жизнью.
  - Извини, я пока плохо стреляю. – Я просила прощенья, но не подхалимничала. Никаких жалобных глазок или блеющего голосочка. – Я хотела помочь, честное слово. Ты был один, а их трое.
  Он посмотрел на бандитов, валявшихся в глубокой отключке, потом снова на меня. Резко протянул мне стрелу, я взяла её.
  - Если бы эти трое меня одолели, я б сам повесился.
  Глядите, по-моему, Челленджер нам заказывал эти растения. Он вроде просил корешки. Будем выкапывать?
  Так вот. Джек проворчал, что Новая Амазония и без того чересчур опасное место, и не хватало только рисковать схлопотать мою шальную стрелу в самый неожиданный момент. Заявил, что будет учить меня стрелять – не предложил услуги и не попросил разрешения. Поставил перед фактом.
  Он был не учителем, а настоящим этим… тираном! Как бы выразиться по-вашему. Со своими уроками стрельбы Джек обесчестил мне весь мозг! Правда, успехи были налицо, вскоре я стреляла мастерски.
  Девочки, какие у него были руки! Не, всё остальное тоже о-го-го, но руки… Джек поначалу постоянно помогал мне отработать прицеливание, поэтому направлял и придерживал мои предплечья и ладони своими руками. Я б даже сказала, лапищами – сплошные бугрящиеся мышцы, в некоторых местах сильно выступали вены.
  Во время одного из уроков я почувствовала, что постановка прицела затянулась. Джек, стоя за моей спиной и обхватывая мои запястья, смотрел не на мишень (в тот раз мишенью у нас была пустая жестяная банка), а на меня. С интересом.
  - Как же Луна? – усмехнулась я.
  - Какая Луна? – моргнул Джек.
  - До которой мне ближе, чем до настоящей женщины.
  Он не сразу, но вспомнил те свои слова.
  - Я сказал не совсем так.
  - Плевать на подробности. Сказал и сказал.
  Мне показалось, он собрался извиниться. Ага!
  - Могу перефразировать. Тебе до настоящей женщины ещё фунтов* пятнадцать как минимум. Причём набирать надо главным образом в строго определённые места.
[1 фунт равен 0,45 кг; прим. авт.]
  Я сделала вид, что меня это совсем не задело. Но ведь каков паршивец, а!
  - Лучше побеспокойся о своих строго определённых местах, иначе ненароком схлопочешь по какому-нибудь из них. Говорят, это больно.
  Жили мы порознь и иногда не виделись по нескольку дней кряду, в итоге же всегда оказывались недалеко друг от друга и снова встречались. Нет, Вероника, это не судьба, просто мы ошивались в пределах одного участка, который был относительно безопасным, потому что работорговцы пока редко туда совались. Удивительно, что других беглецов было мало. С другой стороны, может, потому работорговцы и не интересовались.
  Мы с Джеком никогда не ночевали вместе. Случалось, устраивали привалы рядом. Оба не хотели в этом признаваться, но каждому было легче: рядом есть нормальный человек, пускай не друг, зато не враг.
  Однажды ночью я проснулась от крика. За свою жизнь я наслушалась разных криков, но от этого меня моментально прошиб холодный пот. Ни слов, ни восклицаний, один сплошной вопль – сильный и до краёв полный боли. Я узнала голос Джека.
  Чтобы добежать до «соседа», понадобилась минута. Ночь была лунная, и луна давала очень хорошее освещение - ровное, синевато-белое. Вопль продлился совсем недолго, но мне хватило, чтоб понять, куда двигаться.
  Джек сидел на земле, неподалёку от поваленного дерева, где, видимо, устроился на ночлег. Стояла жара, в такую погоду спать под открытым небом самое то – и не душно, и меньше шансов, что тебя найдут. Он вздрогнул, резко дёрнувшись в мою сторону. Когда понял, что это всего лишь я, выдохнул.
  - Каким ветром тебя сюда занесло, малявка? – Джек насупился в своей обычной манере, чтоб я поскорее обиделась и ушла.
  Может, и подействовало бы, да только я слишком хорошо видела капли пота на его лице, на шее, груди и даже плечах. Говорю же, луна светила не хуже фонарей. Во всём теле Джека чувствовалось неимоверное напряжение, такое бывает, когда нервы вконец на пределе.
  - Ты орал, будто тебя резали. Я решила посмотреть, что творится.
  До этой секунды он держал спину неестественно прямо, а после моих слов чуток сгорбился, перестал притворяться, что всё в порядке. Провёл ладонью по лицу.
  - Я кричал?
  - Ещё как, - кивнула я и подсела рядышком.
  - Считаешь, меня могли услышать торгаши? – Торгашами мы называли работорговцев.
  - Если и услышали, то убежали подальше наперегонки. – Я сглотнула. – Это было реально жутко.
  - Прости, что напугал.
  - Прощаю. - Зачем примчалась? Делать, что ли, больше нечего? С другой стороны, раз уж Джек разбудил меня, я ему из принципа не дам уснуть сразу. – Тебе часто снятся кошмары?
  - С чего ты взяла, что был кошмар? – Он сузил глаза.
  - То есть ты типа вопил от восторга? Проснулся посерёдке ночи, глянул на звёзды, подумал: «Как офигенно прекрасна жизнь!» и давай орать? – Я скосила брови. – Брось, у всех теперь бывают кошмары. У меня тоже есть.
  - Твои не такие, как мои. – Он отвернулся.
  - Откуда ты знаешь?
  - Как я понял, ты родилась на плато и всю войну была здесь.
  - Где ж ещё.
  - Я из Гайаны*. Мы всей семьёй добирались до этого плато через полконтинента, а добрался я один. Сюда не падали бомбы, но снаружи их было полно. Бомбы, снаряды, самолёты, танки. Люди с оружием, не понимающие толком, кто враг, уничтожающие всех без разбора. Выстрелы и в лицо и в спину. Голод. Грызня насмерть из-за всего мало-мальски съедобного, из-за самого крохотного куска. Отравленные дожди. Болезни. Смерть, смерть, смерть. – Он словно книжку читал, словно говорил о чём-то абсолютно постороннем, и мне от этого было жутче, чем от его недавнего крика. Я прямо кожей ощущала: он хотел бы сказать в сто раз больше, да сам себе не позволяет. – Сил бежать давно нет, ты попросту понимаешь, что сзади смерть, быстрая лишь в лучшем случае. Ты и оглянуться-то не можешь. И ты уже один. Один. – Воспоминания раздирали его изнутри, наружу просачивались жалкие капли. Но и того было достаточно, чтоб снизить давление, избежать взрыва.
[*Гайана – государство на северо-восточном побережье Южной Америки, единственная на континенте англоязычная страна; прим. авт.]
  Он хотел, чтоб я ушла. Я не могла. Что-то, смахивающее на совесть, шептало: «Парню паршиво, старается не подавать виду, но того и гляди рехнётся». Не придумалось ничего лучше, чем спросить:
  - У тебя была жена, дети?
  Джек снова повернулся.
  - Мелочь, ты в своём уме? Какая жена? Какие дети? Мне было тринадцать лет!
  Я не дружу с грамотой, в математике тоже не сильна, но кое-как считать умею. Готова поспорить, мои глаза едва не вылезли из орбит.
  - Погоди. Получается, тебе сейчас всего тридцать?!
  Джек грустно усмехнулся.
  - Двадцать девять. Тридцать исполнится в июне.
  Сейчас я бы при всём желании не дала ему меньше сорока. Я вдруг отвратительно ясно поняла: неспроста у Джека такая светлая кожа, и неспроста у него так выступают вены. Он большой, сильный, и легко подумать, что ему нипочём радиация и отрава, которыми пропитан наш мир. Всё не так. Джека тоже убивает этот ядовитый отголосок войны, пускай по-другому, но не более милосердно, чем всех нас, скорей уж наоборот - если поразмыслить, я мало у кого замечала настолько яркие признаки. Куда я смотрела раньше, спрашивается?
  - Джек…
  - Дориан.
  - А?
  Он улыбнулся. Впервые в жизни я увидела этого мужчину улыбающимся! Кожа вокруг его глаз сложилась в морщинки, аккурат совпавшие со следами, про которые я рассказывала, помните? И в тот момент… Что-то в безумно неправильном и искалеченном мире встало на место, сделалось таким, каким должно быть.
  - Дориан. Это моё настоящее имя. Джек – фамилия.
  - Здорово. – Я тоже улыбалась, по-другому не сумела. – Я-то не знаю своей фамилии.
  - Очень жаль. Нет, мне правда жаль.
  - Верю. Правда верю.
  - Веришь, - он плавно ухмыльнулся. – Приятно. Однако верить нужно не всему. Например, далеко не всегда надо верить тому, что говорят уставшие, обозлённые и до зелёных чертей одинокие люди.
  Я не сразу поняла, о чём он. Когда сообразила, мои губы снова растянулись.
  - Я запомню это. – После секундной паузы я добавила обращение: - Дориан.
  Следующую неделю мы виделись ежедневно. Дориан всего-то и сделал, что перестал хамить и начал изредка улыбаться, а я влюбилась в него. По-настоящему влюбилась, и не спрашивайте, почему. Точно не потому, что подошло время, и не потому, что Дориан был привлекательным. Я полюбила его за то, что он это он. И за его улыбку. Девчонки, видели бы вы эту улыбку!..
  Первый раз мы поцеловались по дороге к реке. Шли добывать свежую пресную воду, Дориан вдобавок надеялся поймать какую-нибудь рыбёшку. Я бодро топала позади него и наступила на что-то металлическое, острое, проткнувшее обувную подошву.
  - Ой! – взвыла я, запрыгала на одной ноге, попутно стянув с себя сапог. – Зараза! Гвоздь.
  - Ржавый?
  - Вроде нет. – Я упёрлась ладонью в валун, высившийся рядом с нами. – Зато грязный. – Осмотрела стопу.
  - Глубокая рана?
  - Пустяковая, - отмахнулась я. Там и впрямь была царапина. Я надела сапог обратно, про себя горюя об испорченной подошве. Ступила на ногу. – Ой!.. – Ладно, большая царапина и в самом неудобном месте.
  В третий раз я ойкнула, когда Дориан неожиданно взял и поднял меня, подхватил на руки.
  - Быстро дойдём до реки. Тебе надо промыть рану.
  Я знала, что надо делать, когда на тебя нападают, когда тебя хотят убить, ограбить, оглушить, изнасиловать (не исключено, что всё разом, правда, в другом порядке… надеюсь). Но я понятия не имела, как себя вести, если тебя носят на руках. Стало неудобно – дальше некуда.
  - Отпусти меня, - глухо попросила я, едва Дориан сделал первый шаг, - пожалуйста.
  - Почему? – Как же неподдельно он удивился.
  - Потому.
  - Очень аргументированно.
  - Не выражайся.
  Он не отпускал, и мне пришлось обнять его за шею, чтоб сохранить равновесие. Наши лица сблизились, а поскольку на лицах находятся губы, то губы тоже сблизились… Не умею описывать такие моменты! Я предупреждала, что из меня плохой рассказчик! Мы поцеловались, и точка.
  - Ты красавица, - прошептал Дориан сразу после этого, и не думая меня отпускать.
  - Серьёзно? – Неловкость куда-то исчезла. Стало уютно. - А как же строго определённые места, которым не хватает пятнадцати фунтов? – Я изогнула бровь. Получилось, верно, забавно.
  - И когда ты перестанешь слушать всяких дураков?
  Я люблю вас всех, ребята. И ваш мир нравится мне гораздо больше, чем мой собственный. Но свои самые счастливые дни я провела там – в Новой Амазонии, с Дорианом. Этих дней набралось немного, но какие они были замечательные!
  Мы не забывали, что кругом опасность, что в любой момент могут нагрянуть торгаши, только всё это казалось далёким, нереальным. Мы видели других людей, тоже скрывающихся, все проплывали мимо и словно таяли.
  Мы занимались глупостями. Купались, устраивали водные бои. Смеялись. Много разговаривали. Дориан показал, как умеет жонглировать (у его семьи было что-то типа бродячего цирка). Так ловко устраивал в воздухе круговорот из пяти-шести яблок или даже консервных банок… Да.. До чего ж прекрасные глупости…
  По ночам мы лежали, смотрели на небо, тихо болтали. Дориан оказался не букой, вовсе нет.  Засыпая, я чувствовала, насколько ласково и в то же время надёжно он меня обнимает, чувствовала его любовь, защиту.
  А? Кхм. Нет, Маргарит, мы не только дрыхли и попусту пялились на звёзды. Ничего себе у тебя вопросики! Да, было. Не, а каких подробностей ты ожидаешь? Если хочешь, я, конечно, могу продемонстрировать общий принцип вон, на корнеплодах, но, думаю, ничего нового ты для себя не откроешь.
  Вероника, ты так покраснела, сразу видно – воспитанная девушка. Не то что некоторые.
  Скажу одно. Не всегда «водился» потолок, но даже когда он имелся, мне было не до него и уж тем более не до трещин.
  В конце апреля я и Дориан набрели на очередную полуразвалившуюся постройку. Ничего удивительного, таких по всему плато было, то есть будет пруд пруди. Некогда жилые кварталы после войны забрасывались и превращались в необитаемые пустыри, зарастали и становились джунглями. Немало зданий поглотил лес, и сохранились в нём только по-настоящему прочные.
  Снаружи в домике ничего эдакого не было, строение как строение. Два этажа, серые стены, выглядывающие из-под плюща и прочей зелени, дверей и окон нет. Внутри грязь, разный хлам, остатки мебели.
  - Сомневаюсь, что тут когда-то хранились продукты, - вывела я, пока мы медленно проходили по коридору. Под ногами скрипели деревянные половицы, что было непривычно, я редко натыкалась на уцелевший деревянный пол.
  - Ты права. – Дориан указал на стену.
  На плакат, покрытый толстенным слоем пыли. Пока я присматривалась, Дориан подошёл и ладонью стёр грязь. Мне улыбнулись до неприличия счастливые физиономии парня в чёрном пиджаке и девицы в белом платье.
  Дориан снова кивнул, теперь уже на надпись над входом в одну из комнат. Грамотей.
  - Это бюро регистрации браков.
  - О. – Я не представляла, как лучше среагировать. Ну бюро и бюро. – Круто.
  Мы решили пошарить по углам, вдруг всё же нашлось бы что-то полезное.
  Главным уловом стала заросшая паутиной аптечка. Лекарства в ней, естественно, были безбожно просрочены, и мы бы не отважились их принимать без самой крайней необходимости. Но случается, что терять нечего, тогда радуешься и такому варианту.
  Под одной из половиц Дориан нашёл свёрток. В тряпку была завёрнута потрёпанная книженция с выцветшей обложкой.
  - Если она важная, почему её не взяли с собой? – подивилась я.
  - Потому что её место здесь. – Дориан покачал головой. – Это записи о браках. – Он посмотрел на меня. И улыбнулся. Опять морщинки вокруг глаз превратились в радостные лучики, да и сами глаза блестели ой как ярко. – Может, тоже запишемся?
  Мои брови подпрыгнули – иначе не выразишься – на лоб. Для большинства людей подобная запись ничего бы не значила, так, красивый жест под настроение. Но Дориан игнорировал всякую ерунду, и если он что-то предлагал, то делал это на полном серьёзе. Понятно, что законной силы у записи не будет, а всё-таки мне сделалось не по себе.
  - Зачем? – прохрипела я и кашлянула, чтоб голос снова стал нормальным.
  Дориан стал ужасно похож на мальчишку, при всех своих морщинках и мускулах.
  - Мне бы этого хотелось, очень. – Он взял меня за руку, а мне дико захотелось дать дёру. - Но только если и ты хочешь.
  «А ведь хочу», - подумала я, мигом успокоилась и закивала так, что заломило шею.
  Дориан записал наши имена, в разных столбцах, в одну строчку. «Дориан Джек» и «Финн (фамилия неизвестна)». Мы поставили подписи (у меня была закорючка, не многим отличающаяся от крестика), дату. Завернули книгу в ту же материю и вернули на место.
  Глупо. Но иногда я представляю и будто наяву вижу, как эта книга до сих пор лежит где-то там, в будущем, бережно укутанная, спрятанная под досками пола. Она словно ждёт чего-то. Или кого-то – может быть, ещё влюблённых, которые поймут, что хотят быть вместе.

_ _ _

  - Значит, формально ты замужем?! – изумлённо резюмировала Маргарит, давным-давно забывшая и о растениях, и о корзинке, стоявшей подле ног.
  Финн, сидя на корточках (как и подруги), с небывалой сосредоточенностью уставилась на пучок травы в своей руке. Потеребила его, подняла глаза.
  - Уже нет.
  Повисла тяжёлая, тягучая пауза. При других обстоятельствах она непременно закончилась бы мягким вопросом Вероники либо Маргарит или пояснением самой Финн. Однако тишина наступила в удачный момент – девушки явственно расслышали хруст ветки под чьей-то осторожной, крадущейся поступью.
  Вероника, не вскидываясь, осмотрелась. Она не вертела головой, не суетилась, не подавала ни малейших признаков того, что потенциальный враг обнаружен. Впрочем, враг оказался далеко не потенциальным.
  - Каннибалы, - нарочито безмятежно промолвила Хранительница. – Минимум трое.
  - Ещё двое позади тебя, - Маргарит «невзначай» положила ладонь на рукоятку револьвера, походя расстегнув кобуру.
  Финн медленно дотронулась до своего арбалета.

3
  Дамы вернулись домой несколько взъерошенные, но невредимые, они даже принесли почти всё, что заказывал профессор.
  - Чёртовы дикари, никаких манер, - проворчала Маргарит, и больше каннибалы не удостоились ни единого упоминания из её уст.
  Странным было непривычно тихое поведение Финн. Едва обменявшись с профессором тремя-четырьмя фразами, арбалетчица ушла в свою комнату, и вскоре Маргарит с Вероникой последовали за младшей подругой.
  - Вам не кажется, что девушки ведут себя странно? – спросил у товарищей Мелоун, как истинный писатель обладающий наиболее пылким воображением.
  - Странно – нет, - немного подумав, сказал лорд, - не совсем привычно – да.
  - Девичьи секреты – обычное дело, - авторитетно констатировал Челленджер, будучи единственным женатым мужчиной в их дружной компании.
  В комнате Финн сидела на кровати, обхватив колени руками.
  - Если не хочешь, не рассказывай, - проговорила Лэйтон, и брюнетка кивнула.
  Финн посмотрела на Хранительницу, потом на наследницу и улыбнулась, грустно, но без неприязни.
  - Что за история без концовки? – хмыкнула гостья из будущего. – Мой рассказ и так не шибко хорош, а если вырезать финал, вообще получится чёрт-те что и сбоку бантик. Я договорю, тем более, осталось чуть-чуть. – Она сделала глубокий вдох, медленно провела кончиками пальцев по волосам. – Вы же помните – другие беглецы нечасто совались на тот участок, где пристроились мы с Дорианом, видимо, об этих местах попросту мало кто знал. Но так продолжалось недолго. Постепенно прибывали новые люди: беглецы, обычные бродяги, их становилось больше с каждым днём. Помню, однажды я и Дориан наткнулись на семью: мать, уставшая, измождённая до невозможности, вела двоих детей, мальчика и девочку. Не знаю, сколько им было лет, но малыши были очень худенькие и чумазые. Меня поразила кукла, которую девочка держала в руках. Кукла имитировала совсем маленького ребёнка, но главное, она была совершенно новой, это казалось чем-то диким в сравнении с лохмотьями вместо одежды. А Дориан сказал, что, скорее всего, семья наткнулась на какой-нибудь мелкий склад игрушек, парочка таких была где-то тут до войны.

_ _ _

  - Лучше бы они наткнулись на склад продуктов.
  - Не спорю. – Дориан приобнял меня, и мы пошли своей дорогой.
  Скоро произошло то, чего не могло не произойти.
  Если много людей направляется на одну территорию, их передвижение привлекает внимание. Кто-то заинтересованный обязательно задаётся вопросом: а куда это сползается потенциальный товар?
  Первое нападение случилось ночью. Нагрянуть исподтишка, да в темноте - идеальный вариант для трусливых и подлых. Тех, кого работорговцы уже считали своей добычей, оказалось гораздо больше, чем гады ожидали, и этим крысам пришлось бежать, точнее, уезжать. Подонки успели поджечь большое строение, когда-то, видимо, бывшее крупным учреждением, а нынче давшее приют сотне-другой скитальцев. Мы с Дорианом ночевали поодаль и примчались под конец потасовки. Несколько работорговцев валялись на земле, были и тела наших собратьев по несчастью. Уцелевшие крысы - не больше двух десятков - расползлись по своим драндулетам и отъезжали, отстреливаясь от обозлённой толпы. Мало кто рвался под пули, а крысы экономили патроны, так что перестрелка была вяленькая. Но ведь она всё равно стоила кому-то жизни!
  Я успела разглядеть Бурка, кидавшего бутылку с зажигательной смесью в без того полыхающее здание. Работорговцы решили хоть как-то напакостить, раз не получилось никого захватить в плен. О, в этом весь Бурк.
  Из-за огня поляна была настолько хорошо освещена, что любая мелочь просматривалась как днём. Пламя бурлило, жадными языками высовывалось из половины окон первого этажа, будто пыталось дотянуться до нас - не получалось, и оно шипело от досады, и ползло вверх, постепенно обнимая второй, третий этаж и крышу. Не знаю, почему так хорошо горело, здание вроде было бетонное. Может, деревянная обшивка внутри или что-то подобное.
  - Мэри! Мэри! - кричала перепачканная грязью и гарью женщина, которую удерживала другая тётка.
  - Ты ей не поможешь, ты не пройдешь, Эльза! Подумай о сыне, ему ты тоже нужна!
  - Но она там! - Женщина заламывала руки и даже не плакала, а выла. - Она всё ещё там, моя девочка, моя доченька...
  Я не увидела, скорее, почувствовала, что собирается сделать Дориан. Вопить: "Не ходи!" не имела смысла, я знала, это не подействует. И было слишком мало времени, чтоб тратить его на бессмысленные слова.
  - Я с тобой! - Как и Дориан, я метнулась к углу здания, который пока не был объят огнём.
  - Нет! - Дориан, не оборачиваясь, оттолкнул меня. - Не вздумай, Финн!
  Его тон заставил подчиниться. Я застыла статуей, глядя, как мой практически законный муж, одним махом взобравшись выше, исчезает в оконном проеме, давно лишённом и рам, и стекла.
  Страх сжимал мне горло противными ледяными пальцами и скручивал живот холодными стальными щупальцами. Очень скоро огонь показался и в окне, куда залез Дориан.
  Погоди сочувствовать раньше времени, Ви. Дориан не погиб, спасая Мэри. Он выбрался через другое окно, держа ту самую девочку. Кашляющую, судорожно хрипящую, но живую.
  Я подбежала к ним, и только из-за малышки не повисла на муже. Зато поцеловать его мне ничто не мешало.
  - Господи! - По-моему, я впервые помянула всевышнего вслух. Я серьёзно сомневалась в его существовании. Если он и есть, то наверняка отвернулся от нас всех, думала я. Или он может спокойно смотреть на все те ужасы, что творятся? Тогда что же это за бог такой? Но когда вернулся Дориан, я поверила, что на небе таки есть бородатый дядька, и ему не совсем наплевать на нас. - Господи, Дориан! - Я дрожащими руками гладила его по щекам, по плечам, по рукам, и не соображала, что плачу.
  - Финн. - Он быстро и осторожно поставил Мэри на землю, обнял меня. - Ну что ты, девочка... - Дориан сам был растерян, моя реакция его, видать, выбила из колеи ещё сильнее. - Всё ведь хорошо, - ласково прошептал он. - Всё хорошо. - Вытер мои слёзы своими загрубевшими пальцами, наклонился, нежно поцеловал меня в губы. - Я с тобой.
  - Ага, - всхлипнула я, сжав ладонями его плечи. - Ты не обжёгся?
  Дориан мягко улыбнулся. Морщинки-лучики...
  - Я в полном порядке, родная.
  Я шумно выдохнула, прикрыв глаза, и уткнулась лицом в грудь мужа.
  А потом мы расслышали то, от чего у обоих волосы на головах зашевелились - младенческий плач. Он доносился из глубин горящего "приюта", звонкий и отчаянно беспомощный.
  "Чудо не случается дважды", - мелькнуло в моей голове. Но остановить Дориана я не сумела, да и не уверена, что совесть мне бы позволила. Единственное, что я могла, это опять попробовать пойти с ним. Он снова пресёк мою попытку. Уже не приказным тоном, а умоляющим:
  - Пожалуйста, останься. - Опять поцеловал меня и ринулся прочь, к одному из двух не полыхающих окон.
  В следующий миг подоспела Эльза. Честное слово, мне показалось, она задушит свою дочь в объятьях и получится, что Дориан зря старался.
  - Милая моя, - Женщина целовала Мэри в лоб, в нос, в щеки, - хорошая, доченька!..
  - У Вас есть другие дети? - спросила я, чтобы хоть чуть-чуть отвлечься от ужаса, расползающегося по телу.
  - Сын, - сквозь всхлипывания пробормотала Эльза, указывая на мальчика, примчавшегося вслед за ней и остановившегося в двух шагах от нас. - Майкл. - Она подозвала к себе его и обняла уже обоих своих детей.
  - Значит, там не Ваш...
  Эльза недоуменно нахмурилась.
  - Там остался кто-то ещё из детей?
  - Мы слышали, как плачет младенец. - Я моргнула. - Мой муж побежал туда. - Голос под конец ослабел, паника взяла своё.
  На лице женщины отразился ужас вперемешку с давящим чувством вины, и от этой мины у меня едва не остановилось сердце. Эльза потом рассказывала, что я стала белее чистого листа бумаги.
  Я вспомнила! Именно Эльзу с детьми мы видели на днях! И Мэри держала куклу, куклу, похожую на новорожденного! Говорят ведь, что раньше были игрушки, имитирующие звуки!..
  - Среди нас не было никого с младенцем, - еле выдавила оторопевшая Эльза.
  Я развернулась к зданию так круто, что весь мир расплылся, а после перед глазами мельтешили мелкие искорки.
  - Дориан!!! - Я кинулась к проклятому окну, навстречу мне рвануло пламя.
  Меня отбросило назад, и надо мной всколыхнулась огненная волна. В постройке было что-то горючее, и это что-то взорвалось, когда до него, наконец, добрался огонь. Здание превратилось в сплошное пламенное месиво, где никто не смог бы выжить... Как же я надеюсь, что смерть Дориана была мгновенной...

- - -

  В который раз за сегодняшний день Маргарит и Вероника не знали, что сказать. Они продолжали сидеть и безмолвно наблюдали за арбалетчицей, задумчиво накручивающей на палец золотистый локон. Пальчиком второй руки Финн рассеянно водила по коленке, чертя бессмысленный невидимый рисунок. Через некоторое время гостья из будущего вскинула голову. Голубые глаза болезненно блестели.
  - Я видела ту куклу лишь однажды, но она снится мне почти каждую ночь. - Младшая блондинка плотно сжала губы, зажмурилась. Услышала, как подруги поднялись с мест и нерешительно  направились к ней. - Не надо. Я ценю это, девочки, но не надо. Не сейчас... Радуйтесь, что ваши любимые мужчины рядом с вами, что они живы и здоровы.

_ _ _

  Челленджер пристроился подле библиотеки Лэйтонов, изучая один из рукописных сборников Тома, повествующий об особенностях растительного мира плато. Мелоун и Рокстон посреди гостиной общими усилиями приводили в порядок пожилую мебель: журналист приколачивал к стулу недавно отвалившуюся ножку, а лорд тем же способом прикреплял расшатавшуюся столешницу, принадлежащую большому столу.
  - Вам действительно не нужна моя помощь? - осведомился профессор, обладающий замечательной способностью игнорировать любые посторонние звуки, мешающие чтению; посему грохот отвлекал учёного куда меньше, чем собственная совесть.
  - Право слово, Челленджер, здесь работы ровно на двух человек, - заверил Джон.
  - И мы уже почти закончили, - добавил Нэд.
  В гостиную зашли Кру и Лэйтон.
  - Праведные труды? - Брюнетка лукаво подняла бровь. - Хорошее дело.
  Не успел Рокстон отвесить саркастичную реплику, как наследница, оглядев фронт работ, спросила:
  - Вам помочь?
  От неожиданности лорд едва не заехал себе молотком по пальцу. Нэд же с успехом выполнил полную программу - нечаянно ударил не по гвоздю, а по ногтю. Проявив удивительную выдержку, репортёр ограничился одним-единственным и вполне цензурным полувскриком-полувысказыванием.
  - Очень больно? - Вероника моментально оказалась рядом, бережно обхватила ладонями пострадавшую руку Нэда.
  - Ничего приятного, - Мелоун рассеянно улыбнулся, - но и смертельного тоже ничего.
  - Принести что-нибудь холодное?
  - Рокстон, Вы не ответили на мой вопрос.
  - Вы заболели, Маргарит?
  - Лишь пытаюсь быть любезной.
  - Не могу себе представить Вас с молотком в руках, - добродушно ухмыльнулся охотник. В зеленовато-карих глазах вспыхнули озорные золотистые искорки. - Вернее, могу, но отнюдь не за ремонтом.
  - У меня много талантов, о которых Вы не подозреваете, - в меру игриво и без единой капли недовольства изрекла Маргарит.
  - Не сомневаюсь.
  ...Когда настало время ужинать, профессор проговорил:
  - Нужно позвать Финн, я схожу.
  - Не стоит, Челленджер, - покачала головой Кру.
  - Лучше я отнесу ужин ей в комнату, - поддержала Вероника.
  - Финн нездоровится? - встревожился учёный.
  Мелоун с Рокстоном тоже выразили беспокойство. Вероника и Маргарит поглядели друг на дружку.
  - Можно сказать и так, - вздохнула Лэйтон.

Эпилог
  Странника на плато ожидает масса всяческих сюрпризов: от динозавров до представителей древнейших цивилизаций, и это ещё без учёта сверхъестественных сил, также представленных в широком ассортименте. Короче говоря, удивляйся сколько влезет.
  Но этому человеку сейчас не до удивления, он занят - отбивается от четырёх дикарей, и шансы его не столь низки, ведь всего минуту назад нападавших насчитывалось семь. Крепким телосложением в здешних краях мало кого удивишь, и варвары решили, что справятся с незнакомцем. А незнакомец решил, что нет, и успешно доказывал свою точку зрения.
  Он не только был высоким, широкоплечим и очень сильным. Его быстрота, ловкость и точность казались почти сверхъестественными.
  Через тридцать секунд дикарей стало уже двое, ещё через десять - один, да и он долго не продержался. Хотя предпоследнему нападавшему удалось подкосить "жертву" и вынудить упасть на одно колено, последнему варвару пользы это принесло мало. Одиночка перекинул противника через себя, напоследок заставив стремительно кувыркнуться в воздухе, и всё это одной рукой. Таким образом, у коренного и негостеприимного жителя плато оказались отбиты сразу две вещи: спина и желание продолжать бой.
  Неизвестный поднялся, выпрямился, осмотрелся. Отряхнул штаны и светлую - в теории белую - майку, некогда бывшую футболкой. В сотый раз мимоходом отметил, насколько смуглее стала его кожа, которая прежде не принимала подарки от солнца - чертовски болела, но не покрывалась загаром.
  Он до сих пор окончательно не разобрался, что это за место. Некоторые детали казались знакомыми, а некоторые заставляли внутренний голос вопить: "Я ничего, ничего не понимаю!" Странные земли, наполненные странными созданиями и зачастую не менее странными людьми.
  Если на то пошло, появление тут тоже было странным. Мужчина не успел сообразить, что приключилось тогда, несколько месяцев назад. Кругом бушевало пламя, стояла едкая дымка, трещали, горя, стенная обшивка и куцая меблировка. Глаза слезились, он едва видел, задыхался. А затем было что-то вроде воздушного прилива. Прозрачная рябящая стена взялась неизвестно откуда, накрыла невидимым одеялом и растаяла, оставив ошарашенного и дезориентированного человека в другом, неведомом месте - посреди дня, на неизвестной лесной тропе, аккурат под старым раскидистым деревом.
  Брюнет повторно оглядел недавних противников, убеждаясь, что никто из них теперь не представляет для него опасности. Дёрнул мускулистым плечом, отгоняя сотни вопросов, способных свести с ума. Постепенно всё станет понятным, многое уже выяснено. Это не главное. Неважно, как мужчина здесь очутился и что это вообще за "здесь". У него есть цель. Он будет искать свою жену.

Конец
(Писалось урывками где-то с начала 2014 года, завершено написание 17 июля 2014 г.)

Отредактировано Б.Е.С. (2021-10-05 22:27:42)